Она поднялась на второй этаж, пытаясь держать нервы под контролем. Неловко натянула на себя одежду. Сердце ее сжималось от горечи, она была не в силах мыслить здраво. Бежать, и как можно скорее, чтобы не разрыдаться. Не сейчас.
На первом этаже она взяла оставленные на стуле рюкзак и куртку. Под взглядом Венсана, который, казалось, не испытывал к ней никакого сочувствия. Совершенно равнодушный.
– Я ухожу, – произнесла она.
Он взял на себя труд проводить ее до дверей и поцеловать в щеку.
Господи, только бы не расплакаться! Не сейчас.
– Мне очень жаль, что я обидел тебя, – солгал Венсан. – Я этого не хотел.
– Все в порядке! – ответила она с вымученной улыбкой. – Не принимай близко к сердцу…
– Моя дверь всегда для тебя открыта… Можешь приходить когда захочешь.
Это было сказано искренне.
– Согласна, – ответила она. – До скорого…
Продержаться еще немного.
Задний ход, несколько метров вперед, и вот уже перед ней наезженная дорога.
Утопающая в потоке слез.
* * *
Целый день тренировки по спасению в горах в команде коллег и смотрителей-инструкторов из Национального парка. Под руководством Венсана. Спуск по веревке, подъем. Даже забавно. Если бы Серван неожиданно не открыла для себя, что от высоты у нее кружится голова.
Ощущение переменчивое, наступавшее неожиданно и вскоре исчезавшее. А потом возобновлявшееся с новой силой.
Во время тренировки она впервые почувствовала себя вписавшейся в коллектив. Мужчины вели себя по отношению к ней внимательно и предупредительно.
Наконец-то она стала членом команды. И заняла в ней особое, завидное место. Она уже собиралась отправиться домой, как ее позвал Вертоли:
– Брайтенбах! Можете оказать мне услугу? Надо бы отвезти инвентарь владельцу…
Он указал ей на сложенные в кучу канаты и карабины.
– Это проводника Лапаза… Он забыл их в одной из наших машин. Я сейчас объясню, где он живет…
– Не нужно, я знаю, где он живет.
И тут же пожалела о сказанном.
– Ах вот как? – усмехнулся Вертоли.
– Да, однажды я поднялась на склон, где стоит его дом. Я хотела изучить окрестности, чтобы лучше ориентироваться на местности.
– И как оно прошло? Я имею в виду изучение местности…
– Превосходно. Удалось добраться до озера Аллос.
– Правда красивый вид?
– Восхитительный!
– Прекрасно, в таком случае я вас оставляю. Возьмите один из наших джипов.
– Хорошо. Но если его не окажется на месте?
– Просто сложите инвентарь за шале. Здесь это не опасно. В наших краях нет воров. Иногда мы даже задаемся вопросом, зачем здесь вообще жандармерия!
И, попрощавшись с ней, Вертоли строевым шагом направился к дому.
* * *
На джипе преодолеть идущий в гору путь оказалось достаточно легко. Было семь вечера, и Серван, поднимаясь по склону в сторону Анколи, не уставала восхищаться вершинами, залитыми светом закатного солнца. В этот час заходящее светило придавало им совершенно особый вид, высвечивая мелкие детали рельефа, невидимые в иное время.
Она добралась до цели гораздо быстрее, чем думала; ее встретил Галилей. Серван погладила его, а потом постучала в дверь. Подождав немного, она обошла шале и, никого не увидев, вернулась к входу и позвонила в колокольчик. На сей раз ей открыл Венсан; одежды на нем не было, только полотенце, обмотанное вокруг талии. Она явно извлекла его из душа и почувствовала себя ужасно неловко.
– Бригадир! Что вы тут делаете? Я не думал, что это вы!
– Простите, что приехала без предупреждения. Я привезла ваш инвентарь.
– Не стоило беспокоиться. Я бы забрал его завтра.
– Шеф попросил меня отвезти его вам сегодня. А когда шеф приказывает…
– Понимаю! Простите меня за мой внешний вид, я принимал душ! Хотите зайти?
– Нет, не хочу вас беспокоить…
– Ничего, входите! Налейте себе чего-нибудь, пока я оденусь.
– Нет, спасибо… я еще на службе!
– В холодильнике есть напитки без алкоголя! – бросил он, поднимаясь по лестнице. – Надеюсь, их вам на службе можно?
Она отыскала в холодильнике сок и устроилась на диване рядом с Галилеем.
– Хорошая собачка, умная собачка…
Было видно, что собаке нравится ее общество.
Венсан спустился через несколько минут, сухой, в джинсах и тенниске. Подойдя к дивану, он сурово посмотрел на пса:
– Пошел вон, Гали!
Галилей неохотно подчинился, а Венсан занял его место. Однако тут же встал и налил себе виски.
– Итак, вам понравились сегодняшние занятия?
– Да, очень! – ответила Серван.
Наконец он сел напротив нее и с насмешливым видом оглядел ее с головы до ног:
– Вам потрясающе идет форма, бригадир!
– Прекратите меня доставать!
– Нет, правда, уверяю вас, вы в ней отлично смотритесь! Немного строговато, но…
– Во всяком случае, идет она мне или нет, выбора у меня нет!
– Выбор есть всегда! – возразил он.
Мобильный девушки громко зазвенел, и она, извинившись, нажала на кнопку:
– Алло?
Недолгое молчание.
– Да, мама, все в порядке… Я перезвоню тебе, сейчас я не могу говорить… Целую.
Она убрала мобильник и снова повернулась к проводнику:
– Простите, это мама.
– Я слышал! Ваши родители живут в департаменте Верхний Рейн?
– Только мама. Они развелись десять лет назад.
– Ох!
– Нет, ничего…
– А ваш отец, где он живет?
– Совсем недавно он со своей новой женой перебрался на Лазурный Берег… Поближе к Ницце.
– Совсем недалеко отсюда, вы сможете навещать его.
Лицо молодой женщины внезапно помрачнело.
– Дело в том… мы в нелучших отношениях. Он больше не хочет со мной разговаривать…
Почему она вдруг доверилась этому незнакомцу? Наверное, потому, что ей надо с кем-то поделиться.
– Простите, – промолвил Венсан. – Очень жаль.
– Да, очень жаль.
– А почему он не хочет с вами больше разговаривать?
Она колебалась, и Венсан почувствовал, что она стесняется.
– Я слишком любопытен, простите меня…
– Скажем, он не смог кое с чем смириться.
Он не стал пытаться узнать больше и повернул беседу в другое русло:
– Ну вот, теперь вы готовы оказать помощь легкомысленным туристам!
– Я не уверена, что готова! Мне еще надо многому учиться…
– Однако у вас все отлично получается, – произнес он. – Единственная проблема – ваше головокружение.
Она была совершенно уверена, что ей удалось скрыть свои неприятные ощущения.
– Как вы узнали?
– Достаточно было взглянуть на вас!
Разумеется. Он умел видеть. Видеть то, что не лежит на поверхности.
– Раньше я такого никогда не чувствовала. Надеюсь, это пройдет.
– Пройдет, если вы захотите и если будете тренироваться. Это страх, который можно научиться контролировать.
С ним все казалось просто. Всегда есть выбор, всегда можно справиться с любой проблемой.
Тогда почему он до сих пор страдает?
* * *
Внизу, у начала грунтовой дороги, Мириам выключила мотор. Почти добравшись до цели, она вдруг засомневалась. Она очень долго размышляла, и наконец ей показалось, что она нашла решение. Опустив стекло, она нервно закурила. И при первой же затяжке громко закашляла. Она курила крайне редко, но сегодня вечером для успокоения нервов все средства хороши.
С утра она успела наплакаться, рассердиться и снова обрести надежду.
Потому что Венсан не может быть для нее потерян. Он в нее не влюблен, но не отказывается ее видеть. Сначала она хотела подождать, чтобы он первым возобновил их общение, но это оказалось не в ее силах. Она представила, как днями напролет она напрасно ждет его звонка. А ведь даже час вдали от него доставлял ей невыразимые мучения.
Изгнание.
Судя по его словам, сегодня утром он всего лишь хотел ей сказать, что еще слишком рано думать о чем-либо более серьезном, нежели о простом приключении. Что он не готов. В конце концов, они же совершенно не знают друг друга. В конечном счете это нормальная реакция.
Это ее реакция не нормальная.
Но когда речь заходит о чувствах, как узнать, что нормально, а что нет?
Я же не сумасшедшая, в конце-то концов!.. Просто влюбленная…
Да, страстно влюбленная. Прилепившаяся к…
Как только я его увидела, я сразу поняла, что это он.
Чтобы не пугать Венсана, Мириам решила солгать. Убедить его, что она тоже искала только возможность приятно провести вечер, что она не втюрилась в него, что ее сердце бьется не для него одного.
Со временем он ее полюбит.
Уловка влюбленной женщины, последний маневр, чтобы не утратить последнюю каплю надежды.
Невозможно, чтобы все на этом кончилось.
Она была уверена, что Венсан именно тот мужчина, которого она ждала; такую любовь с первого взгляда можно прождать всю жизнь.
Раздавив в пепельнице окурок, она подняла стекло. Однако ей было трудно продолжить путь. Она боялась ошибиться, сделать ложный шаг. Она готова приспособиться к его игре. Более того, к любой игре. Лишь бы быть с ним. Потому что это лучше, чем не видеть его вовсе.
Через десять минут она завела машину и въехала на дорогу к шале, ту самую, что привела ее к счастью. Шепотом твердя слова, которые хотела бы ему сказать. Сцена, отрепетированная до начала представления, – продуманная ложь. В зеркале заднего вида она даже потренировалась улыбаться. Однако глаза упорно выдавали ее.
Она быстро доехала до Анколи.
– Черт! – прошептала она.
Джип жандармерии, припаркованный возле пикапа, нарушал ее планы. Сделать круг? Она колебалась, не зная, что предпринять. Но тут дверь шале открылась, и появился Венсан.
Все, обратного хода нет. Она припарковала машину напротив джипа и вышла, усиленно пытаясь улыбаться. Скрестив руки, Венсан стоял на пороге двери и не двигался с места.
– Добрый вечер, Венсан.
– Привет.
– Я тебе помешала? Ты не один?
– Нет, я не один. Что тебя привело сюда?
Глупый вопрос.
Нет, скорее, жестокий.
– Ничего… проезжала мимо, и все… Мне захотелось тебя увидеть. Я надеялась с тобой поговорить, наедине.
Стоя довольно далеко от него, она пыталась унять вихрь заполонивших ее мыслей и охватившую ее дрожь. Найти слова, глядя на это равнодушное лицо. Слова, повторенные десятки раз.
– Это по поводу того, что ты сказал мне сегодня утром, – тихим голосом произнесла она.
– Полагаю, мы могли бы поговорить об этом в другой раз, – произнес Венсан. – Я же сказал, что я не один.
Мириам слегка подалась в сторону и бросила взгляд поверх его плеча.
Жестокий удар в самое сердце: на диване со стаканом в руке сидела молодая белокурая женщина.
Ее уже заменили, уже забыли.
– Ты же видишь, – промолвил Венсан, – что я не один. Так что заезжай в другой раз…
– В другой раз? – прошептала она.
– В другой день, – уточнил он.
Но она уже не реагировала, впав в болезненный ступор.
Сраженная наповал.
– Во всяком случае, мне казалось, что сегодня утром я ясно все сказал, – проговорил Лапаз. – Разве нет?
– Я… Венсан, я…
Она уже не могла сдержать слез, и проводник на миг закрыл глаза. Он ненавидел такие сцены.
– Прекрати, Мириам, – произнес он, прикрывая дверь у себя за спиной. – Прекрати, пожалуйста…
– Я не могу! – простонала она. – Я…
Ей бы не удалось ему соврать. Все ее благоразумные решения рассеялись как дым. Но истина такова, что признать ее еще труднее.
– Венсан, я…
– Что? Ты в меня влюбилась? – догадался он. – Но мы даже толком незнакомы! Что за ерунду ты городишь?
Она продолжала плакать, он терял терпение:
– Мириам, прекрати, прошу тебя… В конце концов, это просто смешно.
– Я знаю, что мы едва знакомы, – сумела выговорить она. – Но я ничего не могу поделать, я все время думаю о тебе…
– Ты уже не девочка, так что давай веди себя как взрослая женщина! А судя по твоей реакции, тебе лучше вообще сюда не возвращаться.
Каждое слово разило словно острый кинжал, погружавшийся в ее нежную, но утратившую жизнь плоть.
– Нам лучше больше не видеться, – подвел итог Венсан.
Финальная эстакада[3].
Мириам медленно шагнула назад; ее шатало.
Венсан, не пошевелившись, смотрел, как она уходит.
Она села в машину, но, чтобы тронуться с места, ей пришлось несколько раз включать зажигание.
Наконец она исчезла за поворотом дороги, и он вернулся в дом.
– Что это было? – тревожно спросила Серван.
– Ничего.
Глава 7
– Еще!
Бертиль открыла бутылку «Гленфиддика».
Хозяйка бистро выглядела лет на шестьдесят, кругленькая, обходительная, настоящая ласковая мамаша. Однако в этот вечер она была очень встревожена; уже давно она не видела, чтобы Лапаз, словно магнит, прилип к стойке ее бара… Наполнив его стакан, она бросила туда три кусочка льда.
В первый июньский день солнце на небе стремительно клонилось к закату. Венсан закурил и одним махом опрокинул стакан виски.
– Еще, – пробормотал он.
Бертиль вздохнула:
– Что с тобой случилось, звезда моя?
– Не твое дело! Налей мне еще…
– Да ты и так уже пьян в стельку!
– И что? Налей-ка мне лучше еще стаканчик…
Она безропотно подчинилась. Нет смысла добавлять лед, он не успевал растворяться. Новый стакан Венсан выпил не так быстро. Он не был пьян; чтобы потерять человеческий облик, ему требовалось гораздо больше.
Забыть.
Этот день мог бы стать отличным. Ничего особенного, просто отличный день.
Спокойное, одинокое утро. Подъем в семь часов, завтрак на террасе с первыми лучами ослепительного солнца.
А потом все рухнуло.
Он разжал левый кулак и с тоской взглянул на измятый клочок бумаги, где он написал свой номер телефона. Оторванный наспех угол бумажной скатерти.
Запятнанный кровью.
Позвони мне, когда захочешь.
Он сделал знак Бертиль; та уже не пыталась отговорить его пить.
– Оставь мне бутылку, – излишне отчетливо попросил он.
Она заткнула пробкой бутылку виски двенадцатилетней выдержки и поставила ее на барную стойку. Венсан не отрывал взгляда от клочка бумаги. От чертова клочка бумаги.
Клочка, который Мишель швырнула ему в лицо.
– Он валялся рядом с ней, когда я обнаружила ее… Полагаю, это ты написал?
Лицо, обезумевшее от горя, слова, ранящие сильнее любого оружия.
Слова, которые он так хорошо умел использовать, чтобы завлекать свои жертвы, а потом добивать их.
Нет, он не убийца, как назвала его Мишель. Назвала громко, на крике:
– Ты мерзавец! Эгоист… Убийца!
Нет, он не убивал Мириам. Не держал лезвие, перерезавшее вены на ее тонких запястьях.
Две ночи не значат ничего. Совершенно ничего.
Она не могла покинуть этот мир из-за такой безделицы. Невозможно.
Мишель вряд ли когда-нибудь забудет ее безжизненное тело, распростершееся на кровати, скованное, как ей показалось, глубоким сном. В то время как это был вечный сон. Давай, малышка, ты уже опоздала.
Слишком поздно. Свет погашен, говорить больше не о чем.
Конец представления.
– Ей было всего двадцать, и она умерла из-за тебя. Никогда не забывай об этом!..
Когда Мишель добралась до Анколи, чтобы выплеснуть свою ярость, там находился Пьер. Его взгляд стал суров как никогда; друг, превратившийся в судью. Генеральный прокурор, зачитывающий приговор. Неумолимый.
– Ей было всего двадцать, и она умерла из-за тебя. Никогда не забывай об этом!..
Забыть.
Он снова наполнил стакан. Нет смысла добавлять лед, вкус больше не имел значения. Значим только результат.
Забыть.
Рухнуть здесь, в этом гребаном бистро.
Выблевать на пол собственные кишки, чтобы вместе с ними вышла вся пакость… Чтобы освободить голову.
Как она могла до́ смерти влюбиться в него? Влюбиться так быстро, так сильно.
Нет, тут, конечно же, что-то другое. Но даже если он стал всего лишь детонатором…
Чертова головная боль! От волнения, наверное. Потрясение, это точно.
Он окинул взором опустевший зал с ожидающими закрытия столиками. Никого, кто бы мог увидеть его поражение.
Повернувшись к стойке, он закурил новую сигарету.
Ну вот, он уже начал утрачивать чувство времени, память, равновесие. Еще немного, и…
Внезапно его уединение прервали голоса, хорошо ему знакомые. И ненавистные.
Сальные смешки, тяжелые шаги.
– Посмотри-ка, кто это тут…
– Похоже, это наш рогоносец!
– Эй, Бертиль! Зачем ты пускаешь в свой притон неизвестно кого…