После обеда начальник милиции потребовал доклад. Немирович направился к экспертам. Возможно, что-то они уже могли прояснить. Костя удивился, когда за столом увидел Веру.
– А ты почему здесь, – спросил у Моховой Костя, – ты же после дежурства?
– Начальник не отпустил. Сказал: «Ввожу военное положение». Убийство надо раскрывать, а не отдыхать.
– Изверг.
– Согласна. А ты пока почитай, – Вера протянула Немировичу заключение.
Константин пробежал глазами по аккуратно написанному тексту.
– …Ударом в область сердца, – произносил он вслух некоторые фразы, – …предположительно нож с узким лезвием.
– Что касается пальчиков, – добавила Вера, – то следы только жертвы. Следов убийцы нет.
В эту минуту задребезжал телефонный аппарат. Мохова ответила.
– Да, Иван Игнатьевич. Поняла. Сейчас кого-нибудь пришлём.
Вера положила трубку и посмотрела на Константина.
– У судмедэксперта готово заключение, – сказала Мохова. – Можно прямо сейчас забрать. Посылай Бауэра, он на мотоцикле за двадцать минут обернётся.
– А что, это далеко отсюда? Без мотоцикла никак?
– Это в другой части города. Кстати там, где убийство произошло. Так что, если хочешь успеть до совещания, посылай Витю.
– Витя занят. Набери-ка мне номер этого Ивана Игнатьевича, пусть по телефону расскажет.
Вера набрала номер эксперта, объяснила ситуацию и передала трубку Немировичу.
– Девочка умерла мгновенно, – объяснял эксперт. – Удар прямо в сердце. Лезвие ножа длинное, вернее, это даже не нож, а пика. Как шило, только длиннее и толще. Убийца правша. Видимо, человек сильный. Ростом примерно под метр восемьдесят. На затылке у девушки небольшая ссадина, но это от удара головой о телефонный аппарат. Ссадина пустяковая.
– Понятно, Иван Игнатьевич. А примерное время смерти?
– Примерно пять утра. Плюс-минус полчаса.
– Значит, немой обнаружил её практически сразу после нападения, – сделал вывод Немирович.
– Есть ещё одна деталь. Важная, не важная для вас, не знаю.
– Какая?
– Девушка была беременна. Восемь – десять недель.
– Вот как?
Только сегодня Константин слышал от соседки, что Ольга была бесплодна. А тут такой сюрприз.
– Это важная деталь, – ответил Константин.
Капитан положил трубку и взъерошил причёску.
– Интересное кино получается, Вера, – сказал он с улыбкой.
Костя вкратце рассказал Моховой о разговоре с соседями.
– Так ты думаешь, – предположила эксперт, – что Нечипоренко узнал о беременности от другого мужчины и…
– Это слишком просто, Верочка. Надо разбираться, – Немирович посмотрел на часы. – Пора. Пойду, выложу всё начальству. А вечером с тортом к тебе. И не вздумай возражать.
Вера улыбнулась и кивнула.
Ильина Константин увидел у дверей кабинета. Он стоял с портфелем в руке и помахивал на себя шляпой. Струйки пота лениво ползли по лицу Николая Ивановича.
– Поехали, – сказал он подошедшему Немировичу и громко шагая, направился к выходу. Уже в машине, всё в той же дребезжащей «буханке», Немирович спросил:
– Куда едем, Николай Иванович?
– Регинский вызвал.
– Регинский это кто?
– Это прокурор города.
Больше Ильин не проронил ни слова. Он упрямо смотрел на дорогу и время от времени смахивал ладонью капельки пота со лба.
Двухэтажное здание прокуратуры было спрятано среди огромных лысеющих вязов. Ильин с Немировичем поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Двери в приёмную и кабинет прокурора были распахнуты, равно как и окна, в надежде на освежающий сквозняк. Миловидная и улыбчивая девушка при виде Ильина с неизвестным ей человеком, привстала и энергичным жестом показала, что надо быстро проходить в кабинет Регинского. Ильин вошёл и остановился. Следом за ним остановился и Константин.
За столом сидел человек, лицом похожий на Мойдодыра из мультика – таким же квадратным и при полном отсутствии шеи. Это и был прокурор Регинский. Он прикрыл глаза и подставил своё большое лицо под струю вентилятора, урчащего на столе.
– Дверь закрой, – сказал прокурор непонятно кому.
Костя находился ближе к двери, поэтому принял это на свой счёт, дверь закрыл.
– Докладывай, Коля, – не поворачивая головы, приказал Регинский.
– Пётр Васильевич, пусть Немирович доложит, – предложил начальник милиции.
Регинский лениво повернул голову и измерил взглядом Константина. Выражение лица прокурора стало вовсе не приветливым.
– Это ты из Москвы, что ли?
– Я.
– Докладывай.
Немировичу было непривычно такое пренебрежительное отношение, но он решил пока смириться. Мало ли какие у них тут порядки. Имеет ли смысл лезть в бочку? Костя очень коротко рассказал о том, что было известно на этот момент об убийстве Ольги Нечипоренко. Говорил быстро, без лишних комментариев, только факты.
– Это правильно, что этого уголовника задержали, – сказал Регинский, выслушав доклад капитана. – Ясно как божий день – кроме него некому.
– Я бы не торопился с выводами, – возразил Немирович. – Прямых улик нет.
Регинский привстал. Он взял графин и налил в стакан немного воды. Выпил.
– Капитан, – сказал прокурор, облизнувшись, – ты ещё молод советы мне давать. Я побольше твоего видел и убийц, и насильников. Тут простая арифметика. Узнал, что жена загуляла – убил.
В эту минуту приоткрылась дверь и в кабинет заглянула голова Бычкова.
– Разрешите, Пётр Васильевич, – спросил следователь.
– Вот, – прокурор указал в сторону Бычкова, – Алексей Иванович поможет тебе, капитан, найти прямые улики.
Костя обернулся на Бычкова, застывшего около двери. Тот вытер платком влажное лицо и выдал:
– Можно считать убийство раскрытым, Пётр Васильевич. Завтра дожмём этого Нечипоренко.
После этих слов Бычков достал из портфеля картонную папку и положил перед Регинским.
– Вы это серьёзно?! – искренне удивляясь, спросил Костя.
– Серьёзнее не бывает, – Бычков ткнул пальцем в папку. – Здесь достаточно улик.
– Не верю!
Глава третья
Чертовщина
– Я торт дома в холодильнике оставил, – тихо говорил Виктор, наклонившись к уху Немировича. – Подумал, зачем в отдел тащить.
– Правильно, Витя.
– А чё с настроением?
– Не нравится мне, Витя, кое-что, – уклончиво ответил Немирович. – Ты вот что, лейтенант, сгоняй-ка завтра с утра в «Восход». Знаешь, где это?
– Знаю.
– Найди бригадира строителей и выспроси у него: почему Нечипоренко отпустили среди недели. Это первое. Второе: на чём и во сколько уехал Сергей? И третье: говорил ли что-нибудь о жене. Может с кем-то делился. Понял задачу?
– Всё понятно, Константин Сергеевич.
Ближе к вечеру вернулся в отдел Глущенко с операми.
– Результаты есть? – спросил с порога Немирович.
– Нет. Никто Ольгу на Лазо не видел. Но шла она оттуда, – утверждал Валентин. – Там она была. Уверен.
И тут Немировичу пришла в голову мысль. Соседка Ольги вспоминала про какого-то Олега, бывшего ухажёра Ольги.
– Слушай, Валентин, есть у меня идея, – сказал Немирович. – Попробуй вычислить мужчину по имени Олег. Фамилию не знаю, но знаю, что работает телемастером. Много мастерских в городе?
– Телемастерская одна. Теликов-то в городе раз-два и обчёлся. В прошлом году только вышку поставили. Я этого Олега прямо с утра сыщу. Зачем он нам?
– Он был ухажёром Ольги. Раньше, до Нечипоренко. А вдруг они опять связь наладили? А вдруг это он живёт на Лазо?
– Резонно. С утра разберусь. А Обреза, Костя, ты хорошо вычислил.
– Не понял, – переспросил Немирович. – Что за Обрез?
– Нечипоренко, – пояснил Глущенко. – Кличка у него такая. Он до посадки с обрезом ходил. Пацанов пугал. Потом с этим обрезом и на дело пошёл. На грабёж. Так и приклеили ему – Обрез.
– Нет у меня, Валя, уверенности, что это он, – Немирович встал и зашагал по кабинету. – В квартире никаких улик. Пальчиков его нет. Свидетелей тоже. То, что он по пьяной лавочке бегал по двору и кричал «убью», тоже не улика. Мы даже не знаем, от кого была беременна Ольга. Рано выводы делать.
– Ты по-своему прав. Но здесь у нас город маленький. Здесь всё не так как в столице. Кроме Обреза… – Валентин не договорил. Он достал пачку «Беломорканала», заглянул в неё, смял и бросил в урну. – Папиросы кончились. Надо сбегать пока магазин не закрылся. А то придётся вечером вонючую махорку смолить.
– Ты не договорил, – вернул Костя коллегу к разговору. – Ты тоже считаешь, что убийца Нечипоренко?
– Да.
– Даже без улик?
– Улики будут. Вот увидишь. Нож найдём, свидетелей найдём. Не в первый раз. Ты, Костя, не переживай так за него. Обрез человек плохой. Этот убить может. Ты с Фомичём поговори, с участковым. Фомич этого фрукта с детства знает. Так что чуйка тебя не подвела. Правильно ты его задержал. Правильно.
Немирович пожал плечами. Ему казалось, что всё слишком просто. Приступ ревности Нечипоренко привёл к убийству жены. Это бывает в порыве гнева. Костя сталкивался с подобным случаем. Но потом Нечипоренко остыл и пришёл в милицию. Пришёл писать заявление о пропажи Ольги. Зачем? В такой ситуации человек судимый скорее скроется, сбежит. Сергей показался Константину не настолько хитрым и продуманным, чтобы преднамеренно лезть в логово сыщиков. Немирович склонялся к тому, что Нечипоренко не знал об убийстве, поэтому пришёл. Невиновен он, невиновен.
Костя, размышляя и прохаживаясь по кабинету, остановился у окна. Он посмотрел вниз на улицу и увидел, как Вера вышла из отдела и пошла по улице. Наверное, домой. Валентин перехватил взгляд капитана и тоже посмотрел в окно.
– Ты, Костя, на Веру-то не западай, – тихо произнёс Глущенко.
– Я уже это слышал от тебя. Ещё утром. Может, пояснишь?
– Она девушка Сан Саныча Мантуленко. Начальника нашего.
– Девушка или жена? – уточнил Костя.
– Зря ты так, Константин Сергеевич. Мантуленко мужик жёсткий. С ним лучше дружить.
– Я лучше с Верой подружусь, – ответил Немирович, провожая взглядом Мохову.
– Смотри, – тон Глущенко изменился, добродушная улыбка пропала с его лица, – не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Капитан посмотрел на Валентина. Складывалось впечатление, что Вера Мохова не девушка Мантуленко, а возлюбленная Глущенко. Настолько Валентин негативно отнёсся к желанию Немировича приударить за экспертом.
– Валь, ты чего? – спросил Константин. – Ты чего так переживаешь. Крепостное право отменено больше века назад. Ладно тебе. Если Вера скажет, что Александр ей дорог, я сразу оглобли разверну. Но она же не противится. Или я не прав?
– Хватит об этом, – оборвал беседу Глущенко. – Может быть, у вас там, в Москве, это и правильно, а у нас так не делают. Всё! Закончили! Телемастера я завтра найду. Я пошёл. До свидания.
Глущенко накинул кепку на голову и вышел.
– До завтра, – уже закрывшейся двери сказал Константин. – Похоже, я с тортиком поторопился. Домострой у них тут, что ли?
Немирович не спешил. Он подождал пока за ним приедет Витя Бауэр и с тортом отвезёт его к дому Веры Моховой.
– Спасибо, Витя, – поблагодарил Константин молодого товарища. – Ты завтра с утра в отдел не приезжай. Дуй сразу в «Восход».
– Слушаюсь, товарищ капитан, – Витя приложил руку к мотоциклетной каске. – Удачного вечера.
– Спасибо.
Немирович направился было к подъезду, но вдруг резко обернулся и махнул рукой Бауэру.
– Стой! – крикнул он, стараясь перекричать рокот мотора. – Глуши!
Немирович подошёл близко и спросил:
– Вить, скажи, а почему Валя Глущенко так разозлился, когда узнал, что я хочу за Верой приударить?
Витя громко выпустил воздух, снял каску и повесил её на руль.
– А вы ему сказали, что идёте к Вере?
– Ну так прямо не сказал, но намекнул. А что, не надо было?
– Он бы всё равно узнал.
Бауэр пошарил рукой по карманам, достал конфетку и собрался развернуть фантик, но внезапно протянул конфету Косте.
– Леденец хотите? – спросил он.
– Нет. Ты на мой вопрос ответить можешь?
– Тут история плохая была, – громко вздохнув, начал Витя. – Валя из-за Верки с женой чуть не развёлся. Влюбился в Мохову. Она вроде как сначала с ним встречалась, всё у них шло хорошо. Глущенко уже комнату снял. А тут вдруг появился Сан Саныч.
– Что значит появился?
– Его из соседнего района перевели к нам начальником розыска. Мантуленко с Валентином ещё со школы знакомы. Сан Саныч на Веру глаз положил. Ну и всё. Валя побоку, а Мантуленко на коне.
– Интересно девки пляшут. Так Вера Мохова девушка нарасхват, так получается? – спросил Немирович.
– Не люблю я её, – нахмурился Витя. – Играет мужиками как хочет. То ли дело моя Надя. Пусть и не писаная красавица, но зато добрая, честная и любить умеет.
– А что же ты меня не отговариваешь от Моховой?
– А зачем? – Бауэр широко улыбнулся, – Вы совсем другой. Я же вижу, не дурак. Вы с ней поиграетесь, потом хвоста накрутите и свободна в чисто поле. А Моховой так и надо.
– Ты, по-моему, меня переоцениваешь, Виктор.
– Не-а! Вы себя со стороны не видите. Вы не влюбитесь. Вам побаловаться и больше ничего не надо. Я же вижу.
– Ты я погляжу, профессор психологии, – Костя хлопнул по-дружески Витю по плечу и добавил. – Езжай. Я пойду, побалуюсь.
Витя громко рассмеялся, надел каску, завёл свой «CZ», и уехал, оставляя за собой кудри песчаной пыли.
Костя поправил причёску и вошёл в подъезд. Квартира Веры Моховой была на втором этаже. Дверь, обитая коричневым дерматином, выглядела по-современному. В Москве такая обивка была у каждой второй квартиры. Костя нажал на звонок. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, с хорошей причёской. Одета так, будто собирается выйти из дома. Женщина рассмотрела Костю, задержала взгляд на коробке с тортом, и громко сказала:
– Вера, это к тебе.
– Да! Да! – послышался голос Веры откуда-то из глубины квартиры. – Мама, проводи Костю на кухню. Я сейчас.
– Так это у нас Костя, – сказала женщина и пригласила жестом кавалера в квартиру. – Иди, Костя, за мной.
Мама Веры провела Немировича на кухню. Кухонька маленькая, даже очень маленькая. Женщина указала на стул в углу у окна.
– Садись, – в приказном тоне сказала хозяйка. – Торт давай.
Костя протянул коробку с тортом. Женщина взяла коробку и сказала:
– Не бойся, Костя, в холодильник отнесу. Меня Раиса Семёновна зовут, – представилась наконец-то мама. – То, что я мама этой балахрыстки, ты уже понял.
– А почему вы так её называете?
– А потому, что пора уже мне внуков нарожать, а она… – Раиса отчаянно махнула рукой и исчезла за углом.
Через несколько секунд Раиса появилась снова. Поправила причёску и сказала:
– Ну я пошла. На дежурство опоздаю. Не балуйтесь тут спичками. Она сейчас выйдет, – Раиса Семёновна показала куда-то вглубь квартиры. – Пока.
Константин услышал, как щёлкнул дверной замок. Наступила тишина. Только пластмассовое радио, висевшее на стене, бубнило что-то невнятное женским голосом. Немирович привстал, дотянулся до приёмника и сделал звук громче. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, – говорила поставленным голосом диктор, – начал трёхдневную поездку в Грузию, на празднование пятидесятилетия Грузинской ССР и компартии Грузии». В эту минуту в кухню вошла Вера и выключила радио.
– Ну вот, не дала дослушать, – пошутил Костя. – Дальше самое интересное будет.
– Чего там интересного?
– Как же? Интересно, как это они будут праздновать три дня? Ты только подумай, три дня в Грузии. Шашлык, «Ркацители» и гостеприимные «генацвале». Хочешь в Грузию на три дня?
– Болтун.
Вера поставила на плиту чайник.
– Я за тортом, – девушка исчезла за углом. – Вы поглядите! – воскликнула она, видимо взглянув на торт. – Откуда это? Немирович, вы что волшебник?
Вера вернулась в кухню с тортом в руках.
– Угодил, – по буквам произнёс Костя.
– У нас не продают такие торты, – продолжала Вера. – Ну-ка колись, кто привёз? Откуда?
– Это мой большой секрет. Торт заказывали – получите!
– Ты так и будешь скрывать свои секреты от меня? – Вера поставила торт на стол и наклонилась к Немировичу.
– Костя, а где твоя жена?
– У меня больше нет жены. И это не секрет.
– Почему ты приехал сюда из Москвы?
Костя заглянул в глаза Моховой. По взгляду он понял, что вопрос отнюдь не праздный, ей действительно интересно, почему капитан перебрался из стольного града, где перспектив было в сотни раз больше, сюда, в глухую провинцию. Немирович не хотел врать, но и правды сказать не мог. Он ловко соскочил с неприятной темы.