Роксана Спаркл
Спасая сердце
Человек умирает столько раз, сколько раз теряет близких.
Публий Сир
© Редакция Eksmo Digital (RED)
© jacoblund / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru
Пролог
Потери. В нашей жизни мы переживаем множество потерь, начиная от банально посеянных ключей до самой страшной потери в жизни – смерти близких. Она испытывает нас на прочность, стараясь причинить как можно больше боли.
К этому невозможно подготовиться. Легче не станет от точной даты смерти близких. Пережить утрату – то же самое, как ломать кости: перелом всю жизнь будет напоминать о себе. Вы больше никогда не встретитесь. Из памяти постепенно исчезают лица, запах дорогих людей, но только не ваши воспоминания. Человек испаряется, он перестает существовать, будто его и не было вовсе. Он продолжает жить только лишь в нашей памяти. Как бы я хотела перестать чувствовать, потерять все воспоминания и стать абсолютно новым человеком!.. Но этому не бывать. Приходится терпеть. Каждый день – терпи, терпи, терпи. Должно стать легче, время все лечит. Но становится только хуже. Время не лечит – оно просто мучительно долго тянется.
Мне не забыть тот роковой день.
Было прохладное апрельское утро. Я собиралась в школу, когда меня отвлек телефонный звонок. И почему я взяла эту чертову трубку? Мужской голос на другом конце телефона попросил позвать кого-то из взрослых, и я побежала будить маму. После пары услышанных фраз по ее щекам покатились слезы, а руки затряслись.
Он разбился! Последние слова, которые я услышала. По сей день они же звучат в моей голове.
Вокруг стоял оглушающий невыносимый шум. Прежде я не сталкивалась со смертью, но в тот момент я как будто повзрослела в одночасье. Отец был всем для меня. Мы были лучшими друзьями. Ты всегда идешь к тому, кто поймет тебя и поддержит. Человек всегда должен чувствовать, что его любят, а тем более семнадцатилетняя девочка, не познавшая настоящей жизни. Мы были лучшими друзьями.
Боль оглушила меня, точно удар тяжелым предметом по голове. Я рухнула на пол, точно фарфоровая кукла, которую выбросила маленькая девочка. Фарфоровая голова разбилась в дребезге на миллион осколков. Лицевая часть где некогда сияла счастливая улыбка куда-то закатилась и теперь ее долго никто не отыщет. Боль оставляет огромное пустое место, которое растет с каждым днем. Она просто есть, и ты живешь с ней. Но, приходя домой, ложась в постель, на тебя накатывает столько разных чувств, накрывая тяжелым одеялом… И нет ничего, кроме тебя и твоей боли. Точнее, только боль, потому что она победила.
Потеря оказалась непосильна для мамы. Она страдала, а бессонные ночи превратились в пытку. Страх и одиночество – вот что ждало ее. Мама и папа были вместе со школы. Я потеряла отца, а мама потеряла любимого – не самый ли это ужас, какой преподносит нам жизнь? Не зря же в клятве говорится «умереть в один день», поскольку это неимоверные страдания – терять любимых. В конце концов, она сдалась: успокоительные таблетки уже не давали должного эффекта, и она приложилась к бутылке. Поначалу она напивалась, чтобы уснуть, но вскоре это превратилось в зависимость. Каждый день меня ожидали все новые компании таких же алкоголиков. В моем лексиконе плотно засело слово, которое я никогда не произносила раньше: «мать». Я пыталась бороться с ней, но все заканчивалось ссорой. Мать обещала бросить пить, но этого не случилось. Боясь лишиться последнего родителя, я дала слово, что не оставлю ее.
Старшая сестра учится в колледже, за сотни километров от дома. И как бы ей ни хотелось остаться с нами, ее жизнь продолжается, а моя нет. Я умерла в тот миг, как узнала об аварии. И умирала каждый день. Не желая никого и ничего, я просто закрылась в своем мире на тысячи замков и не собиралась впускать в него ни единого человека.
Мне снился один и тот же кошмар. Как я оказываюсь в пустой машине. Зову на помощь, но меня никто не слышит. Я пытаюсь нажать на тормоз, но ноги не слушаются меня. Автомобиль падает с обрыва и летит в пропасть.
Обычно я просыпаюсь в холодном поту и не вижу окончания этого кошмара. Благодаря ярким картинкам моего разума я плотно подсела на психоанализ. Раз в неделю в течение нескольких месяцев я посещала психотерапевта. По классике мне прописали кучу таблеток: «Ксанакс» и еще несколько популярных препаратов, заканчивающихся на «кс». Депрессия – это самое распространенное заболевание у подростков. Принимая все эти препараты, ты как будто теряешь себя. Нет у меня никакой депрессии, это не лечиться, только если вырвать сердце и стереть память! Препараты вводят в состояние, которого добиваются ярые наркоманы: это овощное состояние абсолютного безразличия. Меня это пугало. Боясь стать зависимой к двадцати годам, я отменила их самостоятельно, как и походы к терапевту. Как говорят наркоманы, «я чиста» почти два месяца. Дайте же мне монетку с номером, я ее заслужила.
Глава 1
Меня зовут Клэр Джексен. Мне семнадцать лет, и я уже ненавижу это утро. Первое утро последнего учебного года пугает. Я давно проснулась и просто лежала, глядя в белый потолок. Противный звук будильника заставляет меня активизироваться. Нужно принять тот факт, что придется выйти на улицу и начать общаться с окружающим миром. Шарю рукой по тумбочке и нахожу ненавистный гаджет. Мгновенно встаю, сладко потягиваясь и разгоняя застоявшуюся кровь за ночь. Я сплю только на правом боку, отчего он у меня словно отваливается каждое утро. Солнце слабо освещает стены моей комнаты, призывая радоваться прекрасному теплому дню. В душе полный мрак и сплошное разочарование от жизни. Лето прошло для меня незамеченным, ведь я просто сидела в своей комнате, изредка выходя на свет белый. Перспектива повеселиться или пойти на пляж меня не особо радовала, да и моя единственная, по совместительству лучшая подруга Джульетт уезжала на все лето в Калифорнию к своей бабушке. Она предлагала мне остаться и пожить вместе с ней, но я не могла больше пользоваться ее гостеприимством. Джулс сделала для меня слишком много, она была мне как сестра.
Узнав о смерти отца, я кинулась из дому и побежала по направлению к дому Джулс. Так я и осталась у нее. Ровно месяц я не могла появляться в своем жилище. Мне было проще все отрицать. В своем сознании я представляла, что отец просто еще не вернулся домой. Хотя мой психиатр говорил, что отрицание – это не решение проблемы.
Я не пошла на похороны. Мне было сложно побороть себя, я не хотела увидеть какую-то куклу вместо моего жизнерадостного папочки. От одной мысли от этого бросает в жуткий холод. Когда папу везли по нашей длинной улице в черном катафалке, я попрощалась с ним сквозь залитое весенним дождем окно. Прислонив к холодному стеклу сухую ладошку, тихо прошептав прощальные слова. Мои воспоминания о том страшном дне провалились в черную дыру, как и я сама. Помню лишь холодное яркое солнце в небе. Но оно вовсе не грело, обжигая кожу ледяными лучами, доходя до сердца, пронзая его насквозь. Холодный желтый диск. Один взгляд на него, и ты лишишься зрения. Как будто сама природа была против меня.
Моя вера ослабла. Я спрашивала себя, почему Господь забрал отца так рано, ведь многие заслуживают смерти гораздо больше. Серийные маньяки, педофилы, насильники. Они живут и радуются этому миру. Правда, не мне судить, кому жить, а кому умирать. На все воля Божья, и каждому уготован свой путь. Я искала ответы в церкви, но и там моя душа не нашла покой. Я просто хотела жить как обычный ребенок. Иметь дружную семью, учиться, влюбляться. Но все померкло, жизнь как будто потеряла краски и оставила лишь темные тона.
Спустя месяц я все-таки вернулась домой и закрылась в своей комнате. В надежде переждать, думая, что боль внутри меня ослабнет. Мне удалось закончить учебный год, я получила разрешение на свободное посещение. Дома было невыносимо, и я выбрала скучные уроки математики вместо морального разложения среди фото отца и наших общих воспоминаний. Рассчитывая, что одиночество поможет справиться с накатывающей печалью. Чем меньше движений, тем меньше страданий. Но стены давили со страшной силой. Кстати, спокойные дни я могла пересчитать на пальцах одной руки: мать часто устраивала сборища, которые мне приходилось разгонять.
Все мои сверстники ходили на вечеринки, заводили романы, напивались – в общем, вели себя так, как подобает подросткам. Одним словом, жили. Мое пустое лето тянулось нудно и долго. Я забросила всех друзей. Прежней Клэр больше нет. Зачем лишать радости других своим унылым видом? Джулс звонила мне каждый день и писала кучу сообщений. Я просила скидывать мне фото прекрасной Калифорнии, которых она делала ну очень много. Так что я не чувствовала себя абсолютно одинокой.
Джульетт была отличной подругой, она всегда поддерживала меня. После трагедии я не могла спать в одиночестве, меня мучили кошмары. Знаете, такое чувство, когда ты просыпаешься уже усталым?.. Так было и со мной. Мы засыпали под старые шоу из девяностых. И она давала мне поплакать, давала высказаться, когда накатывала волна гигантской печали. Молчала вместе со мной, когда сил уже ни на что не хватало. Я думала об отце, вспоминала свое детство и очень горевала. Когда слезы заканчивались, мое состояние переходило на режим энергосбережения. Я дышала, лежала или даже смотрела что-то по телевизору, но при этом молчала, и Джулс всегда поддерживала мое молчание. Она мне помогла, за что я очень ей благодарна. Моя жизнь не была наполнена смыслом, но все изменилось, когда я встретила его.
Глава 2
Я привела себя в порядок. Просто натянула чистую одежду, что уже хорошо. Никакого праздничного макияжа и нарядных вещей в мои планы не входило. Спускаясь вниз, я уже знала, что меня ждет. Мать стояла у плиты и готовила завтрак с бокалом мартини в руках.
– Доброе утро, – как можно мягче произношу эти слова.
– Оно было бы добрым, если бы не жуткое похмелье. Омлет и тосты на столе, а мне нужно найти что-то покрепче, от этого «лимонада» только изжога разыгралась. Убери все за собой, Клариса, – кинула мне мать и удалилась в глубину гостиной.
Она приготовила завтрак – и на том спасибо. Мать всегда собирала нам обеды (хотя бы это осталось неизменным). С этим у нее было строго. Она баловала нас кулинарными шедеврами. У маминой еды был особый вкус, но всегда такой разный.
Съедаю совсем немного, наливаю кофе в пластиковый стаканчик в дорогу. Когда-нибудь этот напиток высушит меня изнутри. Но без должной чашки кофеина я не могу нормально функционировать. Прибираю стол и мою за собой посуду, иначе мать и по этому поводу рассердится. Как только трезвеет, начинает все мыть, чистить, убирать. Я считаю это пунктиком, хотя трезвой бывает она не так часто. Проходя гостиную, я уже вижу безмятежно храпящее тело с пустым бокалом в руке.
– Опять вырубилась, и так каждое утро. Ну, хотя бы больше не водит компании.
Забираю у нее пустой стакан и ставлю на столешницу рядом с диваном. Бросаю взгляд в зеркало и говорю своему отражению:
– Ну что, Клэр, остался последний рывок, ты справишься.
Поднимаю стакан с кофе, произнося слова, как тост за праздничным столом. Последний год в школе, а после – другой город, другие люди. Я так хочу убраться подальше отсюда. Быстро накидываю сумку на плечо и выхожу на улицу.
Солнце поднялось высоко над горизонтом, заливая маленькую улицу ярким светом, накладывая на окружающий мир естественные фильтры. Преображая серую улицу, в яркую, еще зеленую аллею с густо заросшими деревьями. Я давно не выходила из своей темной берлоги так рано. На улице слишком ярко, надеваю темные очки и начинаю пешую прогулку до школы. Летом я частенько ходила пешком, засекая время. Вот насколько мне было нечем себя занять. Примерно через двадцать две минуты я буду у цели. Раньше я любила утренние прогулки, они помогали мне думать. Одно я знала совершенно точно: выпускной меня мало волновал, и как бы мне ни хотелось свалить отсюда, я не могу оставить мать. Остались лишь мечты, что скоро все это закончится. И сколько бы я ни просила свое отражение о терпении, я знала, что застряла здесь. Я не подала заявку не в один из университетов, даже в местные. Буду работать и пытаться вытащить мать из этого состояния. Эти мысли угнетали меня, но это правильно. Я люблю ее, хотя от прежней матери почти ничего не осталось.
Воздух был наполнен влагой, а горячий кофе с молоком сглаживал утреннюю прохладу. Хорошо, что я надела джинсовую куртку, ибо могла замерзнуть. Грею руки о горячий пластик и делаю очередной глоток. Я не хотела ехать общественным транспортом, и, как я уже говорила, я люблю ходить, но не бегать. Бег – это плохо, у меня слишком слабая дыхалка, я умираю на первых же минутах. Наверно, поэтому учитель физкультуры гоняла меня больше остальных.
– Привет, я так скучала по тебе, – Джулс накинулась на меня со спины, сжав в крепких объятиях. Я испуганно подпрыгиваю, роняя книги на пол.
– Я думала, ты не успеешь к началу занятий, – сидя на корточках, я собираю свои принадлежности, открываю шкафчик и убираю ненужные внутрь.
– Это был сюрприз, ты рада?
– На самом деле очень. Меня начало затягивать в пучину моего грустного существования.
– Я прилетела еще вчера утром, но не успела зайти к тебе. Разбирала чемоданы и все такое. Ну а теперь я здесь и не дам печали поглотить тебя, – она взмахнула своими длинными черными волосами с синими прядями, которые за лето выросли до лопаток.
– Итак, мы сегодня идем на вечеринку к Робину Вессону. Его вечеринки самые сумасшедшие. Их обсуждают даже в соседних школах. Говорят, на прошлой такой тусовке Джинна Джонсон лишилась девственности прямо в туалетной комнате. Кто был ее парнем, история умалчивает. Мило, не правда ли? – ироничный голос Джулс не особо вдохновляет.
– Пожалуй, я лучше останусь дома, посмотрю сериал и закажу пиццу. Сборище ходячих тестостеронов и разбросанных использованных презервативов не для меня. Честно признаться, не думаю, что уже готова к вечеринкам.
Хотя раньше я была самой первой тусовщицей школы, без меня не обходилась не одна вечеринка. Теперь же все изменилось.
– Никто не заставляет тебя делать что-то противозаконное или что-то сексуального характера. Просто повеселимся. Прошло почти полгода, Клэр. Отец не хотел, чтобы ты забросила свою жизнь.
После упоминания об отце улыбка с лица совсем пропала. Как я могу веселиться, когда в жизни полный бардак? Отец всегда говорил, что нужно брать от жизни все и даже больше. Но его слова больше не действительны, ведь носителя этих слов уже нет в живых.
– И к тому же, мне нужен друг, который будет отгонять от меня этого настырного Марка. Он распускает руки, а мне это не нравится.
Слова Джулс вытаскивают меня из грустных мыслей и даже немного веселят.
– Джулетт, вы уже переспали с Марком и не раз, он имеет право на распускание рук.
– И что, что мы переспали? Это не значит, что для всех мы пара и должны ходить за ручки. Ты будешь моим щитом, чтобы я не сорвалась. Чмоки, мне пора. Марк должен отдать мне свои старые конспекты. Я заеду за тобой в шесть, будь готова и надень что-нибудь сексуальное, – Джулетт изображает руками сексуальный силуэт и растворяется в толпе школьников.
– Ну я же еще не согласилась! – кричу ей вслед, но мои слова дошли только до ее затылка.