Она заговорила первой:
– Сегодня была «Слепая сова».
– Знаю. Всю неделю только ее и ставили, – послышался голос директора театра. Он звучал сухо, хрипло и надломленно. Совсем не как у актера.
– Приходили школьники со своим классным руководителем, – продолжила она. – Оказывается, к следующей неделе им надо написать сочинение про аудиотеатр.
В темноте голос Аями раскрывал и подчеркивал глубину ее личности, которая при свете дня становилась более блеклой. Этот голос обладал плотью. Сами того не подозревая, люди, погруженные во мрак, прислушивались к голосу Аями, как если бы они смотрели на прекрасную девушку, освещенную лучами солнца. Какое-то время они кожей ощущали скользящие взгляды друг друга, и это рождало удивительное ощущение. Проводница принесла поднос, на котором стояли корзинка с выпечкой и пиалы с супом. Пахло свежим, еще теплым хлебом. Они были в этом ресторане не в первый раз, но официантка все равно объяснила, что где стоит.
– Тарелка находится перед вами. Вилка слева, салфетка и нож – справа. Стакан для воды и бокал для напитков – в положении на 13.00 от вас, а корзина с хлебом – на 11.00. Поверхность бокала гладкая, а поверхность стакана для воды – ребристая. Ложка лежит прямо на 12.00 от вас.
– В темноте я всегда хватаюсь за ложку сильнее, чем нужно, – от этой привычки сложно избавиться, – засмеялся голос директора театра, как только проводница ушла, а затем спросил: – Как прошло закрытие?
– Все в порядке.
– Приятно слышать. Ничего не случилось?
Аями вспомнила мужчину, который поднял шум у дверей театра, но решила, что это не так важно, поэтому ничего не сказала директору.
– У меня нет привычки хвататься за ложку, но… Мне непривычно не видеть движения ваших губ.
– Вот как? Выходит, вы сначала видите движение губ и только потом слышите, что говорят?
– Я часто читаю по губам, даже не глядя на них. Сама не понимаю, как это происходит.
– А может, это иллюзия восприятия? – директор театра замолчал, но затем продолжил серьезным голосом: – Кстати… Аями, чем собираетесь заниматься? Какие планы на будущее?
– Ничего конкретного. Я подавала заявления в несколько мест, но пока положительного ответа не получила.
– Вы так и не отправили письмо в Фонд, как я говорил? – прямо спросил директор театра.
– Нет, – Аями отрицательно покачала головой, но затем поняла, что в этом не было необходимости.
– Вам нужно сделать это, пока еще не поздно. Я серьезно. Вы талантливая молодая актриса и всегда прекрасно справлялись с любой работой в театре. Поэтому, если вы устроитесь в отдел культуры и искусств Фонда, у вас обязательно появится шанс на успех.
– Я не выходила на сцену уже два года, – легко ответила Аями и улыбнулась. – И вы лучше, чем кто-либо, знаете, что моя работа в аудиотеатре не имела ничего общего с исполнительским искусством. Любой бы справился с тем, что делала я.
– Бывших актеров не бывает. Даже если не удается найти работу по душе или приходится зарабатывать на жизнь разными способами, есть что-то неизменное. На мой взгляд, актерское ремесло – не просто профессия, а призвание. Согласны?
– Так ведь призвание и воодушевляет человека…
– Душа у всех есть, а вот воодушевление…
– Смотря что подразумевается под душой…
Принесли закуски. Аями решила, что он ест маринованный острый перец, заедая сушеными моллюсками с паприкой. Какое-то время они старались жевать как можно тише и медленнее.
– Я все же подумываю о том, чтобы найти временную работу, – заговорила Аями.
– Временную? То есть подработку?
– Да, именно.
– Снова пойдете в официантки? – недоуменно спросил директор театра.
– Может быть, но не сразу. На прошлой неделе я ходила на собеседование в университет. Им нужен помощник в офис на короткий срок, но, видимо, я не подошла – они так и не связались со мной. Зато сегодня вечером мне позвонила учительница немецкого и попросила меня встретить какого-то поэта-иностранца. Похоже, мне придется переводить ему и помогать с делами, ведь он никогда не был в Корее. Не знаю пока. Разберемся, когда прилетит.
– А, помню, вы говорили, что ему понадобится переводчик.
– Я… сначала отказалась, потому что переводить устно не смогу, но она сказала, что переживать не о чем, ведь это не международная конференция. Мне нужно будет помочь ему найти жилье и водить его по городу.
– Зачем поэту-иностранцу приезжать в Корею?
– По ее словам, он приезжает сюда творить.
– Но почему именно в Корею?
– Я тоже спросила, но похоже, что Корею он выбрал «случайно». Никто не будет официально встречать его в аэропорту, потому что никто не знает о его приезде.
– Раз так, то, может, он едет к Ёни. Личный визит, так сказать.
– Сначала я тоже так подумала… Но если это правда, то почему она переложила все заботы на меня?
– Вероятно, ей в скором времени придется пройти химиотерапию.
– Она говорила, что принимает очень много таблеток!
– Но, похоже, заметных улучшений нет.
– Она говорит, что ей повезло, ведь ей выписали новые экспериментальные препараты!
– А она рассказывала что-то конкретное об этих чудо-таблетках?
– Нет, – Аями снова зачем-то покачала головой. – Она попросила сохранить это в тайне и рассказала, что подписала документ о неразглашении, пока лекарство официально не появится на рынке. Больница тоже не будет брать на себя ответственность за побочные эффекты. Вообще-то, она сказала, что даже об этом нельзя было рассказывать.
– В любом случае, если она пройдет химиотерапию, это не значит, что ей нельзя ни с кем видеться.
– Может быть. Но если поэт и правда приезжает, чтобы писать стихи, то он задержится здесь на какое-то время.
– И тогда…
– И тогда он иногда будет заходить к Ёни.
– Насколько мне известно, еще во время учебы за границей Ёни недолго проработала секретарем у именитого писателя. Она подбирала и переводила для него различные заметки о Корее, потому что он хотел написать книгу. Роман так и не был завершен – он передумал. Автор был довольно популярен в те времена и каждый раз, когда он писал новую книгу, подбирал на время ассистента, который помогал ему работать с определенной темой.
– Временный ассистент – может, эта работа как раз для меня? Но я особо ничего не знаю об этом.
– Это уже забота писателя. Так когда вы приступаете к работе?
– Завтра рано утром. Точнее – сегодня ночью. Мне сегодня придется ехать в аэропорт.
– Знаете, я ведь сегодня тоже встречался с поэтом. Какое совпадение! – сказал директор. – Точнее, стоит отметить, что я встречался сразу с несколькими поэтами.
– Сегодня? В Фонде?
– Именно. Сегодня в Фонде, – он, вероятно, кивнул. – Возможно, вы уже знаете, но не так давно Фонд создал программу поддержки поэтов. Сегодня была официальная церемония. Сам я не имел никакого отношения к мероприятию, шел, чтобы встретиться кое с кем из отдела культуры и искусства, и случайно оказался там.
– Не знала о такой программе.
– А я думал, знаете…
– Откуда я могу знать, если она не имеет ничего общего с моей работой? Тем более что я ни с кем не знакома в Фонде и даже ни разу там не бывала.
– Ну да, я помню. Просто из головы вылетело…
– Так все поэты пришли в сопровождении своих ассистентов?
– Ассистентов?! – громче обычного сказал директор. Этот возглас был перемешан с холодной ухмылкой. Принесли основное блюдо. Аями почувствовала, как от стейка из баранины исходил насыщенный аромат.
– Ассистенток, – снова довольно громко сказал директор. Он звякнул ножом и вилкой по тарелке, аккуратно разрезая рыбу, опасаясь нечаянно проглотить кость. – Знаете, Аями, я никогда не бывал на таких сборищах поэтов. Они и сами не собирались. Конечно, я вживую встречал некоторых известных авторов на различных мероприятиях или лекциях. В газетах чаще все же. А когда учился за границей, то несколько раз общался с самим Ко Ыном. Он тогда как раз приехал в Европу. Он меня, конечно, уже не помнит.
Примечания
1
Пабло Неруда «100 сонетов любви», сонет 45 (прим. авт.), перевод Нонны Журавлевой-Гросс (прим. пер.).
2
Садег Хедаят «Слепая сова», пер. А. Е. Бертельс, А. З. Розенфельд (прим. пер.).