Укрыв глаза «Версаче», подобрав на йоговский манер ноги, я, как и вчера, вновь погрузилась всем моим притихшим сознанием в шум волн и голубую бескрайность воды. Но нож был со мною, и я поглаживала иногда пальцами его рукоятку.
Когда полностью утихло мое беспокойство, во мне начали возникать необычные для меня мысли: я стала осознавать себя женщиной. Конечно, я все время считала себя ею. Но это было словно открытие себя заново, что меня хочет самец, что берет меня силой. Древнее и глубинное противостояние самки и самца. И моя судьба – быть на спине, я не чувствовала в этом унижения. Такие мысли крамольны для меня как феминистки и бывшей лесбы, и насилие остается насилием. Но я не верю в европейское правосудие, где за жестокое убийство преступник отделывается четырьмя годами реального срока. Если он к тому же несовершеннолетний, то наказание вообще может не коснуться его. А я хотела отомстить уроду. После всего увиденного мною и пережитого я становилась иной, более реальной, наверное, более честной, хотя бы с собой наедине.
Я провела в моем небольшом убежище три ночи и два дня и заметно похудела, потому что экономила еду. За это время нашла удобный спуск к морю, купалась, загорала. И совсем не стремилась покидать это чудесное мирное место. Но продовольствия хватало максимум еще на один день. Боль поутихла, и на третье утро, собравшись, я отправилась искать людей.
Блуждала я часов десять или двенадцать, рощицы сменялись полянками и упирались в небольшие скалы или обрывы. Я выяснила, что это малюсенький островок: в длину километров десять, в ширину не больше пяти.
Однажды я увидела соседний остров. Он находился на расстоянии пары километров, но эти два километра надо как-то преодолеть. И еще одну неприятную вещь осознала я: мне придется возвратиться на пляж – там яхта, а в ней еда. И, может, какое малое плавучее средство смогу я обнаружить на паруснике…
…Я подошла справа от лагуны и укрылась в скалах. С каменистых выступов, оставаясь незамеченной, я могла наблюдать целиком за всей береговой территорией. На пляже не было никого.
В самом центре этой песчаной жемчужины лежал полупустой целлофановый мешок, который набитым до упора несколько дней назад волочил по мой враг. По всему этому маленькому чуду света валялись какие-то тряпки, вообще райский уголок выглядел замусоренным. Свинья!
Сзади меня раздался едва уловимый шорох, и в обрыв посыпались мелкие камушки, я обернулась. Мой насильник находился прямо за мной. В одних шортах и босиком, ухмыляясь, он держал сигнальный пистолет, направленный мне в лицо. Я не была готова к такому развитию событий, и от неожиданности и чудовищной растерянности я ощутила вновь бессилие во всем теле. Он заметил мое состояние, не спеша приблизился ко мне и взял меня за волосы. И повел, как ведут собаку, на четвереньках. Он присел на камень, притянул меня к своему паху и сжал мои плечи своими коленями. Насильник мой приставил пистолет к моей голове, но это было излишне, я и так согласилась бы на все.
Медленно открыв ширинку, мужчина вывалил свой пухлый уд на мое лицо. Потянул мой подбородок вниз и в открывшийся рот впихнул свой член, еще мягким. Но тот сразу стал твердеть и расти, а я начала давиться слюной. Гигантское орудие вошло глубоко в мою глотку, что сопровождалось у меня рвотными позывами. Я никогда ранее не занималась оральным сексом и, по сути дела, не знала, как справиться с членом. Я захватила его двумя руками, я старалась как никогда.
Во время экзекуции мужчина использовал мою голову как рычаг. Схватив меня за волосы двумя руками, он быстро двигал моей головой по напряженному стволу члена и все время что-то покрикивал на турецком. Внезапно он глубоко задышал и зарычал, а я чуть не захлебнулась его спермой. Часть ее брызнула мне в лицо, когда я резко отдернула голову, освобождая набитый белой жидкостью рот. Затем насильник, бормоча, ласково потрепал меня обмякшим членом по лицу, раскачивая бедрами влево и вправо. И взяв эту мягкую игрушку в руку, он, как кисточкой, размазал сперму по всей моей физиономии.
Наконец, все закончилось, и мы поднялись. Мой враг подтолкнул меня в спину, подобрал мой рюкзак, и мы побрели в сторону пляжа.
Глава 3
Я родилась на альпийских лужках. Конечно, вы заметили иронию в последнем слове, но это послевкусие горечи и злости.
Зеленые склоны, овечки, упитанные и чистые коровки и воскресная кирха. А главное, невероятная сытость и лоск во всем: в домах, дорогах и людях. Мир исключительных, царство счастливчиков!
На одном из мягких лужков в один из теплых июльских вечеров и насиловал меня мой горячо любимый старший брат.