Михаэль Кирофф
Флот
Глава первая. Водный мир
Андерс Линдблад закончил замену уплотнителя верхнего люка подлодки и довольно потянулся. Теперь точно не протечет, а это важно: ведь даже маленькие субмарины в океанах НюМальмё опускались на глубину больше километра. Давление там – уй! Но что делать, в поверхностные слои заплывали только промысловики, а у них были свои проблемы: попробуй-ка половить тралом рыбу не с надводного корабля, а с подводной лодки, не всплывая! Всплытие вообще не предусматривалось, ну за исключением пещер “с подводным входом”, которыми изобиловали вулканические острова планеты и где, собственно, и жило население НюМальмё.
А поверхность планеты была радиоактивной, и намеревалась оставаться непригодной для жизни еще лет четыреста. Так уж получилось.
Когда-то шведские переселенцы очень радовались, высадившись на планету-океан, планету, вообще не имеющую материков, зато богато покрытую островами, большими и маленькими. Им это нравилось. Только вот находилась планета слишком близко к “китайскому сектору” – и в конце концов прилетели хунгузы, формально бандиты, а на самом-то деле, все это знали, вполне у себя на родине официальные “силы расширения жизненного пространства Китая”. Старенький орбитальный монитор, купленный у датчан, продержался недолго – но и высадка китайцам многого не дала: четырехсоттысячный десант, точнее, это была лишь первая волна, шведы утопили в море. Китайцы обиженно ушли, но уходя, сбросили в атмосферу несколько тяжелых ядерных зарядов – от той самой обиды, наверно. И подводные пещеры, ранее бывшие в основном “туристическими локациями”, стали единственным доступным местом для жизни небольшого еще населения колонии. Шведское правительство предлагало эвакуацию, то же самое предлагали и соседи – русские и японцы, причем безвозмездно, но жители НюМальмё отказались. Заказали только побольше подводных лодок. Всего-то полтысячелетия – и можно будет опять жить на поверхности, так зачем бросать родную планету? Внуки дождутся. А мы… А мы как-нибудь.
Сам же Андерс был исследователем, “пилотом” одной из пяти самых глубоководных и “научных” лодок во флоте колонии. Лодка была почти что батискафом, с максимальной глубиной погружения до восьми километров, тогда как глубина океанов НюМальмё редко превышала шесть. Он занимался картографированием морского дна и поиском там полезных ископаемых. Иногда что-то и находил, кстати. А его товарищ, Юхан Мелькерссон, как-то приволок даже несколько крупных золотых самородков. Повезло, да. Ведь за находку месторождений полагается доля – а золото это не нефть, не уголь и не руда, и если там найдется еще, Юхан станет богатым парнем. Хотя Андерс не завидовал, он за Юхана скорее радовался: хороший товарищ, хороший собутыльник, потрепаться только любит – но это же ему не в упрек.
А сегодня вечером Андерсу предстоял выход в новый “квадрат”, вот он и проверял лодку, как полагается. Глубины от пяти пятисот до шести трехсот. Практически “чистое” дно. Ну как и ему золотишка “привалит”? Вероятность этого была, конечно, невелика, но прогнать подобную мысль было трудно. Ладно, сейчас – поплотнее пообедать и можно отправляться.
***
Уже при выходе из родной пещеры Андерса застал звонок от Бо Ларссона, “начальника” их колонии. Никто его на эту должность не избирал, просто как-то так вышло, что Бо начал рулить всей “административкой”, и возражений не последовало: получается же у мужика, ну и слава богу.
– Андерс, ты опять один? – проскрипел в комм Бо.
– Как всегда, дружище, – улыбнулся Андерс.
– Возьми уже наконец напарника, лодка двухместная!
– Да не нужен он мне, справляюсь же!
– Единоличник ты, Андерс, и хороняка. А кто молодых учить будет? Вон Юхан, вдобавок к напарнику, еще и стажера взял, как только помещаются. Но он о будущем думает, а ты?
– Я тоже подумаю, Бо, но не сегодня, хорошо? Я уже вышел.
– Ладно. Удачи, Андерс.
– Спасибо, Бо.
Погружение проходило штатно и новый уплотнитель, слава богу, не подтекал, хотя на шести километрах его и “подвыперло” внутрь. Андерс зевнул и подумал, что после сытного обеда можно “положить лодку на грунт” и часок-другой поспать, а потом уже приступать к работе: кто его, в конце концов, контролирует? Но только сначала надо глянуть на этот вот интересный выход какой-то странной породы. Ни малейшего обрастания водорослями, а они ведь есть и на такой глубине. Что это? Мало ли там золото? Лавры Юхана все-таки не давали ему покоя, и он выпустил дрона. Первые данные воодушевляли: “вкрапления повышенной массы в каменном массиве”. Повышенная масса? Уже интересно! Дав дрону задание отковырять “вкрапление повышенной массы” для исследования, Андерс в очередной раз пожалел, что на его лодке нельзя курить. Нет, не запрещено – невозможно. Слишком маленький объем, слишком слабые фильтры. А вот спать как-то расхотелось. Вздохнув, он открыл на комме незаконченную книгу и погрузился в чтение.
Спустя полчаса его отвлек писк анализатора. Оказывается, пока он читал, дрон успел отломить “что приказано”, приволочь в негерметизированный отсек и подключить к анализатору, который и рапортовал об окончании работы. Андерс взглянул на результаты и… Очешуел. Да, это могло называться только этим словом. Первая мысль, посетившая его, была “меня убьют”. Вторая – “нас всех убьют”. Третья – “но если не трепаться, то… Если только Бо сказать, а потом на самый верх… Но деньжищи-то какие! Но кто защитит? Ладно, поговорю с Бо”. Он задал программу срочного всплытия до километра и возврата домой. Квадрат не был картирован, но это было уже не важно.
– Бо! Бо, ты меня слышишь? – орал он в комм. Где-то на подходе к острову наконец-то послышался ответ: “Да, слышу, что стряслось, почему по частному каналу?”
– Нам надо поговорить, Бо. Без свидетелей, без записи. Лично.
– Что, тоже нашел золото?
– И не меньше, чем Юхан! – соврал Андерс.
– Хорошо, запаркуешь лодку – тащись ко мне в контору. С золотом. Запись я выключу.
– Спасибо, Бо.
Андерса не зря называли “хоронякой”: он не только умел, он любил прятать всякое и от всех. Пока от него не ушла жена, он прятал от нее часть наличности и фляжку с аквавитом. Не потому, что это было важно: им всего хватало, и ни деньги, ни аквавит жена никогда не искала. Дело было в принципе. В, можно сказать, искусстве. Вот и сейчас он напряженно размышлял – точнее, нет, быстро приходил к четкому выводу. Хранилище их “донных находок” на замке и под сигнализацией. Внутри него существует собственное хранилище для “ценных находок” – там свой замок и своя сигнализация, а вдобавок укрепленные стены. А внутри него есть еще и большущий сейф, тоже защищенный отдельно, хрен взломаешь. Он долго пустовал, но как раз самородки, найденные Юханом, решили положить именно туда. Так что, находку – в сейф? А вот ни разу. Ведь все пятеро “исследователей” имеют туда доступ, а тот же Юхан, хоть и хороший мужик, язык за зубами держать не умеет. Поэтому что? Поэтому оставим образец в “исследовательском трюме” лодки. Его положено опорожнять после каждого выхода, он просто-таки обязан быть пустым – и поэтому это последнее место, где кто-то будет что-то искать. Скорее уж в сейф залезут или в ящик стола самого Бо, хотя, наверно, последний защищен еще и лучше, чем сейф.
– Бо, я пришел, паркуюсь и иду к тебе!
– Жду, Андерс. Золотишко не забудь, полюбуемся.
***
– Ваше величество!
– Ну что там у вас опять, князь?
– Вы не в духе, ваше величество?
– Я только что послал нах… Очень далеко британского посла и пригрозил ему войной, а теперь вот думаю – не перегнул ли палку.
– Не перегнули, ваше величество. Вот, посмотрите.
– Так это вы мне показываете карту сектора 17-22, но он ведь никем не заселен.
– Очень скоро будет колонизирован и заселен, причем вся заселенная часть сектора окажется в союзниках у нас.
– Но кто? И как?
– Драконы, ваше величество. Их официальная представительница, хотя можно сказать и “королева”, Рамота, заключила соглашение с Аргентиной. Мало того, что соглашение практически конфедеративное, оно еще и подразумевает “автоматический” военно-промышленный союз со всеми, кто находится в подобном с этой самой Аргентиной. А мы – находимся.
– Погодите, князь. Вы хотите сказать, что если, точнее, когда эти крылатые начнут создание своего государства, оно с самого начала будет связано дружественным договором и с нами тоже?
– Я прямо это говорю, ваше величество.
– Да. Послав всего десять крейсеров, мы получили много больше. Что ж, невелика цена. И вот что: если им потребуется от нас что-то еще – обеспечьте приоритет. Еще один “зеленый” сектор – это очень весомо.
– Непременно, ваше величество! А если лично, то мне… То мне все происходящее нравится.
– Нравится, князь?
– Да! Вы, например, читали коммюнике, изданное от лица султана Турции?
– Турции? Нет. Слишком много документов, пропустил, вероятно.
– А я вот наизусть помню, оно смешное. Вот: “Ввиду помощи государства Российского эскадре, где на флагмане свободно живут синицы, повелеваю всем своим подданным воздерживаться от любых агрессивных действий в отношении подданных государства Российского”.
– Но это же фактически предложение договора о мире и ненападении. Их помощь в том бою нашим крейсерам – это частность, но подобное заявление…
– Да, ваше величество. Что прикажете ответить?
– Ответьте просто: повелеваю своим подданным то же самое в отношении турков, и да пребудут между нашими странами мир и выгодная торговля, без войны и все такое. Султан отныне – желанный гость у нас, ну и так далее, вы знаете, как сформулировать.
– Знаю и сформулирую, не извольте беспокоиться.
– Надеюсь на вас, князь.
***
– Как бдыщь твою мать, так бдыщь твою мать, а как так его в рот – так хрущь!
– Чем ты опять недоволен, Шоркин? – спросил Эмиль, – Оклад повысили, контракт обещали, что тебе еще надо?
– И это ты – “профсоюз”? Должен за рабочего горой, а ты… Продался ты, Загоруйко. Сволочь ты.
– Да что случилось-то?
– Жена дополнительных алиментов от бывшего не отсудила, а должна была. Что я теперь, жопу лизать должен Аргентине этой? Да пошли бы они нахрен! Домой отправляюсь. Вот прям щяс. И вы тоже все нахрен идите.
Не нравилась Эмилю эта “инструкция”, но выполнить ее он был обязан. И сообщение о “поданном заявлении” Шоркина отправилось на центральный сервер эскадры адмирала Кортасара.
Грузясь в бот, Михаил Шоркин не удивлялся тому, что он единственный пассажир. Жажда наживы захватила его камрадов, и ради дополнительного заработка они готовы были даже родину продать. Но он – он не такой. Он полетит домой и еще раз объяснит приемному сыну, какое говно его “биологический родитель”.
Это было последней его мыслью: усыпляющий газ мягко погасил сознание, а затем служебный дрон придал уже практически мертвому телу небольшое ускорение в направлении звезды.
– Не хотел я этого, – сказал Жан-Клод.
– У тебя и правда дерьмовая работа, но ты, пожалуйста, не переживай, – сказала Кончита, – Убить хороших парней, просто раздолбав реактор их корабля, вот это и правда грустно. А такую мразь… Руками удавила бы.
– Что ж, возможно, ты и права, любовь моя!
***
– Рамота, нам, похоже, пора, – сказал Жан.
– Пи! – подтвердила Шанет.
– Подождите, – сказала Менолли, – Рамота еще не готова, и… Странно, но я сама не понимаю, в чем тут дело. Но мы ведь можем подождать?
– Конечно можем! Сколько Рамоте надо времени?
– Хммм… Вообще-то около суток. Или немножко больше. Я уже связалась с Фернандо, он сказал – “допустимо”.
– Ну что ж, – заключил Анри Легран, – Лилит, пойдем купаться в море!
– Пиииии! – заорала Лилит и молнией врезалась в волны.
– Вот, и штаны снять не успел. Издевается она надо мной, – обиженно заявил Анри.
– Пи? – спросила маленькая Шанет.
– Пи! – сурово ответил ей Жан Грандье, – Пипипи! Поняла, милая? Все в море, все в воду! А, ну да, вижу, что поняла. Купаться, мыться, что угодно, но – в воду! Потому что мне, например, жарко. А тебе?
Шанет взлетела и спикировала в море.
– Вот, и тебе, наверно, не холодно, – сказал Жан.
– Пи! – ответила из воды Шанет.
– Жан! – крикул Анри, уже бултыхающийся где-то в зоне прибоя, – Давай уже сюда, вода теплая!
– От воды в первую очередь требуется быть мокрой. Хотя если еще и теплая – считай, повезло.
– Ну ты философ, однако!
– Он не философ, он зануда! – засмеялась Менолли, – Ты зануда, Жан!
В этот же момент Рамота подхватила Жана, подняла в воздух и “десантировала” в воду неподалеку от Анри. “Десантная операция” сопровождалась радостной матерщиной месье Грандье, восторженным писком маленькой Шанет и искренним смехом Менолли и Марии.
– Вот когда Шанет вырастет, она сама сможет макать месье капитана, – сказала Мария.
– Точно! – ответила Менолли, – А я обучу его команде “Отставить макать капитана!”
– Ой, а это откуда?
– Из какого-то древнего анимэ, эти ролики весь “Бельграно” смотрит, мода у них такая, вот и я насмотрелась.
– “Гинсборро” тоже этим увлекался. А теперь все на комиксах подвинулись.
– А это что?
– Ну как бы рассказы в картинках. Бывает смешно. Но знаешь что? Мода на такие картинки прошла лет шестьсот-семьсот назад, теперь их и не найти практически. И пилоты стали их рисовать сами! Лучше всех получается у Два по сто, конечно же.
– Обалдеть, Мария, я ведь столько времени провожу на “Гинсборро”, а ничего такого не знала!
– А с кем из пилотов ты общаешься в “неполетное” время?
– А… О… Да ведь только с тобой. И иногда с капитаном Алонсо.
– Вот в этом и дело, Менолли. Два по сто был бы, наверно, известным художником, не пойди он в пилоты. А всем известный Рабинович, кстати, писателем. Даже старые и “замшелые” флотские байки он травит так, что это можно записывать и тут же издавать. А часто и сам что-то придумывает. И… И там ведь все такие, только я – обычная.
– Ты – обычная?! Да ты единственная, кто замечает то, что не видно другим!
– Что ты имеешь ввиду?
– Это самое! Ты сказала про Два по сто и Рабиновича. А про капитана Алонсо, например, что скажешь? Или еще про кого?
– Капитан Алонсо? Великолепный гитарист. Играет на простой – ну, не очень простой, подозреваю – аккустической гитаре блюз так, что плакать хочется. Да, а иногда к нему присоединяются Себастьян Перейра, что “вывозил” тебя первый раз, с контрабасом и Луиза, не помню фамилии, из группы Рабиновича, она на скрипке играет. И тогда они такое втапливают, что танцевать хочется всем!
– Так напиши обо всем этом, Мария!
– Как “напиши”?
– Да вот так и напиши. Ты разве не знаешь, что в эскадре уже давно есть собственная сеть “на потрепаться”?
– Написать? Как какой-нибудь блоггер?
– А почему нет?
– Ой! Кант, ты серьезно?
– А что он сказал, я не слышала?
– Кант говорит, что ему нравится твоя идея, потому что ему тоже есть что сказать. Ну то есть написать.
– Ага, вижу, он даже создал “ветку” про рыболовство на разных планетах. Рыбу, видать, любит!
– Рыбу да, любит. Есть, в смысле.
– Второй “подписалась” Рамота. А первым – угадай, кто?
– И кто?
– Фон Эмден! Он, оказывается, заядлый рыбак!
– Вот уж никогда бы не подумала.
– А вот! Уже вовсю обсуждает с драконами особенности копчения салаки.
– Да уж, чего только не узнаешь. Однако – пойдем, Менолли, и мы с тобой окунемся, а?
– А пойдем! Ты как хочешь – сама или “сброситься”?
– Конечно “сброситься”! Кант, поможешь?
– Рамота, всего пару секунд, а?
Через мгновение два визжащих дамских тела были сброшены в море с высоты примерно полутора метров – ко всеобщему удовольствию.
***
– Но посуды они нам таки наколотили, – заключил Лейбович.
– Этого следовало ожидать, – ответил Перон, – Два оставшихся у нас сборных флота отправляйте к границе китайского сектора. Сейчас же.
– Думаете, будут провокации?
– Вплоть до полномасштабного вторжения. Это же “второй акт той же пьесы”, он сюда просто “просится”.
– А англичан американцы, выходит, просто “разменяли”?
– Конечно! Выюзали и выкинули, уж извините за просторечие.