Обычно под воображением понимают способность выдумывать то, чего на самом деле нет, – способность сочинять сказки или фантастические романы, способность творить причудливые образы, между тем это – лишь частная, и притом вторичная, производная функция воображения. А главная его функция позволяет нам видеть то, что есть, то, что лежит перед глазами, – делать то, что «труднее всего на свете», по словам Гёте.
Видит не глаз и не мозг, а человек, находящийся в реальном контакте с внешним миром»30.
Кроме того, цвет для нас существует и вне предметов. Например, мы с лёгкостью можем представить себе красный мак или просто красный цвет. Цвет в представлении вызывается иначе, чем он вызывается при восприятии реальных предметов31. И поскольку цвет у нас существует и без предметов, это даёт нам основания предположить однозначную взаимосвязь между видимыми нами образами (не важно, образами «внешнего» или «внутреннего» мира) и цветом: сами образы мы создаём при непосредственном участии цвета, или, что, вероятно, будет более точным – цвет есть неотторжимая ипостась видимого образа, его неотъемлемое свойство32. Цвет присущ всякому видимому образу33. И возможно, что цвет и является самой плотью образа, то есть тем, что выделяет из некоей единой ткани неявленного ограниченный ею (этой плотью) объём, являя обрез-образ.
Это рассуждение о психологической природе цвета важно в связи с тем, что теперь становится более понятным единство видимых образов сознания и цвета, с которыми мы и имеем дело в арт-терапии. Цвет, являясь сущностным свойством всякого видимого образа, слит в неразрывном единстве с любым нашим чувством, или можно сказать иначе: всякое наше чувство является окрашенным в какой-либо цвет, ибо цвет и чувство – две разные проекции переживания, и, выражая свои чувства в цвете, мы тем самым непосредственно обращаемся к переживанию. Цвет чувственен, на него мы всегда живо откликаемся и эмоционально, и физиологически34. «Наши эмоции существуют во внешнем мире в форме цветов, и наши чувства мы можем видеть в форме колорита <…> Цвета эмоциоподобны, а эмоции цветоподобны»35.
Следовательно, обращаясь к цвету, взаимодействуя с цветом, позволяя своим чувствам отражаться через соответствующие цвета, мы взаимодействуем с самой плотью своих чувств, с их источником и носителем.
Поскольку любое наше чувство неразрывно связано с каким-либо образом (чувство его отражает, проявляет, да и само осознаваемое нами чувство/состояние для нас тоже есть образ, так как всякое чувство в нашем восприятии всегда имеет особую выделенность, отличность от других чувств), который занимает определённый объём сознания (возможно, здесь уместнее говорить об объёме внимания или памяти), то давая своим чувствам видимую «плоть» в виде цвето-образа, мы позволяем своему «сознанию» освободить определённый объём. И тогда это свободное «место» заполняется… нами. Нашего присутствия в нас самих становится больше. А это и есть одна из основных задач психотерапии.
Я не буду касаться вопросов психологического значения того или иного цвета или образа в рисунке, во-первых, потому, что на этот счёт имеется достаточно информации в соответствующей литературе. А во-вторых, потому, что присутственный подход основан на чувственном погружении в мир субъективных значений, а не на «объективном» анализе продуктов творчества.
Интер- и интра- общение
Фактор общения выходит за собственно «арт», однако он является одной из неотъемлемых составляющих психотерапевтического процесса. Любая психотерапия начинается с общения и опосредуется общением, даже если вербальная коммуникация не является основным «терапевтическим инструментом». Мы уже упоминали о том, что психотерапия – это прежде всего диалог. Не является исключением и арт-терапия. Общение, взаимоотношения между искателем и психотерапевтом, между участниками группы пронизывают весь «артовый» процесс и обусловливают те позитивные изменения, которые происходят в процессе терапии. На значении общения мы в дальнейшем ещё не раз остановимся.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
ТЕРАПИИ ТВОРЧЕСКИМ ПРИСУТСТВИЕМ
История метода
Несмотря на то, что метод имеет экзистенциальную направленность, он не берёт начало в какой-либо школе экзистенциальной психотерапии или в философских идеях экзистенциализма. Эта направленность выражается в том, что практика ТТП обращает нас к смыслам, к месту самоопределения, к выбору.
Как психотерапевтический метод, Терапия творческим присутствием начала формироваться в 2009 году, когда я организовал арт-терапевтическую группу в центре психолого-педагогической помощи, где я работал психологом консультативного отдела. Конечно, у меня не было намерения создавать «свой метод», просто сама практика и личный поиск привели меня именно к такому видению. А когда стало понятно, что сложилась оригинальная методика работы, грех было не обратить на это внимания и не развивать её целенаправленно.
В качестве предпосылок метода можно отметить несколько обстоятельств. Во-первых, с практикой психотерапии я впервые встретился на обучении гештальт-терапии36, и, безусловно, этот опыт оказал большое влияние на моё понимание психотерапии и себя в ней.
Во-вторых, первоначальное знакомство с арт-терапией у меня проходило в рамках мандала-терапии37. И поскольку она чаще всего прибегает к изобразительному творчеству, то в настоящее время практика творческого присутствия в основном связана с рисованием. Однако важно отметить, что ТТП не имеет отношения к работе с собственно «мандалами», даже в тех случаях, когда нами используется форма круга. Кроме того, метод может осуществляться и в других способах творческого самовыражения: лепке, танце, пении и пр., поскольку сутью его являются не столько некие технические художественные приёмы работы, сколько характер внутренней деятельности, содержание работы, её условия и смысл.
В-третьих, на становление метода существенно повлияло моё знакомство с Михаилом Львовичем Покрассом38: сначала через радиопередачи и книги, а затем мне посчастливилось лично участвовать в одном из его психологических марафонов. Это участие открыло мне дверь в совершенно новый мир39, в котором я начал постепенно осваиваться, и это привело меня к тому видению психотерапии, которое естественным путём вылилось в данный способ работы.
Одним из важнейших принципов, воспринятых мною от Михаила Львовича, и повлиявших на формирование метода, стал принцип бережности, ненасильственности, исходящий из уважительного отношения ко всякому переживанию. Такое отношение противостоит любым насильственным попыткам переделывания, «совершенствования» себя или другого, делает невозможным применение «психотехник», отрицающих значимость существующего переживания, объявляющих его неправильным, и низводящих человека до механизма40.
На этапе первоначального становления метода для меня также было интересным знакомство не только с «научными» методами психотерапии41, но и с некоторыми экзотическими подходами (кресе́ние, интеграция полярностей, холотропное дыхание, расстановки и др.), которое дало мне ряд продуктивных идей, нашедших своё выражение в практике творческого присутствия. В настоящее время метод также открыт изменениям.
Особенности практики творческого присутствия обусловлены не столько некими теоретическими построениями или философскими идеями, сколько практическими наблюдениями. Метод рождался постепенно на занятиях нашей арт-терапевтической группы. Начав вести арТ-группу, я много экспериментировал в поисках той формы работы, которая будет оптимальной и с точки зрения эффективности, и с точки зрения моего личного интереса и удобства. С благодарностью хочу отметить сотрудничество с Романом Живаевым, с которым мы долгое время вместе вели группы42. Эта совместная работа, рождавшая порой бурные обсуждения и споры, ощутимо помогала моему поиску и была очень плодотворной.
Первоначально я в своей арт-терапевтической работе использовал мандалы. Но с течением времени большинство «инструментов» мандала-терапии (мандал-раскрасок и форм работы с ними) отошли на второй план, а потом и вовсе были исключены из практики. Я сосредоточился на само́м творческом действе: каким образом его организовать, как и какой именно деятельностью заниматься в процессе творчества (и что такое собственно творчество), чтобы оно было наиболее полезным и эффективным, а не просто рисунком на заданную тему. Кроме того, вместе с поиском ответов на содержательные вопросы психотерапевтической практики (каким должен быть психотерапевтический процесс), мною двигало желание упростить процесс технически (насколько это возможно), чтобы искатели были максимально независимы от меня как психотерапевта.
И в конце концов родилась оптимальная форма, которая сначала получила своё выражение в арт-терапевтической методике «Творческое присутствие», а в дальнейшем оформилась в психотерапевтический метод «Терапия творческим присутствием» (присутственная арт-терапия): теоретическое осмысление практики творческого присутствия позволило выделить основные принципы подхода, а это, в свою очередь, дало основания для совершенствования практики.
Несмотря на то, что практическая методика работы начала складываться ещё в 2009 году, на её теоретическое осмысление понадобилось почти десять лет. И даже сейчас вряд ли я до конца её понимаю.
Область применения
Сфера применения метода может быть довольно широкой: он может использоваться и в консультативной практике – со здоровыми людьми, и в психотерапевтической – с людьми, страдающими теми или иными психогенными расстройствами не психотического характера, переживающими смысловые кризисы, испытывающие мучительные чувства вины, стыда, обиды в связи с трудными для себя обстоятельствами и т. д.
В целом, область применения метода определяется не столько психиатрической нозологией, сколько компетентностью специалиста в работе с людьми, имеющими те или иные особенности, испытывающими те или иные трудности, страдающими теми или иными расстройствами. Однако следует учитывать, что степень эффективности Терапии творческим присутствием зависит от степени активности человека в исследовании своего переживания (это будет видно, когда мы перейдём к практической части), и это накладывает определённые ограничения на его применение.
Также ТТП может сочетаться и с другими методами, которые делают акцент не на симптоматической помощи, изменении себя, трансформации переживания, улучшении самочувствия и т.п., а на процессуальной работе, основанной на чувственно-смысловом контакте с собой.
Метод ТТП является способом личного исследования имеющихся трудностей, при этом не столько их истории, сколько их экзистенциальных оснований – то есть личностных, смысловых основ, сопряжённых с определённым отношением, личностной позицией, выбором. В определённом смысле это практика вынашивания и рождения выбора. Осуществляется метод с помощью арт-терапевтической практики творческого присутствия.
Классической практикой психотерапии является «психологическая беседа». По поводу того, как «работает» речевая психотерапевтическая практика, существует немало теорий. Вероятно, все они в той или иной степени, отражают реальность, и всё же в этой практике остаётся место тайне: никто не знает, как и почему в действительности она работает. Полагаю, что этот вопрос близок к тайне самого человека.
Сейчас для меня важно отметить, что уровни работы могут быть различными. В случае, когда проблема не вызывает особой болезненности, напряжённости, то зачастую разрешить её можно путём рассуждения или размышления, с помощью которого мы переосмысливаем наши жизненные обстоятельства и находим возможности для иного взгляда на них. В этом нам, как минимум, может помочь собеседник, обладающий эмпатичностью и достаточным уровнем культуры мышления. Профессиональная работа в этом случае проходит в рамках психологического консультирования.
Если проблема вызывает напряжение, душевную боль, то одним размышлением нам уже не обойтись. Во-первых, потому что чем сильнее душевная боль, напряжение, тревога, тем слабее способность здраво мыслить. Во-вторых, потому, что, когда человек привык отстраняться от своих чувств, не замечать их, противостоять им, тогда настоящая жизнь его души протекает незаметно от его осознавания: он может «всё понимать», но в действительности жить совсем не так, как он об этом думает. Ведь переживать можно по-разному, и нередко так, что одни аспекты переживания подавляют другие. Например, когнитивная деятельность (возможно, здесь точнее будет сказать «нормативная») может преобладать над всеми остальными. Тогда существует разрыв между мыслительным и чувственным аспектами опыта: человек плохо чувствует своё тело, не знает своих действительных нужд, не понимает, что происходит в его отношениях с людьми, не осознаёт (избегает) своей ответственности, не замечает, что именно делает.
В этом случае возникает необходимость непосредственного обращения к состоянию, к чувствам, и через них – соприкосновения с глубинными смыслами и значениями. Это психотерапевтические задачи, поэтому и осуществляется они в рамках психотерапии43.
Как следует из вышесказанного, эти задачи не могут быть решены исключительно на интеллектуальном уровне, и разные методы психотерапии подходят к их решению по-разному. Одни из методов используют всё ту же речевую практику, выстраивая процесс общения таким образом, чтобы побуждать человека мало-помалу соприкасаться со своими чувствами. Другие, кроме вербального общения, используют также и специальные способы взаимодействия с состоянием.
Одна из важных особенностей ТТП состоит в том, что в ходе практики происходит не только отреагирование существующих напряжений (это является характерной чертой всякой арт-терапии), но и определённая внутренняя работа по присвоению имеющегося жизненного опыта. Для того, чтобы получить разрядку, не обязательно прибегать к столь изощрённым методам, как арт-терапия. Вполне достаточно поколотить боксёрскую грушу, побегать, поделать физические упражнения, покричать и т. п. Возможно, что пользы от этого будет даже больше, чем от такой «избавительной арт-терапии». Сброс лишнего напряжения, безусловно, полезен, но для психотерапии этого недостаточно, поскольку проблема состоит не в наличии перенапряжения как таковом, а в том, как это перенапряжение образуется – в значениях, которые являются основой для накопления напряжения: мы откликаемся не на факты, а на значение этих фактов для нас. И потому в процессе творческого самовыражения нам необходимо быть обращёнными к этим значениям.
Задачу психотерапевта я вижу не в том, чтобы человек в ходе консультаций или психотерапии упокоился и стал чувствовать себя лучше, а в том, чтобы помочь ему жить иначе, и жить более включённо. Плохое самочувствие является лишь симптомом, то есть сигналом и проявлением проблемы, но сутью её является мировоззрение, мировосприятие и способ жить. Изменение мировоззрения и мировосприятия, способа и образа жизни происходит тогда, когда человек нечто постигает в своём жизненном опыте, когда он изменяет своё отношение и отношения, когда он внутренне растёт, когда он производит новые выборы, совершает новые для себя действия.