– Ты будешь это доедать? – послышался бархатистый низкий – до мурашек – голос. Я не поняла, откуда он исходит, но ответила, чуть не захлебнувшись чаем: «Нет, бери, если хочешь».
– Спасибо, – ответил сам Барри, а я все равно еле заметно улыбнулась, несмотря на то, что хотела скрыть небольшое счастье. Я как песик, который виляет хвостом, выражая таким образом свои добрые намерения, а потом гоняется за ним по кругу, чтобы догнать предателя и отомстить. Вот только у меня вместо хвоста уголки губ – такие же предатели.
У нас был небольшой столик, в отличие от других, и он шатался из стороны в сторону, когда парни били приборами по тарелке. Сидели в тесноте, да не в обиде. Я повернула голову, чтобы рассмотреть синюю, розовую, оранжевую, коричневую и белую формы, но выходило так, что мой конский хвост раз за разом влеплял пощечину жующему Брайану.
– Ну да, конечно, только твоих волос мне не хватало в этом аппетитном ужине. Ты теперь в соусе, дай вытру, – он взял салфетку и аккуратно провел ей по хвостику, в завершение щелкнув языком, – ну, так в любом случае лучше, чем было.
– Ты очень добр, – я заглянула в его темные глаза, напоминающие отцовские, и не увидела в них желание причинить вред, напротив. Под приглушенным неоновым светом они казались влажными, будто заплаканными, но я знала, что это оптический обман. Они светились от счастья, переливаясь глубоким цветом венге, переходящим в насыщенный фиолетовый, и выполняли челночный[5] бег от моих левого и правого глаз до самого носа и губ.
– Я знаю, – он кинул на стол использованную, скомканную салфетку и продолжил, улыбаясь, есть.
Вообще Брайан – удивительный персонаж. Мало того, что у него были очерченные скулы на прямоугольном лице и брутальная наружность, так он еще и высокий был и – зараза – удивительно привлекательный. Бриться начал, скорее всего, рано, потому что в свои семнадцать выглядел лет на двадцать пять. И ни я, ни кто-то еще не могли точно определить, когда он шутит, а когда говорит серьезные вещи, потому что к вечно веселому настроению прибавлялись приподнятые уголки губ и густые брови, которые ходили ходуном в любой непонятной ситуации. Театр по нему плачет.
– А куда Ройс делся?
– Уже соскучилась?
Я подпрыгнула на стуле, когда почувствовала теплое дыхание на шее.
– Думала, что тебя звери съели, и испугалась, что ночью увижу твои глаза под кроватью.
– Насчет быть съеденным – не знаю, но остальное меня вполне устраивает. Все поели? Молодцы! А теперь идем обратно – покажу, как мини-баром пользоваться.
– У нас есть мини-бар? – завизжал Брайан.
Мы шумно встали и направились к выходу, улавливая многочисленные взгляды девушек и парней из других кланов. Бра успел дернуть по ходу движения нескольких увлеченных едой девочек за хвостики и косички, отчего те притворно-злобно вскрикнули. Он им подмигнул и задиристо улыбнулся. Вот бабник…
Мы прошли через шлюз и открыли дверь комнаты. На четвертой кровати лежало тело, которое вздрогнуло от хлопка замка.
– Стая, это наш четвертый член.
– Терри, – незнакомец лениво протянул ладонь.
– Брайан, – огромная рука крепко сжала хрупкую руку, отчего косточки немного хрустнули.
– Барри, – с неохотой поздоровалась «принцесса».
– Дж…
– Это блонди, – перебил меня Ройс.
Терри всем пожал руку, я бы сказала даже, что погладил, но меня удостоил кивком.
– Да ладно, чел, мы здесь все равны. Можешь пожать ее руку, – усмехнулся Брайан.
– Я сам знаю, что можно, а что нельзя. Не надо командовать, – огрызнулся новенький.
Терри мне не понравился сразу, говорю открыто и напрямую. Мало того, что вел себя высокомерно, так еще и думал, что ему все всё должны. Стручковый король: худой, зеленоголовый и женоподобный.
– Ладненько, вот мы и командира выбрали. Я рад, что обошлось без драк за должность, – потер ладони, как муха, куратор. – Как-то скучно даже.
– Но я думал, что куратор и есть командир, – засмущался Бра, но улыбки не скрывал.
– Мне нужен зам. Я же не всегда, как нянечка, с вами буду, волчатки. Вот, например, сейчас мне пора идти, – он взглянул на часы, тряхнул рукой и попятился на выход. – Не перегрызите друг другу глотки, – и дверь тихонечко закрылась.
Барри направился на поиски мини-холодильника и обнаружил его замаскированным под пень в лесу на электронных фотообоях. Открыл дверь и достал оттуда жестяные тюбики с едой. Он долго стоял и думал над тем, чего хочет в первую очередь отведать, пока мы с Бра вели допрос.
– Я тебя не видел на испытаниях.
– Ну что могу сказать? Не мои проблемы, что ты невнимательный.
– «Гринча»[6] я бы узнал везде.
– А если я скажу, что окрасился?
– Тут есть парикмахерская? – воодушевилась я.
– Тут есть все. Просто не жизнь, а сказка. Я бы тут остался на подольше, – и Терри прыгнул на кровать, сложа руки за головой.
– А почему тебя не было на распределении? И твоего имени не было, – параллельно я подошла к холодильнику и достала оттуда бутылку с фиолетовой жидкостью.
– Ну, я думаю, что ты знаешь, как это бывает. Мои родители поговорили с начальством и вежливо попросили, чтобы я попал в лучшую команду. Собственно, теперь я тут. За время, пока вы, как солдаты, исполняли команды, я не тратил время и сходил привел себя в порядок. Вам тоже не помешало бы, особенно тебе, чел.
– Мне это не нужно, – заверил Брайан, – я ничего не стараюсь компенсировать.
Брайан жестом дал понять, что тоже хочет этой странной жидкости, и я кинула ему бутыль. Его лицо напомнило лицо Ройса, когда тот чувствовал свое превосходство, а вот физиономия Терри начала пугать.
Барри, стоявший у стены неподалеку, невольно улыбнулся, но щеки были набиты, как у бурундука. Он поспешил все проглотить, чтобы ничего не выпало изо рта, но подавился и закашлял, краснея как помидор. Бра уже подбежал и замахнулся кулаком на его спину, как Барри, задыхаясь, выцедил: «Не нужно, все нормально».
– Я вообще-то не о тебе, а о той хомячьей принцессе у стены.
Ну, хоть в чем-то у нас мысли сошлись.
– Давайте не будем ругаться. Мы же одна команда, – я взяла на себя миротворческую миссию. – Кто-нибудь знает, почему это здание охраняют, как дворец? Я видела большое количество солдат на входе в вестибюль и перед тем, как мы зашли в здание, – по всему периметру.
Терри включил всезнайку:
– Во-первых, этот лагерь не так прост, как вам кажется. Все сделано для нашей безопасности – мы же в лесу. Эта сеть принадлежит моим родственникам. Такие точки, как эта, есть в разных странах мира, и все они сделаны для того, чтобы сделать людей лучше.
– Да, это было написано в рекламе, Эйнштейн, – не выдержал Брайан.
– А, так вот почему вы здесь. Ваши предки на рекламу повелись. Мы с вами никогда не найдем общего языка, потому что я из другого мира и должен соответствовать людям своего уровня.
Брайан и Барри посмотрели друг другу в глаза и о чем-то мысленно договорились: оба ухмыльнулись, но меня в свои планы посвятить забыли или не захотели. Я продолжила беседу в никуда.
– И, наверное, везде скрытые камеры, потому что есть фото с испытаний.
– Угу, – продолжал смотреть в потолок Терри, – я, кстати, видел, как ты справляешься, очень недурно для девушки.
– Спасибо, если это комплимент. Только я не знаю, почему изменили решение. Я должна была быть с «журавлями».
– Ну, если хочешь знать мое мнение… – парни молча сделали жест несогласия. – Это была опечатка.
– Вау! Вот это поворот! Ты у нас еще и Шерлок[7], – съязвил Брайан.
Терри начал всем своим видом показывать, что ему скучно в нашей компании, и даже перешел с зеваний на свист.
– А к этой мелодии есть текст? К этой, что ты насвистываешь сейчас? – Я слышала ее раньше, только где?
– За исполнение нужно заплатить, – и он сложил губы в трубочку. Как раз в этот момент ему на лицо прилетел старый, вонючий носок, который неизвестно сколько находился в шкафу. Ребята откопали его, пока мы с зеленоголовым вели диалог.
– Ну и воспитание, – отплевываясь, вскочил Терри и чуть не сшиб меня, когда побежал в туалет. Оттуда донеслось оскорбление: «Животные».
Мы с Бра и Барри от души посмеялись, а потом ребята помогли мне выкинуть ненужные тряпки из моего чемодана и засунуть его на самый верх шкафа.
– А в чем спать?
– В смысле? – нахмурился Брайан.
– Ну, вы спите, как я понимаю, в трусах. А со мной этот номер не пройдет.
– Можешь без трусов, – выполз Терри.
– Очень смешно.
– Я бы дал свою футболку, – начал с разочарованием Барри, – но она единственная и вонючая после сегодняшнего автобуса, а других у меня нет.
– Я дам, – отозвался Брайан. – У меня еще штук семь в запасе. Это все мама.
– Очень жизненно, – захихикала я.
– Я один в пижаме буду спать, как цивилизованный человек? – встрял Терри.
– В той? Мокрой? – Бра указал на светлую вещь, которая валялась у стены.
– Вы жалкая пародия на людей, – и «Гринч» ушел в постель, оставив после себя шлейф невиданной злости и нецензурных высказываний. Бубнил себе под нос до самого отбоя и все же уснул в труселях с отпечатками кошачьих лапок.
– Спокойной ночи, котик, – я приятно испугалась. Думала, что Брайан это мне, но он испепелял взглядом зеленоволосого и зеленоглазого Терри, который уже лежал зубами к стенке и мурчал, – и вам тоже, кстати.
В номере послышались звук сверчков и женский приятный голос, говорящий об отбое, – «21:00». Основной свет потух, и осталась неоновая подсветка цвета виолы.
– Спокойной ночи.
– Хороших снов.
Я укуталась в мягкое шелковистое одеяло и моментально уснула в длинной, пахнущей кофе футболке с улыбкой на лице. Наверное, я вскоре полюблю этот аромат.
6. День 2: красота требует жертв
Во сне услышала приглушенный хлопок и вздрогнула, но потом подумала, что это мальчишки с петардами во дворе. Они постоянно баловались под окнами перед тем, как отправиться в школу, и действовали на нервы. Бывало так, что кидали прямо под ноги и от души смеялись, выкрикивая унизительные фразы вроде «танцуй, обезьянка, танцуй». Меня всегда раздражали такие тупые способы привлечь внимание девочки, но, видимо, у мальчиков мозг работает по-другому.
Затем послышался фальшиво-женский писклявый голос:
– Дети, подъем, пора одеваться и завтракать.
Что-то увесистое прогнуло край матраса, и мое тело ушло по наклонной, упершись во что-то твердое. Я слегка приоткрыла глаза и увидела темнокожего парня с ослепительной улыбкой. Только сейчас я обратила внимание на золотые клыки, которые отражали лучи восходящего солнца, и пару шрамов на густой брови Ройса. Его глаза сверкали жизнерадостностью, и только это разбавляло брутальное аккуратно-выбритое щетинистое лицо ребяческим озорством. Тот самый момент, когда перед тобой взрослый, самостоятельный и мужественный молодой человек, лет тридцати от силы, а внутри сидит дитя, желающее нашкодить, пока никто не видит. Наверное, он не знает, что это такое… Чувствовать крепкий аромат настоящей семьи – вдыхать полной грудью и упиваться им всю жизнь. Кто-то вообще задыхается от избытка такого чувства, но это уже была бы другая история.
– Ты чего так смотришь, блонди? Спишь с открытыми глазами?
Я поморгала и потерла слипшиеся ресницы, провела ладонью по щеке и размазала слизь.
– Такие сладкие сны снились, что аж слюни пустила? Наверное, в них был я.
– Мне ничего не снилось, – я толкнула коленом спину молодого человека, желая встать, и поправила задравшуюся футболку, чтобы пойти в ванную комнату. Не тут-то было. Пока я валялась, парни уже успели сформировать очередь, а Терри занял самый первый.
Вдруг на весь номер послышалось: «Утро доброе бывает, если солнце согревает; проверяй свое запястье, продолжай светиться счастьем».
– Это будильник такой? – ухмыльнулся Бра.
– Правильно, зачем нужен будильник, когда есть ранний петух, который пришел на пять минут раньше положенного и не дал поспать? – проворчала я, как бабка, расчесывая пальцами волосы, отчего те противно электризовались.
– Вот сейчас обидно было. Вообще-то я не петух, а жаворонок. Но так и быть, я помогу достать тебе твой чемодан, несмотря на оскорбления, потому что не могу больше смотреть на твои безуспешные прыжки. Зачем ты его вообще убрала, если у тебя там вещи? Вот, видишь, есть специальные раздвижные ящички под всякую мелочевку.
– Эй, зеленый, тебе долго еще? Ты вообще-то не один, – постучал в дверь Брайан так, что та чуть не вылетела с петель.
– А как другие справляются? Их же больше? – начала я.
– У других целые вестибюли. Есть разделение комнат на мальчиков и девочек. По нескольку душевых и туалетных комнат. Вас шестьдесят один.
– Я думала, что нас шестьдесят.
– Я тоже так думал, но «Шрек»[8] – дополнительный экземпляр, который, оказывается, подвинул твоего брата.
Выяснилось, что у «китов» и «лис» было по десять человек; у «кроликов» – восемнадцать; у «коршунов» – двенадцать, а у «журавлей» – семь. Пока я разбирала мыльно-рыльные принадлежности и искала нетронутые чистые трусы и бра, зеленоволосый успел прихорошиться и отправиться туда, куда глаза глядят.
– А так можно было? – выпучил глаза Барри.
– Нет, но он гуляет сам по себе, – пожал плечами Ройс.
Наконец, очередь дошла до меня, и я насладилась обществом душа. Хотела по привычке попеть, но вспомнила, что нахожусь не дома, и гораздо быстрее, чем обычно, закончила водные процедуры. Все собрались и отправились на завтрак, сохраняя невыносимое молчание:
– Ройс, а где ты живешь?
– Вестибюль кураторов находится в другом крыле, но вам туда нельзя.
– Я не про это. Откуда ты родом?
Барри и Брайан тоже внимательно посмотрели на Ройса.
– Я живу тут, но не помню, откуда родом. Меня сюда привезли, когда я был маленьким, и единственное, что осталось у меня от родителей, – это шрамы и ссадины, – с него сошла привычная нам улыбка, но осталось некое дергающееся подобие. Он достал что-то из кармана и проглотил.
Я хотела бы вернуться назад и не начинать эту тему. Уж лучше бы шли и весело молчали.
– Но ничего, здесь моя семья и новые друзья, которые каждый год приезжают и не дают скучать, – он снова расслабился, и я почувствовала облегчение вместе с небольшим уколом ревности.
Всегда было так, что если я дружу, то отдаю человеку всю себя; жду того же в ответ и не понимаю, как может друзей быть много. Это как пытаться пить воду из разных чашек: на кого-то сил просто не хватит, а где-то и вовсе окажется спирт, который сожжет твое нутро. После такого станешь проверять каждый напиток на наличие подставы, даже если ее там никогда и не было.
Мы сели за освещенный солнцем стол с темной скатертью, в середине которой красовался золотисто-черный герб нашего клана. Я обнаружила такой же на шевронах правого рукава каждого из нас. Геометрический узор, который я видела в бассейне, точно, только поверх него нанесена важная морда с большим блестящим носом нашего четверолапого символа. Сам герб был круглой формы, и казалось, что шерсть волка освещается солнцем, состоящим из бесконечных цветков. Мной овладела гордость, и я с удовольствием начала уплетать яичницу из золотистой посуды, запивая привычным несладким чаем. Только потом заметила рядом Терри, который уже урчал от еды. Ройс оставил нас и подсел к другим кураторам, но не сразу. Сначала он подошел к Фоксу и провел удушающий захват, пожал руки Адама и Бориса и чмокнул в щечки Кэтрин и Мун.
– Джина, ты что, запала? – поймал мой взгляд Бра и растянул губы.
– Нет, ты что, – загудела я как паровоз.
– Да тут ничего такого нет, мы сохраним твою тайну, обещаю. Ну, за этого – зеленого – я не ручаюсь.
Терри злобно покосился, но не прервал свою трапезу.
– Да я просто думаю. Помните сказку, что он рассказывал? Там пьяные были. А у Бориса жена погибла, и он рассказал мне про разбитое сердце. Есть подозрение, что каждый из кураторов столкнулся с чем-то пугающим и запомнил или сочинил ту историю, которая напоминала им себя. Ссадины и нервное расстройство Ройса не просто так взялись, я думаю.