Затем, завтра с утра она посетит «Газснабсбыттранс» и отметит командировочное. Потом, по обстоятельствам. Если удастся поддерживать «легенду», то дождётся начала следственных действий. Чтобы не попасть в разряд тех приезжих, кто уехал до их начала. А так, скорее всего, следователю и в голову не придёт запрашивать данные на всех приезжих. Он скорее всего ограничиться теми, кто уехал до начала следствия. А кто уедет в день начала их или уже после, к таким у него будет меньше всего подозрений.
Так всё и произошло.
За обедом и за ужином «деловая женщина» невзначай обмолвилась случайным соседям за столиком о трудной и утомительной дороге, из-за чего она, как приехала, весь вчерашний день, вечер и ночь просто проспала до сегодняшнего утра, а потом тоже лежал и приходила в себя. И вот только к обеду и ужину немного оклемалась, а завтра приступать к работе нужно.
Утром понедельника все видели подтянутую «деловую женщину», которая на такси отправилась по делам.
В «Управлении газового хозяйства района» ей тоже никто не удивился. Через район проходил магистральный газопровод союзного значения и различные структуры постоянно приезжали его проверять и контролировать. Поэтому «легализация» прошла успешно, «легенда» сомнений не вызвала и она приступила к «своей работе». Попросила себе сопровождающего и с ним отправилась объезжать насосные и газораспределительные станции. С важным видом снимала показания приборов и даже делала вид, что берёт «пробы газа на калорийность». Сопровождающий был обычным техником-смотрителем. То есть совершал объезд потребителей и проверял наличие и сохранность пломб на приборах учёта, а в том, что делала «деловая женщина» понятия не имел. Воспользовавшись этим, Кэт решила оставаться тут, как можно дольше.
В понедельник вечером появились какие то люди и подняли небольшую суету на стойке администратора отеля. Она, как предчувствовала, и сидела внизу, в Баре, от куда хорошо просматривался вестибюль отеля. По их виду Кэт поняла, что это люди из КГБ и вот-вот начнётся следствие или вернее, следственные действия у них в отеле.
Это её не испугало и она решила дождаться, когда слух об этом начнёт упорно циркулировать.
На утро вторника, за завтраком, об этом не говорил только ленивый или немой. Причины назывались самые фантастические. От банального убийства, и до поимки особо опасного международного преступника. Версии о шпионе не было. Также, отельные работники проговорились, что это и в других отелях, гостиницах и даже в сдаваемых апартаментах, проводится. Изъяли записи о всех выбывших постояльцах, начиная с субботы и по сей день. А под «самым большим секретом» поведали, что ищут «яркую блондинку».
Вечером, за ужином, уже говорилось о краже секретных документов шпионами и о жгучей брюнетке. То есть о преступной паре. – Отлично. Хороший поворот, – похвалила себя Кэт.
А утром в среду она буднично сдала номер и на вызванном администратором для неё такси, укатила в Киев на жд-вокзал. Там, сменив облик, она потом вернулась на рейсовом автобусе в городишко. Нашла оставленную ею в тупичке арендованную машину, микроавтобус, и на ней вернулась снова в Киев, сдала её назад в «агентство по прокату» и растворилась на просторах Мирового Союза.
Направившись из Киева автобусом в Днепропетровск. От туда поездом в Одессу. Для этого не требовалось предъявлять документы. В Одессе побыла несколько дней, а затем вылетела в Берлин. В этих городах она обновила свои «закладки» и «легенды». Из поезда отправила радиошифровку, сжатую до секундного писка, на спутник. Это тоже было частью их плана. Она знала, что все спутники под контролем советов и шифры уже русским известны. И там была информация, что задание не выполнено. Не удалось сломать пароль. А настоящий отчёт был ею оставлен «по старинке» в тайнике в бывшем Западном Берлине. И через час ей пришёл кодированный сигнал-квитанция о получении.
Непонятки могли возникнуть с КГБ на почве обвинений в двойной игре с этим отчётом о срыве задания. Те могли потребовать раскрыть агента. Но Кэт знала, что для подобных мероприятий есть «пушечное мясо» и возможно параллельно с ней там работал именно такой бедолага. Нет, они имеют вполне достойную подготовку. И могли незаметно выследить и проникнуть в новое жильё «объекта» и также там всё перевернуть в поисках «того не знаю чего» и даже попробовать взломать ПК. И возможно, что так и было. А потом вполне натурально принять яд при задержании или иным способом остановить сердце. К этому была готова и Кэт. У неё и у таких как она, «полевых агентов», не было иллюзий по поводу их «коллег» из КГБ. И превращаться в «живую отбивную», жаждущую только одного, быстро умереть, никто не хотел. Они не того «полёта птицы» с которыми вели бы долгую и сложную шпионскую игру или шли бы на перевербовку. Быстрый экспресс-допрос и «удар милосердия», вот их удел. Но они шли на это. Им не хватало острых ощущений в обычной жизни и денег. А Кэт вообще не хватало просто одной жизни. Она жила играючи и играла живя, под разными личинами.
После Берлина, через череду промежуточных пунктов, она снова оказалась в Москве, в своём очередном временном гнёздышке. Тут она себя выдавала перед соседями за костюмершу одной известной певицы. Постоянно с ней на гастролях. И редко дома. «Легенда» ни у кого сомнений не вызывала. Особенно после подаренных ею соседям «контрмарок» и билетов на концерты «звезды».
И вот, лёжа в тиши уютной квартирки в заснеженной Москве, в очередной раз анализируя свои действия, она приходила к выводу в их правильности и безупречности. Она не знала и не понимала одного, по какой причине, «объект» был без силового прикрытия грозной «девятки» и наружного наблюдения там, в этой «дыре», когда вот тут в Москве, она постоянно «срисовывала» вокруг Дэна и «топтунов» и «боевиков». Возможно, понадеялись на «русский авось» или на местных товарищей, по инерции воспринимая тот городишко за провинциальную дыру прошлого, и не принимая во внимание его бурный рост в последнее время.
В любом случае очередное задание директора выполнено и можно немного расслабиться и переварить полученный адреналин.
***
Сигнал «о попытке взлома моего переносного ПК» я отправил сразу же в воскресенье, как это обнаружилось, проводив перед этим Ленку.
Поэтому и не удивился, что уже в понедельник утором меня разбудили «гости» из Регионального управления КГБ. Они видимо не знали кто я такой и воспринимали меня просто, как шалопая-стажёра или ещё как ни будь, но не серьёзно. Может даже, в лучшем случае, считая это всё очередным начальственным бзиком и проверкой.
После стандартных вопросов, они также всё облазили и по их виду я понял, что мои слова подтвердились, но их кислые лица говорили о полном отсутствии каких ни будь отпечатков той давности.
Не сильно им помогли и опросы жильцов моего дома и прислуги. Никто никого постороннего не видел. Правда один говорил, что видел незнакомого мужчину, а консьерж повторил рассказ про «яркую блондинку».
Я это знаю, так как они этого не скрывали от меня. А про блондинку я не помнил ничего, а помнил про «жгучую брюнетку». В результате этого у них родилась версия о банде, как минимум две девушки и третий мужчина – под вопросом.
Составили фотороботы.
«Блондинку», кроме консьержа, никто не видел. «Брюнетку» видели многие работники ресторана, и все в один голос называли её «Мариной из бухгалтерии» с «юбилея». Вроде, как пассия «юбиляра», но она ушла одна, до ухода меня. «Юбиляра» нашли тогда мирно спящим в туалете, под утро.
Уже отчаявшись от банальности произошедшего, следователи с изумлением узнали, что никакой Марины в бухгалтерии завода «Микроприбор» нету, а именно от туда был «юбиляр» и компания. Больше того, выяснилось, что так представляться ей велел сам «юбиляр». Чтобы ввести всех в заблуждение по поводу их близких отношений. «Юбиляр» стоял «насмерть» и всё отрицал. Чем опять завёл следствие в тупик. То есть, если верить «юбиляру», никакой Марины он до банкета не знал, а её ему представил Павлик, его зам.
Павлик показал, что ничего подобного не было и её привёл к ним и так представил, сам метрдотель ресторана. Последовавший допрос метрдотеля ни к чему не привёл, так как тот утверждал, что просто провёл гостью, которая пришла на банкет к «юбиляру».
Я попросил следователей «не дёргать», моих одноклассников, а тем более «классную». Вряд ли они могли больше поведать, чем работники ресторана, которые были трезвыми в отличии от нас, и следили за всеми и порядком в том числе.
Следаки резонно решили, что это могли быть заезжие, а стало быть нужно шерстить отели, гостиницы и наёмное жильё. Начали в близлежащих отелях выяснять, кто выехал, начиная с субботы и по сей день, то есть по вторник. Получилась приличная куча людей. Версию с переодеванием даже не стали рассматривать, как весьма фантастическую и могущую круг подозреваемых увеличить до бесконечности. Так продолжалось до пятницы. В пятницу мне позвонил один из этой группы следаков и сказал, что они тут всё завершили и уезжают и меня тоже не задерживают, намекая этим, чтобы я свалил «по добру, по здорову» с их поляны ответственности.
Я не стал кочевряжиться и тут же «укатил» назад в Москву. За эти дни я хорошо надышался «дымом отечества», который, как известно, «и сладок и приятен». Наобщался со сродственниками со стороны брата, то есть со снохой, племяшем и сватами. Одарил подарками. Созвонился с родителями и братом.
Ну и, конечно, Серёга уделил мне время и внимание. За это я разрешил ему иногда использовать мои апартаменты.
В самолёте из Борисполя в Шереметьево я опять столкнулся с Шу. И та снова бесцеремонно обменялась местами с моим соседом и «присела на меня» с расспросами.
– Дэн, что это за ужасные слухи?, – был её первый и главный вопрос.
Я решил занять «глухую оборону»:
– Не понимаю, о чём ты Шу? Лучше расскажи, чего это тебя на «старые грабли» потянуло и ты все эти дни не вылезала из притона этого педофила Толяна?
– Да какой он педофил? Так, просто, любит малолеток «распаковывать, – отмахнулась та.
– Ну ничего себе. Да за это срок полагается, – не унимался я.
– Так, Дэн. Это не твоё дело. Это, во-первых. А во-вторых, там всё по согласию. Никто так заяву на него и не накатал тогда. Не задавался вопросом, почему?, – поставила она меня в тупик.
– И вообще, чем он хуже нашего школьного худрука или вожатого из моего пионерлагеря? Все они «любят детей» по своему. Так Толян хоть не скрывает это под личиной «ты такая единственная и неповторимая». Не обманывает…, – продолжила она свой «наезд».
– Ладно, сдаюсь, – прервал я её, – действительно не прав. Но с только точки зрения закона. Нет решения суда – нет преступления. А вот с точки зрения общественной морали…, – попытался я обосновать свою точку зрения, но был прерван уже Шу.
– Так, успокойся. Моралист великий. Я лично ни о чём не жалею. И считаю те времена лучшими в своей жизни. На сегодня !
– Всё. Сдаюсь, – шутливо я поднял руки вверх.
– Вот то-то-же, – удовлетворённо она проговорила и улыбнулась.
– Давай, колись. Что за кипишь был?, – снова Шу вернулась к первоначальному вопросу.
– Да ничего такого. Просто кто-то влез ко мне в мою новую квартиру, – сделал я робкую попытку отвязаться от расспросов Шу.
– И поэтому приехала следственная группа КГБ из самого Киева? Не смеши меня !
– Послушай, Шу. Ты же большая уже девочка, в некоторых местах, и должна понимать, что раз этим занялись из регионального КГБ, то всё очень серьёзно и я тебе ничего не расскажу, – не выдержал я и доходчиво пояснил Шу ситуацию.
– Ну и больно мне оно надо, – легко согласилась Шу с моим объяснением и тут же продолжила допрос:
– А, что это за тёлка с тобой тёрлась весь вечер?
– Да понятия не имею !
– А, мне показалось, что ты её знаешь и ещё приговаривал: «моё новогоднее приключение» или «незнакомка» и ещё «испанка» какая то, – поведал Шу мне, что она слышала в тот злополучный вечер.
– Да вот представляешь, ничего почти не помню, – сказал я ей откровенно.
– Да ты вроде и не сильно пьяный был, а потом исчез куда то. А у меня на тебя были планы…, – полезла Шу своими шаловливыми пальчиками к моему «дружку».
– Какие планы?, – от неожиданности я ляпнул невпопад.
– Да самые обычные. Мы с Ленкой монетку бросили. Кто сейчас, а кто завтра, «обкатает твои апартаменты», – проворковала соблазнительно Шу, продолжая продвижение своими пальчиками в нужном ей направлении.
Спрашивать от куда они узнали про мои новые апартаменты было глупо. И так ясно, что Серый проболтался, поэтому я поинтересовался о другом:
– И как, это Ленка так согласилась?
– Да я ей пообещала помочь в кинокарьере. Не ты же у нас один в этом деле, – продолжила Шу меня удивлять и одновременно пробуждать во мне «подъём жизненных сил».
– Да я тоже не против помочь.
– Поможешь, Дэнчик, поможешь, ой как поможешь. Вначале мне и прямо сейчас, – с этими словами она грациозно встала со своего кресла и направилась в сторону туалета, и меня призывая своим бля..ским взором следовать за ней.
У нас уже был подобный опыт. И его повторение не составило особого труда. Правда, когда мы с ней покидали авиационное общественное место, так нагло нами используемое не по прямому его назначению, то удостоились двумя противоположными взглядами. Одним, гневно-осуждающим, от дамы «больших достоинств» и вторым, озорным и одобрительным, от рыженькой, смазливой стюардесски.
Затем, наш разговор потёк более мирно. Шу поведала мне, что таки пошла учиться на модельера в институт текстильной промышленности. Всё таки опыт костюмера и некоторые связи в этой сфере ей в этом способствовали. Угрозу нарожать, она пока выполнять не собирается. – Пока с биологическим отцом не определилась, – произнесла она загадочно и откровенно на меня посмотрела, как «цыган на лошадь».
Я ей поведал о своих перипетиях, учёбе, работе. И пригласил заезжать и пробовать себя, начиная с массовки, а потом и с эпизодных ролей «без слов». – А там и до слов дойдёт, – подбадривал я её.
– Может и другую работу тебе предложу. Нам нужны свежие идеи в костюмах. Начинаем снимать настоящую космическую фантастику, – пояснил я ей.
– Не хуже, чем у американцев будет. Тем более, что купили их киностудии и переманили к себе их целыми «звёздными» командами, – добавил я.
Вот в таких разговорах незаметно и пролетели полтора часа полёта.
В Шереметьево мы разбежались в разные стороны. Шу встречал её «папик», а меня мой водитель.
Через несколько дней на студию заехал Саныч.
– Привет, «жертва ограбления», – начал он с шутки.
– Привет, Саныч, – поздоровались мы тепло за руку.
Раздевшись и присев в кресло, Саныч спросил:
– Ну, что там стряслось?
Я заказал нам чаю и к чаю, а потом тоже присел в кресло напротив и коротко поведал о события.
Пока я рассказывал, нам принесли заказанное и теперь мы неспешно наслаждались горячим напитком, сидя «в тепле, в добре», перед большим панорамным окном, с видом на заснеженные Лужники.
– Дааа, делааа, – протянул Саныч, присёрбывая чай.
– А, что ваши накопали?, – задал я ему давно меня интересующий вопрос.
– Да можно сказать, что ничего. Чертовщина какая то, – буркнул Саныч.
– Начиная с твоей «новогодней незнакомки» и заканчивая попыткой ограбления, или что это было.
– «Незнакомку» все видели, но кто это? Никто понятия не имеет. Выявили всех, кто был на новогоднем празднике. И даже таких, кто вроде бы был, но клянётся, что не был. Ты, кстати, в костюме «Зорро» никого не помнишь?
– Да нет. Особо не помню. Хотя там кого только не было, – ответил я озадачено.
– Ну так вот. Предположительно на празднике был неустановленный мужик, прошедший по чужому пропуску. Твоя «испанка» не была похожа на мужика?, – продолжил допытываться Саныч.
– Саныч, ты опять?, – возмутился я.
– Я вполне серьёзно?
– Нет конечно !
– Ну да. И другие утверждают, что нет, – согласился Саныч и продолжил:
– Так вот. Скорее всего, это какая то твоя тайная поклонница и не хочет в этом признаваться. А вот мужик этот замечен был входящим в коридор, ведущий к твоему кабинету. Ты точно с ним потом там у себя не бухал?