Он почему – то очень внимательно посмотрел на Анни, она так и не смогла никак трактовать его взгляд и молча вышел из кабинета. У нее быстро промелькнула мысль – Что столько лет зная Игн, она так ничего о нем и не знает. Во всяком случае, ей с ним всегда надежнее.
В больнице ей довелось близко познакомится со многими опытными хирургами. Все они были людьми такого же не знатного происхождения как и она, но людьми, поражающими ее своими энциклопедическими знаниями и изумительной памятью. В итоге, она возблагодарила деву Марию за то, что познакомилась с такими людьми. Они стали для всех молодых врачей-практикантов большим авторитетом, не только масштабом своих познаний о человеческом строении и лечения болезней, но и чувством врачебного долга и самоотдачи. И сражаясь эти три недели с собой, со своими фобиями, с болезнями, и возвращаясь с больницы домой очень поздно, она ни разу не виделась с графом фон Махелем и как будто бы забыла о его существовании вообще. Он несколько раз заезжал к ним домой, справиться о ее делах, но так и не застал. Упав в сумасшедшую кутерьму непредсказуемой жизни молодого доктора, она забыла про все, все, кроме своей работы и поэтому, слова, сказанные за завтраком ее тетушкой, произвели на нее эффект разорвавшейся бомбы!
– Анни, вчера заезжал граф, оставил сотни гульденов, что бы ты купила себе свадебное платье. Ты не забыла, у тебя через два дня свадьба!
Соответственно, реакция, которую она увидела на свои слова, со своей стороны удивила тетушку. Анни сидела с таким видом, словно перед ней за столом сидела не родная тетка, а сам сатана сообщал ей известие.
– Анни, ты что? – выдохнула тетушка.
Анни и так не испытывала аппетита за последние три недели во время еды. И ела все что ей предлагали автоматически, даже не разбирая, что ест. Но сейчас ей не хватило сил ни моральных ни физических закинуть ложку каши в себя.
Как зомби она встала из-за стола и ей показалось, что это уже выше всякого предела ее сил. Эти силы просто высасывала у нее ее больница. Но ей так же требовалось прилагать усилия, что бы заставить себя сыграть роль радостной невесты и приготовиться стать женой мужчины, которого она уважала, но никак не любила. Когда момент первой брачной ночи был еще далеко. Когда руки не желанного мужчины еще не скоро прикоснуться к тебе, ты тешишь себя надеждой, что все легко и получиться как бы само собой. Но когда этот момент просто выстреливает пред тобой случившимся фактом, и ты должен мобилизовать все свои внутренние силы и справиться с эмоциями непринятия этого события душой, совсем другое дело!
Тяжело дойдя до лестницы на второй этаж, она прильнула всем своим корпусом на колону опоры между этажами и безжизненно повисла на ней, закрыв глаза, прячась от реальности темнотой закрытых глаз.
Тетушка забеспокоилась.
– Анни, тебе не хорошо?
В ответ молчание.
– Анни, что с тобой?
Молчание.
– Анни, ты выходить замуж не передумала?
Тогда Анни нашла в себе силы отрицательно закачать головой. Устало и отрешенно обернувшись к тетушке, она добавила – Тетя, вы же знаете мой размер. Купите мне платье сами. Я любое приму.
Удивившись, но видя состояние своей племянницы, своим внутренним мудрым житейским опытом, она почувствовала, что сейчас не время приставать с расспросами.
– Ну, хорошо, если тебе совсем безразлично как ты будешь выглядеть…. Но….Твою красоту, детка моя, трудно испортить.
Анни устало стала подыматься по лестнице, что бы собраться на работу и отдала последние хлопоты в руки родного человека. На данный момент, ее работа показалась ей не такой уж отвратительной, по сравнению с грядущими событиями, нежеланного брака. Но она должна справиться с этим. Несколько раз за последние недели и только метясь на подушке ночами, её посещала очень здравая мысль « Если я за деньги и положение в обществе продаю себя нелюбимому мужчине, то зачем мне нужно было отказаться от предложения князя Войцеховского, с которым рядом она мечтает быть! Зачем она так поторопилась с выводами?» И тут же отвечала себе. – Там любовница и никакого положения в обществе, а здесь, я супруга графа и стану графиней, какой же это право красивый титул!» Но становилось еще тяжелее на сердце и она отворачивалась к стене, словно от себя, не хорошей. И насильно заменяла такие мысли другими. Ведь у нее будет теперь свой, красивый, уютный, большой дом! А это многого стоит! И, за это нужно побороться!
Граф фон Махель в светских кругах был фигурой известной. После объявленной помолвки его с Анни Милешевской он стал фигурой «Нон-грата». Не было ни одного дома в венгерском королевстве, где не обсуждалось бы это событие.
Даже баронесса фон Гайзейштарт, настроенная лояльно к неравным бракам, вдруг резко изменила своим взглядам и везде, где ей приходилось появляться в светском обществе за последнее время, высказывала к этому свое негативное отношение. Ее негатив подогревался еще тем, что особенно за этот последний месяц ее супруг стал отдалятся от нее по причинам, в которых она даже сама себе боялась признаться! Женское самолюбие было задето до самой глубины. Ей, действительно, было не двадцать лет и простую сексуальную влюбленность, она уже могла отличить от чувств более глубоких.
Ни одним словом князь не обмолвился в адрес обсуждаемой всеми помолвки, но в его взгляде затаилась такая изматывающая душу грусть, что опытной женщине прочитать это не стоило никакого труда. А затем все это стали усугублять частые одинокие ночи в семейной постели, так как супруг пропадал неизвестно где. Тайно приставленные к нему соглядатаи баронессы донесли, что в порочащих его связях не замечен, а всегда остается ночевать один или с коллегой по работе в охотничьем домике. Получалось, что князь до полной самоотдачи ушел в свой производственный бизнес. А весь его охотничий домик превратился в кузницу новаторских идей и завален был различными чертежами, в которых понимали что-то только избранные. Он получал патент на изобретение за патентом для своего производства. И, действительно, завод стал наращивать мощность. Он появлялся в доме баронессы только лишь для того, что бы контролировать процесс проведения электричества и установки телефонной линии. Дом баронессы, был почти одним из первых частных домов, кто занялся своей электрификацией. То же самое делалось на заводе и следом в охотничьем домике. Впрочем, о браке графа фон Махеля судачили, но эти разговоры терялись в столь же воодушевленно обсуждаемых разговорах по поводу внедрения электричества в королевстве. Приезжие из Австро-Венгрии и Франции, Германии сообщали, что там не осталось практически ни одного бизнеса, работающего без применения электричества в производственных и бытовых целях и ни одного более менее фишенебельного дома. Больницы и высшие учебные заведения в этом являлись новаторами. Теперь можно будет даже вечерами и по ночам при необходимости освещать помещение столь ярко, сколько тебе захочется. Проводили и телефоны. Они пока еще представляли из себя вид двух трубок, одна из которых находилась на прямой опоре, а другая на проводе подносилась к уху. Но с другим человеком можно было разговаривать в любой момент, не выходя из дома и не приглашая его с визитом к себе. Для кого то это было необъяснимым чудом. И в большинстве, это были знатные домохозяйки.
Только баронессе все эти чудеса и восторг, в который они приводили, не приносили облегчения от гнетущих мыслей. Вернулись те бессонные, мучительные ночи, которые по молодости и в первые годы жизни с Артуром Войцеховским она испытала в своей жизни, зная, что его привлекла к себе смазливенькая, молоденькая «волоцушка» своим еще упругим и прекрасным телом.
И поэтому, в данный момент. Произнося фразу при свидетелях – Сочувствую графу фон Махелю в том, что искренность его чувств не оправдает его надежд. Молодой плебейке очень важно всеми правдами и не правдами попасть в высшее общество! – она вкладывала максимально накал своих негативных эмоций и женской обиды, за отсутствие любви со стороны законного супруга.
И говорила она эти фразы так часто и в столь различных вариантах, что князь однажды не выдержал и резко одернул ее. – Лиза. Тебе ли не все равно? Ты настолько часто это произносишь, что создается впечатление о женской зависти.
Она как будто уже давно ждала этого вопроса и была к нему подготовлена особенно тщательно. – Мне жалко графа. У него такая прекрасная репутация! А это такая редкость для людей имеющих большой бизнес! Он практически единственный человек во всем Венгерском королевстве, и даже в Австрии слывущий человеком честнейшим и порядочнейшим! И как его то угораздило! Она высосет из него все! Все! И загонит в могилу раньше времени.
Артур криво усмехнулся, но она видела, что он не разделяет ее убеждений. – Ты настолько уверена в своих предположениях! Словно эта девушка прожила с тобой рядом много лет и ты знаешь все ее планы!
– — Милый, у меня огромный житейский опыт!
– Да… да…. да….– вздохнул он и ей от этого вздоха стало еще невыносимее от глубоко спрятанной обиды.-
– Не бери на себя так много негатива. Это вредно для здоровья. Подумай лучше иначе. Что эта молоденькая девушка скрасит уже не молодые годы хорошего человека и привнесет в его жизнь разнообразие и много радости!
Вот эти слова были для нее неожиданностью, к которой она не подготовилась. На время потерявшись, она наблюдала, как ее супруг поспешил быстро допить свой кофе. Не имея желания дальше дискутировать, он поторопился покинуть столовую.
Она обреченно уронила голову на свои руки. Легче бы стало поплакать. Но слезы не шли. В душе было холодно, очень холодно!
29. Анни Милешевская и граф Отто фон Махель венчались днем в Эстергоме – старинном городе, расположенном на южном берегу Дуная в церкви Базилика святого Адальберта. Это был выбор графа. Здесь же он венчался со своей первой женой. Венчание носило закрытый характер. Из приглашенных со стороны графа было только три человека: граф фон Кербер, Томас фон Махель и экономка его дома —Дора, пожилая женщина, немка. Рядом с Анни стояла ее тетушка и Хелен. Всю ночь Анни крепко проспала, но только благодаря тому, что вечером тетушка поила ее чаем с мятой и давала успокоительные настойки. А когда среди ночи Анни снова начало знобить от жутких мыслей, она поняла, что успокоить нервы сможет только чем-то достаточно крепким. Прокравшись со свечкой в руке на кухню, она потихонечку выпила пол бутылки вишневой крепкой настойки, заготовленной тетушкой для гостей. Утром ее трудно было добудится, но очнувшись, она упросила принести ей настойки еще.
Приехав за Анни в экипаже, граф обратил внимание, что его невеста имеет несколько заспанный вид, но, сам тщательно скрывая свое волнение, никому бы не сказал, что поднимал себе настроение двухстами граммами коньяка. Ему так не хотелось всей этой церемонии, этой суеты, приготовлений и поездки в Эстергоме! Но отдать дань традиции было нужно. Он с большим бы желанием просто уединился бы со своей невестой в дальней комнате своего дома за легким интимным ужином, плавно перетекающем в первую брачную ночь. Никак нельзя. Надо выдержать дрескод. Зачем подливать масло в огонь, им еще жить в обществе, которое сейчас самым активным и не пристойным образом обсуждало его и его действия.
Анни, ужасно, хотела спать, ни смотря на то, что крепко спала ночью. И чуть не заснула в экипаже по дороге в Эстергом. Слова священнослужителя она слышала, но совершенно не пропускала через себя.
Все происходило словно во сне и спустя какое-то время она и не вспомнит, в каком была платье на собственной свадьбе. Тетушкой было предложено пригласить с утра для укладки волос в прическу лучшего будапешского цирюльника. Анни отказалась. Волосы кучерявились сами и она доверила свою голову подруге, потому что ей было абсолютно все равно, насколько красиво ей их уложат в прическу. Хелен же справилась со своей задачей. Встречая свою невесту на крыльце дома, чтобы усадить в свадебный экипаж, граф в самую первую минуту ее выхода, даже, почувствовал как у него перехватило дыхание – настолько девушка была хороша! Все делалось по – современному, без соблюдения национальных традиций, без церемоний и свадебных выкупов. Сын графа и его старый друг граф фон Кербер в Эстергом приехали собственным транспортом. Анни только смотря сбоку на уверенную руку графа, подставленную ей для поддержки и боясь смотреть ему в лицо, про себя ежеминутно молила деву Марию, что бы все сегодня прошло быстро и легко и отгоняла от себя навязчивые мысли о том, «что умерла бы от счастья, если бы это была рука князя Артура, в этом белом манжете с серебряной запонкой.»
Графу было тяжело на душе. Он понимал, что его будущая супруга не поднимает на него глаза не от невинного смущения и трепета, а от стыдливой лжи самой себе и окружающим о мнимом счастье. И также понимал, как много усилий он должен приложить для того, чтобы не стать для этой девушки любимым и желанным, но хотя бы только близким и приятным. Но он настолько желал видеть эту белокурую, красивую головку каждый день на подушке в своей кровати, он настолько желал слышать каждый день ее голос, он настолько желал каждый день ощущать в своей руке тепло ее руки, что решился на эту борьбу и пошел против всего элитного общества, осуждающего этот брак.
По окончании церемонии они вернулись в дом графа. Томас был трезв. У него была веская причина вести себя прилично. Перед самой свадьбой, отец зашел к нему в комнату и предупредил, что со всей решительностью лишит его наследства, если бракосочетание хотя бы в малой степени омрачиться по его вине. И голос отца в этот момент звучал столь твердо, и убедительно, что ему не нашлось даже что возразить. Это было бесполезно и решено!
С широко открытыми глазами, Анни смотрела на изысканно убранный стол. Ее сердце стало оттаивать после церкви и проповеди священнослужителя, которые только лишний раз наводили ее на мысли – «Не совершает ли она ошибку всей своей жизни!» Такой утонченности и роскоши, они никогда не видела и не мечтала о таком. И мысли, что теперь и она ко всему этому будет причастна, растапливали лед в ее сердце. Она будет ходить как царица по красиво и богато обставленным, убранным комнатам с осознанием того, что хозяйкой этой красоты и является Анни Милешевская, девушка из не знатной семьи, но богатым и глубоким внутренним миром, достаточным потенциалом для того, что бы заслужить все это для себя!
Ее глаза впитывали красоту сверкания переливающихся под тяжелой люстрой хрустальным светом высоких бокалов, кувшинов и ваз, в которых просто кричали своим совершенством царицы всех цветов розы! Различные, до селе ею и не виданные яства и разнообразие напитков! Серебряная посуда и белоснежные накрахмаленные салфетки, хрустящие при каждом к ним прикосновении! Граф услужливо отодвинул перед ней высокое кресло и она стала погружаться медленно, медленно в состояние легкого удивления, как мало она знает о жизни богатых людей и какие они счастливые должно быть от всей этой роскошной комфортности! Даже куда -то убежал все время давивший ей на сознание страх перед первой брачной ночью! Но, подняв взгляд от кушаний, на человека напротив и увидев внимательные и встревоженные глаза графа Отто фон Махеля, страх снова схватил ее в свои цепкие объятья и она видела выход только в том, что бы позволить себе как можно больше шампанского, что бы избавиться от мысленного контроля и не имея сил сопротивляться своей же собственной душе, полностью отдаться на волю чужого ей человека.