Нита вздрогнула от предвкушения. Иногда она пугала саму себя.
Мать покосилась на дочь.
– Должна сказать, его было трудно достать.
Нита вытащила ужин из микроволновки и села за кухонный стол.
– О, серьезно?
Мать улыбнулась, и Нита настроилась на интересную историю.
– Ну, поначалу все было не так уж сложно. Буэнос-Айрес – прекрасный город, и найти моего информатора оказалось легко, как и приобрести нашего нового… Даже не знаю, как его назвать.
Нита вскинула брови. Мать знала всех сверхъестественных существ. Это ее работа. Должно быть, существо очень редкое.
– Ну, короче. – Мать села рядом с ней. – Все прошло не так уж плохо. Особых сложностей с охраной не возникло, это было легко. Проблема заключалась в том, чтобы доставить его сюда.
Нита кивнула. Обычно авиаперевозчики косо смотрели на мертвые тела на багажных полках.
Мать заговорщически подмигнула.
– Но потом я подумала, почему бы мне просто не притвориться, что он пассажир? И я посадила его в инвалидное кресло – экипаж ни о чем не догадался.
– Подожди-ка, в инвалидное кресло? – Нита нахмурилась. – Но разве они не заметили, что он… не знаю, не двигается, или не дышит, или еще что? Когда помогали ему сесть на свое место?
Она засмеялась.
– О, он не мертв. Я только накачала его лекарствами.
Нита пошевелила пальцами.
Не мертв.
Она выдавила слабую улыбку.
– Ты сказала, что оставила его в моей «операционной»?
– Да, целое утро на установку клетки потратила, черт возьми. Ты знаешь, что клетки на человеческий рост больше не делают? А еще мне пришлось купить наручники в секс-шопе.
Нита долго сидела, не шевелясь, с застывшей на губах улыбкой, затем встала, пробралась через ящики и направилась в секционный зал. Мать последовала за ней.
– Он малость другой. И весьма ценен, поэтому я очень хотела бы выдоить из него немного крови до того, как мы вырежем органы.
Но Нита ее не слушала. Она открыла дверь, чтобы увидеть все своими глазами.
Часть ее прекрасной, стерильной комнаты с белыми стенами теперь занимала большая клетка, прикрепленная болтами к стене. Мать обмотала дверь клетки цепью и навесила замок. Внутри в позе эмбриона лежал парень с темно-каштановыми волосами. Он был без сознания. Учитывая размер клетки, лежать в ней, вероятно, можно было только так.
– Кто он? – спросила Нита.
Она ждала, что мать начнет перечислять те ужасные вещи, которые он делал, чтобы выжить. Возможно, ел новорожденных детей, и вместо восемнадцати или девятнадцати (по виду) ему на самом деле пятьсот лет.
Мать пожала плечами.
– Я не знаю, есть ли такое слово, которым можно его назвать.
– Но каким сверхъестественным существом он является? Объясни. – Нита услышала, как голос стал выше, и заставила себя успокоиться. – Я имею в виду, ты же знаешь, что он делает, да?
Мать рассмеялась.
– Он ничего не делает. Я вполне уверена, что он – сверхъестественный, но не думаю, что ты найдешь какие-либо внешние признаки этого. В Буэнос-Айресе он принадлежал коллекционеру.
– Тогда… зачем он нам? – напирала Нита, удивляясь тому, насколько она нуждается в ответе на этот вопрос.
Ей нужна была причина, которая оправдывала бы тот факт, что сейчас в ее комнате находится клетка с незнакомым парнем, который свернулся клубком. Его джинсы и футболка были забрызганы какой-то жидкостью, и Нита подумала: «Может, это кровь?»
– Ах, знаешь, он, похоже, очень ценный. В нем что-то есть. Этот коллекционер продавал флаконы с его кровью – заметь, флаконы, а не пакеты – почти по десять тысяч за каждый. Долларов США, не солей или песо. Долларов. В прошлом году палец его ноги выставили на онлайн-аукционе, и цена выражалась в шестизначных цифрах. За один палец.
Мать Ниты широко улыбнулась, ее глаза загорелись в предвкушении суммы, которую можно выручить за все тело. Девушка задумалась над тем, сколько у парня осталось времени. Ее мать предпочитала быстро получить наличные, поэтому Нита сомневалась, что парень задержится в клетке надолго.
– Я уже выставила его в сети, и у нас есть покупатель на еще один палец ноги. Поэтому я взяла на себя смелость отрезать его и отправить по почте, пока мы были в Аргентине.
Ните потребовалось несколько секунд, чтобы осознать слова матери. Затем она опустила глаза, и, разумеется, ноги парня были голыми. Одну ступню поспешно обмотали бинтом – он пропитался кровью.
Мать постучала пальцем по подбородку.
– Единственная проблема в том, что части его тела должны быть свежими – то есть как можно более свежими. Поэтому сначала мы продадим все конечности – они уже заказаны. Он может выжить и без них, а мы тем временем соберем его кровь. Внутренние органы и все остальное продадим позже, как только распространим информацию о них. Это не должно занять слишком много времени.
Мысли Ниты крутились и мешали полностью осознать то, что говорила мать.
– Ты хочешь держать его здесь и разрезать по частям, пока он еще жив?
– Именно так.
Нита даже не знала, что ответить, она не имела дела с живыми людьми. Ее «подопечные» всегда были мертвецами.
– Он… не опасен? – спросила Нита, не в силах оторвать глаз от повязок на месте отсутствовавших пальцев.
Мать фыркнула.
– Вряд ли. Ему не повезло в генетической лотерее. Насколько я знаю, все хотят его сожрать, и у него не больше средств защиты, чем у обычного человека.
Парень в клетке пришел в себя, зашевелился и попытался перевернуться, чтобы посмотреть на них. Сердце Ниты сжалось – это выглядело печально.
Мать похлопала ее по плечу и развернулась.
– Мы заработаем на нем хорошие деньги.
Не сводя глаз с клетки, Нита кивнула. Мать вышла из комнаты, напомнив дочери, что нужно помочь разобраться с ящиками на кухне и начинать упаковывать части тела занни.
Парень поднял голову и встретился взглядом с Нитой. Его серо-голубые глаза широко распахнулись от страха. Он попытался поднять руку, но та, прикованная наручниками, остановилась в нескольких сантиметрах от пола.
Пристально глядя Ните в глаза, парень тяжело сглотнул и прошептал:
– Ayudame.
Помоги мне.
Глава 2
Нита не была бессердечной убийцей и не воровала органы. Такой была ее мать.
Нита никогда никого не убивала и не планировала делать это в дальнейшем.
Почему же мама не убила его до возвращения домой? Если бы она сделала это, Ните не пришлось бы видеть его таким. Она могла бы просто наврать самой себе, что он умер естественным образом. Или обвинить в убийстве свою мать и оправдаться очередным «ну, уже ничего не изменишь». Но сейчас в их квартире находилось живое существо, и Ните пришлось серьезно задуматься.
О живом и дышащем человеке, которого мать планировала убить.
И заставила Ниту его расчленять.
Живого.
Каково это – резать кого-то на части, когда он кричит тебе, чтобы ты остановился?
– Нита? – раздался голос матери у двери кухни.
Нита внезапно поняла, что уже несколько минут стоит в коридоре и пялится на стену.
– Что-то не так?
Дочь немного помедлила.
– Он живой.
– Да, и что? – Взгляд мамы был таким же напряженным, как и ее голос. Нита внезапно почувствовала, что ходит по лезвию ножа.
– Он разговаривает. – Она передернула плечами – взгляд матери сейчас беспокоил ее больше, чем что-либо другое.
Выражение лица мамы смягчилось.
– О, не волнуйся, милая. Он здесь долго не задержится. Скоро он будет на твоем столе, а там с тобой никто не разговаривает, так ведь?
Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Нита кивнула, оценив мамины старания успокоить ее.
– Да.
Мать внимательно посмотрела на дочь.
– Знаешь, если хочешь, я могу прямо сейчас отрезать ему язык. Или оторвать плоскогубцами – у меня есть парочка. Тогда тебя не будет волновать его болтовня.
– Все в порядке, мама. – Нита выдавила улыбку. – Я в норме.
– Если ты уверена… – Мать снова посмотрела на нее внимательным взглядом и вздохнула. – Хорошо. Начнем потихоньку упаковывать части того занни?
Нита кивнула. Она была довольна, что тема разговора сменилась.
Они провели остаток дня, заполняя ящики. Мать раздала кучу взяток, чтобы вернуть эти ящики на семейный склад в Штатах, оттуда их заберет отец Ниты. Он занимался онлайн-продажами, хранением и доставкой частей тел, а задачей матери был поиск. Отец также являлся их прикрытием на случай, если МПДСС начнет что-то вынюхивать. Нита была уверена: на мать заведено дело толщиной в милю – ведь стопка ее заграничных паспортов, водительских удостоверений и кредитных карт имела в высоту, наверное, фута два. По мнению Ниты, все эти документы обычно дополняли дело.
Однако отец, насколько она знала, был чист как стеклышко. Днем он работал юридическим консультантом в Чикаго, а ночью продавал части тел в Интернете. Нита скучала по нему, по их дому и по загаженному пригороду, который находился фактически в двух часах езды от города. Она не была дома с четырнадцати лет.
Девушка задавалась вопросом: что скажет об этой ситуации отец? Будет ли он недоволен тем, что мама привезла домой живое сверхъестественное существо? И более того – безвредное?
Одно дело, когда мать бросала на стол Ниты занни или единорога – они были монстрами, которые убивали других людей, чтобы поддерживать свою жизнь. И мир одобрял убийство этих существ – именно поэтому был составлен Список опасных сверхъестественных. Их убийство даже не считалось преступлением. Нита спасала человеческие жизни.
Но расчленять кого-то вроде парня в соседней комнате? Как она могла оправдать такое?
Вздохнув, Нита вытерла пот со лба – они закрыли очередной ящик. Сколько бы она об этом ни думала, она не могла найти способ оправдать убийство этого парня.
Ну, разве что деньгами.
– Похоже, нам понадобится еще несколько грузовых ящиков, – сказала мать, проводя рукой по волосам. Ее маникюр отблескивал черным, красным и желтым цветами – как будто кто-то пытался накрыть огонь темной шторой.
Нита налила себе стакан сока.
– Наверное.
– Думаю, мы заслужили немного пиццы. Как считаешь?
Нита охотно согласилась.
После ужина они поняли, что у них закончилась вода в бутылях. Здешняя вода из-под крана непригодна для питья, если ее не кипятить, и матери Ниты не нравился ее вкус. Она обещала купить УФ-фильтр для очистки еще несколько недель назад, когда они приехали в Перу, но пока так и не купила.
Мать вздохнула и встала – с колен на пол посыпались крошки пиццы.
– Спущусь в магазин и принесу семилитровую бутыль. Когда вернусь, займусь парнем.
– В смысле?
Мама усмехнулась.
– Я продала его ухо час назад.
Нита напряглась.
– Ты хочешь отрезать его ухо сегодня?
– Конечно.
Нита сглотнула и отвела взгляд.
– Но ты не сможешь отправить его по почте до завтрашнего утра. Разумнее отрезать его завтра. Если, по твоим словам, важна свежесть.
Мама прищурилась. Нита старалась не заерзать на месте, но ей не удалось.
– Я не хочу слышать, как он кричит всю ночь. Я не смогу уснуть, – прошептала она после долгой паузы.
Откинув голову назад, мать рассмеялась, после чего подошла к Ните и похлопала по спине. Сделала она это немного сильнее, чем следовало, и Нита покачнулась.
– Ты совершенно права, Анита, – улыбнулась мать и направилась к двери. – Мы сделаем это завтра утром.
Нита стояла и дрожала. Дверь тем временем со стуком и щелчком закрылась. На несколько минут Нита задержалась на месте, восстанавливая дыхание, а затем взяла кусочек пиццы и вернулась в секционный зал.
Открыв дверь, она увидела, что парень в клетке сидит скрестив ноги и наблюдает за ней. Нита двигалась осторожно и, подойдя поближе, различила: пятна на его одежде – определенно засохшая кровь.
Положив пиццу достаточно близко к решетке, чтобы парень мог просунуть через нее пальцы и отщипывать кусочки, девушка тут же отпрянула назад, боясь, что с такого расстояния он может на нее наброситься. Вряд ли ему, прикованному цепью к клетке, которая прикреплена к стене, удастся что-нибудь сделать, но Нита все равно была осторожна.
Он посмотрел на пиццу и облизнул губы.
– Gracias[2].
– De nada[3], – ответила Нита, удивляясь, что хрипит.
Чувствуя себя неловко и не зная, что делать дальше, она долго стояла на месте. Лучше, конечно, разговаривать с ним, но Нита не хотела ничего знать об этом парне, если – точнее когда – ей придется его расчленять. Хотя она все равно чувствовала себя странно, давая ему еду и отходя в сторону…
Сейчас был тот самый случай, когда, казалось, нужно применить свои навыки общения. Но существовал ли этикет для такого рода ситуаций? Наверное, нет.
Парень просунул пальцы через решетку и отщипнул кусочек пиццы. Он не дотягивался руками до рта из-за наручников, поэтому, чтобы поесть, ему приходилось наклонять голову. Медленно прожевав кусочек, он внезапно застыл и просто смотрел на пиццу, не прикасаясь к ней.
«Может, ему не нравится пепперони?» – подумала Нита.
– Cоґmo te llamas?[4] – спросил он, все так же не поднимая глаз. Его акцент явно был аргентинским – звук «й» смешался со звуком «ш», поэтому последнее слово прозвучало как «шамас».
Но этот акцент можно было понять, в отличие от акцента Ниты. Ее отец родом из Чили, а она до шести лет жила в Мадриде, поэтому ее испанский превратился в бессмысленное сплетение двух акцентов. Иногда перуанцы в продуктовом магазине не могли догадаться, о чем она говорит.
– Нита. – Она замялась. – А тебя?
– Фабрисио, – тихо ответил он. – Фабрисио Такунан.
– Фабрисио? – недоверчиво переспросила Нита. – Это что, откуда-то из Шекспира?
Он вдруг поднял глаза на нее и нахмурился.
– Что, прости?
Нита медленно повторила, пытаясь говорить так, чтобы акцент был менее выраженным.
На этот раз парень понял. Он поднял брови, а когда снова заговорил, его голос слегка изменился – в нем стало больше любопытства и меньше грусти, испанская речь звучала мягко и едва слышно:
– Кто такой Шекспир?
– Э-э-э… – Нита сделала паузу. Изучают ли Шекспира в латиноамериканских школах? Хотя, если вспомнить, что парень (даже в мыслях не называй его по имени, а то слишком сильно привяжешься, и что потом?) был пленником коллекционера, ходил ли он вообще в школу? – Английский писатель, живший в шестнадцатом веке. Мне кажется, одного из его персонажей звали Фабрисио. Думаю, это вроде… вроде как старое имя.
Он пожал плечами:
– Не знаю. Думаю, оно довольно распространено там, откуда я родом. У одного из сотрудников моего отца такое же имя. Но он произносит его через «ц», на итальянский манер – Фабрицио.
Фабрисио опустил взгляд на свою рубашку, покрытую засохшей кровью, и тяжело сглотнул.
– Он произносил его через «ц».
Ого. Нет, слишком много информации. Ните не нужно ее слышать.
«Тогда зачем ты вообще с ним заговорила?» – мысленно отругала она себя. После этого все будет еще хуже.
Она повернулась, чтобы уйти, но он позвал ее:
– Нита.
Нита остановилась и, секунду помедлив, обернулась.
– Да?
– Что со мной будет?
Она смотрела, как парень в наручниках с трудом наклоняется вперед в клетке. Его лицо напряглось, в широко раскрытых голубых глазах виднелся страх, на лбу пролегла складка.
Нита отвернулась.
– Я не знаю.
Но это была ложь. Она просто не хотела ему признаваться.
Глава 3
Вернувшись на кухню, Нита обнаружила, что мать уже ждет ее. Воды она не принесла.
Войдя в комнату, Нита почувствовала себя неуютно и остановилась. Взгляд матери был холодным, ее рука лежала рядом с пистолетом. Положила она ее туда случайно, не нарочно. Не то чтобы мама когда-либо стреляла из пистолета, она предпочитала яд.
– Ты ведь с ним не разговаривала, Нита?
Глядя в пол, дочь покачала головой, сгорбила плечи. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Когда мама злилась, в воздухе повисала незримая угроза. Нита никогда бы не призналась в этом своим родителям, но в душе она боялась матери до дрожи и всего раз в жизни осмелилась выступить против нее.