Ночью они сидели у маленького костерка, зажжённого там же, в полузабытых руинах. Ветер играл песком, заметающим давно отгремевшую здесь жизнь. Тихо потрескивало пламя, и вдалеке выли ночные хищники. Вечные звёзды, сиявшие для приходивших прежде так же, как светили сейчас Анх-Джесеру и его царевне, сегодня казались особенно близкими.
Привалившись к его плечу, Нефертари вычерчивала узоры на песке. Хмурилась, стирала, выводила снова. Жрец различал штандарты сепатов, священных зверей, среди которых видел и сокола, и ша, и волка – своего Бога, ныне забытого многими.
– Противостояние, – тихо проговорила девушка, разглядывая знаки. – Ты ведь видел его вместе со мной. Наши люди и наши Боги… А твой Бог, Открывающий Пути, великий воитель. Кто призывает его теперь, кроме тебя и немногих других? Эпохи меняются, меняемся мы. И меняются наши Боги… Но почему победители пишут историю подчас так неузнаваемо?
– Какую историю напишешь ты, когда мы победим? – тихо спросил Анх-Джесер вместо ответа. – Захочешь предать забвению? Или сохранить?
Она не нашла что сказать, снова посмотрела на знаки на песке, потом перерисовала два штандарта – сокола и ша – так, что они оказались вровень, словно спина к спине.
– Древние говорили мне о городе, откуда правили первые Владыки объединённой Кемет. Но путь к нему мне неведом, погребённый под песками. – Она вздохнула.
– Нубт и Нехен тоже были скрыты в гробнице песков, – заметил жрец. – Ты увидела мудрость зверя и ярость сокола. Возможно, не время смотреть дальше?.. Возможно, – осторожно добавил он, – пора вернуться домой. Ты ведь никого не предупредила.
– Нет, – она тряхнула головой. – Рано возвращаться. Я узнала ещё не всё. Я должна найти Чени[14].
– Ты говорила, что будет только Нубт, – беззлобно поддразнил её Анх-Джесер. – Но потом пожелала увидеть Нехен.
– Они связаны! – возмутилась Нефертари. – Одного не могло быть без другого.
– Да, конечно, – улыбнулся жрец. – И всё же. Древняя столица, о которой мы ничего не знаем… Давай хоть ненадолго заглянем в Уасет. Поговоришь с отцом.
– Чтобы он запер меня во дворце?
– Владыка не запирает людей в клетки – он разбивает оковы, – серьёзно заметил Анх-Джесер.
– Ты боготворишь его.
– На это есть немало причин, и не у меня одного.
Царевна вздохнула и закусила губу, борясь с собой.
– Я ещё не готова уйти отсюда, пойми. Храмы Нехена, гробницы… отсюда я могу узнать путь в Чени. Боги, здесь я ещё столько могу узнать!
Шелест ветра в руинах вторил её словам. Древние жаждали поделиться своими тайнами, и как мало было нескольких ночей для сердца, стремящегося к утерянному Знанию. Анх-Джесер знал, что за каждый из этих дней придётся дорого заплатить. Возможно, он лишится доверия Владыки… Даже думать об этом было страшно, но подводить её – ещё страшнее.
В какой-то миг жрец понял, что в этих руинах они уже не одни. Нефертари была всё так же погружена в свои мысли, вычерчивала фигуры на песке и беззвучно что-то шептала. Но он отчётливо услышал звуки, чуждые для ночной тишины. Подхватив посох, Анх-Джесер резко поднялся и отступил от костра на несколько шагов. Полуразрушенная стена из сырцового кирпича давала какое-то укрытие, но отблески костра наверняка было видно издалека.
Что ж, иногда пустыня бывала не такой уж пустынной…
– Куда ты? – тихо окликнула девушка.
Жрец вскинул руку, велев ей затаиться, и прислушался.
Вдалеке коротко взлаял зверь, словно предупреждая. Анх-Джесер внял зову своего Бога – прыгнул, откатился… как раз вовремя – в место, где он только что стоял, вонзилась стрела.
Ночная темнота породила несколько фигур, вполне обычных, земных, принадлежавших их эпохе.
– Незваные гости на нашей земле, – задумчиво протянул один из них, поигрывая булавой.
Анх-Джесер отступил, закрывая собой царевну, стараясь держать в поле зрения всех пятерых. Мужчины были вооружены. Ни доспехов, ни опознавательных знаков. Разбойники, промышлявшие на путях караванов… Но ведь в этих развалинах не пролегал ни один торговый путь. Возможно, здесь они скрывались от правосудия?
Отвлечь, выиграть время… на этом сошлись все его мысли.
– Мы уйдём, – тихо заверил Анх-Джесер. – Прямо сейчас.
– И приведёте псов Владыки? – ухмыльнулся кто-то.
– О, да вы посмотрите – с ним женщина.
– Далековато забрались от уютных жилищ.
– Может, всё-таки пригласите к костру? Раз уж оказались у нас в гостях.
– Эй, красавица, скрасишь нам эту ночь песней? Или не только песней.
– Да ты хоть знаешь, с кем… – возмущённо начала Нефертари, но Анх-Джесер шикнул на неё, пока не выдала себя.
Он лихорадочно соображал, как быть. Отвлечь их внимание, чтобы царевна успела сбежать… Вот только Таа-Нефертари никогда не сбегала.
– Давай сюда свой посох, пока не ушибся, – осклабился первый, с булавой. – Повезло тебе, что пришёл с девчонкой – девчонки к нам захаживают редко. Может, даже отпустим, если понравится. Или отпустить тебя сразу?
– Да ты чего, Хебни, разболтает же всем о тайнике! – возмутился лучник и тут же получил зуботычину.
– Заткнись ты, сам знаю. Ну что ж. Придётся тебе тогда посмотреть, как мы развлекаемся…
От гнева перед глазами потемнело.
– Беги! – рявкнул Анх-Джесер и устремился на главаря, с силой ударил посохом под дых, прежде чем тот успел опомниться.
Лучник запоздало выстрелил, но промахнулся. Увернувшись от удара булавы, жрец сделал подсечку посохом, повалил мужчину на песок и ударил уже кулаком так, что хрустнула переносица.
Подоспели остальные, набросились, оттащили. Главарь поднялся, зажимая ладонью нос. Анх-Джесер дёрнулся, рывком попытался освободиться, но несколько ударов в грудь и живот заставили его обмякнуть. От удара кулаком в лицо в сознании помутилось. Упрямо он тряхнул головой, сплёвывая кровь. Главарь навис над ним, сжал пальцами подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза.
– Ты будешь умирать медленно, тварь, – пообещал он. – Не раз пожелаешь, чтобы падальщики уже пожрали твои внутренности.
– Отпустите его! – прозвенел властный голос.
Анх-Джесер прикрыл глаза, понимая, что всё кончено. Как он и ожидал – Таа-Нефертари не послушала его приказа.
– О-о, девчонка умеет управляться с луком? – рассмеялся кто-то.
Свистнула стрела, и один из разбойников взвыл, повалившись на песок с простреленной ногой. Анх-Джесер тихо вздохнул, собираясь с силами для нового рывка. Оружие было бесполезно. Отстроить сознание, призвать тени некрополя… если успеет… если хватит сил…
Холод лезвия у самого горла отрезвил его.
– Если хочешь, чтобы твой друг ещё провёл с нами некоторое время – брось оружие, – почти ласково посоветовал главарь. – Оно тебе совсем не идёт. Порадуешь меня – и я вспомню, что значит быть милосердным.
Не дожидаясь развязки, Анх-Джесер зашептал призыв Упуату. Тени у костра сгущались. Ночь оживала эхом древних мёртвых.
Кто-то встревоженно вскрикнул.
Лезвие вскрыло кожу, и тёплая струйка крови побежала по шее. Жрец повторял речитатив. Он должен был успеть…
– Хорошо, твоя взяла! Я опускаю оружие, видишь? Не трогай его. – Голос Нефертари звучал твёрдо, но Анх-Джесер различал в нём нотки тревоги. – Подойди. Посмотри, я безоружна.
– Нет, беги! – крикнул жрец, не сдержавшись, прервав речитатив.
Главарь, отведя нож, ударил его наотмашь так, что клацнули зубы.
– Заткнись. Твоя девчонка поумнее тебя будет.
Вдалеке тоскливо завыли шакалы. Разбойники, державшие Анх-Джесера, встревоженно переговаривались, чуя силы, которые он разбудил. В нескольких шагах от них сыпал проклятиями их товарищ, раненный стрелой царевны.
Главарь, поигрывая ножом, двинулся к костру. К Нефертари.
– Вот умница. И хорошенькая к тому же…
– Хорошенькая, – тихо согласилась царевна. – Моей красоты хватит на вас всех.
– О, даже так? – хохотнул мужчина.
– Конечно. Просто иногда красота… ослепляет, как ярость солнца…
Что произошло в следующий миг – Анх-Джесер не успел понять. Ночь полыхнула ярким заревом тысячи костров, словно сама Сехмет обрушила гнев на землю, как в старинных легендах. Он слышал дикие крики, которые, казалось, не в силах было исторгнуть человеческое горло. От удушливого запаха палёной плоти стало тяжело дышать. Жар стал нестерпимым, похищая дыхание, и от боли он почти потерял ощущение реальности… а потом вдруг понял, что больше его никто не держал. С усилием Анх-Джесер опёрся на руки и поднялся на колени, озираясь. По крайней мере, у него всё ещё были глаза, и он разглядел то, что осталось от костра, – алые угли, дотлевавшие в нескольких шагах.
И пять мёртвых тел – оплавленная плоть на почерневших костях.
И хрупкий светлый силуэт, застывший над ними.
– Я просто… хотела защитить… – Её голос надломился. Нефертари смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, ожидая, что он сбежит отсюда. От всего, что случилось здесь. От неё.
Пошатываясь, Анх-Джесер поднялся – на это потребовались едва ли не все его силы. Он очень надеялся, что ободряющая улыбка сейчас не походила на оскал. Сократив расстояние между ними, он обнял свою царевну и тихо заверил:
– Ты и защитила.
– Ты не боишься меня? – прошептала она, заглядывая ему в глаза.
Анх-Джесер погладил её по волосам.
– Никогда.
Им обоим ещё только предстояло понять, какой Силой она была наделена теперь. Но в его сердце не было и не могло быть страха.
Глава 5
Открывающий Пути
Безвременье
«…Эта женщина была могущественной колдуньей, повелевающей пламенем и песками… И чудовища пустыни ходили за ней по пятам, пожирая её врагов… И зверем ластился к её ногам огонь… Огонь!..»
Жар был так силён, что из лёгких как будто выжгло весь воздух. Он даже вскрикнуть не сумел – только хрипло выдохнул, отпрянул, чтобы немного отдышаться, едва удержал равновесие и снова схватился за стену в поисках хоть какой-то опоры. Рядом безмолвными тенями застыли мертвецы и всё так же мягко светились знаки.
Чуда не случилось – проход за стеной не открылся, по крайней мере физически. А не физически… целый сонм образов наполнял сознание, и все они казались реальнее, чем даже его собственная уже меркнущая в памяти жизнь. Он видел иную эпоху и видел людей, живых, реальных, кажущихся уже почти родными, когда смотришь их глазами.
Якоб потёр ладонями лицо, уже не понимая, что было настоящим. Кольцо нагрелось и жгло палец, но почему-то он был уверен – снять не получится. Обречённо он поднял взгляд, посмотрел на застывших рядом товарищей по несчастью, ожидающих непонятно чего. Сейчас они казались не живее гротескных манекенов. Эдакие декорации к ужастику неведомого режиссёра, который взял в свою команду ещё и его, Войника. Притом безо всякого согласия.
– Двери здесь нет, – произнёс Якоб вслух, просто чтобы окончательно не тронуться умом.
– Есть. Но ключ лишился целостности, – мягко произнёс чей-то голос.
Войник вздрогнул, но обернуться решился далеко не сразу, уже не зная, к чему быть готовым.
К счастью, увидел он не чудовище, не ещё одну восставшую мумию. У запертых дверей стояла женщина в светлых одеждах, которую он совершенно точно видел прежде. Тёмно-медные змейки кос обрамляли лицо, прекрасное, но такое невыразимо печальное, что всякий страх исчез. Хотелось сделать что-то для неё, успокоить… хотя, возможно, в этом она совсем не нуждалась.
Ожившая реконструкция профессора Тронтона… хозяйка гробницы, сотканная не то из теней памяти, не то из иллюзий разгорячённого бредящего сознания.
Медленно мёртвая царевна прошла вдоль стены, провела точёной ладонью по светящимся знакам. В тишине тихий перезвон её украшений и шелест одежд казались оглушительными.
– Правый глаз Его – Солнце, и левый – Луна. И когда ослеплён Он, то карает друзей своих, принимая их за врагов, – нараспев произнесла она.
Какой бы это ни был язык, Якоб понимал его.
Невидящие взгляды мертвецов обратились к ней. Царевна приблизилась.
– Кровь пробуждает ярость. Карающее пламя.
Ласково она коснулась плеча Ахмеда, и тот осел, осы́пался к её ногам. Якобу показалось, что он услышал тихий вздох облегчения, пронёсшийся по залу робким порывом ветра. Потом пришёл черёд Рашида и Ричарда. Хозяйка гробницы… нет, не уничтожила их – освободила. И когда от них остались лишь прах да ветхое тряпьё, царевна посмотрела на Якоба.
– Вот что они принесли в обитель Стражей. Кровь. Страх. Смерть. Что принесли, то и пробудилось… Жертва во имя царевны, призванная не упокоить – замутнить чистоту восприятия. Но слепой гнев карает не только тех, кто заслужил его сполна. Увы…
Якоб не знал, что сказать, – просто смотрел на гостью своих снов, на ту, с чьей жизнью соприкоснулся так явственно, словно прожил её сам.
– Таа-Нефертари… – прошептал он.
Царевна чуть улыбнулась. Её глаза и правда были похожи на тёмные драгоценности, какими Якоб помнил их чужой памятью. Помнил эту Силу и красоту, неподвластную ни словам, ни песням. Сморгнув, он увидел иной её образ, иссушенный, полуистлевший, но сбросил наваждение страха. Хозяйка гробницы пожелала показаться ему в ином облике, и её присутствие не несло с собой касания липкого ужаса, как прежде.
– Я разглядела это не сразу, но… Ты в самом деле похож на моего доброго друга, первого обладателя кольца в новой эпохе, – тихо проговорила она. – Такие, как мы, рождаются иногда. Хранители ключей… или Ключи сами по себе. Время, пространство – на этих тропах нам так легко заблудиться. Так легко кануть в ужасе перед неведомым, прежде чем и неведомое становится тебе добрым другом. Знакомым и непознаваемым.
Её голос лился тёмной рекой, завораживающий, словно вязь заклинаний. Якоб не был уверен, что понимает до конца, но слова вызывали в его сердце сильнейший резонанс.
– Ты ещё в самом начале своего пути, хоть и успел уже увидеть крохотные части великого множества удивительных вещей.
– Я не пытался вникать в волшебство – это оно проникло в меня, – пробормотал Войник слова какой-то старой песни.
– Я бы не выбрала тебя, но выбора у нас нет, кроме того, что мы уже совершили, – сухо сказала она и положила ладонь на стену, поверх сомкнутых рук мужчины и женщины на рельефе. – Следуешь ты за призрачной кошкой или за чёрным псом… всё едино.
– Я что, получается, тоже уже умер?
Она усмехнулась:
– Для нас это не так уж важно. Но на самом деле здесь и сейчас нет ни тебя, ни меня… или, напротив, то от нас, что по-настоящему имеет значение, пребывает именно здесь? Твоё тело погребено под обломками. Моё – распилено на части на потеху толпе гостей. И каждый, кто вкусил моей плоти, сгорел в моём пламени, которое они призвали.
– Это… это ведь было давно, – неуверенно проговорил Якоб. – А я провалился в катакомбы совсем недавно.
– Когда странствуешь тропами времени, нет ни «давно», ни «недавно». А ты, как и я, – странник… но пока далеко не Страж.
– Мне бы… если можно… поконкретнее, – неуверенно проговорил Войник. – Я всё-таки жив? И зачем-то ты ведь выбрала меня? Для чего?
Она не ответила, лишь усмехнулась, безмолвно напомнив о сказанном только что – не выбрала бы. Обижаться было, наверное, глупо, но всё равно стало досадно.
– Я не знаю твою историю, – буркнул Якоб. – Не знаю даже, что увидел здесь вот буквально только что. Но я хотя бы пытаюсь понять!
Воцарившаяся тяжёлая тишина угнетала, а у Войника было слишком много вопросов. Задать ни один он не успел – Таа-Нефертари заглянула ему в глаза, и чужая память захлестнула его с новой силой.
Год 15ХХ до н. э., Абджу[15]
Анх-Джесер хорошо помнил, как впервые оказался в Абджу – ещё очень давно, вместе с матерью, жрицей далеко не самого влиятельного теперь культа. Но именно мать научила его слышать мёртвых, говорить с тенями, взывать к памяти и оборачивать её для защиты. Увы, Упуат позвал её на неведомые тропы слишком скоро, но Анх-Джесер помнил её уроки, её песни и старинные легенды. Сказки о смерти и возрождении, которыми было наполнено его детство. О том, как легко дух преодолевает время и пространство. О том, что предки – совсем близко, только руку протяни, и больше не испытаешь одиночества… Всё это обретало новый смысл теперь, когда он оказался в доме своего Бога уже с Таа-Нефертари.