Селение оказалось обширным – с городом, конечно, не сравнить, но впечатляло. Здесь, как и на дороге, царило оживление даже сейчас, когда лучи солнечной ладьи палили немилосердно. В утренние и вечерние часы прохлады, наверное, вообще не протолкнуться, а сейчас многие возвращались с работ на полуденный отдых. Кто-то бросал на девочку любопытные взгляды, но не останавливал и вопросов не задавал. Жаль только, что собак она всё-таки потеряла из виду и теперь заглядывала в каждый закоулок в надежде отыскать.
Впереди она услышала радостные крики местных детей. Освобождённые от дневных работ в жару, они охотно вернулись к играм, неутомимые и непоседливые, как сама Нефертари. Может, эти дети расскажут и про собак? В лагерь она ещё успеет, а пока можно познакомиться с ними, поиграть.
Улыбнувшись, девочка поспешила вперёд и вскоре оказалась на маленькой площади, где люди обычно собирались послушать старосту или обменяться новостями. Сейчас здесь почти никого не было, кроме ватаги детей разного возраста, галдевших, словно стая потревоженных птиц.
Нефертари уже побежала было к ним, как вдруг остановилась, разглядела, и её улыбка угасла. Это что же за игра у них такая неправильная? Обступив кого-то, дети выкрикивали что-то обидное и кидались комьями ила и гнилыми фруктами… в собаку? А вдруг в ту самую, рыжую? Царевна ещё не успела разглядеть, но её буквально захлестнуло гневом от такой несправедливости. Все вместе накидываться на того, кто даже не может ответить? Но почему-то никто из взрослых не спешил сюда, не прерывал игру – болтали между собой или спешили по своим делам.
Решительно девочка шагнула вперёд, потеснив кого-то из мальчишек, и только теперь увидела, что предметом игры местной детворы был совсем не пёс. У столба на коленях сидел худощавый парень, кажется, всего парой лет старше её самой. Руки у него были связаны, укреплены над головой так, что он не мог даже заслониться. На насмешки он не реагировал – только прятал лицо. Его спина была расчерчена вязью алых росчерков, кое-где загноившихся от жары – там, где кожа вскрылась. Жадные мухи уже облепили раны, но пленник не мог их отогнать, только изредка устало вздрагивали плечи. Следы от плети… Он был преступником? А всё-таки жив – уже хорошо!
– Эй, а ну-ка хватит! – Нефертари схватила за руку мальчишку-ровесника, который как раз примерялся для нового броска. Судя по всему, это был местный заводила.
– Тебе-то что? – возмутился он, резко высвободив руку, и уставился на неё со смесью раздражения и любопытства.
Остальные прекратили игру и обступили их, предчувствуя что-то интересное.
Девочка вскинула голову, напустив на себя такой уверенный вид, на какой только была способна. Если правду говорили, то она должна была унаследовать какую-то особую силу от родителей. Хорошо бы, чтоб вот сейчас эта сила и проявилась… Ну а на худой конец – она отлично умела драться. Вот только справится ли с несколькими? Вряд ли кто-то вмешается, раз уж и мучить этого бедолагу не мешали.
«Что бы сказал отец? – лихорадочно думала Нефертари. – А мама с бабушкой?»
– Вы зачем на него нападаете? – жёстко спросила царевна, вставая между пленником и ребятнёй. – Он же не то что защититься – даже ответить вам не может. Несправедливо.
Хоть кого-то эти слова заставили остановиться, призадуматься.
– А, ты ж не местная. Раньше тебя тут не видал, – ухмыльнулся заводила. – Знала б, что он совершил, – сама бы первая захотела справедливости. На вот, попробуй. Главное, целься как следует. – Мальчишка вложил в руку царевны ком жирной грязи.
Остальные подбадривали, выжидающе смотрели. Стало вдруг очень противно – не потому даже, что руки теперь испачканы, а потому, что не хотелось такой вот справедливости.
– И что же он сделал? – спросила девочка с напускной скукой, тщательно пряча волнение.
Наперебой они отвечали, но не своими словами, а повторяя чьи-то ещё:
– Богов разгневал.
– Крал у мёртвых.
– Осквернял тела.
– Из-за него теперь нам всем отвечать.
– А его ещё и приветили тут!
– Он же ученик смотрителя некрополя.
Из сбивчивых рассказов Нефертари успела понять только, что из погребений пропадала утварь, и кто-то терзал тела мертвецов. Красть у мёртвых было нельзя – это знал каждый житель Обеих Земель. Каждый коренной житель – захватчикам-то законы не писаны. Но бабушка рассказывала, что, когда наступали тяжёлые времена, а Владыка не мог защитить свой народ от голода и нищеты, люди крали и у живых, и у мёртвых. И даже убивали – не на войне, просто так. А иным вовсе не требовались тяжёлые времена – их вела лишь жажда наживы…
– Если он преступник – то ведь и так уже наказан, – твёрдо проговорила Нефетари. – Зачем же вы все вместе, точно гиены, набрасываетесь?
– Да ты его не жалей, – рассмеялся заводила. – Его всё равно скоро казнят. А может, просто нос отрежут и отпустят. Брр. Главное, тогда пусть подальше убирается. Ну давай, кидай смелее!
Она взвесила в руке ком ила… и, покачав головой, отбросила в сторону.
– Нет, не буду.
– Ну и проваливай тогда, не путайся под ногами.
– А ты меня заставь. – Нефертари чуть оскалилась, возмущённая его грубостью.
– Ну… – Мальчишка немного опешил, потом чуть смущённо почесал в затылке. – Только чур не плакать.
– Я никогда не плачу.
– Ха!
– На меня тоже будете все вместе накидываться? – Она обвела остальных высокомерным взглядом.
Похоже, они были совсем не прочь проучить чужачку. И по-прежнему никто из взрослых не подходил, не вмешивался. Неужели так тут было заведено, когда тебя не защищает титул и власть, дарованная Богами?
Мальчишка остановил товарищей, подняв руку. Окинув Нефертари оценивающим взглядом, он ткнул ей за плечо.
– Один на один. Если выиграю – отдашь свой лук и стрелы, идёт?
– Отдам, – решительно кивнула царевна, хотя расставаться с отцовским подарком ох как не хотелось. – А если выиграю я – то вы оставите его в покое и уйдёте.
– Ну, Боги свидетели, я тебя предупредил.
– Да наподдай ты ей уже, Ипи, и пусть бежит к мамочке, поджав хвост! – подзуживали остальные. У царевны здесь сочувствующих не было.
С достоинством Нефертари сняла с плеча колчан, бережно сложила оружие неподалёку от пленника. Кинжал остался на поясе, но пользоваться им она не собиралась – нечестно, ведь у противника оружия не было.
От удара кулаком под рёбра перехватило дыхание, и царевна от неожиданности потеряла равновесие, неловко села прямо в пыль. Все засмеялись. Стало ужасно обидно, и это было даже сильнее боли. Ипи снисходительно улыбнулся, сплюнул в сторону, решив, видимо, что она всё поняла. Плохо же он знал царевну!
Взвившись на ноги, Нефертари рванула к нему, пнула под колено так, что мальчишка почти потерял равновесие. Под дружное гиканье они накинулись друг на друга, как рассерженные камышовые коты, и повалились в пыль уже вместе, колотя друг друга что есть сил. Ипи был сильнее, но на стороне Нефертари были все уроки её отца. В какой-то момент, ловко вывернувшись, она сжала мальчишку в захвате, как учил Секененра, – используя его силу против него же. Оба тяжело дышали, отплёвывались от пыли. Его товарищи восхищённо переговаривались, явно удивлённые победой чужачки.
– Сдаёшься? – хрипло спросила царевна, чувствуя на себе восхищённые взгляды остальных.
– Неплохо, – протянул Ипи. – Застала врасплох. Ладно, пусти.
Нефертари чуть улыбнулась и ослабила хватку. Ипи оттолкнул её и резко развернулся, сжав кулаки.
– Эй, мы договорились! – возмутилась она. – Сам же сказал, Боги свидетели.
– Ладно, ладно. – Он ухмыльнулся. – Сегодня уйдём. А завтра тебя уже тут не будет.
Об этом она не думала – молча поднялась, расправила на себе короткую тунику и подобрала лук со стрелами. Мало того, что испачкалась, так ещё и порвала подол. Зато уж своего добилась – а это дорогого стоит!
Дети нехотя расходились. Нефертари, уже не обращая на них внимания, присела рядом с пленником, отогнала назойливых мух. Пахло от парня отвратительно, но с кем было бы иначе на его месте? Осторожно царевна потрясла его за плечо, крепкое, хоть и худое.
Жар солнечной ладьи дарил жизнь всей Та-Кемет[9], но небесный огонь не всегда поворачивался к людям милостивым ликом. Так яростная Сехмет[10], защитница трона Владык, обжигала своей силой. Этот человек мог и не дождаться суда, умереть вот так, под сияющим безжалостным оком Богини.
– Хочешь пить? – тихонько спросила Нефертари.
Парень чуть пошевелился и приподнял голову. Царевна невольно вздрогнула, такая воля была в его усталом взгляде. И глаза, даже затуманенные болью, были яркими, как сердолик в браслетах матери. Как же ему удавалось сохранить достоинство в таком положении?
Запёкшиеся губы разомкнулись, скривились в усталой усмешке:
– Я знаю… опять не вода…
– Почему? – искренне удивилась она, отвязывая от пояса флягу с водой. Откупорив, она вылила немного себе на ладонь, смочила его губы, сухие, как застрявшая в песке коряга. – Вот, пей. Мне не жалко.
Припав к фляге, парень пил так жадно, что царевна испугалась – не захлебнулся бы. Да и сколько времени он провёл тут на солнцепёке без воды? Подумав, она стянула с себя плат, высвобождая непокорную гриву чёрных волос, и прикрыла его обритую, как у жрецов, голову. Хоть какая-то защита от солнца. А она ничего, потерпит.
– Как тебя зовут? – тихо спросила царевна.
– Да какая разница! – Парень дёрнул плечом и прикрыл глаза. Голос звучал хрипло, как скрежет камня по камню, и очень тихо – она едва различала слова.
– А ты правда… осквернитель? – чуть слышно уточнила Нефертари.
Сердоликовые глаза распахнулись и полыхнули живым огнём. Гневом.
– Нет. Я – жрец Упуата, – ответил он с какой-то затаённой гордостью, которая удивила царевну так же, как и воля в его взгляде.
– Не врёшь?
Почему-то ей так хотелось поверить ему.
– Главное, что Боги знают правду, – выдохнул пленник и опустил голову на руку, снова пряча лицо.
– Если Боги знают – надо, чтобы и люди узнали, – решительно заявила царевна и, склонившись к самому его уху, зашептала: – Я тебе помогу. Мой отец – очень важный человек. И справедливый.
Пленник хмыкнул, явно не веря ни единому её слову.
Увлечённая разговором, Нефертари не услышала, как к ней подошли, а потом уже было слишком поздно. Чья-то рука крепко сжала её плечо и резко подняла.
– Ты что здесь делаешь? Отойди от него! – рявкнул средних лет мужчина, нависший над ней.
За его плечом стояли хмурый сухопарый жрец – царевна узнала по обритой голове и амулетам – и пара крепких крестьян. Взгляды у всех были суровыми, недоверчивыми. Но царевна даже испугаться толком не успела – подумала только, что вот теперь, наконец, взрослые решили вмешаться. Нужно рассказать, обязательно!
– Этот человек умирает, – быстро заговорила Нефертари. – А он ведь невиновен! Пожалуйста, отвяжите его. И позовите скорее лекаря – его раны совсем плохи!
– Ты кто такая? – хмуро спросил мужчина.
Нефертари прикусила язык. Отец не велел рассказывать – имена были тайной.
Вокруг начали собираться другие жители деревни. И ватага Ипи тоже была тут как тут, хоть он и обещал, что уйдёт. Не сумели справиться с любопытством.
– Я… Мы охотились с отцом… а потом я задержалась у реки…
– Заблудилась? – Мужчина сочувственно улыбнулся, хотя улыбка эта почему-то не казалась искренней. – Тебя, должно быть, уже хватились. Вот и беги скорее к отцу. Я велю, проводят тебя. – Он кивнул на одного из своих спутников.
Сердце кольнуло тревогой. Идти с кем-то из этих людей совсем не хотелось, словно отвести они её могли вовсе не к отцу, а куда-то, где ей вряд ли понравится.
– Ты здесь староста, господин? – учтиво осведомилась Нефертари и чуть склонила голову. – Тогда ты понимаешь, обязательно нужен справедливый суд! Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, велит, чтобы никому не выносили несправедливый приговор. Так ведь сами Боги заповедовали.
Она могла бы гордиться своей речью – недаром училась, – но сейчас было не до гордости. Староста прищурился, окинув её непроницаемым взглядом.
– Ишь ты, умница какая. И нас учить пришла?
Кто-то из стоявших за его спиной мужчин рассмеялся.
– Нет, просто… Господин, выслушай меня. Он же…
– Всё, довольно. Тебя проводят. И чтоб духу твоего здесь не было!
Нефертари не привыкла, чтобы ей приказывали, за редким исключением. Но этот человек не был ни родителем, ни наставником. Гордо вскинув голову, она смерила старосту взглядом:
– Знай ты, кто я, был бы учтивее, господин.
– Ты ведь так и не соизволила представиться. – От его улыбки стало не по себе. – Всыпать бы тебе за дерзость, но, видимо, придётся отца твоего дождаться.
– Нет, подождите, со мной так нельзя! – возмутилась царевна, когда по знаку старосты мужчины схватили её, ловко избавили от оружия и скрутили там же у столба, рядом с пленником.
– Посидишь тут немного, подумаешь, как себя надлежит вести на чужой земле, – сурово сказал староста и прикрикнул на собравшихся: – Всё, расходитесь! Не на что тут глазеть.
Прежде чем уйти, он склонился к притихшей Нефертари и негромко – так, что слышала только она – проговорил:
– Посмотрим, будет ли тебя кто-то искать. А нет – тем лучше. Утром разделишь участь своего подельника, за чью судьбу ты так радеешь.
Стемнело. Милосердная прохлада облегчала дыхание, и в разуме немного прояснилось – хотя бы можно соображать. Спина, по которой прошлись хлыстом, горела, но сознание плыло, и боль притуплялась. Всё тело одеревенело. С усилием юноша чуть переместился, насколько позволяли путы.
Девчонка, привязанная с другой стороны, спиной к столбу, вздохнула, пытаясь сесть поудобнее. Не жаловалась, не плакала. Сколько же в ней было воли, сколько жизни! И заступилась за него зачем-то, глупенькая… а должно было быть совсем наоборот. Мысль о собственной беспомощности вызывала жгучую досаду, хотя сейчас тревожиться стоило совсем о другом.
Подельник – ну надо же такое придумать! Мысли ворочались неохотно, тяжело. Как её защитить? Он и сам уже был не рад, что вмешался… да только ведь Боги желали справедливости. Его Бог желал. Увы, в распоряжении Упуата, проводника душ, оказался лишь самонадеянный ученик смотрителя некрополя. Не получилось со справедливостью. Где ему тягаться с влиятельным старостой и жрецами, поправлявшими своё благополучие за счёт подношений мёртвым? Правда дорого ему обошлась. Люди и слушать не станут, кто на самом деле осквернял некрополь… Он-то знал, потому что уже пытался рассказать. Язык не отрезали сразу – и на том спасибо.
Из темноты пришёл поджарый пёс, лёг рядом, как уже делал раньше, когда расходились люди. Девчонка встрепенулась, шмыгнула носом.
– Знаешь, а я ведь сюда за собаками пришла, – тихо призналась она.
– За собаками… Собаки – вестники моего Бога. – Он чуть улыбнулся и тут же добавил мрачно: – Но лучше бы не приходила.
– Лучше бы поблагодарил за воду, – огрызнулась она. – Всю тебе отдала.
– Благодарю, – искренне проговорил он. – А всё равно зря пришла…
Она ведь была ни в чём не виновата – просто оказалась не в том месте, не в то время. Да и он… Вот чего ему стоило старательно отводить взгляд, как все эти годы отводил взгляд местный бальзамировщик? Тоже мне, борец выискался. Защитник мертвецов.
Пёс лизнул спину горячим языком, словно почуяв его мысли. Юноша вздрогнул, зашипев от боли.
– Ты в порядке? – с тревогой спросила девчонка.
– Ну да, – хмыкнул он. Нет, она не издевалась – просто была наивной. Доброй.
– Отец за мной придёт – они тут ещё все пожалеют. – В её голосе звучала удивительная уверенность, которую сам он не мог разделить. – Меня ищут.
– Это хорошо. Главное… глупостей больше не говори… Про меня. Про справедливость.