Сиан дала своей подопечной немного полюбоваться, но потом ткнула в бок острым локтем и велела:
– Не зевайте. Вы хоть и провинциалка, но из благородной семьи. Вам такой вид не пристал.
– Это просто невероятно, – пробормотала Мэгг, позволяя Сиан подвести себя к Жёлтым плащам у входа.
– Дворец украсили по приказанию Тордена Второго к свадьбе нашего короля. Он пожелал, чтобы Шеан поразил всех иностранных гостей и чтобы никто из них не смог сказать: «Наш дворец великолепнее вашего», – пояснила Сиан.
Жёлтые плащи осмотрели их приглашения и с почтением пропустили внутрь, передавая в руки церемониймейстеров, управлявших всё растущей толпой гостей. И пока Мэгг продолжала вертеть головой, восхищаясь словно бы живыми птицами на стенах и потолках огромного холла и хищными золотыми орлами на лестницах, дуэнья продолжала:
– Восемь самых знаменитых скульпторов и пятеро художников семь месяцев трудились над убранством дворца. И когда гости прибыли на свадьбу, они едва ли дышать могли от восторга. Но… – Сиан сделала паузу, – эмирский посол даже бровью не повёл. Когда его спросили, видел ли он дворец красивей, он невозмутимо ответил, что видел. Он похвалил и статуи, и орнамент, и плафоны, но отметил, что в столице Эмира есть не менее красивые дворцы и замки, и в них каждый гипсовый завиток, каждая золотая птичка оживают, если на них посмотреть, а статуи отвешивают гостям поклоны.
Мэгг про себя подумала, что со стороны эмирского посла это было очень невежливо, но ничего не сказала, а госпожа Сиан продолжила:
– Его величество, говорят, побледнел от злости, но тут позапрошлая верховная ведьма, леди Кэнт, сделала взмах рукой, и весь замок ожил. Парадный зал наполнился щебетанием птиц, листочки и цветочки заколыхались от дуновения невидимого ветра, орлы расправили крылья, а статуи начали кланяться гостям, и не только тогда, когда на них смотрели, а всё время, словно действительно стали живыми. Эмирский посол потерял дар речи и ещё несколько минут не мог сказать ни слова, пока прочие гости славили величие короля и мастерство ведьмы. «Что вы скажете теперь, многоуважаемый посол? – спросила его ведьма. – Есть ли на свете дворец великолепнее Шеанского?». Посол был смущён и заверил и её, и короля, что никогда не видел ничего подобного.
– Леди Кэнт? – переспросила Мэгг.
– Стыдно вам! Не знать, кем была ваша двоюродная бабушка! Скажу лорду, он вас засадит учить семейные летописи! Она пятнадцать лет оставалась верховной ведьмой при его величестве Тордене Втором. Какая прекрасная женщина! – и госпожа Сиан с искренней печалью подняла глаза к потолку.
Между тем вместе с прочими гостями они поднялись по огромной широкой лестнице (причём Мэгг не могла отделаться от ощущения, возникшего, наверное, под влиянием легенды, что каменные орлы наблюдают за людьми), и в величественном холле церемониймейстеры разделили толпу. Большая часть гостей вошла в бальный зал, а Мэгг и Сиан вместе с ещё тремя десятками юных девушек и их дуэний и столькими же юношами остались ждать. Все они должны были предстать перед королём и получить от него лично разрешение бывать при дворе.
Сиан осмотрела Мэгг внимательно, расправила на её платье несуществующую складку, провела пальцем по щеке, видимо, растирая румяна, и сообщила: «Вы прекрасны, дорогая».
Мэгг осторожно разглядывала других молодых девушек, и они все показались ей удивительно хорошенькими. Пышные светлые платья делали их похожими на маленькие облачка, их лица были чистыми, улыбчивыми и нежными, волосы – густыми и блестящими, а голоса, которые изредка доносились до слуха Мэгг, звонкими.
«Неужели я выгляжу так же, как они?», – подумала она с восторгом. Она, бродяжка, приёмная дочь нищего музыканта, похожа на этих красавиц? Воистину, это был сбывшийся сон.
Мэгг улыбнулась этой мысли, и Сиан рядом довольно вздохнула:
– Улыбайтесь так почаще, дорогая, и милорд Эскот едва ли дождётся окончания бального сезона, чтобы сделать вам предложение.
Мэгг хихикнула от охватившего её смущения, получила выговор за неуместное хихиканье, и в этот момент церемониймейстер в красном одеянии распахнул перед ними двери зала и объявил громко:
– Перед Его Величеством Эйрихом Четвёртым, милостью Всевышнего королём стенийским и остеррийским, владыкой Заггерских островов и Белой земли, склоните колени!
Мэгг не видела происходящего в зале – другие девушки закрывали обзор, – но вместе со всеми опустилась на колени, оглушённая шорохом сотен юбок.
Некоторое время все молчали, а потом церемониймейстер заговорил снова:
– Прошу предстать перед Его Величеством леди Элизию, дочь лорда Росса.
Первая из девушек, сопровождаемая высокой женщиной в чёрном, впорхнула в зал.
– Лорда Тария, племянника милорда Грейвза.
Имена потянулись списком, девушки чередовались с юношами, и, хотя Мэгг и ждала своего имени, она всё-таки вздрогнула, когда было объявлено:
– Леди Магарет, внучатую племянницу лорда Кэнта.
Сиан ухватила её за локоть и повела ко входу, но в этом не было нужды. Всё волнение исчезло, и Мэгги легко вошла в зал, под множество взоров. Сделала глубокий реверанс, опустила голову, не успев рассмотреть убранства, и услышала:
– Подойдите, леди Магарет!
Она выпрямилась и встретилась взглядом с его величеством. Это был гордый, с прямой спиной и широкой грудью, старик. Его голова была совершенно седой, но держала корону так, словно та ничего не весила. У него оказались седая короткая бородка и воинственно накрученные усы. Золотой камзол слепил. За его спиной на кресле с высокой спинкой расположилась верховная ведьма в тёмно-синем платье, её рыжие волосы были уложены наподобие короны. С другой стороны стоял, опёршись на спинку трона, принц Афран.
Мэгги почувствовала, что Сиан осталась у входа, и, не позволяя волнению вернуться, приблизилась к подножию трона, где снова опустилась в реверансе.
– Как давно вы в столице, леди Магарет? – спросил король очень ласково.
– Два месяца, ваше величество, – ответила Мэгги так, как было давно решено.
– Лорд Кэнт напрасно скрывал вас в провинции, – заметил король.
– Да, это преступление – прятать подобный цветок в глуши, – низким, немного насмешливым голосом прибавила верховная ведьма. – Как вам столица?
Мэгги отважилась посмотреть на ведьму, едва сдерживая бешено застучавшее сердце. Эта женщина говорила с ней, смотрела на неё – и почему-то это казалось куда более важным, чем внимание короля.
– Очень нравится, леди Майла, – с трудом выговорила Мэгг.
Ведьма прищурилась.
– Вы, пожалуй, дочь леди Эни, жены некоего господина Тука, адвоката?
– Простите, ваша милость, я дочь леди Диары, жены младшего сына лорда…
– А, – прервала её леди Майла, – действительно, я о них забыла. Сочувствую вашей утрате.
Мэгг поблагодарила, как полагается, и на этом разговор был окончен. Ей пожелали наслаждаться пребыванием при дворе, и Мэгг осторожно спиной отошла к толпе, а в зал пригласили следующую девушку.
Представление длилось ещё около часа, но гости не проявляли никаких признаков скуки или усталости – напротив, каждого входящего, девушку или юношу, внимательно разглядывали и шёпотом обсуждали. Госпожа Сиан, пробившаяся к Мэгг через толпу, объяснила, что многие высматривают потенциальных невест и женихов своим родственникам, а то и себе.
Мэгг разглядывать дебютантов было скучновато, так что она на время ушла в свои мысли и вздрогнула, когда вдруг оркестр заиграл фанфары. Король встал с трона и раскинул руки. Мэгг охватило странное волнение, птицы на потолке ожили и защебетали, и все гости как один запрокинули головы вверх – и вовремя. Облака, изображённые на плафоне, расступились, и в вышине божественным светом засияло Око Всевышнего. Полилась нежная, светлая музыка, от которой захотелось заплакать, и в неё удивительно стройно вплёлся голос его величества.
– Восславим же здесь, собравшись вместе, милость Всевышнего, даровавшего нам благо в уходящем году.
– Слава Всевышнему! – отозвались гости, и Мэгг вместе с ними.
– Восславим короля Эйриха Четвёртого, милостью Всевышнего, короля Стении! – проговорил звонко принц Афран.
– Слава королю Эйриху!
– Восславим наследного принца Афрана, дарованного Стении Всевышним! – сказала леди Майла.
– Слава принцу Афрану! – губы Мэгг выговаривали эти слова как будто сами, а её сердце бешено колотилось.
– Восславим силу магии, оберегающую Стению милостью Всевышнего! – произнёс король.
– Слава верховной ведьме!
– Да будет новый год благополучным для Стении и для каждого из моих подданных!
– Ура! – разнеслось по залу, ударилось в потолок, отдалось в каждом сердце.
– Бал в честь наступающего года открывает его величество Эйрих Четвёртый, – произнёс распорядитель, – и верховная ведьма Стении, её милость леди Майла.
И действительно, король встал, подал руку ведьме и вывел её в середину зала. Раздались первые звуки уже знакомой Мэгг королевской паваны.
Бал начался.
В какой момент рядом оказался милорд Эскот? Мэгг не поняла, просто вдруг услышала рядом его голос, обернулась и покраснела от смущения, увидев в его глазах ничем неприкрытый восторг.
– Леди Магарет, – проговорил он, кланяясь.
– Милорд Эскот, – Мэгг сделала реверанс и улыбнулась.
Госпожа Сиан придвинулась поближе, задевая своими юбками платье Мэгг, но ничего не сказала.
– Как вам нравится дворец?
– В отличие от эмирского посла, я никогда не видела ничего великолепнее, – ответила Мэгг, надеясь, что рассказ дуэньи был не её же собственной выдумкой.
Судя по тому, как хмыкнул Эскот, не был.
– Золото и магия способны поражать. Возможно, именно поэтому мы и стали чтить ведьм – чтобы они сделали блеск богатства ещё более великолепным.
– К счастью, ведьмы приносят Стении куда больше пользы, – ответила Мэгг и едва не вскрикнула: госпожа Сиан наступила ей на ногу – по её мнению, девушка должна была говорить в основном «да» и «нет».
Эскот, впрочем, ничуть не рассердился, напротив – его лицо оживилось, глаза засверкали.
– Рад, что вы так считаете. Не многие юные девушки способны думать о чём-то постороннем, оказавшись в этом дворце.
Мэгг обвела взглядом роскошную обстановку и произнесла, надеясь, что Сиан не убьёт её на месте:
– Сначала все эти чудеса завораживают, но потом я вспоминаю о том, что леди Майла одним желанием останавливает град и возвращает плодородность землям, спасая тысячи людей от голода, и понимаю, что это и есть настоящее чудо.
Каблучок дуэньи вонзился в ногу, и Мэгги послушно опустила глаза, ещё раз сделала реверанс и добавила:
– Извините.
– Не извиняйтесь, леди! – воскликнул Эскот даже чуть громче, чем было пристойно в частном разговоре. – Мне чрезвычайно интересно вас слушать.
К счастью для ног Мэгги, павана закончилась, и распорядитель объявил менуэт. Эскот поспешил обратиться к госпоже Сиан с просьбой разрешить подопечной танцевать с ним, и та согласилась. Милорд подал Мэгги руку и повёл в центр.
В прошлый раз они танцевали быструю куранту, и на разговоры времени не оставалось, едва удавалось переводить дух между прыжками и подскоками. Менуэт был совсем другим. Задумчиво-плавный, чуть менее торжественный, чем отзвучавшая павана, он напоминал хороводы остеррийских крестьян и их же песни. В нём не было нужды спешить, ловить такт – его было так же легко танцевать, как дышать. И разговор ему не мешал.
Эскот сделал первый грациозный поклон, снова подал ей руку, выстраиваясь за прочими парами, и произнёс:
– Я видел вас сегодня на балконе, леди. Надеюсь, вам понравились лошади, которых выбрал ваш дядя.
– Которых выбрали вы, милорд, не так ли? – уточнила Мэгг чуть насмешливо, хотя и помнила, что насмешливость не пристала благородной леди.
Кажется, Эскот был рад её замечанию, во всяком случае, ответил:
– Так вы заметили наш маленький спор? Признаюсь, я положил глаз на одну из кобыл в вашей паре, но не мог не уступить. Я бы подарил её вам, если бы не был уверен, что лорд Кэнт проткнёт меня за это фамильным мечом.
– Вам стоит не меньше опасаться вязальных спиц госпожи Сиан.
– «И оставил на страже зверя чёрна, грозна, и даровал ему о восьми глаз», – процитировал Эскот, и Мэгг добавила ему в тон:
– «И четыре глаза не спали днем, а четыре – ночью, и не укрыться от взора его», – впервые в жизни она порадовалась тому, что Рей заставлял её учить Святейшую книгу наизусть.
– Ваши учителя и наставники времени даром не теряли, – непритворно восхитился Эскот.
Если бы он знал, что этим учителем был безродный музыкант, вынужденный скрываться от внимания стражей закона!
– Боюсь, я слишком часто ленилась на занятиях, – ответила Мэгг, одновременно следуя правилам хорошего тона и обращаясь к собственным мыслям о том, что, возможно, она и правда недостаточно прилежно слушала Рея и не всегда выполняла его указания, потому что не верила, что когда-нибудь и правда станет леди.
– Если это так, то я боюсь и думать, что было бы, учись вы прилежно. Нашим академикам пришлось бы опасаться за свои места.
– Женскому уму никогда не достанет силы и глубины мужского, – вздохнула Мэгг, хотя и не была с этим полностью согласна.
Рей, к примеру, всегда говорил, что иные женщины умнее любого мужчины будут, хоть мужика, хоть вельможи. Да и неприятно было думать, что она от природы глупее даже самых глупых мужчин.
– И поэтому природа одарила женщин красотой, которая даже умнейшего из мужчин лишает разума, – Эскот снова поклонился, как того требовал танец, но посмотрел так пристально, что Мэгги невольно подумала о том, насколько её собственная красота лишила разума его, и покраснела.
После менуэта, увы, Эскот был вынужден откланяться, и дальше танцы приносили куда меньше удовольствия. Лорд Кэнт поздравил её с представлением ко двору и отправил танцевать с каким-то толстым лысым лордом, а когда она вернулась, уже собирался передать в руки худого юноши из дебютантов, как вдруг рядом раздалось:
– Лорд Кэнт! Вы опять желаете спрятать этот цветок?
Мэгг обернулась первой и оторопела – к ним шли рука об руку принц Афран и леди Майла. Ведьма была удивительной. Мэгг не могла бы сказать, насколько она красива, но от неё исходило особое сияние, а каждый её шаг отдавался где-то в душе волшебной музыкой. Она приблизилась, Кэнт начал кланяться, Мэгги поспешила опуститься в реверансе, а ведьма улыбнулась ей и сказала:
– Поздравляю вас, лорд Кэнт.
– С чем, ваша милость? – неуверенно переспросил старик.
– С тем, что побеги вашей семьи снова расцветают в Шеане, – леди Майла вздохнула. – Мы все помним о вашей утрате, лорд, и нам отрадно видеть, что у рода Кэнт есть надежда.
Кэнт помрачнел:
– Я никогда не оправлюсь от гибели детей и внучки, ваша милость.
– В те годы не вы одни понесли утраты, – вставил принц Афран, – настоящее проклятие! Но вам пришлось тяжелее прочих.
– Я благодарю Всевышнего за то, что он оставил мне Магарет.
– Кажется, она – что-то вроде чуда, – заметил принц, – и сотворила невозможное: примирила два враждующих клана.
Лицо Кэнта словно бы почернело, подбородок закаменел, но ответил он любезно:
– Я слишком стар для ссор, ваше высочество, и не хочу уносить их в могилу. Признаюсь, я ненавидел покойного Эскота и был бы рад своей рукой всадить в его сердце кинжал, но Всевышний меня опередил. Мальчик же ни в чём не виновен передо мной и перед моим родом.
Мэгги не понимала, почему старика так разозлили слова принца и леди Майлы, но даже в его ответе она чувствовала едва сдерживаемую ярость.
– В таком случае, – ласково заметила леди Майла, – мы будем рады видеть соединение двух старинных ветвей. Счастливого вам года, лорд Кэнт, – потом повернулась к Мэгги и прибавила: – Желаю тебе счастья, дитя.