Но это был не он.
Бренда пришла к Марджори, и они завтракали в постели. В это утро Марджори особенно вошла в роль старшей сестры.
– Право же, Бренда, твой молодой человек – это такое убожество…
– Я сама все знаю. Он не бог весть что, и сноб, и, похоже, у него рыбья кровь, но мне он приглянулся, и все тут… и потом, я не уверена, что он совсем ужасный… он обожает свою гнусную мать… и потом, он вечно без денег. По-моему, ему очень не везло в жизни. Он мне все про себя вчера рассказал. Он был раз помолвлен, но они не смогли пожениться из-за денег, а с тех пор у него не было ничего приличного… Его еще многому надо научить. Этим отчасти он мне и нравится.
– О господи, я вижу, ты это всерьез.
Зазвонил телефон.
– Может, на этот раз он.
Но знакомый голос так громко заверещал в телефон, что Бренда слышала весь разговор.
– Добрый день, лапочка, какие последние сплетни?
– А, Полли, поздравляю – прекрасный прием.
– Правда, старушка не подкачала? Слушай, что там у твоей сестры с Бивером?
– Что у них?
– Давно они путаются?
– Полли, ты попала пальцем в небо.
– Да брось. Сразу видно, что у них далеко зашло. Нет, ты мне скажи, как это ему удалось. Вот что интересно. Что-то в нем наверняка есть, просто мы не замечали.
– Полли тебя засекла. В данный момент она оповещает весь Лондон о своих наблюдениях.
– Какая жалость, что и оповещать-то не о чем. Этот щенок мне даже не позвонил… Что ж, придется оставить его в покое. Если он не опомнится, я днем уезжаю в Хеттон. Вот, может, он.
Но это был всего-навсего Аллан, который звонил из штаб-квартиры консерваторов извиниться, что не смог накануне приехать к Полли.
– Я слышал, Бренда пустилась во все тяжкие, – сказал он.
– Господи, – сказала Бренда, – можно подумать, молодых людей так легко соблазнить.
* * *
– Я тебя почти не видела вчера у Полли, – сказала миссис Бивер. – Куда ты исчез?
– Мы рано уехали. Бренда Ласт устала.
– Она прелестно выглядела. Я очень рада, что ты с ней подружился. Когда ты с ней встречаешься?
– Я договорился, что позвоню.
– Ну, так чего же ты ждешь?
– Да что толку, мамчик? Разве я могу себе позволить ухаживать за женщиной вроде Бренды Ласт? Позвонишь ей, она скажет: «Что вы делаете?» – придется ее куда-нибудь вести, и так каждый день. У меня на это нет денег.
– Знаю, сын мой. Знаю, как тебе трудно… и как ты умеешь экономить. Я должна быть благодарна, что мой сын не обременяет меня долгами. И все же не стоит отказывать себе буквально во всем. Так ты в двадцать пять лет превратишься в старого холостяка. Я еще в тот вечер, когда Бренда пришла к нам, заметила, что ты ей нравишься.
– Это точно, я ей очень даже нравлюсь.
– Надеюсь, она решит наконец относительно квартиры. Они сейчас просто нарасхват. Мне придется присмотреть еще один дом, который можно перестроить. Ты просто не поверишь, кто их снимает: масса людей с собственными домами в Лондоне… Ну, мне пора на работу. Кстати, я уезжаю на два дня. Проследи, чтобы Чэмберс как следует о тебе заботилась. Тут Сильвия Ньюпорт нашла каких-то австралийцев, они хотят снять дом в деревне, я повожу их, покажу им один-другой подходящий. Ты где обедаешь?
– У Марго.
* * *
К часу, когда они возвратились домой, выгуляв Джинна, Бивер еще не звонил.
– Раз так, значит так, – сказала Бренда. – Я как будто даже рада.
Она послала Тони телеграмму, что приедет дневным поездом, и слабым голосом велела упаковать вещи.
– Похоже, мне сегодня негде обедать, – сказала она.
– Почему бы тебе не пойти к Марго? Я уверена, она будет рада.
– Ладно, позвони ей, спроси.
И она снова встретила Бивера.
Он сидел довольно далеко от нее, и, пока гости не начали расходиться, им так и не пришлось поговорить.
– Я пытался дозвониться тебе все утро, – сказал он, – но было занято.
– Да ладно, – сказала Бренда. – Веду тебя в киношку.
Позже она телеграфировала Тони: «ОСТАЮСЬ МАРДЖОРИ ДЕНЬ ДВА ЦЕЛУЮ ВАС ОБОИХ».
IV
– А мама сегодня приедет?
– Надеюсь.
– Как долго она гостит у этой обезьяньей тетки. Можно, я поеду на станцию ее встречать?
– Конечно, поедем вместе.
– Она целых четыре дня не видела Громобоя. И как я прыгаю через новый барьер, тоже не видела, верно, пап?
Бренда приехала поездом 3:18. Тони и Джон Эндрю явились на станцию загодя. Они походили по перрону, все осмотрели, купили шоколадку в автомате.
Начальник станции вышел к ним поболтать:
– Ее милость сегодня возвращается?
Он был старым приятелем Тони.
– Я ее каждый день ждал. Сами знаете, что бывает с дамами, когда они дорвутся до Лондона.
– Жена Сэма Брейса как уехала в Лондон, так никакими силами нельзя было ее оттуда выманить. Пришлось ему самому туда за ней отправиться. А она ему же еще и трепку задала.
Но вот подошел поезд, и Бренда грациозно выпорхнула из вагона третьего класса.
– Оба пришли. Какие милые. Я этого не заслужила.
– Мам, а обезьянью тетку ты привезла?
– Что за чушь порет ребенок?
– Он вбил себе в голову, что у твоей подружки Полли есть хвост.
– Кстати говоря, меня бы ничуть не удивило, если бы так оно и оказалось.
Багаж Бренды умещался в двух крохотных чемоданчиках. Шофер привязал их к багажнику, и Ласты покатили в Хеттон.
– Какие новости?
– Бен ставил высокий-высокий барьер, и мы с Громобоем вчера шесть раз прыгали, и сегодня шесть раз, и еще в прудике сдохли две рыбки, они вздулись и плавают вверх животами, и еще няня вчера обожгла чайником палец, и еще мы с папой вчера видели лису, ну, совсем рядом, она посидела, а потом убежала в лес, и еще я начал рисовать битву, но никак не могу кончить, потому что краски не те, и еще серая ломовая, у которой были глисты, поправилась.
– Никаких особых новостей, – сказал Тони. – Мы по тебе скучали. Что ты делала в Лондоне так долго?
– Я-то? Скверно себя вела, по правде говоря.
– Швырялась деньгами?
– Хуже. Флиртовала почем зря, ухнула кучу денег и получила уйму удовольствия. Но у меня есть для тебя ужасная новость.
– Что такое?
– Нет, лучше я ее попридержу. Тебе она вовсе не понравится.
– Ты купила мопса.
– Хуже, гораздо хуже. Только я этого еще не сделала. Но сил нет, как хочу.
– Давай выкладывай.
– Тони, я нашла квартиру.
– Так потеряй ее, и побыстрее.
– Ладно, я за тебя еще возьмусь. А пока постарайся заранее не хандрить.
– Я и думать об этом забуду.
– Пап, а что такое квартира?
* * *
Бренда обедала в пижаме, потом, примостившись около Тони на диване, ела сахар из его чашки.
– Все это, как я понимаю, означает, что ты снова заведешь разговор о квартире.
– Мм…
– Ты не подписывала никаких бумаг, а?
– Что ты! – Бренда решительно затрясла головой.
– Тогда еще ничего страшного. – Тони принялся набивать трубку.
Бренда присела на диване на корточки.
– Слушай, а ты не хандрил?
– Нет.
– Потому что ты квартиру представляешь себе совсем иначе, чем я. Для тебя квартира – это и лифт, и швейцар в галунах, и огромный парадный вход, и роскошный холл, из которого во все стороны ведут двери, и кухни, и буфетные, и столовые, и гостиные, и спальни для прислуги… верно, Тони?
– Более или менее.
– То-то и оно. А для меня – это спальня с ванной и телефоном. Уловил разницу? Так вот, одна моя знакомая…
– Какая знакомая?
– Ты ее не знаешь… Так вот, она разгородила целый дом неподалеку от Белгрейв-сквер на такие квартирки – платишь три фунта в неделю, и никаких тебе налогов и обложений, горячая вода, центральное отопление, когда нужно, можно вызвать уборщицу, что ты на это скажешь?
– Понятно.
– Теперь послушай, что я думаю. Что такое три фунта в неделю? Меньше девяти шиллингов в день. А где ты можешь остановиться с такими удобствами меньше чем за девять шиллингов? Тебе приходится ехать в клуб, а это обходится дороже, а я не могу вечно останавливаться у Марджори, ее это стесняет, ведь у нее еще пес, и ты сам всегда говоришь, когда я приезжаю вечером из Лондона, прошатавшись весь день по магазинам: «Почему ты не осталась там ночевать? – говоришь ты. – Зачем так выматываться». Не счесть, сколько раз ты мне это говорил. Я уверена, мы тратим куда больше трех фунтов в неделю из-за того, что у нас нет квартиры. Знаешь что – я пожертвую мистером Кратуэллом. Идет?
– Тебе в самом деле так этого хочется?
– Мм…
– Видишь ли, мне надо подумать. Может, и удастся что-нибудь выкроить, но из-за этого придется отложить кое-какие усовершенствования в доме.
– Я этого совсем не заслужила, – сказала она, закрепляя сделку, – я всю неделю флиртовала почем зря.
* * *
Бренда пробыла в Хеттоне всего трое суток. Потом вернулась в Лондон, заявив, что ей надо заняться квартирой. Квартира, однако, не требовала пристального внимания. Предстояло решить, в какой цвет окрасить стены, и купить кое-что из мебели. У миссис Бивер все было наготове: она предоставила Бренде на выбор кровать, ковер, туалетный столик и стул – больше в комнате ничего не помещалось. Миссис Бивер пыталась всучить ей набор вышивок на стены, но Бренда их отвергла, а заодно с ними электрогрелку, миниатюрные весы для ванной, холодильник, стоячие часы, триктрак из зеркального стекла и синтетической слоновой кости, серию книг французских поэтов восемнадцатого века в изящных переплетах, массажный аппарат и радиоприемник, вделанный в лакированный ящичек в стиле Регентства, – все это было выставлено специально для нее в лавке в качестве «недурных идеек».
Миссис Бивер была не в претензии к Бренде за скромность ее приобретений, она неплохо подзаработала на квартире выше этажом, где одна канадская дама обшивала стены хромированными панелями, не считаясь с расходами.
Тем временем Бренда останавливалась у Марджори на условиях, которые делались все более унизительными.
– Мне не хотелось бы читать тебе мораль, – сказала Марджори как-то утром, – но я не желаю, чтобы твой мистер Бивер целыми днями торчал в моем доме и еще называл меня Марджори.
– Потерпи, квартира скоро будет готова.
– И я повторяю и буду повторять, что ты совершаешь нелепую ошибку.
– Просто тебе не нравится мистер Бивер.
– Нет, не только в этом дело. Видишь ли, я думаю, что Тони придется туго.
– За Тони не беспокойся.
– А если будет скандал?..
– Скандала не будет.
– Ну не скажи. Так вот, если будет скандал, я не хочу, чтобы Аллан думал, будто я вам потакала.
– Я тебе не говорила таких гадостей насчет Робина Бизили.
– Между нами ничего такого и не было, – сказала Марджори.
Но если не считать Марджори, общественное мнение было целиком на стороне Бренды. По утрам трещали телефоны, разнося новости о ее похождениях, и даже те, кто был с нею едва знаком, взахлеб рассказывали, как видели ее накануне с Бивером в ресторане или в кино.
В эту осень худосочных и скудных романов сходились и расходились лишь парочки, которым это было на роду написано, и Бренда кинула кусок тем, кто, за неимением других удовольствий, раскинувшись поутру в постели, наслаждался, обсасывая такого рода новости по телефону. Обстоятельства романа Бренды имели особое очарование: целых пять лет она была легендой, чем-то почти мистическим, плененной принцессой из волшебной сказки, и теперь, когда она явила миру подлинное лицо, это было куда увлекательней, чем смена предмета увлечения у любой другой благоразумной жены. Самый выбор партнера сообщал этой связи нечто фантасмагорическое: Бивер – это всеобщее посмешище – был внезапно вознесен ею в сверкающую обитель небожителей. Если бы после семи лет неукоснительной супружеской верности Бренда наконец закрутила роман с Джоком Грант-Мензисом, или Робином Бизили, или любым другим хлыщом, с которым почти у всех рано или поздно был один-другой заход, это тоже было бы захватывающе интересно, но в конце концов не выходило бы за рамки привычной салонной комедии. Избрание Бивера поднимало эту эскападу в глазах Полли, Дэйзи, Анджелы и всей шайки сплетниц до поэтических высот.
Миссис Бивер не скрывала своего восторга: «Конечно, Джон ничего мне не говорит, но если то, что я слышу, правда, мальчику это пойдет на пользу. Конечно, он всегда нарасхват и у него много друзей, но тут совсем другое дело. Я давно чувствовала, ему чего-то недостает, и думаю, что именно такая очаровательная и опытная женщина, как Бренда Ласт, может ему помочь. Он оч-чень привязчив, но он такой сдержанный, что по нему никогда не догадаешься… Сказать по правде, я почувствовала что-то такое в воздухе на прошлой неделе и под благовидным предлогом уехала на несколько дней. Не сделай я этого, может, у них все и кончилось бы ничем. Он такой застенчивый и скрытный, даже со мной. Я распоряжусь, чтобы шахматы тут же починили и отослали вам. Благодарю вас».
Бивер первый раз в жизни почувствовал себя человеком интересным и чуть ли не значительным. Женщины заново приглядывались к нему, размышляя, что же они в нем проглядели, мужчины обращались с ним как с равным и даже удачливым соперником. Возможно, они и задавались вопросом: «И за что это ему?» Зато, когда он входил в Брэтт-клуб, для него освобождали место у стойки и говорили: «Привет, старик, опрокинем по одной?»
* * *
Бренда звонила Тони утром и вечером. Иногда с ней разговаривал Джон Эндрю – голосом пронзительным, как у Полли Кокперс; ответов ее он не слушал. На субботу и воскресенье она уехала в Хеттон, потом снова вернулась в Лондон, на этот раз в квартиру, где краска уже высохла, хотя горячую воду еще подавали с перебоями; тут от всего пахло новизной: от стен, простынь, занавесок, а от новых радиаторов куда менее приятно разило раскаленным железом.
Примечания
1
«По направлению к Биверу» (фр.) – перифраз названия романа М. Пруста «По направлению к Свану». (Здесь и далее примеч. перев.)
2
Персонаж романа Ч. Диккенса «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита», бездарный архитектор.
3
Томас Мэлори (ок. 1417–1471) – писатель и переводчик, автор «Смерти Артура», романа о рыцарях Круглого стола.
4
Герои цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
5
«Чамз» («Друзья-приятели») – детский иллюстрированный журнал, издававшийся с 1892 года.
6
Бевис Гемптонский – герой цикла стихотворных романов XIII века, в XVII веке переделанных в народную книгу.
7
Книга, написанная девятилетней девочкой Дейзи Эшфорд, о приключениях престарелого мистера Солтины и его молодой воспитанницы Этель Монтикью, изданная известным английским писателем Джеймсом М. Барри с сохранением всех особенностей и ошибок подлинника.
8
Имеется в виду королева Виктория, в правление которой (1837–1901) была написана проповедь. Действие романа происходит в начале 30-х годов, при Георге V (1910–1936).
9
Имеется в виду оккупация Джелалабада (1879–1880) английскими войсками в ходе второй англо-афганской войны.
10
Джон Ванбру (1664–1726) – английский комедиограф и архитектор.
11
Статуя английского скульптора и художника Д. Ф. Уоттса (1817–1904), изображающая всадника на коне – олицетворение физической мощи.
12
Имеются в виду приюты для беспризорных и бездомных детей, названные в честь их основателя и первого директора Томаса Джона Барнардо (1845–1905), известного английского филантропа.