Загадочным образом она могла двигать глазами, перемещая взгляд. Прочие ассасины тоже обратились в деревья, замершие на тех местах, где их застигло заклинание командира.
Всего через несколько секунд на поляну с топотом ворвался вооружённый отряд всадников. Люди недоумённо оглядывались, кто-то указал на лунную моль, усевшуюся отдохнуть на плече Рунаана, вернее, на одной из его ветвей. По доспехам и оружию Рейла распознала королевских гвардейцев и постаралась затаить дыхание… хотя, впрочем, в нынешней форме у неё не было ни лёгких, ни рта, ни носа.
Предводитель отряда спешился, протянул руку к лунному мотыльку. Магическое насекомое било крылышками, порхая между воином и Рунааном-деревом. Однако гвардеец оказался неспособен понять подобную подсказку.
– Да уж, сюрприз, – сказал он недовольно. – Магическая моль точно так же бесполезна, как моль обыкновенная. Какая неожиданность.
– Сэр, вы уверены? – спросил его другой гвардеец. – Моль ведёт себя странно… Будто хочет нам что-то сказать.
Рейла едва не задохнулась: она узнала этого солдата! Тот самый юноша, которого она по неведомой причине пощадила сегодня утром!
– Конечно, уверен, – мрачно отозвался командир. – Теперь остаётся ждать, когда проклятущие эльфы сами к нам пожалуют.
С этими словами молодой светловолосый гвардеец поднялся назад в седло и пришпорил коня, пуская его в галоп. Остальные воины последовали за ним. Однако юный солдат ненадолго задержался, странным взглядом смотря на дерево, которое на самом деле было Рейлой. Неужели он мог что-то почувствовать? Видеть истину за иллюзией? Но в конце концов и он развернул коня и поскакал догонять своих.
Едва утих топот копыт, эльфы немедленно приняли свой настоящий облик. Все они выглядели потрясёнными… все, кроме Рунаана. Который стремительно и гневно повернулся к Рейле, глядя ей прямо в глаза.
– Ты мне солгала, – сказал он тихо, но тихий голос вибрировал от ярости. – Ты отпустила его живым.
– Рунаан, прости меня, – начала было Рейла, кроме стыда чувствуя и гигантское облегчение от того, что лжи пришёл конец, что Рунаан теперь знает правду. Но одновременно она страшно боялась его гнева и презрения. – Дело в том, что этот человек… он просто посмотрел на меня, и я увидела его ужас, его желание жить… Как я могла взять и убить его? Он ведь мне ничего дурного не сделал!
– Ты сохранила ему жизнь, – чуть слышно продолжил Рунаан, – и этим убила всех нас.
Слова его упали на душу Рейлы, словно тяжкие камни, и она с болью осознала их истинность. Какую же ужасную ошибку она совершила! Лунные эльфы-ассасины были неостановимы, когда брались за задание, и речь шла только о цене. Сейчас Рунаан ясно давал понять своей ученице, что из-за её просчёта за убийство короля, скорее всего, придётся заплатить жизнями отряда.
Рейла умоляюще смотрела в глаза наставнику – но видела в них только разочарование и гнев, холодный как лёд.
– Рунаан, она всех нас предала, – произнёс один из товарищей по команде. – Она подвела нас. Не справилась.
– Да, Рунаан, – поддержал его другой ассасин. – Она нас всех подставила под удар. За последние несколько веков ни один эльф не совершал подобного. Ты знаешь, какова должна быть расплата за это – согласно закону.
Рейла поверить не могла, что все разом обратились против неё из-за её ошибки… из-за ошибки, совершённой из-за сострадания. Она умоляюще смотрела на командира, всё ещё на что-то надеясь.
– Пожалуйста, Рунаан… Прошу тебя. Я больше никогда не подведу тебя. Не подведу всех нас.
Может, ей просто показалось… но в глазах наставника мелькнула искра сочувствия.
– Рунаан, ты знаешь, что слабость подобна заразной болезни, – сказал ещё один убийца из их отряда, так яростно, словно выплюнул. – Поражённый гангреной орган нужно отсекать!
– Я командир отряда, и мне решать, что тут должно делать, – отрезал Рунаан, при этом отлично понимая, что его товарищи правы. Он отвечал за успех миссии, он не мог себе позволить колебаний из-за личной привязанности к юной Рейле. И всё-таки он сомневался.
– Рунаан, ты знаешь, что твой долг – убить предательницу, – подала голос ещё одна эльфийка-ассасин.
Все знали, что она права. Таков обычай. Таков закон.
Рейла поверить не могла, что правда слышит это собственными ушами. Что она и впрямь оказалась в подобном положении. Она ведь знала, как сильно любит её Рунаан, её наставник и почти что приёмный отец с ранних лет… И во всём виновата она! Это она не оставила ему выбора.
Рунаан обвёл глазами свой отряд, потом остановился взглядом на Рейле. А потом заговорил, и в голосе его звучало глубокое отвращение:
– Нет, я не собираюсь убивать это дитя. Во всём виноват я сам. Я взял её на задание и этим совершил ошибку. Она – просто ребёнок. Она недостойна звания ассасина и поэтому не заслуживает казни.
Почему-то на этой ноте Рейла и сломалась.
– Рунаан! – вскричала она. Она же всю жизнь училась, её единственной целью было – стать ассасином, и вот теперь… Теперь её наставник говорит перед лицом товарищей, что она просто ребёнок!
Прочие эльфы тоже явно были не согласны с его решением.
– Нет! Ты обязан убить её! – крикнул один из членов отряда, и другие поддержали его яростными возгласами.
– Нет, – решительно оборвал их крики Рунаан. – Рейла. Ты ребёнок – и будешь наказана как ребёнок. Я отстраняю тебя от задания. Ты более не член отряда. Возвращайся в Зедию. И там предавайся детским забавам… Пока не вырастешь.
– Рунаан, она предала наше доверие, – возразил ему соратник. – Это уже не вопрос выбора наказания – это вопрос безопасности. Эта девчонка представляет опасность для всех нас.
Рейла сморгнула подступившие слёзы. Она никогда, никогда на свете не предала бы товарищей, лучше смерть, чем предательство!
– Она должна умереть! – поддержали остальные члены отряда.
– Пожалуйста, Рунаан! – выкрикнула Рейла. – Сердце моё бьётся ради Зедии! – Всхлип прервал её отчаянный возглас.
Рунаан долго, не моргая, смотрел ей в глаза, будто не слыша выкриков прочих эльфов, призывавших её убить. А потом рявкнул на неё – рыкнул, словно разъярённый лев. Никогда она ещё не видела наставника таким, никогда не испытывала подобного ужаса!
В отчаянии и страхе она развернулась и опрометью бросилась бежать в чащу леса.
Тяжело дыша, Рейла привалилась к стволу дерева. Она понятия не имела, как долго бежала, знала только, что никогда ей, необычайно ловкой и быстрой даже для эльфа, не приходилось носиться с такой скоростью.
– Прости, Рунаан, – прошептала она молчаливой лесной чаще. – Мне так жаль.
Она сползла по стволу в траву, закрыла глаза и позволила слезам свободно катиться по щекам, даже не пытаясь их вытереть.
Когда слёз больше не осталось, Рейла кое-как поднялась на ноги и осмотрелась. Солнце вот-вот сядет; и тогда ассасины двинутся к замку, где их будет ждать вооружённая засада. И это всё её вина. Из-за неё миссия может кончиться смертью её товарищей.
Если только не…
Рейла вытерла лицо тыльной стороной ладони и вскарабкалась на ближайшую скалу. Вдали виднелся силуэт замка.
Рунаан сам не раз говорил, что Рейла – быстрейшая из их отряда. Никто не мог преодолевать расстояния с такой скоростью.
– Я всё исправлю, – торжественно сказала неудачливая убийца, распрямляя плечи. А потом спрыгнула со скалы и со всех ног ринулась навстречу участи, которую сама для себя выбрала.
5
Письмо и змея
Каллум поверить не мог, что действительно слышал от Вирена то, что слышал. Он послушно запаковал вещи себе и брату в поездку, но теперь беспокойно слонялся по коридорам замка, стараясь успокоиться: могло ведь ему послышаться? Ведь могло? Или он что-то неправильно понял…
Но угроза нападения отлично объясняла, зачем королю Харроу взбрело в голову отправить принцев в Бантер-Лодж в середине весны. Должно быть, всё это правда. За королём идут эльфы-убийцы. За приёмным отцом Каллума.
Принц резко осознал, что ни за что не поедет в усадьбу. Ну и пускай он всего лишь худенький подросток, который едва управляется с мечом. Каждый, кто может встать между королём и ассасинами, увеличивает королевскую защиту. В конце концов, Каллум уже не ребёнок, ему почти пятнадцать лет, а значит, он должен и будет сражаться. И уж точно он слишком взрослый для того, чтоб быть отосланным в безопасное место вместе с маленьким братишкой лепить «грязевиков» и играть в «грязьки».
– Я должен быть храбрым, – сказал Каллум самому себе. – Ради короля. И ради моего брата.
Но к слову об Эзране… Велик шанс, что малыш взбунтуется и откажется уезжать без старшего брата.
Конечно же. Потому король и отправляет их вдвоём. Хотя в усадьбе Эзран будет постоянно окружён десятками гвардейцев, всё равно король имел в виду, что Каллум должен обеспечить его безопасность, быть рядом для спокойствия мальчика. Других причин отсылать Каллума у короля нет. Кроме разве что… желания и Каллума обезопасить, увезти из-под удара.
Каллум начинал видеть в королевском плане смысл. Харроу будет куда спокойнее, он сможет сосредоточиться на обороне, зная, что принцам ничего не грозит. И королевская гвардия сильна, к тому же на их стороне численный перевес – против небольшого отряда эльфов.
Под эти размышления Каллум дошёл до конца коридора, до дверей покоев Эзрана, и постучал.
– Давай-ка, Эз, поторопись! Нам нельзя терять времени! Солнце уже почти зашло!
Ответа не было.
Каллум опустился на колени и заглянул в маленькую дверцу, выпиленную в двери для хамележаба. Король Харроу самостоятельно сделал эту дверцу, хотя замковый столяр потом тайно поправил его работу: плотник из короля был так себе. Заглянув в отверстие, Каллум окинул взглядом спальню братца. И никого не увидел. Походный рюкзачок Эза валялся на полу, пустой и не запакованный.
– НЕТ! – Каллум яростно ударил кулаком по двери. Конечно, Эзран и не думал собираться, вообще не воспринимал поездку как нечто серьёзное! Сидит сейчас где-нибудь в замковом саду и беседует с птичками!
Но тут волосы у него на затылке слегка приподнялись: он почувствовал чей-то взгляд в спину.
– Рад, что ты наконец вернулся, Эз, – произнёс он, поднимаясь и оглядываясь – но это был не его брат.
– Кгм… Принц Каллум. Простите, что отвлекаю…
– Кгм… Ничего страшного, – отозвался он, глядя на высокого широкоплечего гвардейца. – Что такое?
– Король Харроу срочно требует вас к себе, – сказал гвардеец.
– Опять? Зачем на этот раз?
– Не знаю, сэр. Моё дело передать.
– А король, случайно, не… выглядит так, будто он, м-м, на меня за что-то сердится? – осторожно спросил мальчик.
– Вовсе нет.
Каллум слегка расслабился.
– Это хорошо.
– Как вам известно, – продолжал посланник, – король – человек чрезвычайно сдержанный и не любит выказывать эмоции при посторонних. Если он на вас и впрямь сердится, вы непременно об этом узнаете, когда останетесь с ним наедине.
Каллум трудно сглотнул. Неужели отчим каким-то образом узнал, что старший принц потерял младшего и тот ещё не собран?
– Вы хотели меня видеть, сэр? – Каллум переступил порог тронного зала. Вернее, сначала просунул в дверь голову, потом робко просочился внутрь всем телом. Тяжёлые двери гулко захлопнулись за ним.
Король Харроу обернулся к пасынку. Лицо его было изборождено морщинами тревоги.
– Принц Каллум, – начал он мрачным голосом.
– Да, мой король, – мальчик коротко формально поклонился.
Король явно был глубоко озабочен. Он протянул руку, чтобы ободряюще потрепать мальчика по плечу.
– Каллум, расслабься… Тревожиться не о чем. И оставим эти формальности.
– Как скажете, – отозвался тот, но всё равно не сумел расслабить напряжённые плечи.
Король помолчал, созерцая росписи на высоком потолке, потом перевёл взгляд на пасынка и улыбнулся.
– Каллум, хотя я и не родной отец тебе, я всегда хотел, чтобы ты питал ко мне сыновние чувства. Мы – одна семья. Просто решил тебе об этом сказать. – Он перевёл дыхание. – Вот ещё что… Прости меня, если я бывал к тебе суров. Знаешь, мне непросто просить у тебя прощения. Итак, я написал тебе одно такое послание. Просто записал несколько важных вещей.
Из складок мантии король извлёк свиток пергамента и протянул мальчику. Каллум осторожно повертел его в руках: свиток был запечаткн красной королевской печатью владыки Католиса.
– Вы… написали мне письмо? – недоумённо спросил он.
– Да. Это очень личное письмо. Оно не предназначено ни для чьих глаз, кроме твоих. В своё время ты поймёшь. Я хочу, чтобы ты сломал печать не раньше, чем… В общем, ты сам поймёшь, когда наступит срок.
– В смысле не раньше, чем вы умрёте? – внезапно взорвался Каллум. – Вы думаете, я ничего не знаю? Думаете, я не понял, что происходит?
Король удивлённо отступил на шаг, вопросительно глядя.
– Я знаю про ассасинов, – выдал Каллум.
Король наклонился, чтобы положить пасынку руки на плечи, заглянул ему в глаза.
– Война полна превратностей, Каллум, – сказал он тихо. – Я надеюсь, что в ближайшее время тебе не придётся ломать печать на этом письме. Но мы должны быть готовы к худшему. На всякий случай.
– Почему вы просто не можете остановить этих эльфов, послать за ними войско? – выпалил мальчик, чуть не плача. – Как-нибудь с ними договориться, заставить их уйти? Вы ведь король!
– Всё не так просто, – ответил Харроу.
– А по-моему, очень даже просто! – отчаянно отозвался принц. – Эльфы ведь тоже хотят жить. Мы все хотим жить. По крайней мере на этот счёт мы все согласны друг с другом!
Король улыбнулся. Каллуму не откажешь в логике.
– Между нашими народами века кровавой истории, Каллум. Много зла и преступлений с обеих сторон. Я знаю, тебе трудно это принять, но в некоторых преступлениях виновен лично я. И их мне так просто не простят.
Каллум отступил на шаг. И впрямь его голова не вмещала, что его отчим-король мог совершить что-то подлое, непростительное – но вот сейчас он сам в этом признавался. Что же такого он мог сделать, за что не заслуживал прощения?
Каллум ужасно хотел бы найти верные слова, чтобы успокоить короля, на чьих плечах лежал груз прошлых тяжёлых выборов. Но как он мог просто сказать взрослому мужчине, своему королю, что все мы иногда ошибаемся и нужно просто найти силы идти дальше, идти вперёд?
– Я сделал несколько ужасных вещей, – продолжал король. – На тот момент они казались мне неизбежными и необходимыми. Но теперь я очень о них сожалею.
– Должен быть способ всё исправить, – не выдержал Каллум. – Может быть, не стоит так застревать в прошлом? Я имею в виду людей и эльфов… Может ведь найтись способ идти дальше как союзники, а не как враги.
– Меня радует твой юношеский оптимизм, – вздохнул король. – Но, боюсь, уже слишком поздно. Сделанного не воротишь.
– Но вы же король! – умоляюще воскликнул мальчик. – Вы можете сделать всё что угодно, у вас есть власть и сила!
Харроу только горько усмехнулся.
– Это обычная детская иллюзия, мальчик мой, что у взрослых есть власть и сила – и большая свобода. На самом деле всё наоборот. Любой ребёнок куда свободнее короля.
Каллум скептически сощурился – но не стал спорить: он знал, что за всю историю Католиса не было короля упрямее Харроу. Если он почему-то вбил себе в голову, что должен искупить свои ошибки, что заслужил ужасную участь, не существовало способа его переубедить. Каллум посмотрел на свиток в своей руке.
– Я собираюсь отдать вам письмо обратно через несколько дней, – сказал он твёрдо. – Не хочу, чтобы мне пришлось его читать. – Он внимательно сверлил взглядом лицо отчима, ища в нём знак, что у того есть надежда пережить нынешнюю ночь и мир снова станет прежним, нормальным.
Но король Харроу упрямо покачал головой.
– Позаботься о брате, Каллум, – тяжело сказал он и повернулся к пасынку спиной.
Каллум понимал, что это означает: аудиенция окончена, ему приказано уйти. Он медленно двинулся к дверям, стараясь не думать, увидит ли он ещё когда-нибудь своего единственного оставшегося родителя.