– То есть в первую очередь под подозрение должна была попасть именно эта самая ассистентка?
– Вероятно, так оно и было. Полицейские не делились с нами своими подозрениями. Впрочем, Маша Семенова, угостившая Алекса тем кофе, девушка очень милая, тихая, скромная и исполнительная. Мне, например, сложно представить, как она кого-то убивает, даже таким чисто женским орудием, как яд. С Алексом, насколько мне известно, Маша никогда не конфликтовала. Кроме того, кофе Семенова готовила на нашей студийной кухне, использовала для него воду, зерна и сахар, которые лежали там же и находились в совместном пользовании. В тот день, да и ранее все пили кофе или чай, и никому больше плохо не стало. Более того, полицейские изъяли и отдали на экспертизу остатки воды, кофе и сахара. Насколько мне известно, яда в них не обнаружили.
– То есть кофе был отравлен, но не во время приготовления, а намного позже. Это как? Не сам же он себе яд подсыпал? – изумилась Марина.
– Это было бы круто. Но если и сам, то только для того, чтобы кого-то подставить, – заявила Елена и презрительно хмыкнула. – Тогда у нас обязательно была бы записка с обвинениями. Так что нет, не думаю. А если говорить серьезно, то самоубийство вовсе не в его характере. Алекс относился к типу настоящих упырей, которые сами кого угодно изведут, из любой ситуации сумеют выкрутиться, да еще и выгоду извлечь. Но у него была одна привычка, которая объясняет эту странность. Бегая по студии, да и по самому телецентру, Романов везде таскал за собой свой кофе и вечно забывал его там, где притормозил, начинал орать, искать. Кофе ему приносили, он продолжал пить, пока снова не терял стаканчик. Я думаю, что кто-то просто удачно воспользовался ситуацией.
– Или знал про эту его привычку и хладнокровно продумал преступление. Ведь в наше время никто не носит яд в перстне. Это значит, что у отравителя был предварительный план, – проговорил Гуров.
– Про эту его привычку знали все, кто работал на студии в тот день или ранее, приходил в гости, когда там находился продюсер. Кроме того, думаю, о ней было известно и во всем телецентре.
– А что полицейские?
– В тот день, после посещения студии, у Алекса были запланированы какие-то встречи. Одна или две из них проходили в ресторане, за трапезой. Он плотно поел. Поэтому когда дома, уже поздно вечером, ему стало плохо, Романов решил, что отравился в заведении. Следствие установило, что он звонил туда, скандалил, потом лег спать и ночью умер.
– То есть как? Человеку стало плохо. Его непременно должно было мутить, тошнить, знобить и так далее. Но вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», он звонит в ресторан и скандалит? – произнес Лев Иванович.
– Не просто скандалит, грозит поварам лишением работы, а администрации заведения – судебным иском, – вставила Елена.
– Допустим, – сказал Гуров. – Сперва он обещает судиться, скандалит, тратит драгоценное время, но и потом не обращается за медицинской помощью. Почему?
– Романов жил один, у него трудилась приходящая домработница. Тем вечером, когда он вернулся домой, прислуга как раз собиралась уходить. Она предложила ему помощь, говорила, что останется, найдет в аптечке активированный уголь или вызовет врачей. Он отказался, заявил, что желудок у него стальной, гвозди переваривает, и к утру непременно все пройдет, после чего отправил помощницу домой. Женщина не стала спорить и ушла. Медики решили, что Романову потом стало хуже, причем резко. Вызвать врачей или принять какие-то лекарства сам он уже не смог, а рядом никого не было. Утром домработница в обычный час пришла к нему, обнаружила Алекса мертвым, вызвала «Скорую» и полицию, потом позвонила на студию и все рассказала режиссеру. От нее же полицейские узнали о подозрении на пищевое отравление, так что сначала допрашивали сотрудников ресторана. К нам они потом пришли, когда по результатам экспертизы стало известно, что Романов отравлен рицином, довольно редким ядом. Тогда полицейские стали вопросы нашему персоналу задавать и взяли пробы на кухне.
– Понимаю. А кого конкретно допрашивали?
– Да почти всех, – ответила Елена и пожала плечами. – Меня почему-то добрых пару часов мурыжили, я это точно запомнила.
– Так, – протянул полковник. – Значит, говоришь, тебе гораздо дольше остальных вопросы задавали. А что ты еще запомнила из того дня?
– Не могу судить, дольше или так же. У меня за другими следить времени не было. Но расспрашивали обо всем обстоятельно и были на студии долго. Они нам в тот день весь съемочный процесс сорвали. Чтобы сроки выхода передачи не запороть, мы ночью работали. В первую очередь полицейские спрашивали, с кем конфликтовал покойный, кто мог затаить на него злобу, были ли с ним конфликты лично у меня.
– А что ты?
– Честно рассказала все как есть. Заявила, что покойного не любили практически все, потому как он мог достать любого сотрудника, без повода и абсолютно на ровном месте. Упомянула про активное использование им служебного положения в общении с противоположным полом. Уделила должное внимание склочности, стервозности и злопамятности Алекса.
– А о том, что он к тебе пытался подкатить, сказала? – осведомилась Марина.
– Мне не очень хотелось это делать, но пришлось. Алекс ведь никого не стеснялся. Его реплики и мои ответы несколько человек слышали, значит, весь коллектив был в курсе событий. Все равно доложили бы.
– Логично. А о том, что Романов пытался тебе отомстить и вообще мог запороть твою кандидатуру в любой момент, говорила? – спросил Лев Иванович.
– Разумеется, да. Об этом факте тоже всем вокруг давно известно было, так что какой смысл скрывать?
– Мы все понимаем, не кипятись, дорогая. Ты поступила совершенно логично и правильно. В твоих действиях можно усмотреть лишь один промах. Тебе стоило сразу рассказать все отцу, – произнес полковник.
– Сразу, это когда? После того как этот наглый боров стал делать мне вполне конкретные предложения? Или когда я его отшила? Может, потом, когда он чуть не запорол исполнение мечты всей моей жизни?
– Хотя бы после того как у тебя появились все шансы стать главной подозреваемой. Хотя я хорошо понимаю, почему ты промолчала в каждом из этих случаев. Поверь, дорогая, я ведь твоего отца тоже не первый день знаю.
– Вот именно, Лев Иванович! Скажу еще, что я тогда не догадывалась, что подозревать станут именно меня. В конце концов, в день отравления в павильоне было полным-полно народу. Романова в буквальном смысле слова тихо ненавидел каждый второй, а первый даже и не стремился скрыть свои чувства. Я уже не говорю об обиженных им девушках. Сама я точно не знаю, но Наталья говорила, что те недотроги, которые пытались возмущаться, отказать ему или поднять скандал, действительно были уволены с волчьим билетом. По крайней мере в наш бизнес они уже вряд ли могли вернуться. Так что этот гад не одну судьбу сломал. Из людей, желающих ему отомстить, можно организовать небольшую демонстрацию.
– Понимаю. – Гуров несколько секунд помолчал, потом спросил: – А ты лично знакома с кем-то из этих девушек? Или, быть может, сумеешь назвать имена?
– Там, где я работала раньше, на детской передаче, он особо не орудовал. Да и здесь после моего отказа вроде бы ни к кому больше не приставал. Так что я лично не знаю ни одной девушки. Ведь, повторюсь, Алекс сразу же избавлялся от тех, кто болтал лишнее. Но Наталья, скорее всего, кого-то помнит, может назвать имена, да и прочие данные. Если хотите, я могу у нее спросить.
– Спроси, если не затруднит. Впрочем, позже мы сами с ней пообщаемся, уже в рамках расследования.
– Но так будет быстрее, – вставила Марина. – Вполне возможно, что Наталья не будет расположена откровенничать с чужаками, не захочет подставлять под подозрения подруг.
– Да, ты права, – сказал Лев Иванович и добавил, обращаясь к Елене: – Сначала постарайся сама разузнать имена.
– Хорошо, я все сделаю как можно скорее.
– Ладно. Значит, мы обсудили все и, кажется, не забыли ничего важного.
– Если и забыли что-то, то всегда можем созвониться или встретиться, – проговорила Елена.
– Да, конечно. Кстати, тебя по поводу убийства продюсера один раз допрашивали?
– Два, сначала у нас на студии, а потом в отделение на проспекте Стачки вызывали.
– Одну или кого-то еще из ваших?
– Костюмершу, режиссера, гримера Наталью и еще парочку коллег с других передач. Я их плохо знаю. Когда Денис Воропаев полушутя поинтересовался, нужен ли ему адвокат, полицейские сказали, что это не допрос, а всего лишь предварительный разговор.
– Конечно, это понятно. Послушай, Леночка, постарайся-ка вспомнить все свои ощущения от общения с полицией.
– Вы мне предлагаете попытаться настроить третий глаз или просто включить интуицию? – с усмешкой полюбопытствовала девушка.
– Кстати, интуиция недооценивается многими людьми. Обычно она очень неплохо развита у женщин и вообще внимательных, наблюдательных людей. Так что если это качество у тебя есть, то ею не грех воспользоваться.
– Я готова постараться изо всех сил, только не совсем понимаю, что конкретно требуется от меня.
– Лев Иванович, можно я постараюсь пояснить, что нужно делать? – спросила Марина.
– Давай, попробуй.
– Елена, ты сейчас расслабься, не нервничай. Будет удобнее, если ты немного откинешься, прикроешь глаза и попытаешься вспомнить не каждую фразу отдельно, но все случаи, когда ты давала показания, разом или по очереди. Может, тебя что-то насторожило, слегка царапнуло по нервам, но мозг отбросил это за ненадобностью, посчитал несущественным. Это мог быть взгляд, интонация или комментарий, сказанный между делом, фраза, брошенная вскользь, вполголоса одним полицейским другому. Возможно, что-то о тебе лично или об отце.
Елена прикрыла глаза, немного нахмурила брови, некоторое время сосредоточенно вспоминала, потом проговорила:
– Один полицейский читал протокол допроса, увидел мою фамилию и негромко уточнил у другого: «Это та самая Ромашова?» Впрочем, я не насторожилась, потому что привыкла. Эта фраза в разных вариациях преследует меня всю жизнь.
– Хорошо, ты молодец. А можешь припомнить, когда именно это было?
– Давно, сразу после смерти Вероники Титовой. Позже, после отравления Алекса, полицейские уже знали, чья именно я дочь.
– Хорошо. Скажи, а на последнем допросе все было как обычно?
– Они задавали одни и те же вопросы, буквально по кругу. Словно ожидали, что я на десятый раз отвечу что-нибудь другое, выйду из себя или вдруг возьму и признаюсь в убийстве.
– Их отношение к тебе резко и заметно изменилось?
– Такое вполне возможно. Только полицейские старались этого не демонстрировать. Помню, я даже подумала тогда, что они меня подозревают, но потом отбросила эту мысль как абсолютно абсурдную. А теперь понимаю, что мне не показалось.
– Хорошо, Елена, – сказал Лев Иванович. – Ты молодец, девочка моя, не волнуйся и помни, мы обязательно во всем разберемся. С твоей помощью, конечно.
– Я и не сомневалась ни минуты, спасибо вам обоим.
– Да пока не за что.
– Если вы на сегодня закончили, то могу ли я узнать дальнейшие планы? – спросил Саша.
– У нас с Мариной есть еще несколько задач, решить которые требуется безотлагательно. Но покидать отель мы уже не собираемся, так что можем тебя отпустить.
– Хорошо, значит, я поеду.
– Да, конечно. Ты, Леночка, тоже можешь отправляться отдыхать, но сначала, ради бога, поешь где-нибудь.
– Давайте все вместе поужинаем. Саша, ты присоединишься? Лев Иванович, Марина, сидели мы тут долго, пропустили обед, да так, что ужинать вполне уже можно. Заодно пообщаемся, поболтаем о чем-нибудь приятном, не только об убийствах и подозрениях. Честно говоря, эти разговоры уже потихоньку вгоняют меня в тоску.
– Я с удовольствием, – сказал водитель.
– Хорошо, мы тоже согласны, – обменявшись взглядами с Мариной, проговорил Лев Иванович.
– Конечно, мы не дадим переживаниям затащить тебя в тиски депрессии, – заявила лейтенант Светлова и усмехнулась. – Чтобы тебя совсем развеселить, я сейчас расскажу, какую мы задумали авантюру. Для ее воплощения придется сотворить из меня настоящую уродину.
– Это зачем еще?
– Чтобы отправить на разведку, разумеется. Но обо всем по порядку.
– И не слишком громко, – сказал Гуров. – Не просто так люди говорят, что у стен бывают уши. Они совершенно точно имеются в коридоре любого отеля, а также в зале ресторана.
– Ой, знали бы вы, какие вкусные пожарские котлеты готовят в ресторане этой гостиницы, – мечтательно протянула Елена. – Просто пальчики оближешь.
– Нужно было все же настоять, чтобы ты съела что-нибудь раньше, – произнес Гуров, усмехнулся и покачал головой.
Глава 4
Так, болтая на разные темы, они всей компанией покинули номер отеля, спустились на лифте в ресторан, заказали ужин, немного посидели, весело разговаривали, вспоминали разные забавные истории, а потом расстались. Уезжая, Саша уточнил, к которому часу нужно подъехать завтра и какие у них будут планы. Елена заверила Льва Ивановича и Марину, что они могут звонить ей буквально в любое время. Если понадобится увидеться, то она доступна во все часы кроме тех, когда идет съемка передачи. После этого девушка отправилась домой. На прощание полковник Гуров и лейтенант Светлова сказали ей, что готовы приложить все усилия, чтобы разобраться в этой запутанной истории. Елене не нужно переживать слишком сильно, а главное – стоит успокоить отца.
Затем московские гости поднялись обратно в номер и приступили к созданию грима, который завтра понадобится Марине для внедрения. Впрочем, провозились они с этим не слишком долго. Елена имела неплохой опыт в делах такого рода и дала за ужином несколько полезных советов. Поэтому Гуров с помощницей остановились буквально на втором варианте. Первый, подчеркнутый одеждой, выглядел слишком мрачно, делал молодую цветущую девушку похожей на пьяницу с солидным стажем или зомби, зараженного каким-то диковинным вирусом. Разумеется, это было уже слишком. Ведь задача состояла всего лишь в том, чтобы Светлову приняли-таки на должность уборщицы.
Вскоре образ был завершен и полностью одобрен. Марине можно было отправляться в свой номер, чтобы отдохнуть перед завтрашним заданием, которое обещало быть непростым.
Но молодая девушка робко присела на краешек кресла и сказала:
– Лев Иванович, я понимаю, вы очень устали, но мне требуется систематизировать и осмыслить полученную информацию, чтобы не получилась каша в голове.
– А для этого обсудить все с коллегой, да? Хороший прием, я сам часто им пользуюсь. Кроме того, нам с тобой непременно нужно очертить круг первоочередных задач по расследованию. Эпизодов много, как бы не упустить чего-то важного.
– Я думаю о том, что мне придется делать в самую первую очередь. Дождаться курьера с документами от полковника Крячко. Пойти в отдел кадров, оформиться на работу и сразу же приступить к исполнению обязанностей уборщицы, начать подбираться к кабинету, в котором трудится капитан Серов со своей командой. Информация по делу нужна нам в кратчайшие сроки.
– А я тем временем подъеду к зданию отделения, явлюсь пред ясные очи коллег, выясню, в какой степени они готовы сотрудничать с нами.
– Полагаю, они воспримут вас в штыки.
– Это ожидаемо и вовсе не страшно, потому что решаемо. Теперь давай попробуем систематизировать ту информацию, которую дала нам Елена Ромашова, попытаемся сделать предварительные выводы. Кое-какие из них напрашиваются сами собой.
– Убийства начались чуть меньше двух лет назад. Все жертвы этих преступлений были связаны между собой, по крайней мере, местом работы, если не чем-то большим.