– Но Дуг, они же…
– Немедленно!
Ее взгляд задерживается на лезвии моей косы. Она отдает приказ, и члены старой гвардии приближаются к команде Лайона, призывая свою магию. Вспыхивает свет, рассеивается по комнате, и последние Стражи Лайона рассыпаются пеплом.
Магия Геи беснуется под потолком. Ветер, завывая, расшвыривает обломки по комнате. Со стен и потолка отваливается лепнина и шлепается на пол. Воздух густеет от пыли.
Я обшариваю комнату взглядом в поисках Кай. Раз она знала о магическом проклятии, может, знает и как его остановить. Я замечаю ее, съежившуюся возле скамей под дождем штукатурки. Огромный кусок потолка прямо над ней с треском отделяется и устремляется вниз. Она с криком прикрывает голову руками.
– Нет! – Я бросаюсь к Кай, пытаясь предотвратить неизбежное. – Стой!
Все замирает, воцаряется абсолютная тишина.
У меня звенит в ушах, а окружающий мир, кажется, напрочь лишился звуков. Тяжело дыша, я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что комната как будто погрузилась под воду. Частицы пыли и куски штукатурки неподвижно зависли в воздухе. Уцелевшие члены старой гвардии стоят совершенно неподвижно, как живые манекены, зачем-то расставленные по комнате. Рот Кай застыл в беззвучном крике, а отколовшаяся секция потолка, нацелившаяся ей в голову, замерла в полете.
Я осторожно передвигаюсь среди обломков, боясь резким движением разрушить чары. Мои ботинки бесшумно ступают по битому стеклу. Протянув руку, я тыкаю пальцем в висящий в воздухе кусок штукатурки, но он не шевелится. Я пробираюсь через комнату, обходя людей, неподвижных как статуи.
Секундная стрелка на часах не двигается.
Я смотрю на свои дрожащие руки, на потускневший от дыма посох, и с моих губ срывается сдавленный смешок.
Я – Время. И Неизбежность. Две величайшие силы во Вселенной.
И мир вокруг меня рушится.
Мой смех становится паническим, почти истерическим. Я поворачиваюсь по кругу, осматривая разрушение. Душа Геи застыла неподвижным вихрем света над моей головой. Сейчас она, конечно, не шевелится, но я не сомневаюсь, что она разнесет это место на части, если я не найду способа ее контролировать.
Провожу рукой по гипсовой пыли в волосах. Не представляю, как все исправить. Не знаю, на что способен посох, каковы пределы моей новой магии. Как, черт возьми, остановить созданное Геей землетрясение? Не представляю, как все это работает и что делать дальше. Хотя…
Что делать дальше…
Око.
Я опускаю косу, рывком снимая повязанный вокруг ее верхушки пояс, цепляясь ногтями за бархат в попытке скорее ослабить узел. Из моего горла вырывается сдавленный звук, когда ткань, наконец, спадает, открывая зияющую дыру там, где должен был быть кристалл.
Его больше нет.
Но ведь был же! У Лайона, во всяком случае.
Око находилось прямо здесь, в верхней части посоха, когда на прошлой неделе в своем кабинете он показал мне видение. Он тогда заглянул внутрь и что-то увидел…
«Я надеялся, что до этого не дойдет».
Мой крик эхом отражается от стен. Я отбрасываю посох, и он со стуком ударяется о камень.
Лайон знал! Знал, что этот момент настанет, и спрятал кристалл, чтобы наказать меня.
Мое дыхание вырывается злыми белыми облачками пара, по венам течет лед, а зимняя магия пробуждается, будто реагируя на неосознанную мысль. Я тяжело дышу, глядя на свои покрывающиеся инеем руки.
Время… оно остановилось, когда мне это было нужно. Когда я приказал. Оно удовлетворило мое желание, отреагировав так же, как и моя зимняя магия. Время – просто еще одна форма магии. Если я могу контролировать стихии, то и время тоже сумею.
Я делаю глубокий вдох, окидывая комнату оценивающим взглядом и стараясь придумать план.
Нужно снова запустить время. И спасти Кай. Вместе мы сообразим, что делать с магией Геи.
Посох, кажется, сам прыгает мне в ладонь, когда я наклоняюсь, чтобы поднять его, и моя холодная кожа болезненно натягивается, когда я встаю на ноги и подхожу к Кай. Поднимаю глаза на часы. Сосредоточившись на длинной латунной секундной стрелке, я представляю, как она тикает. Представляю, что толкаю ее вправо. Мой почерневший глаз отзывается болью на шевеление магии внутри меня.
– Вперед, – шепчу я.
Внезапный порыв ветра вырывает косу у меня из руки, а сам я врезаюсь в Кай, отталкивая ее в сторону, чтобы обломок не расплющил ее. Магия Геи завывает, отскакивая от потолка, извиваясь вдоль стен. Освещение мерцает и гаснет, и единственным оставшимся источником света остается бушующее сияние магии Геи. Стражи бегут в укрытие. Кай кашляет, прикрывая глаза от пыли. Я поднимаю ее на ноги. Вокруг нас сгущается буря.
– Ты убил их! – Развевающиеся волосы кинжалами хлещут ее по глазам. Она выдергивает свою руку из моей и пятится прочь, останавливаясь взглядом на валяющейся на полу косе. – Ты сказал, что заберешь посох, но и словом не обмолвился, что собираешься убить их! – Ветер проносится по Центру Управления, взметывая осколки стекла и сбрасывая бумаги со стола. – Магия Геи теперь на свободе. Мы все умрем!
Кай разворачивается, намереваясь бежать, но я хватаю ее и заставляю смотреть себе в лицо.
– Мы не умрем! Я же обещал, что ты будешь в безопасности. Что ты сохранишь свою магию. Мы все исправим. Мы с тобой, понимаешь? – Я сделаю ее куда более могущественной, чем она могла себе представить. Посажу ее на гребаный трон рядом с собой, если это будет означать, что мы оба выберемся отсюда живыми. – Ты заберешь силу Геи. Я отдам ее магию тебе.
Она устремляет на меня взгляд, и воспоминание, которое я вижу в глубине ее глаз, заставляет меня похолодеть.
Комбинезон у нее чистый. Новый. Она сидит в кресле в кабинете Лайона, бледная и дрожащая после недавнего выхода из стазиса. Настольный календарь показывает дату – неделю назад. Я вижу, как губы Лайона складываются в слова: «Когда придет время, обещай мне, что защитишь его. Что на этот раз ты сделаешь правильный выбор. Возможно начать все сначала, Кай. Для всех нас».
В воспоминании она кивает, но я вижу, что в своем воображении она рисует не меня. Не мой образ тревожит ее чувство вины и потребность в искуплении.
Я отдергиваю руку от ее подбородка, чувствуя, что мир уходит у меня из-под ног.
Мне не нужна магия, чтобы узнать, что она сделает дальше. Кай собирается предать меня.
И побежит она к Джеку.
Я отталкиваю ее от себя. Пол вздымается. Я пригибаюсь, прикрывая голову, когда обломки падают мне на плечо. Ветер завывает в комнате, разбивая террариумы и клетки, засыпая пол осколками стекла. За моей спиной раздается пронзительное воронье карканье. Рой пчел устремляется к единственному выходу. Подняв глаза, я вижу, что тяжелые деревянные двери широко распахнуты и раскачиваются в петлях.
Кай ушла.
Я хватаюсь за край стола Геи, ощущая новый толчок землетрясения, тянусь к посоху и, используя его как опору, встаю. Резко вдохнув, притягиваю к себе магию Геи, но она бьется под потолком, не желая мне подчиняться. Искры летят, когда, вдох за вдохом, я заставляю воронку спуститься. Она превращается в плотный шар света, который плывет по воздуху прямиком к моему рту.
Ее магия обжигает, когда я вдыхаю ее. Сплошной сгусток жал, зубов и когтей, она не желает быть проглоченной, рвет мне горло изнутри, и я с трудом подавляю желание задушить самого себя. Лихорадочно шаря рукой по столу, ищу клетку или временного хозяина – что угодно, лишь бы сдержать эту дикую магию, прежде чем она раздерет меня на части. Вороны, пчелы и мухи разлетелись, а вот Стражи еще здесь. Я мог бы сделать одного из них…
Нет.
Нельзя рисковать, давая кому-то такую власть, ведь они способны предать меня так же, как Кай.
Мои пальцы смыкаются вокруг стеклянного шара. Рывком открыв его, я выплевываю в него световой сгусток и, задыхаясь и дрожа, захлопываю крышку. Магия Геи шипит на меня через стекло. У меня по подбородку стекает кровь, и я вытираю ее рукавом, хватая ртом воздух. Это причиняет боль. Ветер, наконец, начинает стихать.
Запылившиеся бумаги беспорядочной грудой падают на пол. Когда последние толчки стихают, четверо оставшихся Стражей старой гвардии – моих Стражей – медленно поднимаются на ноги. Широко раскрытыми глазами они смотрят на мою почерневшую глазницу. Я избегаю их взглядов, боясь того, что могу в них прочесть. Положив руки на стол Геи, я склоняю голову над шаром, гадая, что, черт возьми, мне делать дальше.
9. Сдержать обещания
Джек
У меня кружится голова, и я весь мокрый от пота, когда, наконец, спрыгиваю с беговой дорожки и направляюсь в свой кабинет на встречу с Лайоном. Плюхаюсь в кресло на колесиках и подъезжаю к клавиатуре, проверяя сообщения в ожидании его звонка. Приходит электронное письмо от Поппи с прикрепленным селфи Чилла в заснеженной куртке рядом со знаком возвышения у подножия горного перевала на Аляске. Ощущая подступивший к горлу комок, я закрываю фото и переключаюсь на проверку погодных каналов.
На сотню километров вокруг обещают голубое небо и прекрасную весеннюю погоду, за исключением небольшой группы тяжелых туч, которые всю неделю постоянно висят над нашей виллой.
Услышав, как хлопает, закрываясь, входная дверь, я включаю камеры наблюдения как раз вовремя, чтобы увидеть, что Флёр дошла уже до конца мощеной подъездной дорожки. Красный огонек ее GPS-навигатора начинает мигать на другом экране, когда она заходит за поворот, направляясь в свою языковую школу. Сегодня утром она надела передатчик без напоминаний и возражений. А придя на кухню за кофе, я обнаружил, что она втихаря сняла с холодильника все туристические вырезки. Наши новые визы и паспорта, а также дорожные чеки прибыли с посыльным от Лайона несколько дней назад. Как только курьер уехал, я засунул их в дальний ящик комода.
Утирая пот со лба, проверяю подключение к сети. Я прослушал уже три песни из своего плейлиста и более чем готов принять холодный душ. Куда, черт возьми, запропастился Лайон? Это на него не похоже – опаздывать. Наконец, я сам звоню ему и, насчитав пятнадцать гудков, окончательно сдаюсь. Откинувшись на спинку стула, устремляю глаза в потолок, размышляя обо всех тех вопросах, о которых жажду поговорить с ним, но не знаю как. О дорожных чеках в ящике стола. О множестве причин, по которым Флёр не хочет, чтобы мы возвращались в Обсерваторию, хотя я, наоборот, чувствую, что мне это нужно.
На экране, наконец, появляется уведомление о видеовызове. Владевшее мной внутреннее напряжение отпускает, я сажусь поудобнее и щелкаю мышью, чтобы подключиться.
– Приветствую, профессор. – Я останавливаю музыку, ожидая, когда камера покажет мне лицо Лайона.
– Ну, этого звания я пока не получила. – Подняв взгляд, я не испытываю разочарования, увидев на экране Эмбер.
– Привет. Я не могу долго говорить. Жду звонка от Лайона. Как дела?
– Ты уже читал последние новости из Лондона?
– Нет, а что?
На втором экране над столом я открываю вкладки с событиями в мире. Обычно я не слежу за погодой дальше нескольких сотен миль от Куэрнаваки, но разлившаяся по радару зеленая масса неправильной формы немедленно привлекает мое внимание.
– Несколько часов назад там произошло землетрясение.
– Насколько сильное?
– Не такое, как в 2008-м. Едва ли четверка по шкале Рихтера. Но посмотри-ка на бури.
Я увеличиваю масштаб вспышек цвета, исходящих из центра Лондона. Пока я наблюдаю, в отдалении начинают формироваться фронты меньшего размера, как будто одно погодное явление провоцирует другое.
– Похоже, у кого-то случился нервный срыв.
– И не один. – Глаза Эмбер бегают туда-сюда.
– Ничего такого, с чем бы Гея с Лайоном не сумели справиться. – Должно быть, именно по этой причине Лайон опаздывает. – Может быть, они наконец-то разобрались с кучкой мятежных Времен года. Чем скорее, тем лучше. – Я откидываюсь на спинку стула, радуясь возможности отвлечься, пока жду.
– Кстати, о Лайоне, – говорит Эмбер, снова поворачиваясь ко мне, – вы с Флёр получили от него странный пакет? Внутри лежала непонятная записка и три дорожных чека. Что-то насчет встречи с тобой и приезда в Обсерваторию в гости.
Лайон, должно быть, действительно хочет, чтобы я вернулся домой, если втягивает в это Эмбер и Хулио.
– Вы поедете?
– Хочу сказать тебе пару слов, Айсберг. – На экране вдруг появляется лицо Хулио, оттесняя рыжеволосую Эмбер к обшитой деревянными панелями стене их спальни. – Черта с два.
– Это три слова, – замечает она.
– Что я могу ответить? У меня имеются сильные возражения на этот счет. Мы едва не погибли, пытаясь выбраться из этого места.
– Да ладно тебе, – легкомысленно отмахивается она. – Не через лей-линии же нас туда потащат. Кроме того, это всего на несколько дней.
– Знаешь, что еще длится всего несколько дней? Пищевое отравление, метели и жуткое похмелье от текилы. Не вижу никаких веских причин бросаться ни в одну из этих крайностей.
Подперев голову рукой и царапая ногтем край стола, я слушаю, как они спорят.
– В любом случае, это уже неактуально, ведь Флёр ответила отрицательно.
– А вдруг нам с Хулио удастся ее убедить? Мы уже давно собираемся наведаться к вам с визитом. Мы вчетвером не собирались в реале уже несколько месяцев.
– У меня есть идея получше, – заявляет Хулио, обнимая Эмбер и поднимая ее со стула, чтобы самому занять ее место перед камерой. Он сажает ее к себе на колени и говорит через ее плечо: – Как насчет того, чтобы вы с Флёр собрали вещи и прилетели к нам на длинный уикенд? Погода отличная. Можем отдохнуть на пляже или даже сходить в поход…
– Незачем нам в походы ходить, – перебивает Эмбер, закатывая глаза. – У нас есть комната для гостей, и мы сердечно приглашаем вас пожить с нами, Джек. Обещаю, что не заставим спать в палатке.
– Не могу, – рассеянно отвечаю я, наблюдая, как красный огонек Флёр покидает кофейню на соседнем экране. – Лайон ввел запрет на поездки для непарных Времен года. Так что мы застряли дома, пока он не будет снят.
Воцаряется молчание. Я оборачиваюсь и натыкаюсь на хмурый взгляд Эмбер. Прикрывая микрофон, она что-то говорит Хулио. Он тоже смотрит на меня, кивает и, встав с кресла, исчезает из поля зрения. Раздается щелчок захлопнувшейся двери спальни.
– Что случилось с твоей шеей?
Эмбер совсем не изменилась – все так же остра на язык и не склонна смягчать удар. Я уже и забыл о заживающей ране, пока она не обратила на нее внимание, и теперь порез зудит, будто грозя снова открыться. Я легонько царапаю рану, но неприятное ощущение не проходит.
– Вышел на пробежку и попал под горячую руку парочке придурков со складным ножом. Меня застали врасплох и потребовали отдать часы, вот и все.
– Как я погляжу, тебе удалось это пережить. Что именно случилось? Инстинкт взял верх?
– Скорее верх взяла Флёр, – ворчливо отзываюсь я. – Я и сам прекрасно справлялся, и мне не нужна была ничья помощь.
Эмбер разглядывает меня так же пристально, как, бывало, обычно делала перед боем, пытаясь найти лучший способ побороть меня, не получив при этом удара самой.
– Поговори со мной, Джек. Что происходит?
– Не о чем тут говорить.
– Чушь собачья. Есть два типа людей, которые знают тебя лучше всех: те, кто тебя любит, и те, кто полон решимости тебя прикончить. Я относилась и к первым, и ко вторым.
Я протираю глаза, разрываясь между желанием солгать и выложить ей все как на духу.
– Не знаю… Наверное, я скучаю по дому. – Эмбер долго молчит, как будто это не тот ответ, которого она ожидала. – Не знаю почему. Не могу этого объяснить, ясно? Просто… просто мне чего-то не хватает.
– Твоей магии?
Я отодвигаю стул от стола, чувствуя лютую ненависть к мониторам, спутникам и камерам слежения, от которых вынужден зависеть, чтобы делать свою работу. На самом деле мне следовало трудиться плечом к плечу с Флёр, а не прятаться за экраном компьютера.