Это было унизительно.
– Десять рублей? – удивился я. – Вам отдать потом десять рублей?
– Большие долги начинаются с малых. Запомни это на всю свою жизнь. Но, по этому поводу еще будет у нас с тобой урок. Иди уже, иначе он не поедет.
Сжав со злости от понимания нищенского своего существования горсть монет, я подошел к кабине водителя, протянув ему руку.
Какими-то не ловкими показались мне его движения, его рука как будто дрыгалась в нервном припадке, пытаясь поймать мою ладонь. Наконец-то, он нащупал меня, забрав монеты, и пересчитал их, кидая по одной в железную банку. Я сначала было подумал, что он пьян. Но когда он развернулся ко мне лицом, и сказал:
– Все в порядке, можно ехать!
Я ужаснулся… Этот водитель был слеп! У него совершенно не было зрачков! Белесые глаза его смотрели повсюду, и в никуда одновременно.
– Угу… – только и смог выдавить я, побежав назад к Дону Хенаро.
– Дон Хенаро, выходим, срочно! – кричал я ему.
– Что опять не так? – явно безучастно спросил он.
– Водитель слепой, вот что не так! Это будет наша последняя поездка!
– Не переживай за дядю Ваню, он знает свое дело. Он уже одиннадцать лет как слепой и не одного ДТП. Ты слишком переживаешь за свою жизнь для самоубийцы. Сядь, расслабься.
Автобус уже разогнался, и было поздно что-либо делать. Поэтому я смиренно сел, вжавшись в кресло.
Думаю, не стоит говорить о том, что всю дорогу я трясся в этом старом автобусе под смелым управлением дяди Вани, далеко не с легкостью в сердце. Но то ли с божьей милостью, то ли по милости ровной дороги и отсутствия на ней встречных машин, через полчаса мы въехали в город.
Титул- город, немного приукрашивало это место. Видно с Доном Хенаро у нас были разные понятия о городе. Я бы назвал то, куда мы приехали поселком.
Въезжая по главной и, как оказалось, единственной улице этого «города», мы могли лицезреть одно-, двухэтажные дома по левую и по правую сторону от дороги. Асфальт сюда вероятно не довезли, и поэтому вся улица и переулки между домами были покрыты мелким щебнем и песком. На улице стояла дикая жара, и жители поселка будто сговорившись, высыпались на улицу, устроившись на стульях, креслах и скамейках возле домов. Контингент людей был совершенно разный, и по возрасту, по стилю и фасону одежды на них. Я бы сказал совершенно не совместимым с таким маленьким унылым местечком.
– Что это за мексиканский городишко, Дон Хенаро? – спросил я, глядя в окно.
– У этого места нет названия. Каждый его житель называет город по-своему. Я зову его «Эсперанса». * *В переводе с испанскогоesperanza—надежда.
– Как это у поселка нет названия, должна же здесь быть администрация? Да и вообще, даже у самой захудалой деревни есть название!
– Мне снова кажется, Андрей, что твоя голова лучше всего подходит для бик-мака, а не для чего-либо еще. Ты должен раздвинуть границы своего сознания, иначе долго не протянешь. Тебя просто выкинет.
– Что значит, выкинет? – не понял я.
– Приехали! – крикнул водитель таким голосом, будто сам не верил в это.
Выйдя на автобусную остановку, я понял, что был не прав на счет поселка. Здесь была не одна улица, а две! И, похоже, место их пересечения, служило чем-то вроде центральной площади. Дома на этом перекрестке были обращены под углом к проезжей части, образуя маленькую площадь в виде шестиугольника. Напротив остановки красовался бар, с двухстворчатой калиткой в стиле салуна дикого запада.
– Спасибо дядя Вань! – крикнул Дон Хенаро, выходя из автобуса, – ты правильно определил координаты, нам в бар, – сказал он, переходя дорогу по направлению к бару.
– Я думал, мы приехали устраивать меня на работу, а не пить с самого утра? – сказал я.
– Я не пью, глупый ты человек. В баре у нас встреча с моим старым знакомым, с тем самым, кто решился взять к себе такого балбеса как ты.
– Решился взять. Да может, я и не соглашусь, на его работу, тем более по твоему описанию ничего хорошего от этой работы мне ждать не придется, – возразил я.
– Откажешься от работы, наше обучение на этом закончится, – резко сказал он, открыв створку двери и пропуская меня жестом в бар.
Внутри заведения стояла полутемнота, разбавляемая лишь небольшими лампочками, блекло желтого цвета над барной стойкой. Все было выдержано здесь в стиле кабака дикого запада: барная стойка, где крутился бармен, с закатанными рукавами белой рубашки, круглые столики, расставленные повсюду, чучела кабанов и непонятных черепов, толи коров толи лошадей. Куда-то наверх вела винтовая лестница. Из старого патефона лилась музыка в стиле кантри, дополняя пейзаж данного места.
Народу было немного, человек десять, но смог от курева стоял непролазной стеной. Группа товарищей в ковбойских шляпах, расположившаяся за столиком прямо у входа, дымила больше, нежели остальные, потому что все ковбои были изрядно выпившие.
Пройдя к барной стойке, мы с Хенаро уселись на высокие круглые стулья без спинок.
– Плескани мне, как обычно – сказал Дон Хенаро.
Бармен – человек лет шестидесяти, с седыми волосами, смуглой загоревшей кожей и удивительными блестяще белыми зубами, – улыбнулся ему, приветливо кивнул и налил полный стакан холодного молока.
– Вы что-нибудь желаете? – спросил он у меня, так же приветливо улыбаясь.
– Повторите тоже, что и моему другу, – улыбнулся я, так как первый раз в кабаке заказывал молоко.
Бармен натренированными за многие года движениями, материализовал из воздуха передо мной мой заказ.
– Ну и где он, Дон Хенаро? – спросил я, наслаждаясь прохладным молоком.
– Скоро придет. Что за недовольные нотки в твоем голосе, Андрей? Ты опять думаешь, что все тебе обязаны? Это ты нуждаешься в нем, а не он в тебе. Поэтому он может прийти, когда захочет, а может не прийти вовсе.
– Да что ты говоришь… – начал было я, но один из сильно выпивших товарищей за столиком у входа, прервал меня:
– Эй, вы! Там, у бара! Вы что, молочные братья?!! – хриплым голосом пробасил он, и вся его шумная компания залилась диким хохотом.
Я смотрел на Дона Хенаро, выжидая от него какой-нибудь реакции, но реакция была нулевая. Поэтому я тоже не спешил объяснять буйному товарищу, что он не прав.
– Вы что, оглохли от своего молока?! Или просто как младенцы от сиськи не можете оторваться, чтобы и слово вымолвить!! – все не унимался он.
Толпа гоготала и била от неистовства стаканами о стол, проливая пиво и крича, как стая диких горилл.
– Сморите, – сказал он своим зрителям, – сейчас я их заставлю обратить на меня внимание!
Кое-как, горе оратор встал из-за стола, чуть не опрокинув все его содержимое на пол, и уверенным шагом пошел в нашу сторону.
Я смотрел на Дона Хенаро, тот даже не поворачивался, продолжая цедить в свое удовольствие молоко.
Смельчак, напившийся храброй воды, уже почти дошел до середины бара, как вдруг, в заведение, ударив с ноги обе вращающиеся створки, влетел человек в такой же соломенной шляпе, как у Хенаро.
Молниеносно оценив ситуацию, он подбежал к «оратору всех времен и народов» и, развернув его к себе лицом, нанес ему сокрушительный горизонтальный удар в лицо локтем правой руки.
Ковбой рухнул наземь, как мешок с картошкой, издав глухой мощный звук. Наш спаситель вызывающе посмотрел на компанию друзей «мешка с картошкой», но те под впечатлением траектории полета локтя в лицо друга, опустив головы над столом, тихонько допивали свое пиво.
Дон Хенаро, наконец, оторвался от своего молока, и, развернувшись к незнакомцу, воскликнул:
– Дон Хуан! Сколько лет сколько зим! Почему так долго надо тебя ждать, в столь прекрасном заведении?!
– Прости, Хенаро, пришлось уладить кое-какие дела на ферме. Тем более, как посмотрю, пришел я очень даже вовремя, – сказал он, ткнув ногой, в лежащее по среди бара тело.
– Только не записывай это спасение на свой счет, Хуан. Он уже и так почти упал, ты просто подтолкнул его слегка – ответил Хенаро, и они вместе засмеялись.
– Этот испуганный юноша, тот работник, которого ты посоветовал мне, – спросил Дон Хуан.
– Да, он весьма странный и глупый, поэтому для той работы, про которую мы с тобой говорили, вполне сойдет.
Я посмотрел на Дона Хенаро с претензией, но тот, развернувшись ко мне, подмигнул мне одним глазом, давая понять, что это он так смешно шутит.
– Отлично! Такие мне и нужны, будем считать, собеседование ты прошел! – воскликнул Дон Хуан.
– А может вы расскажите мне, все таки, что это за работа? – сердито сказал я.
– Конечно да, Андрей, не переживай. Но лучше рассказать и показать на месте. А то у тебя будет карьерный шок – засмеялся он в один голос с Хенаро.
– Предлагаю прямо сейчас, и отправиться для осмотра рабочего места молодым человеком – сказал Хуан.
– Да, пойдемте, молоко допито, здесь больше меня ничего не держит – ответил Хенаро, встав из-за барной стойки и, одев на голову шляпу.
Мы вышли из заведения на улицу, по очереди перешагивая через лежащего оратора, и повернули налево в сторону видневшихся вдалеке полей на выезде из поселка. По пути к ферме Дона Хуана, Хенаро рассказывал о том, что почти весь поселок трудится у него, потому что других мест для работы было катастрофически мало. И можно сказать, что весь поселок существует благодаря ферме Дона Хуана, которая и кормит людей, и дает им рабочие места. Поэтому большинство людей в городке безмерно любили его и уважали.
И даже сейчас, когда мы шли по узкой улице этого городка, отголосками своей архитектуры и интерьера напоминающей культуру дикого запада, почти каждый прохожий уважительно пожимал руку Дону Хуану, говоря при этом какие-нибудь лестные слова.
Несмотря на все остановки и короткие диалоги с многочисленными знакомыми, мы все же подошли к обширным владениям друга Хенаро.
Ферма была огорожена по периметру деревянным забором из бревен, с большими воротами, куда могла спокойно проехать фура. Сами угодья представляли собой несколько гектаров пашни, коровник, амбар, загон для лошадей и двухэтажный дом с верандой, где как не сложно было догадаться и жил сам Дон Хуан.
Как мне рассказал по дороге Хенаро, у Хуана не было ни жены, ни детей. И при виде такого здорового двухэтажного дома, рождался вопрос: «не скучно ли ему одному бродить по комнатам этого замка?». Но судя по его сверкающим голубым глазам, и не сходящей с лица улыбки… нет, не скучно.
Помимо ворот для проезда, в заборе была и маленькая калитка, для прохода. Как только мы к ней подошли, с обратной стороны ограждения навстречу подбежал молодой спортивного телосложения человек, и услужливо открыл калитку для нас.
– Это один из моих сторожей. Земля большая и меня одного не хватает за всем уследить, – пояснил Дон Хуан. – Привет, Паблито!
– Здравствуйте, Дон Хуан! Вы все-таки нашли desesperado? *В переводе с испанскогоdesesperado- отчаянный.
Хенаро, Хуан и Паблито в один голос засмеялись.
– Он сам меня нашел, – ответил Хуан, и мы прошли по направлению к коровнику.
Меня с самого начала этого урока Дона Хенаро не покидало чувство тревоги, как будто меня подставили. И все кругом знают что-то, что не знаю я. Но сейчас, когда мы уверенным шагом приближались к коровнику, я уже не на шутку нервничал.
– Дон Хенаро, что сказал такого смешного Паблито, я тоже хочу посмеяться? – спросил я.
– Думаю, тебе не будет так смешно, как нам! – сказал Хенаро улыбнувшись.
– Что значит «десперадо»? – не унимался я.
– Это значит смелый! – вмешался Хуан, тоже еле сдерживая смех.
Когда мы зашли в гости к коровам, я понял, что смелостью здесь и не пахнет. А пахло здесь совершенно конкретно и жизнеутверждающе.
– Ну, вот и твое рабочее место, Андрей, – сказал Дон Хуан, показывая на тачанку с одним колесом, совковую лопату, и здоровенную кучу коровьего дерьма.
– Вот это дерьмо, это мое рабочее место?! – закричал я в ответ.
– Это не дерьмо, Андрей. Это навоз, а свежий навоз – одно из лучших естественных сельскохозяйственных удобрений, – спокойно парировал Дон Хуан.
– Я на такое не подписывался, – бросил я и развернулся, чтобы выйти поскорей отсюда на свежий воздух.
– Зачем ты тогда вообще остался учиться у меня?! – услышал я грозный голос Дона Хенаро. Он редко говорил серьезно, но когда это случалось, лучше быть осторожней в своих поступках в этот момент.
Я остановился у самого выхода.
– Ты хочешь вернуться к тому, от чего упрыгал, как белка с моста? – продолжал он.– Да, эта работа далеко не то, что ты ожидал увидеть. Но все это часть урока и часть испытания для тебя. Ты либо преодолеешь рубеж и станешь сильней, либо убежишь, как ты делал всегда, и останешься тем же бесхребетным моллюском, кем и был всю свою жизнь.
Меня сильно задели слова Дона Хенаро, но это говорило лишь о том, что он попал прямо в яблочко. Я стоял на самом пороге коровника. По ту сторону меня манил свежий вольный воздух, с другой же стороны воняло суровыми реалиями жизни. Но я понимал, что это все ложный антураж, продолжение меня, есть только то место, от которого я бегу. Надо, наконец-то, принять бой. И идти до конца, чтобы посмотреть, насколько глубока эта кроличья нора.
– Когда приступать? – сказал я, развернувшись к Дону Хуану.
– Да прямо сейчас! – обрадовавшись, сказал он.– Резиновый фартук на вешалке найдешь.
Затянув потуже лямки фартука, я принялся разгребать дерьмо, прокапывая дорогу в будущее.
***
Я так активно начал трудится, вдохновлённый речами Дона Хенаро, что совсем позабыл спросить про оплату моего адского труда. Хуан долго смеялся в тот первый день, и сказал, что если это мое жизненное призвание- разгребать навоз, то я могу работать бесплатно. Лишь увидев, что мне не до шуток, он достал из кожаного кошелька сто долларовую бумажку и засунул мне ее в карман рубашки, так как руки у меня были… грязные. Я очень обрадовался и удивился одновременно. Радость была вызвана суммой оплаты, ведь даже в своем офисе на прежней работе я не получал сто долларов в день! А удивление состояло в том, что Дон Хуан может себе позволить такие расходы на работника, катающего говно в телеге по полю. Хотя меня это уже не касалось!
Помню в тот день, я накупил два мешка продуктов в первом же магазинчике, чтобы порадовать Дона Хенаро и отметить свое «гламурное» трудоустройство. Дон Хенаро долго охал и ахал увидев меня с продуктами торчавшими из пакетов, и все спрашивал сколько я потратил. Я сказал, чтобы он не переживал по этому поводу. И с величайшей гордостью протянул ему десятирублевую купюру уплаченную им за проезд в автобусе со словами:
– Большие долги начинаются с малых! Будем работать на опережение.
– Ты быстро учишься, что весьма меня радует, – улыбнулся он, аккуратно положив купюру в свой кошелек.
Так, постепенно мои дни пришли в определенный режим. Рано с утра я занимался спортом, бегая вокруг дома. Далее Дон Хенаро избивал меня, в индейском стиле навешивая тумаков. Свежий и обновленный я садился на автобус к дяде Ване, и ехал на ферму. Вечером я читал книги, которые развивали меня в социальной сфере.
Я купил себе костюм, кроссовки для бега, еще один набор резцов по дереву, соломенную шляпу и много чего еще. Каждый раз после работы, я позволял себе зайти в тот кабак, где мы встретили Дона Хуана и заказать целую тарелку жаркого и пару салатов с холодным соком.
На выходных я силком тащил Дона Хенаро в старый раритетный кинотеатр, смотреть фильмы про ковбоев и индейцев. Иногда даже завозили откуда-то из цивилизации новинки кино, и очень контрастно смотрелись стрекочущие трансформеры и киборги в интерьере этого старого кинозала. Мои любимые ленты – фильмы с глубоким философским подтекстом, были настоящей редкостью здесь. Но когда они зажигались на полотне экрана, я всматривался в каждый кадр, стараясь не пропустить ничего. Мне очень нравилась игра актеров, то, как они вживаются в роль, примеряя на себя жизнь, привычки и саму душу персонажа картины.