Однажды утром Фрэнк бросился на пол и стал биться головой о ковровое покрытие под дверью в кабинет. На мою просьбу прекратить он не отреагировал. Как и на вопрос, можно ли помочь ему подняться. Думаю, он меня даже не слышал. Я решила, что при сложившихся обстоятельствах молчание можно считать знаком согласия и надо что-то сделать, не то Мими выйдет из кабинета и обольет меня лучами презрения. Схватив мальчика за лодыжки, я отбуксировала его на кухню и махала перед носом плиткой шоколада, пока он не пришел в себя.
– Я знаю, чем мы займемся, – заявила я, когда Фрэнк вновь начал проявлять интерес к окружающему миру. – Мы тоже напишем книгу.
– Отличная мысль, – нечленораздельно произнес Фрэнк, предварительно набив рот шоколадом. – Тогда я смогу оценивать мамину книгу с точки зрения знатока, а не дилетанта.
– Гм… дилетанта? Знаешь, что мне в тебе больше всего нравится, Фрэнк?
– Мои галстуки?
– Нет. У тебя восхитительные галстуки, только мне больше нравится, что ты знаешь так много интересных слов. Можно, я вытру тебе лицо и руки влажным полотенцем? Ты весь в шоколаде.
Я очень надеялась на положительный ответ. Иначе он неминуемо превратил бы в салфетку мою футболку.
– Только если это совершенно необходимо.
Он крепко зажмурил глаза и скорчил гримасу отвращения, однако мужественно вытерпел экзекуцию.
– Я люблю читать словарь, в нем легко найти, где остановился. Кроме того, я надеюсь, что это увлечение поможет мне с грамматикой, хотя до сих пор этого не произошло.
– Ясно, – сказала я. – Как ты хочешь назвать книгу?
– Поскольку название «Третий словарь Уэбстера» уже занято, я назову свою книгу «Я буду ездить на работу в субмарине».
Я даже не удивилась. Будучи большим любителем замкнутых пространств, Фрэнк обожал забираться во всякие укромные места и прижиматься к предметам. Он часто залезал между подушками диванов в гостиной или играл сам с собой в «Улику», сидя в гардеробной, а на улице норовил спрятаться в автомобиль. Чтобы почитать книгу, мы забирались под кухонный стол, при этом Фрэнк влезал в спальный мешок, и мы представляли, что едем в купе пульмановского вагона.
Книгу мы писали на моем ноутбуке, сидя за кухонным столом, и закончили еще до ланча. В ней рассказывалось о приключениях Взрослого Фрэнка, парня с загадочной работой, которая требовала постоянных подводных путешествий между микроскопическими квартирками в Токио и Нью-Йорке. Фрэнку не потребовалась ни моя помощь, ни подсказки программы, чтобы изобразить высокие здания, крошечные офисы и маленького человечка в смокинге, которого он вставил в текст с такой легкостью, точно всю жизнь только этим и занимался. Я задумалась над тем, чем будет зарабатывать на жизнь настоящий Взрослый Фрэнк. Станет графическим дизайнером? Метрдотелем на круизном лайнере? Дублером Джеймса Бонда?
Распечатав книгу, мы читали ее, лежа под кухонным столом.
– Должен признаться, я никогда не видел подводную лодку изнутри, – сказал Фрэнк, листая отобранную у меня книгу.
– Не страшно, это ведь художественное произведение, – успокоила его я.
– А вдруг потом окажется, что книга – обо мне.
– Все может быть. Видишь ли, никто не может предвидеть будущее.
– Кассандра могла. И мама.
– Мама не может.
– А вот и может! Мама всегда говорит, что если я не выучу таблицу умножения, то стану бездомным. Она не представляет, как мне тяжело с цифрами. Я пытался ей объяснить, что теряюсь в них, как Ганс и Гретель в лесу, когда птицы склевали их хлебные крошки. Мама сказала, что я для этого слишком умный. Согласен: я бы отмечал дорогу камешками, а не такой мимолетной субстанцией, как хлебные крошки. Я бы взял серый гравий, в цвет простого фланелевого костюма, хотя, учитывая распределение светотени в лесу, белая мраморная крошка стала бы более удачным выбором.
– Твоя мама на самом деле не думает, что ты станешь бездомным, Фрэнк, – сказала я.
– Даже не знаю. Иногда она говорит, что я окончу свои дни в тюрьме. Когда я что-нибудь разобью или сломаю.
– Что, например?
– Как-то я хлопнул дверцей такси и сломал маме палец. А в подготовительном классе однажды произошел досадный инцидент со скакалкой, в результате которого одна девочка пролетела над детской площадкой. Потом меня оправдали. Я так и не понял, почему она расстроилась. Разве не все люди мечтают научиться летать, Элис?
Он сказал это таким тоном, что я засомневалась, не зря ли его оправдали, и в то же время очень обрадовалась, что Фрэнк запомнил мое имя.
С тех пор как слово «Елис» стерлось с его руки, он избегал обращаться ко мне по имени.
– Держи, – сказал Фрэнк, протягивая мне свою книгу. – Возьми ее вместо той, что пообещала тебе мама. Теперь ты можешь уехать. Собирай вещи, я вызову такси.
А я-то думала, что мы подружились!
Что касается книги Мими, то я не могла сказать, как она продвигается. В полдень мы с Фрэнком обычно обедали, затем я сооружала поднос с ланчем, а Фрэнк выходил в сад и срывал для мамы цветок. Мы ставили выбранное им украшение, часто наполовину увядшее или с оторванными лепестками, в высокий стакан, и я относила поднос под дверь кабинета.
Несмотря на обещание ждать меня на кухне, Фрэнк крался за мной по коридору, как Кэри Грант в «Поймать вора», вжимаясь в стену, если я оглядывалась. Поставив поднос и постучав в дверь, я всегда слышала за спиной отчаянный топот: Фрэнк что есть духу мчался обратно в кухню. Я специально считала до десяти, чтобы он успел устроиться под столом с книжкой и немного отдышаться. После этого мы ели печенье.
Надо сказать, жульничал не один Фрэнк. Едва я подносила руку к двери, как из-за нее доносился громкий стук печатной машинки – Мими не пользовалась компьютером. Знаете, бывают такие старые дверные звонки с имитацией собачьего лая? Вероятно, она беспокоилась, что я слежу за ее успехами. Собственно, так и было. Мистер Варгас составил для нее график, и от меня требовалось раз в неделю вносить готовые страницы в компьютер, который лежал на столе без дела. Мими пользовалась им только для заказа продуктов или поисков одежды для Фрэнка на eBay. Затем я должна была отправлять готовые страницы мистеру Варгасу по электронной почте. Он не требовал окончательно отредактированной версии, или хоть как-то отредактированной. Просто хотел знать, что история складывается или не складывается – словом, что работа идет.
Беда в том, что Мими пока что не выдала мне ни одной странички. Когда я наконец решилась признаться в этом патрону, он ответил одним словом: «Терпение».
Часть вторая
Приключения начинаются
5
Проведя под домашним арестом бо́льшую часть июня, я решила, что нам с Фрэнком пора совершить побег, и однажды положила на поднос с ланчем записку:
«Можно взять ключи от машины?»
За это время мы с мальчиком несколько раз залезали в «Мерседес» и смотрели фильмы на моем ноутбуке, притворяясь, что путешествуем. С тех пор как я приехала, автомобилем ни разу не пользовались, не считая того, что он служил сценой для наших воображаемых приключений. По грязи, собравшейся на стеклах, и опавшим листьям под колесами видно было, что «Мерседес» давным-давно стоит на приколе.
– Эта штука вообще ездит? – спросила я у Фрэнка.
– Да, только не сама, в отличие от самоиграющего рояля. Я бы первым поддержал такую технологию, только боюсь, что, если у нас будет самоходный автомобиль, мама не купит мне лошадь.
Мими вышла из кабинета, когда мы с Фрэнком лакомились послеобеденным печеньем. Фрэнк вскочил с места, перевернув стул, и бросился матери на грудь, чуть не сбив ее с ног.
– Осторожнее, Фрэнк, – сказала она. – Где ты взял изоленту?
В то утро Фрэнк надел свой парадный смокинг и безупречные утренние брюки, а над бровями и верхней губой приклеил кусочки черной изоленты на манер знаменитого комика Граучо Маркса.
– Какую? – спросил он.
– Черную. Я ведь ее спрятала, чтобы ты не вздумал еще раз приклеить над бровями. Помнишь, как больно было отдирать?
– А, черную? Могу отдать, если нужно.
Он начал осторожно отрывать полоску над губой.
– Куда ты собралась ехать, Пенни? – спросила Мими.
– Элис, – машинально произнесла я, как говорят «будьте здоровы», если кто-то чихает. – Никуда конкретно. Просто подумала, что Фрэнку надо развеяться. Может, на детскую площадку, где он поиграет с детьми и…
– Нет! – в один голос закричали Фрэнк и Мими.
Наверное, мой ошеломленный вид заставил Мими поспешно объяснить:
– Фрэнк не любит ждать очереди, чтобы покататься на качелях.
– Конечно, ждать своей очереди – не самое веселое дело на свете, – сказала я Фрэнку, – просто иногда в жизни приходится чем-то жертвовать, если хочешь дружить с другими детьми.
– Когда меня заставляют ждать в очереди, мне приходится биться головой о железный столб, – сказал Фрэнк. – И я не хочу дружить с детьми. Нет уж, увольте.
Мими устало закатила глаза, и я поняла, что они это уже проходили, причем не раз.
– Тогда можно просто покататься по городу. Почувствовать прохладный ветерок на лице. Подышать соленым морским воздухом. Мне ведь все равно придется возить его в школу осенью, так что надо привыкать.
– Я хочу почувствовать прохладный ветерок на лице, – сказал Фрэнк и ускакал по коридору, отрывая на ходу брови.
– Даже не знаю, – сказала мне Мими. – Ты в чужом городе, вы заблудитесь.
– Не заблудимся. Вон там, внизу, пляж.
– Там, внизу, вся Долина.
Я уловила в ее голосе тревогу.
– Ничего, – не отступала я, – у меня в телефоне есть ГПС.
Она безучастно смотрела на меня.
– Глобальная позиционирующая система… – начала объяснять я.
– Я в курсе, что такое ГПС, – перебила меня Мими. – Просто я думаю. Ты и вообразить себе не можешь, как трудно с Фрэнком в городе.
– Я в одиночку возила двадцать пять третьеклассников в Бруклинский зоопарк и, как видите, жива. Я не боюсь.
Мими задумчиво провела рукой по губам. Я заметила, что у нее изгрызены все ногти.
– Раньше мы с Фрэнком постоянно придумывали себе приключения, – сказала наконец она. – Ты не представляешь, каким чудесным малышом он был. Я боялась, что его могут украсть, и серьезно подумывала нанять телохранителя. Не наняла, потому что Ксандер тогда проводил с нами больше времени.
– Ксандер? Кто это? – спросила я.
– Педиатр Фрэнка откуда-то пронюхала о моих опасениях, что его могут похитить, и дала мне визитную карточку психиатра, который занимается тревожными расстройствами, – продолжала она, точно не услышав вопроса. – Представляешь? Как будто я сумасшедшая! Я поняла, что эта женщина не увлекается литературой. Она даже не читала мою книгу. Слишком занята спасением жизней.
– Я тоже не читала вашу книгу, – соврала я, сама не понимая, что на меня нашло.
Она смотрела на меня, наверное, целую минуту и наконец сказала:
– А тебе не приходило в голову сделать это, перед тем как согласиться работать в моем доме?
– Мало того, что я путаюсь под ногами, так еще и в голову к вам залезть?
Господи, хоть бы она не додумалась заглянуть в мою прикроватную тумбочку, – мысленно взмолилась я. – Иначе неминуемо увидит потрепанную книгу с загнутыми уголками, которую я купила в аэропорту и прочла два раза подряд, пока летела в Лос-Анджелес, да и здесь открывала по вечерам, когда не спалось после заметок для мистера Варгаса.
Выражение лица Мими, которая никогда не баловала меня своим вниманием, напомнило мне сейчас мамино в детстве, когда я представала перед ней в пижаме, делая вид, что помылась, хотя на самом деле просто включала воду и делала модельное лицо перед зеркалом, пока не пройдет достаточно времени, чтобы она поверила. Мими точно меня раскусила. Мама всегда знала.
– В жизни не слышала большей глупости, – сказала наконец Мими.
– Я изучала бухгалтерию, – пожала плечами я, – и не слишком люблю читать.
– Не верю. Айзек не нанял бы помощницу, которая не читает книг.
– Я разбираюсь в компьютерах.
– Ну конечно, в наше время это самое главное, да? – фыркнула она, а я вдруг поняла, что в ее голосе звучит не злость, а удовлетворение.
– Ключи от машины на крючке у двери. Как только Фрэнк кого-то укусит, начнет биться головой или вырывать себе волосы, вези его домой.
Она подошла к столу и долго царапала что-то на листке из блокнота, сердито хмурясь. Закончив, она протянула мне листочек.
– Захвати с собой.
Она написала телефон загородного дома доктора Абрамс, номера и фамилии врачей из двух отделений «Скорой помощи» и педиатра – той самой, которая не любит читать.
– Фрэнк плохо плавает, – напутствовала она меня. – Если поедете на пляж, не выходите из машины.
В довершение ко всему Мими бросила на стол свой мобильный.
– Возьми на всякий случай, вдруг потеряешь листочек. Там все номера.
– Я никогда ничего не теряю, – заявила я. – Вдруг вам надо будет кому-то позвонить?
– Мне некому звонить. Бери.
Когда я дошла до середины коридора, она крикнула мне вслед:
– Спасибо, Элис!
Не Пенни, а Элис.
Отодрав от бровей изоленту, Фрэнк решил еще разок заглянуть в гардероб, чтобы найти более подходящий для послеобеденной автопрогулки костюм. Его выбор пал на белый полотняный пыльник, светлые брюки и белую же рубашку. Ансамбль дополняли кожаный авиаторский шлем с очками, яркий шелковый шарф и старомодный бинокль на шее. Пластмассовое мачете он засунул за пояс, а пробковый шлем – под мышку.
– А ты почему не одета? – спросил он у меня.
– Я одета, что тебя не устраивает?
Я думала, что футболка, свободные шорты-бермуды и легкие теннисные туфли – вполне подходящий наряд для солнечного дня в Южной Калифорнии.
– Все не устраивает! – заявил Фрэнк. – Я знаю, что тебе нужно. Клетка. Позволь, я принесу тебе свой клетчатый галстук.
– Не надо, – отказалась я. – Не люблю клетку.
– Как можно не любить клетку? – воскликнул Фрэнк и пустился в длительный экскурс о важности клетки, которая служила знаком отличия кланов в Великобритании с древних времен и до наших дней. Лекция плавно переросла в историю эволюции полосатого галстука, служившего первоначально средством различия университетских команд по гребле. Фрэнк остановился, чтобы перевести дыхание, и я застонала, поняв, что это надолго.
– Заводите моторы, господа! – взревел Фрэнк, услышав мой стон, и, выдернув из-за пояса мачете, бросился к пикапу. В левой руке он держал перед собой шлем, игравший роль щита, а правой размахивал мачете.
Я удивилась и обрадовалась, что Фрэнк с таким энтузиазмом поддержал мое начинание, только «Мерседес» почему-то не заводился.
– В чем дело? – спросила я, ни к кому не обращаясь.
– Аккумулятор сел, – ответил юный всезнайка. – Если на автомобиле долго не ездить, нужно отсоединить провода, чтобы не уходил заряд. Мама не разрешила мне произвести необходимую процедуру. Она сказала, что отсоединение проводов равносильно капитуляции. И что я испачкаю рубашку.
– В каком смысле капитуляции?
– В смысле отказа водить машину.
– А она вообще на ней ездит?
– Бывает, что и месяцами за руль не садится. Водить машину – само по себе не такое уж приятное занятие, а когда доедешь в нужную точку, надо еще найти место для парковки. И не дай тебе господь поставить свою машину в многоэтажный паркинг: велика вероятность, что ты никогда больше ее не увидишь. А если повезет и ты все-таки найдешь машину, то окажется, что ты потеряла дурацкий талончик. И все. Ты обречена. Лучше бы осталась дома. Так говорит мама.
– И что, вы по несколько месяцев никуда не ездите? – спросила я.
– Ну почему, ездим. На такси.
Прошла целая вечность – во всяком случае, Фрэнк успел прочитать мне утомительную лекцию о принципах работы двигателей внутреннего сгорания, плавно перешедшую в объяснение двигателя Николы Теслы, основанного на принципе переменного тока, который, как вам известно, произвел революцию в переносе электричества на длинные расстояния, к большому сожалению заклятого врага Теслы Томаса Эдисона, приверженца постоянного тока. Наконец у ворот появился автомеханик из ближайшего гаража с переносным зарядным устройством, призванным вернуть к жизни наш двигатель.