Он снова бросил на меня взгляд, теперь уже обеспокоенно.
– Выглядите неважно. Какая-то бледная. Я могу съехать с магистрали и отвезти вас в больницу. Мне несложно.
Живот скрутило совсем, и нахлынула паника. Не знаю, отчего меня объял такой ужас.
– Не надо, пожалуйста. Все нормально. Честно. Пожалуйста. Не останавливайтесь.
Он потер подбородок.
– Ладно. Но как только доберемся до Филадельфии, сразу покажем вас доктору.
Позже Эд рассказывал, что действовал вопреки тому, что подсказывал здравый смысл: что-то в моем голосе заставило его продолжать путь.
Я с облегчением вздохнула, прижалась головой к окну и закрыла глаза. Сон уже одолевал меня, но тут прозвучал низкий голос Эда, и я вздрогнула:
– Как вас зовут? Вы местная?
Как меня зовут? Никак. Я крепко зажмурилась и постаралась сосредоточиться, но в голове был сумбур и туман. Тогда я сделала глубокий вдох и приготовилась рассказать ему правду. Рано или поздно она все равно вышла бы наружу.
– Не знаю. Дело в том, что… – я остановилась и снова набрала воздуху. – В общем, я помню только, как шла по дороге, держась за голову, а до этого ничего не помню.
– То есть вы не помните, как поранились?
– То есть я не знаю, кто я. Я помню только то, как шла по дороге и села к вам в машину.
Эд тихонько присвистнул.
– Амнезия?
– Наверное.
У меня совсем не осталось сил на разговоры.
– Я очень устала. Вы не возражаете, если я просто отдохну немного?
– Конечно. Не хотите перебраться на спальное место? Там удобнее.
В более адекватном состоянии я бы, может, и поосторожничала, снова заподозрив угрозу, но не в такой степени измотанности: я еле держалась прямо. Извернувшись назад, я увидела за креслом большую кровать, которая так и манила вздремнуть. Эд съехал на обочину, я протиснулась туда и заползла под мягкое зеленое одеяло, пахнувшее свежей хвоей. Телу стало тепло и уютно, и остаток путешествия я проспала мертвым сном.
Когда мы добрались до дома, Эд разбудил меня.
– Эй, – сказал он, легонько ткнув меня пальцем. – Просыпайтесь. Приехали.
Я подняла голову, щурясь на ярком свету, который лился через окна мне прямо в рот, через зубы, как будто запачканные песком. Эд помог мне вылезти из кабины, и я заметила, что исчез прицеп. Я в замешательстве поглядела на Эда.
– Груз довез. Вы проспали остановку, – объяснил он, беря меня за руку. – Давайте-ка пройдем в дом и рассмотрим вас поближе.
Мы прошли по дорожке до одноэтажного белого домика в стиле кейп-код, с темно-синими ставнями и цветочными ящиками у каждого окна. По другую сторону широкого двора с массой деревьев стоял просторный гараж. Розовые и васильково-синие цветы под окнами пенились через край, и вообще дом выглядел очень гостеприимно. Не успели мы дойти до двери под маленьким навесом, как она открылась и миниатюрная женщина с копной рыжих волос протянула мне руку и произнесла:
– Заждалась вас обоих. Я Джиджи. Проходите в дом.
– Привет, дорогая, – сказал Эд, быстро обняв ее на пороге. – Вот девушка, которой нужна наша помощь.
Я сообразила, что, пока я спала, Эд позвонил жене и предупредил, что привезет домой автостопщицу, которая слегка не в себе.
Не теряя времени даром, Джиджи провела меня на кухню, безупречно чистую, и усадила. Осмотрев мою голову, она повернулась к Эду и что-то сказала, но я не расслышала, что именно.
– Надо отвезти вас в больницу, просто на всякий случай, – теперь она уже обращалась ко мне. – На поверхности ничего особенно страшного, но я не вижу, что внутри. Пусть назначат обследование, чтобы иметь полную картину.
Тут я осознала, что сильно голодна и не помню, когда в последний раз ела. Словно прочитав мои мысли, Джиджи поставила передо мной чашку чая и английскую булочку с маслом.
– Только поешьте сначала, – сказала она, легонько потрепав меня по спине. И я сразу поняла, что именно такой женщины мне в жизни не хватает, что бы это ни значило.
4. Эддисон
К сожалению, Гэбриел не поехал сегодня к матери вместе со мной, посчитав, что нам с Блайт будет удобнее провести вечер вдвоем, получше узнать друг друга и обсудить свадебные планы. Она явно старается, чтобы я чувствовала себя комфортно, но я все равно ее побаиваюсь, и за полчаса езды от дома Джиджи и Эда до Честнат-холла мое беспокойство только возрастает. На секунду притормаживаю на подъездной дорожке. Странная вещь – амнезия: ты забываешь факты, но не навыки. Я могу забыть, кто я и была ли у меня когда-нибудь машина, но буду помнить, как водить ее. Паркую «киа», глушу мотор и подхватываю с пассажирского сиденья папки, взятые по настоянию Блайт. Они набиты вырезками из свадебных журналов, которыми она меня снабдила, велев отобрать все, что мне нравится.
Я представляла себе скромную свадьбу, только для близких: Эда, Джиджи, семьи Гэбриела и, возможно, кого-то из их ближайших друзей. Но месяц назад, когда мы сказали его родителям, что хотим пожениться, дело приняло иной оборот. Мы как раз сидели у них дома, в столовой, и пили кофе после обеда. Гэбриел объявил о нашем намерении, и я увидела, как краски исчезли с лица Блайт. А Тед улыбнулся и сказал:
– Ну что ж, я подозревал, что все серьезно. Поздравляю, сын.
Взгляд в мою сторону.
– Добро пожаловать в нашу семью, Эддисон. Рад за вас обоих.
Блайт быстро взяла себя в руки и улыбнулась:
– Вы уже выбрали день?
– Мы хотим простую свадьбу. Чем скорее, тем лучше, – Гэбриел посмотрел на меня через стол. – Да, Эдди?
– Да.
– Что ж, я понимаю, вы не хотите терять время, и маленькие свадьбы – это чудесно, – сказала Блайт. – Но, может быть, мы с Эддисон обсудим это немного подробнее, прежде чем вы примете решение окончательно? Ты не возражаешь?
Она посмотрела прямо мне в глаза.
И вот я явилась к ней с этими папками, иду от машины к дому с некоторой опаской, однако надеясь, что мы договоримся о чем-то маленьком и неторжественном. Я уже у крытого входа, Блайт стоит в дверях, на ней белые брюки из струящейся ткани и бирюзовая туника. Из украшений только пара золотых колец в ушах. Она выглядит и повседневно, и элегантно, очаровывая меня изяществом и непринужденностью манер.
– Эддисон, – произносит она, широко улыбаясь, и привлекает меня к себе, обдав ароматом духов. – Проходи, моя милая.
Она выпускает меня из объятий и закрывает дверь. Я роняю одну из папок.
– Прошу прощения, – говорю я, нагнувшись и поднимая папку.
– О, замечательно, Эддисон. Ты принесла фотографии. Надеюсь, поделишься со мной идеями.
– Конечно, с удовольствием.
– Грейс поставила нам тарелку вкуснейшего песочного печенья и ромашковый чай на веранде, – говорит Блайт, показывая дорогу.
Возможно, в той жизни, которую я не помню, мне случалось бывать в таких роскошных домах, но я все равно каждый раз испытываю благоговейный трепет в семейной резиденции Гэбриела – величавом каменном здании с отдельным флигелем под гаражи. Мы с Гэбриелом встречались уже несколько месяцев, когда однажды на выходных он привез меня сюда показать дом в отсутствие родителей, и я ахнула при виде этих комнат – одна прекраснее другой. В обширной гостиной – три секции, где можно расположиться компанией, рояль и французские окна, ведущие на террасу перед бассейном. Библиотека – рай для книголюба, тихое убежище с темно-зелеными стенами, стеллажами от пола до потолка, безразмерными кожаными диванами и креслами. Но мне больше всего понравилась веранда – светлое остекленное пространство с купольным потолком, заполненное растениями и цветами, из-за чего кажется, что ты в саду. Прекрасная комната, я могла бы поселиться там навечно.
На веранде Блайт устраивается за стеклянным столиком у окна и приглашает меня сесть напротив. Я сажусь и кладу на стол свои вырезки, а перед ней уже лежит папка с буклетами и распечатками.
– Теперь давай обсудим, чего бы тебе хотелось, – говорит Блайт и снова улыбается мне.
Я смотрю на ее лицо, такое красивое и на удивление лишенное морщин.
– Я решила… – начинаю я и сама себя перебиваю, – то есть мы с Гэбриелом решили, что хотим что-нибудь скромное, без затей. Мы даже подумали, что неплохая идея – провести брачную церемонию в галерее, а потом пообедать в ресторане или здесь, у вас дома. Только семья и кое-кто из друзей.
Я пытаюсь угадать мысли Блайт, но ее лицо невозмутимо.
– Понятно, – произносит она.
Я поспешно продолжаю:
– Мы надеялись пожениться где-нибудь в ноябре. Вряд ли организация свадьбы займет много времени.
Блайт неторопливо разливает чай и подает мне чашку на блюдце. Я с благодарностью беру печенье с белой тарелки, которую протягивает мне Блайт, но замечаю, что сама она к нему не притрагивается. Она отпивает чай, секунду медлит с чашкой в руках, затем ставит ее на место. Наклонившись через стол, она берет мою руку в свои.
– Я понимаю, ты не хочешь ничего лишнего, и не подумай, что я старомодна, но не могла бы ты меня выслушать?
– Конечно.
Она убирает руки и делает еще один глоток чая.
– Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: я вижу, как счастлив с тобой Гэбриел, и рада этому. Найти любовь – такое событие, которое стоит отметить, и вряд ли я преувеличу, если скажу, что мне бы очень хотелось поделиться счастьем сына и его серьезным решением со всеми родными и друзьями. Я хочу, чтобы все они познакомились с тобой, Эддисон, и присутствовали в важный для тебя и Гэбриела день. Понимаешь ли ты это?
– Думаю, да, – говорю я, уже чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля.
– Это важное событие в вашей жизни, и его нельзя проскочить впопыхах. У нас достаточно средств, чтобы подарить тебе чудесную свадьбу, как полагается. Мы с тобой и Хейли выберем свадебное платье, это будет такое развлечение! Если хочешь, мы могли бы провести церемонию и прием в загородном клубе. Но если тебе интересно посмотреть другие варианты, пожалуйста. Мы сделаем все, что ты хочешь.
Блайт берет папку и передает мне.
– Вот, я подобрала для тебя. Это информация о разных местах, о флористах, фотографах и так далее. Вы с Гэбриелом можете изучить все это дома. Я договорюсь о встрече с Филиппой Морган, посмотрим свадебные платья. Если хочешь, даже в Нью-Йорк съездим.
У меня голова идет кругом от ее планов. Звучит устрашающе: платья, примерки, меню, списки гостей, да еще стоять и произносить клятвы друг другу перед кучей народа. Я засовываю буклеты в свою папку.
– Я покажу Гэбриелу и спрошу, что он об этом думает.
Теперь ее лицо выражает решительность.
– Гэбриел сделает все, чего тебе захочется.
Стало быть, выбор за мной. Если я буду перечить, то замужняя жизнь начнется с жирного минуса напротив моего имени.
– Вы правы, Блайт. Мы просмотрим брошюры и выберем место. С этого и начнем, – тут я делаю паузу. – Сейчас почти середина сентября. Как вы думаете, получится организовать все к ноябрю?
– О нет, милая. Мероприятия такого масштаба требуют долгой и тщательной подготовки.
Она наклоняется ко мне.
– Но в следующем году в это же самое время вы будете танцевать свой первый супружеский танец.
Добравшись до машины, я первым делом звоню Хейли, которая, к счастью, сразу берет трубку.
– Привет, это я. Только что попрощалась с твоей мамой.
– И как прошло? – спрашивает она.
– Не так, как я надеялась. Я пришла с мыслью, что она согласится на скромную свадьбу, а в итоге сама согласилась на фурор года.
Слышу смешок Хейли.
– Так я и думала. Очень люблю маму, но если уж она что решила, то разубеждать бесполезно.
И уже серьезным голосом:
– Понимаю, тебе не хочется быть в центре внимания целой орды их друзей, но, с другой стороны, вы с Гэбриелом наверняка будете так сосредоточены друг на друге, что перестанете обращать внимание на остальных.
– Может быть, не знаю. Но всю эту махину придется готовить целый год.
– Хм. Об этом я не подумала. Но я уверена, время пролетит быстро. И я тебе точно говорю, это будет незабываемый день, и ты останешься совершенно довольна. Понадобится помощь – я всегда рядом, ты же знаешь.
– Да. Спасибо, Хейли. Конечно, ты права, – говорю я, хотя все еще сомневаюсь. – Я позвоню тебе завтра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сестрица, – отвечает она и вешает трубку.
Дома я иду в спальню переодеться в уютный спортивный костюм вместо льняных брюк и шелковой блузки. Со вздохом сажусь просматривать папку Блайт. Открываю и вижу разделители, на которых ее аккуратным почерком выведено: «ПОДАРКИ ПОДРУЖКАМ НЕВЕСТЫ И ШАФЕРУ», «МУЗЫКА», «СУВЕНИРЫ ГОСТЯМ», «ЦВЕТЫ», «ПРИГЛАШЕНИЯ», «ФОТОГРАФЫ», «МЕСТА». Она продумала все. Листая первый блок, я с тяжелым чувством осознаю, что единственная женщина, с которой я дружна настолько, чтобы пригласить в подружки невесты, – это Хейли. За два года в Филадельфии я так и не завела друзей, кроме Гэбриела и его семьи.
Первый буклет – «Тиффани»: великолепные браслеты, ожерелья, серьги, подвески, самая низкая цена – 300 долларов. Мне не по карману, я не зарабатываю столько в фотомагазине. Хотя Блайт и Тед и предлагают покрыть все расходы, эту часть я хотела бы оплатить сама. Есть буклеты из других магазинов, о большинстве которых я даже никогда не слышала. В последнем красуются фигурки «Ладро»: фарфоровые женихи, невесты и подружки невесты.
Я переворачиваю буклет, с другой стороны вижу картинку: две девочки сидят на скамейке, одна обнимает другую за плечи. В голове вспыхивает воспоминание, и буклет выпадает из моей дрожащей руки. Я сижу в темной комнате, вокруг могу различить только тени. Обнимаю за плечи кого-то, кто сидит рядом, и эти плечи трясутся.
– Тсс, он тебя услышит, – шепчу я, чтобы она замолчала.
– Не делай этого, – шепчет она в ответ. – Ты не сможешь.
Я отпускаю ее и шарю под матрасом, пока рука не нащупывает что-то твердое. Ствол ружья. Я крепко сжимаю его и слышу другой голос, исходящий от кого-то еще:
– Убей его, ты должна его убить.
Звонок телефона возвращает меня обратно в реальность. Я ловлю ртом воздух, откидываю прядь со взмокшего лба. Оглушенная, с трудом встаю и беру телефон с кухонной стойки. На экране имя Гэбриела. Выдыхаю и отклоняю вызов. Не могу говорить с ним прямо сейчас. Закрываю глаза, пытаясь вернуть воспоминание, но безрезультатно. Единственное, что осталось, – ярость такой силы, что, прежде чем осознать свои действия, я со всего размаху швыряю телефон в стену и, даже не глядя, знаю, что дисплей разбит вдребезги.
5. Джулиан
Джулиан поставил перед Валентиной тарелку с сахарным печеньем. От одного отломил кусочек и сунул себе в рот. Пек по рецепту Кассандры, но получилось не то. Да и все теперь было не так. Вздохнув, он взял стакан с минералкой и облокотился на кухонную стойку.
– Спасибо, пап, – пробормотала Валентина с полным ртом.
– Наконец-то дождь кончился, – сказал он. – Что бы нам такого придумать?
Валентина посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
– А пойдем в «Америкэн Гёл», где куклы? Ну пожалуйста.
Отец снисходительно улыбнулся и кивнул. Конечно, он баловал дочь, но она такой славный ребенок и столько пережила – Джулиан был готов на что угодно, лишь бы она была счастлива.
– Ты уже знаешь, какую куклу хочешь?
Она торжественно кивнула.
– Я хочу куклу с зелеными глазами, как у меня и мамы. И темными волосами, как наши. Так я маму точно не забуду.
Ему пришлось собрать волю в кулак, чтобы не показать, какую боль причинили ему эти слова. Он протянул руки, Валентина подбежала и крепко обняла его. Когда она разжала объятия, он легонько взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.
– Ты не забудешь маму, солнышко. Обещаю. Ведь мы каждый вечер смотрим на ее фотографию, перед тем как о ней помолиться.
У Валентины задрожала нижняя губа.
– Почему она ушла? Не любит нас больше?
Это уже что-то новое. Они много раз говорили об исчезновении Кассандры, но Валентина была очень умной девочкой для своих семи лет и чем старше становилась, тем больше задавала вопросов.