Бухарин. Это вы мне сказали, чтобы о нюренбергском съезде печатать.
Каганович. Работа института, – я не хотел всю эту массу тащить, – Академии наук СССР «Памяти В. И. Ленина» огромной толщины сборник, сборник к десятилетию со дня смерти. В этом сборнике было предисловие. Это предисловие не пущено, его запретил отдел печати ЦК, сделали другое. Но вот это предисловие под непосредственной редакцией Бухарина.
Бухарин. Это не я писал.
Каганович. Кто написал, это не удалось установить, но это под непосредственной редакцией Бухарина, он гордился этим сборником, разослал всем нам, гордился как своим детищем.
Вот что тут написано в этом предисловии: «В нашу эпоху буржуазной реакции, господства фашизма, расизма и мистики, учение Ленина и т. д.». Позвольте, нашу эпоху характеризовать эпохой буржуазной реакции, господства фашизма, расизма и мистики, – а эпоха социалистической революции, эпоха победы пролетарской диктатуры на одной шестой части земного шара? Разве можно характеризовать нашу эпоху как эпоху буржуазной реакции, господства фашизма и т. д.? Случайно ли это написано в научном труде? Случайна ли эта оговорка? Не есть ли здесь протаскивание основного тезиса Радека – Бухарина, который Радек развернул на процессе, что фашизм побеждает?
Бухарин. Лазарь Моисеевич, это не я писал даже. Что вы, в самом деле?
Каганович. Вы гордились этим как своим сочинением. Это есть безусловно отражение того, что Бухарин так же, как и Радек, понимал нашу эпоху как эпоху господства фашизма. И следовательно, фашизм господствует, фашизм наступает, отошла в историю эпоха социалистической пролетарской революции, этой эпохи уже нет, есть эпоха господства фашизма, а поэтому надо этому фашизму подчиниться, надо пойти с ним на соглашение.
Бухарин. Да что вы,ей-богу, говорите!
Каганович. Нет, не «да что вы», а надо искать корни идеологии, если вы опровергаете голым обобщением.»
В конце Каганович назвал Бухарина циником, который пойдет на все ради достижения цели. Он призвал к продолжению следствия над ними.
Вопрос о выборах
Утреннее заседание 26 февраля по очереди открыли Валериан Оболенский (Осинскский) и Емельян Ярославский. Первый был в рядах левых организаций, горячим сторонником НЭП, близким к троцкизму, второй был лоялистом, стойким сторонником Сталина. Осинский говорил долго, в основном рассказывал о идеологических дефектах раннего Бухарина и в целом проблемах науки. Ярославский напротив выступал недолго и ничего нового не добавил. Затем пришел черед Акмаля Икрамова, персека ЦК КП (б) Узбекистана, заговорщика, члена право-троцкистского блока. Он был близок с Бухариным, когда тот в 1933 году приезжал в Ташкент, он жил прямо на квартире Икрамова, гостил на даче. Просто удивительно, как они его почитали, Эйхе давал роскошный салон-вагон, Икрамов селил в своей квартире. Хотя у Икрамова связь с Бухариным была очень старая, он был его слушателем в Свердловском университете. Именно тогда, проживая у него на квартире, Бухарин привлек его на сторону правых, это было сделать несложно, глава Узбекистана давно не одобрял политику Сталина.
Он сказал Бухарину, что председатель совнаркома республики Файзулла Ходжаев тоже очень правый. Собеседники договорились делать ставку на местных националистов.35 Теперь же, спустя несколько лет Икрамов выступал с речью, гневно обличая Бухарина, тот же зная, кто такой его обличитель молчал. Обвинитель выступал долго, зачитывая факты из материалов дела, сделав выводы: «Теперь о выводах. Я думаю, что мы должны, во-первых, сказать, что это такое. Мне кажется, что это можно квалифицировать как восстание против партии, против Советской власти. А всякое восстание надо подавить. Я помню, что еще в 1926 г. т. Дзержинский говорил по отношению Зиновьева: «Вы восстали против партии, а мы вас подавим». Я думаю, что эти слова Дзержинского полностью относятся к этим отщепенцам. Вывод в отношении их должен быть только один: суд и такая изоляция их, в особенности руководителей, чтобы они никогда и ни с кем не могли вести своих антисоветских, контрреволюционных разговоров.»
Затем сделали перерыв и вечером заседание продолжил Андрей Жданов, его доклад относился к предстоящим выборам, которые намечались на декабрь 1937 г. Эта тема обросла многими спекуляциями, некоторые историки начиная с Юрия Жукова считают, что Сталин чуть ли не хотел отстранить партию от власти и передать ее Советам. Сам Сталин ничего подобного не говорил, но реформа выборов была фактом. Эта альтернативность, по мнению Сталина должна была стимулировать большевиков лучше работать в интересах народа. Однако же эта альтернативность могла быть «окном» для проникновения в органы власти антисоветских элементов, это был существенный риск.
До сих пор неясно, кто был автором идеи альтернативности выборов, сама разработка проекта Конституции шла в очень демократическом русле, в специальную комиссию входили 31 видный деятель, но ключевые разработчики проекта Яков Яковлев, Алексей Стецкий, Борис Таль были членами право-троцкистского блока. В число разработчиков также входил и Николай Бухарин. Но кто же пробивал эту идею? Сам Бухарин оправдываясь говорил, что он был против предоставления права голоса всем гражданам СССР, включая бывших антисоветских элементов. Напротив идею всем дать право голоса пробивал некто иной, как троцкист Карл Радек. 36Сложно понять, почему между ними тут возникли разногласия. Отдельный вопрос, как к этому относились региональные лидеры, которые в основном и даже почти все были право-троцкистами?
С одной стороны все антисоветские элементы были их союзниками, в деле восстановления капитализма. Но с другой стороны, если бы контрреволюция, которая начала бы пожирать советскую власть, пошла бы снизу, это создавало бы угрозу этим региональным лидерам. Кулаки, белогвардейцы были во многом личными врагами большевиков и то, что многие из них сами хотели вернуть капитализм, мало что меняло. То, что могло устраивать троцкиста Радека, вряд ли устраивало правых региональных руководителей.
Итак, Жданов выступал на пленуме, заявив почти с ходу: «Введение новой Конституции означает поворот в политической жизни страны. Существо этого поворота заключается в дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов в Советы – равными, многостепенных, – прямыми, открытых – закрытыми.
Введение новой Конституции отбрасывает всякие ограничения, существовавшие до сих пор для так называемых лишенцев. Если раньше, до введения новой Конституции, выборы в Советы были неравными, то теперь необходимость ограничения равенства выборов отпала и все граждане имеют право участвовать в выборах на равных основаниях. Если раньше выборы средних и высших органов власти были многостепенными, то теперь, согласно новой Конституции, выборы во все Советы будут производиться всеми гражданами непосредственно путем прямых выборов. Если раньше по старой Конституции голосование при выборах было открытым и по спискам, то теперь, согласно новой Конституции, голосование при выборах будет тайным и по отдельным кандидатурам, выдвигаемым по избирательным округам.
Наконец, Конституцией вводится всенародный опрос, так называемый референдум. Что означают эти изменения в избирательной системе? Они означают усиление контроля масс в отношении советских органов и усиление ответственности советских органов в отношении масс. Новая избирательная система упрочит связь народных избранников с массами избирателей. Она даст мощный толчок к улучшению работы советских органов, ликвидации бюрократических недостатков и извращений в работе наших советских организаций. А эти недостатки, как вы знаете, очень существенны».
Все понятно, отражена позиция Сталина об усилении ответственности советских органов власти. Более того, далее Жданов прямо заявил, что партия должна возглавить процесс: «Чтобы встретить этот поворот в политической жизни нашей страны во всеоружии, наша партия должна встать во главе этого поворота и обеспечить свою руководящую роль в выборах верховных органов страны». Эта фраза во многом разбивает ложные теории о том, как Сталин хотел «отстранить» партию от власти. Нет, он знал, что без власти партии все рухнет (как это случилось в начале 90х) и поэтому никакой антисоветской оппозиции в органах власти, точно в Верховных советах он не допускал. И тем не менее сама форме избирательного права допускала их избрание. Жданов сказал: «Проверка тайным голосованием будет самой основательной проверкой наших работников, потому что тайное голосование представляет гораздо более широкие возможности отвода нежелательных и негодных с точки зрения масс кандидатур, чем это было до сих пор. Это надо отчетливо представлять». Кроме этого Жданов прямо сказал о служителях православной церкви, как об организационной угрозе. Остальную часть доклада он уделил внутрипартийным проблемам.
После Жданова снова выступал Ярославский, по близкой ему теме, про религиозную угрозу. Как и в первый раз он был краток, уступив место Иосифу Варейкису, тогда главе дальневосточного обкома партии и право-троцкисту. Он дополнил доклад Жданова и передал слово Владимиру Богушевскому, секретарю бюро КПК при ЦК ВКП(б) и еще одному заговорщику. Он рассказывал о проблемах радиовещания, после чего пленум завершил заседание.
Утром 27 февраля была череда выступления региональных руководителей, первым заряжал Роберт Эйхе, затем выступали Косиор, Хатаевич, Калинин, Хрущев, Мирзоян, Попок, Кабаков. Все, кроме Калинина были в право-троцкистским блоке. В их выступлениях не было ничего странного, кроме речей об укреплении работы партии, выборной системы и происках врагов, ничего не намекало на призывы к чисткам. Вечернее заседание продолжила первый секретарь Воронежского горкома ВКП(б) Анна Калыгина, зав. Отделом партийной пропаганды и агитации ЦК Алексей Стецкий и персек Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Ефим Евдокимов. Все трое были заговорщиками, но если речь первых двух не содержала ничего нового, то Евдокимов разразился насчет врагов у него в регионе.
Евдокимов говорил, что проверка партийных кадров была недостаточной, а затем рассказал, что враги захватили управление городами края: «Контрреволюционная банда троцкистов, зиновьевцев, правых, «леваков» и прочей контрреволюционной нечисти захватила руководство в подавляющей части городов края. Эта банда ставила себе задачей, в целях дискредитации партии и советской власти, развал партийной и советской работы. Она всячески зажимала самокритику, насаждала бюрократизм в партийных и советских организациях, подвергала гонениям людей, осмелившихся выступать против них, что было прямым издевательством над внутрипартийной и советской демократией». Далее он долго приводил примеры этих дел, о способах вредительства, затянув выступление, что его несколько раз просили кончить. Это полностью соответствовало интересам право-троцкистского блока. Правые намеревались взять на себя руль машины репрессий, чтобы во-первых отвести потенциальный удар от себя и самим заниматься «преследованием» врагов, что также должно было их обезопасить. Но все же его речь была огромной критикой партийных органов, в первую очередь, не против бывших кулаков и белых.
После Евдокимова выступал Постышев, опасный правый заговорщик, рассказавший о провале борьбы с врагами в киевском обкоме. На него было уже столько материала, но доказательств причастности к блоку право-троцкистов еще не было на руках Сталина. Постышев все дело пытался свести к провалу партийной работы, что вызвало недовольство Сталина. Следом кратко выступила Надежда Крупская и день завершил Андрей Жданов, потребовавший усиления партийной работы. После этого пленум принял два постановления, об усилении подготовки выборов и про дело Бухарина, других правых. Второй вопрос вынесли на небольшое голосование. Сталин был за то, чтобы Бухарина и Рыкова из партии исключить, суду не передавать и передать дело на доследование в НКВД. Его поддержали: Крупская , Ульянова, Ворошилов, Варейкис, Молотов. Потребовали их исключить из партии, судить без применения расстрела: Постышев, Шкирятов, Антипов, Хрущев, Николаева, Косиор, Петровский, Литвинов. За суд и расстрел были: Косарев, Якир, Шверник, Будённый, Мануильский. Нарком ВД Ежов выступил за особое предложение – передать суду Военного Трибунала и расстрелять. В итоге было решено исключить их из партии и передать дело в НКВД.37
Сам Бухарин в этот день на пленуме не присутствовал, он был дома в бывшей квартире Сталина, его вызвали после вынесения решения, где он был взят под арест и препровожден на Лубянку, во внутреннюю тюрьму НКВД. Вместе с ним арестован был Алексей Рыков. Дома у арестованных были проведены обыски, процессом руководил зам. Начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД Борис Берман, также правый, личный контроль за процессом был необходим, вдруг что-то найдут, про скрытых правых. Оказавшись в тюрьме, Бухарин и Рыков отказались давать признательные показания.
Вредительство это действительность
Утром 28 февраля пленум снова открылся для обсуждение третьей повестки, вредительства. Вместо покойного Серго Орджоникидзе выступил председатель Совнаркома СССР Вячеслав Молотов, который начал с того, что в целом промышленность страны достигла больших успехов, это бесспорный факт. Но далее он сообщал: «Тяжелая промышленность, как и железнодорожный транспорт, пользовалась особым вниманием вредителей, шпионов и диверсантов. И это понятно. Это наиболее важные, решающие элементы всего нашего строительства. Это основа нашего социалистического роста и развития. Поэтому на борьбу за дезорганизацию отраслей и предприятий тяжелой промышленности, как и НКПС, враг обращал особенное внимание. Что же установлено в отношении вредительства, диверсий и шпионажа за последнее время?
Надо сказать, что вредительство началось не со вчерашнего дня, а с тех пор, как возникла советская власть. Нам пришлось организовывать Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию для борьбы с контрреволюцией, с саботажем и прочим. И это вредительство никогда не прекращалось на тех или иных участках нашей хозяйственной работы. Мы, конечно, и теперь еще далеко не знаем всех фактов, Углубляясь дальше в это дело, мы получаем новые данные и новые задачи для ликвидации вредительских элементов в нашем государственном аппарате. Однако главные факты мы теперь уже знаем, и о них мы должны теперь говорить.»
Далее он долго рассказывал про факты вредительства, начиная с показаний осужденного Пятакова. Все, от вербовки вредительских кадров и до самой преступной деятельности, которая делалась множеством разных способов: намеренно неправильным планированием, затягиванием сроков проектирования и работ, поощрением выпуска бракованной продукции, разрушением рабочей дисциплины, нарушением техники безопасности, запланированными взрывами на заводах. Вторую часть своего выступления он посвятил вопросу воспитания кадров и рабочем методе. Выступление продолжалось так долго, что на остальных делегатов просто не осталось времени на утреннем заседании.