В чайной Денис узнает, что управляющий совсем недавно, с полчаса назад, видел его друга с коллегами. Денис направляется в бордель, в среднем зале которого, разбитом решеткой люминесцентного дождя, на диване обнаруживает Даниила, которого окружают атрибуты чаепития и женщины, среди которых Даниил может развлечь себя только беседой. Денис дожидается, когда его друг попрощается, и они направляются прочь.
Обратно Денис и Даниил возвращаются в темноте по внешней орбите борделя. После посещения Города в Городе Денис выглядит мрачным и усталым. Он угнетен очередным приступом «параноидной щепетильности». Говоря об отвращении к собственной жизни, Денис переходит к рассказу о своем романе с замужней женщиной, с которой он познакомился при посредничестве Даниила, и подробности которого Даниилу потому заранее известны. Он закончился, как и большинство романов Дениса: его подруга заперлась за дверью, плача и крича, что Денису следует немедленно убраться, или она вызовет полицию, в то время как Денис в совершенно непотребном виде безуспешно пытался выломать дверь. Разница была в том, что эта женщина, в конце концов, впустила Дениса, и тогда он направился к окну, из которого тут же выбросился, не потрудившись открыть последнее. Денис не умер только потому, что зацепился за выступ снаружи здания, носочками ног также опершись на сходный декоративный элемент – можно подумать, что архитектор предвидел подобную ситуацию или вся вселенная приобрела форму исключительно для того, чтобы Денис мог позволять себе совершать все те глупые и опасные для жизни выходки, которые он регулярно предпринимал без какого-либо существенного вреда для здоровья, что было равносильно чуду.
В стекле осталась аккуратная дыра, и женщине пришлось потрудиться, чтобы дать правдоподобное объяснение ее появления мужу. Даниил советовал ей сказать правду о том, что ее любовник пытался выброситься из окна, когда женщина заявила ему о расставании, но она не последовала совету.
На теле Дениса не осталось ни одной царапины. Даниил считал, что это отчасти может объяснить то, что Денис, как, впрочем, и сам Даниил, является мастером спорта в одной из разновидностей борьбы, хотя, на мой взгляд, это недостаточное объяснительное обоснование. Даниил посещал с Денисом, который несколькими годами младше него, одну секцию в подростковые и юношеские годы.
Алгоритм бога.
Несмотря на то, что Денис являлся мастером спорта, выглядел он уже довольно долгое время не лучшим образом: он сильно располнел и пил больше, чем следует, порой напиваясь до нечеловеческого состояния.
Даниил и Денис обладали неограниченным доступом к наркотическим веществам, но не употребляли их, за исключением галлюциногенов.
Отчим Дениса начал подъем в иерархии в период политических перемен со ввоза и сбыта крупных партий наркотиков. Для Даниила же сейчас согласие на сбыт наркотических веществ через собственные заведения являлось компромиссом, позволявшим ему участвовать в общественной жизни. По мнению Даниила, каждый человек обязан был подписать некий контракт, гласный или негласный, который должен был убедить людей, от которых зависела его жизнь, в его лояльности системе, а также в том, что эти люди обладают достаточно сильными рычагами управления его поведением. Для Даниила таким контрактом являлось его косвенное участие в наркоторговле. Даниил считал, что за пределами мира разврата и жестокости, в котором он существовал, расстилалась пустота, а потому не видел смыла от такового отрекаться.
Сидя в машине, Денис пил. Еще одна длительная прогулка по подворотням и топям, проделанная в обратном направлении, с некоторым изменением маршрута, привела их к машине несколько другим путем. Дом, в котором проживал Денис, располагался в центре.
В квартире Дениса были высокие потолки и большие окна, минимум дешевой безвкусной мебели, которую приобрела для Дениса мать с расчетом на то, что он изменит обстановку со временем по своему вкусу. Для создания уюта стены, за исключением той, где располагался гигантский дисплей, и полы были покрыты коврами ужасного вида. Мягкие стены, по мнению Даниила, придавали жилищу Дениса сходство с просторной палатой в дурдоме.
На самом видном месте в прихожей стояло три больших пластиковых контейнера, забитых пустыми бутылками из-под сока, газировки, пива, вина, йогуртов и пр., один из которых был переполнен: Денис был слишком подозрителен и отрешен от бытовых хлопот, чтобы нанять прислугу, однако, в его сравнительно скромной квартире был робот, который занимался сбором и сортировкой мусора. Эта вещица вызывала у хозяина детский восторг и трепетную заботу, и Даниилу требовались некоторые усилия, чтобы не морщиться от умиления и отвращения одновременно, когда он видел Дениса и робота вместе.
Здесь и там на немногочисленных сидениях и спинках мебели лежали в беспорядке комплекты сморщенной домашней и спортивной одежды, которой регулярно снабжала Дениса мать в огромных количествах, как и другой одеждой и обувью. Выглядело это, как будто хозяева одежды испарились. Одежда заменяла Денису съемные чехлы для мебели, покрывала, а также салфетки, полотенца и половые тряпки. Даниил сел на один из стульев, застланный поверх одеждой: как ему было известно, когда он уйдет, комплект одежды, на котором он восседает, по обыкновению, с благословения робота, отправится в стирку.
Речь заходит о программном алгоритме отбора и анализа данных, разработку которого Денис завершил некоторое время назад, и который Даниил предварительно уже считал очень функциональным. Однако, подход Дениса и результаты, которые он получил, вызвали довольно прохладную реакцию в сообществе его коллег, а также у спонсоров исследования: если говорить точнее, алгоритм Дениса считался бесполезным. Денис был незаменимым экспертом, блестяще выполняющим задачи любой сложности в практических сферах деятельности, однако, эта его разработка была далека, по всеобщему мнению, от реального применения и носила довольно причудливый характер. Впрочем, Денис был раздосадован не столько реакцией своих коллег, сколько природой своего собственного открытия. Даниилу на правах консультанта заинтересованных лиц и друга Дениса было поручено дать свою оценку применимости алгоритма для практических целей.
– И как бы ты в общем, кратко, описал полученные результаты? – интересуется Даниил.
– Все хотят умереть, – Даниил смеется в ответ отчасти шутке, отчасти ее очевидности, – я серьезно: все люди хотят умереть, по крайней мере здесь – повторяет Денис.
Даниил просит уточнить, что Денис имеет в виду.
– Путем анализа массива данных я выяснил, что многие хотят умереть, – Денис смотрит на Даниила, и его глаза блестят от выпитого.
– С чего ты взял? – Даниил разочарован и думает, что мозг его друга деградировал в результате употребления алкоголя, но все еще надеется, что расчеты и структура алгоритма будут не так убоги, как предоставляемые им результаты.
– Люди, которые хотят умереть, ведут себя одинаково, – Даниил не совсем может понять того, что Денис имеет в виду, поэтому просто сидит на месте, ожидая того, что будет.
Денис, по мнению Даниила, поддерживает несколько коммуникативных режимов. Один из них Даниил называет про себя «социопатическим», в этом режиме Денис расточает любезности и поддерживает беседу на любые темы, покупает секретарям и мелким служащим кофе и обворожительно улыбается, причем он использует его постоянно, из-за чего имеет репутацию очень любезного и отзывчивого человека, рыцаря и защитника пожилых дам. Второй режим Даниил называет режимом «мессии» – находясь в нем, Денис ведет, по сути, монологические рассуждения о судьбах человечества, сингулярности, техническом прогрессе, гравитационных волнах и т. д., мешая реальные сведения и гипотезы с невероятными догадками, вымыслом и предположениями, вытворяя всяческие глупости, и, наконец, «юридический» режим столь же четких, сколь и неясных ответов применялся Денисом во всех остальных случаях.
Денис продолжает:
– Разработанный мной алгоритм анализа больших данных выявляет основные переменные, влияющие на некоторые аспекты поведения людей, а затем описывает соответствующие системы, которые строятся на них, и выявляет, таким образом, потенциальные общие тенденции в поведении людей, в том числе, при введении дополнительных переменных. Я проанализировал с помощью данного алгоритма массивный пласт данных и выяснил, что большинство людей объединяет то, что, в целом, они не против умереть, если для этого создать подходящие условия. Я не совсем четко понимаю, как перевести язык алгоритма на человеческий, однако, все полученные данные весьма интересны: если представить их на обычном языке, получится примерно, что люди больше всего хотели бы, чтобы их убили каким-нибудь гуманным способом в большинстве случаев, чтобы одновременно не организовывать свою гибель и не продолжать существование.
– Всегда же считалось обратное? – возражает риторическим вопросом Даниил.
– Это одна из множества ошибок суждений о собственной природе, которые люди допускают, – парирует Денис.
– Мне кажется, твой алгоритм представляет недостоверную информацию. Человек сложное существо.
– Возможно, если расширить базу, данные в целом изменяться, – соглашается Денис, но потом продолжает, – человек сложное существо, но, как оказалось, общество гораздо проще, и определенные условия его организации приводят к вполне обоснованным и достоверным результатам, исходя из этого. Выводы строятся на построении прогноза воздействия разных факторов на отдельных индивидов, феноменах обучаемости, а также анализе массового поведения в неструктурированных и структурированных ситуациях и применении к ним математического анализа.
– Все психически больны, по твоему мнению? – спрашивает Даниил.
– Мое исследование лишь косвенно затрагивает эту проблему, но, как я понимаю, большинство людей с единообразным поведением, ориентирующихся в реальности, и активно участвующих в общественных и экономических процессах, не может быть признано психически больными. Я всего лишь делаю выводы из анализа категорий больших данных, наблюдения за взаимодействием крупных систем, обнаруженных с помощью алгоритма. С помощью алгоритма я могу выявить закономерности и сделать на их основании прогнозы, но не могу судить с его помощью о чем-нибудь еще.
– И что, как планируется применять алгоритм?
– Это зависит от тебя, насколько я понимаю. Боюсь, никто из моих коллег не понимает ценности моего открытия, – Денис улыбается, – в лучшем случае они отмечают изящество моих расчетов и моделей, говоря о них с сомнением. Мне кажется, ты сможешь оценить алгоритм хотя бы отчасти. Отдельные методы анализа данных, на которых построены мои выводы, повсеместно используются. Однако, модели, построенные мной на их основе, были признаны нефункциональными, – хорошая новость была в том, что Денис скоро собирался дать Даниилу также ознакомиться с системой, разработанной на основе алгоритма бога, и связанной с его сугубо практическим применением, которую он не представлял еще на суд общественности. Считая таковую производной, он упоминал о ней в своей ранней работе только косвенно, однако, имел много материалов подобного толка, трудился над ней уже пару лет, и сейчас, по договоренности, наконец, предлагал Даниилу ознакомиться с полным объемом данных.
– А сам ты хочешь умереть? – меняет Даниил тему в меру своих возможностей после того, как договорился с товарищем о необходимом. Даниил не надеется понять до конца приведенные Денисом в его работе выкладки и доводы, но считает, что его образование, заинтересованность темой, проницательность и опыт позволят оценить их значимость, если таковая, конечно, имеется.
– Нет, я хочу жить вечно. А ты? – спрашивает Денис.
– С удовольствием, – отвечает Даниил, – однако, твое поведение, Денис, говорит о том, что ты хочешь собственной смерти.
– Тебе не хватает данных для анализа, и структуры, с которой бы ты мог сверять мое поведение, чтобы судить об этом, – улыбается Денис в ответ, – ты заботишься обо мне, но у меня гораздо больше причин опасаться за тебя, чем у тебя за меня, – последняя ремарка в высшей степени неприятна для Даниила, потому что он вполне осознает ее правдивость.
– Ты говоришь так, как будто можешь на основе ряда событий, каких угодно событий, с помощью алгоритма, – возвращается Даниил к основной теме, – судить с достоверностью, к чему они приведут в общем, или, что еще невероятней, в шаге от того, чтобы инициировать ряд событий, чтобы они привели к желаемому, точно прогнозируемому результату.
– Ты верно уловил суть, но мой алгоритм выдает несколько побочные с точки зрения частной выгоды, анализа известного набора переменных, хоть и достоверные математически, результаты.
– Похоже на то, что ты пытаешься мне объяснить, что, по сути, являешься богом и с помощью своего алгоритма можешь прозреть истинную суть вещей, – сомневается Даниил.
– Я владею алгоритмом бога – по крайней мере, его прототипом, – уверенно, с неприличным энтузиазмом мегаломаньяка говорит Денис, в его теле и взгляде уверенность, и он, безусловно, пьян.
– Ты ищешь математические доказательства тому, что все хотят умереть на основе больших данных, пока твои коллеги убиваются ради того, чтобы найти уязвимость, обойдя очередной файрвол и, таким образом, найти источник доходов.
– Верно, но такой результат я получил случайно, – говорит Денис.
– И что ты собираешься делать с новоприобретенными властью и знаниями? – иронизирует Даниил.
– Я бы хотел освободить людей и подарить им вечную жизнь, – без тени смущения отвечает Денис.
– Ты не считаешь, что твои намерения и выявленные тобой обстоятельства противоречат друг другу?
– Да, они определенно разнятся.
– И как ты тогда собираешься реализовать свое желание?
– Нынешний плачевный результат просто функция от кода, лежащего в основе работы общества. Я всех, в том числе и тебя, воскрешу после их смерти, часть людей (согласно их воле) превратив в фемтороботов, чтобы они могли свободно бороздить вселенную, – в голосе скользит все та же инфантильная уверенность, энтузиазм и определенность.
Это был бы очень интересный разговор для Даниила, если бы он не переживал его уже много раз, во множестве вариаций. Денис был так убедителен в состоянии «мессии», что, когда он входил в него, Даниил начинал сомневаться в здоровье друга и испытывал желание с ним срочно распрощаться. Сейчас Даниил собирался заехать в клуб, по крайней мере, это было оправданием, благодаря которому он мог без зазрения совести оставить Дениса.
Зарождение стремления к опровержению.
Спустя день Даниил ехал на автомобиле, всматриваясь через стекла, отделявшие его от холодного и сырого воздуха, в город, над которым сгущалась ночь, изъязвляемая ранами искусственного света. Реклама, небоскребы, башни, церкви выглядели хаотично собранными и склеенными друг с другом останками разных реальностей. Все живое было инкапсулировано, покрыто асфальтом или бетоном. По дорогам вместо крови двигались тяжеловесные и грязные автомобили.
Склонность Дениса выражаться витиевато усиливалась с возрастом вместе с его аккуратностью в определенных областях, доходящей до подозрительности, и полной нечувствительностью к беспорядку в других сферах. По выраженности этих маркеров в поведении Дениса можно было судить о степени давления, под которым он находился: чем тяжелее ему было, тем больше его речи и даже поступки напоминали речи сумасшедшего или, по крайней мере, речи человека из далекого будущего, и тем более неочевидным и витиеватым становилось его поведение. Денис постоянно трудился над созданием прикрытий для своих намерений, препятствий для отвода глаз, а в своей обыденной жизни – демонстрацией ложных черт личности, привычек, дел и областей собственного интереса. Даниил вел себя во многом сходным образом, отчасти из-за своей гомосексуальности, отчасти из-за своей деятельности, и поэтому понимал, что противоречивость поведения Дениса объяснялась не столько несовместимостью его внутренних импульсов, сколько была приспособлением к противоречиям в окружающей среде; таким образом, привычка просчитывать все варианты развития ситуации на много ходов вперед и инертность соседствовали в Денисе с импульсивностью, расточительностью, невоздержанностью, его величайшая ипохондрия и педантичность, которую он демонстрировал в иных обстоятельствах, с полным равнодушием к беспорядку и даже собственной жизни, неаккуратностью и даже неряшливостью в этих сферах.