После поражения Турции в Русско-турецкой войне 1768–1774 гг. от нее вначале был отторгнут ее давний вассал, столетиями совершавший грабительские набеги на русские, украинские, польские и молдавские земли, – Крымское ханство77, а затем в 1783 году оно было присоединено к России. Миллионы переселенцев мигрировали на юг.
На обретенных землях началось создание Новороссии, южного приморского форпоста России.
Восточное геополитическое противостояние Европы и России набирало обороты… Цель Запада была ясна – пресечь попытку создания мировой империи, равной или даже сильнейшей ему как целому78.
Попытка Николая I покончить с Турцией привела к катастрофе в Восточной войне 1853–1856 годов из-за консолидированного противодействия всей Европы, рассматривавшей сохранение Оттоманской империи как гарантию «европейского равновесия»79. Политическое соперничество России и Запада переросло в прямую вооруженную конфронтацию. Реакцией потрясенного русского общества, давно отвыкшего от военных поражений, да еще на своей земле, стал панславизм. Тем самым Восточный вопрос дал повод врагам России открыто призывать Европу к уничтожению России во имя процветания Запада: «Он (панславизм) ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы – России», – писал Энгельс в 1855 году80.
В царствование Александра II идея византийского престолонаследия уже пустила глубокие корни в русском образованном обществе. «Рано ли, поздно ли Константинополь должен быть наш!.. Это единственный выход наш в полноту истории», – убеждает Ф. М. Достоевский. Ему вторят Ф. Тютчев, И. Аксаков, Ю. Самарин, М. Катков, М. Погодин и другие. Россия призвана воплотить великую идею всемирной христианской монархии, к которой стремились Карл Великий, Карл V, Наполеон, утвердиться на Золотом Роге и в Святой Софии, исполнить великую историческую миссию русского народа – таков был рефрен приверженцев войны с Турцией81.
Война с турками (1877–1878) вновь выявила всю непримиримость интересов России и Европы. Ватикан послал благословение туркам и всюду интриговал против России, Германия и Англия провоцировали войну, а затем украли у русских победу. Освободившаяся же Болгария «отблагодарила» свою освободительницу длительной антирусской политикой, даже на престол возвела Габсбургов.
Созданный при поддержке России в 1912 году Балканский союз (Болгария, Греция, Сербия, Черногория) лишил наконец Турцию всех европейских владений, но тут же отмежевался от России.
Мотивы Проливов фигурировали и в качестве одного из обоснований необходимости новой большой войны в 1914 году82. Англо-французская дипломатия активно использовала эту приманку вначале для втягивания России в войну83, а затем для удержания слабеющего союзника от выхода из мировой бойни. Еще в первый год войны в сражениях Россия потеряла почти всю свою кадровую армию, чем были спасены Англия и Франция. В 1915 году основная тяжесть войны вновь легла на Россию, что дало возможность союзникам мобилизовать экономику, сосредоточить силы и средства. В этом же году министр иностранных дел С. Д. Сазонов договорился с правительством Англии и Франции о том, что проливы – этот геополитический «нервный центр» Евразии – будут включены в состав Российской империи по окончании Великой войны84. Это соглашение позже стало яблоком раздора между белыми правительствами России и их по-прежнему небескорыстными союзниками на Западе85.
Таким образом, вызванная вначале естественной необходимостью колонизации новых земель и самовыживания, русская политика территориальной экспансии позже стала сутью имперской политики новой мировой державы, антагонистической гегемонистским устремлениям западных государств, что привело к широкомасштабному противоборству России и Европы как на Западе, так и на Востоке.
Россия и Запад: имперский императив
Своеобразный синтез двух основ русской геополитики – пространственно-вещных и социокультурно-духовных произошел с перерождением России в ее новую историческую сущность – империю.
Что есть империя? Определение в наибольшей мере, как нам кажется, учитывающее специфику именно Российской империи, таково: «это способ совместного проживания, совместного культурного, экономического и политического развития этнических и религиозных групп, объединенных одной идеей, руководимыми наднациональными структурами. Империя… основана на принципе историзма, на учете богатого опыта проб и ошибок, взаимных интересов, существования традиций. Империя не подавляет самобытности. Она не позволяет одной религиозной или этнической группе монополизировать власть. Империя – это сообщество народов, ее населяющих, причем на первом плане здесь стоят не «права», а вполне реальные обязанности по развитию своего хозяйства, сохранению или приумножению культуры, защиты собственной территории, ее природных богатств и государственных интересов… Суть империи в …транснациональном, геополитическом влиянии или наднациональной власти, обретающих либо экономическую, либо политическую форму»86.
С приходом на русский престол Петра I пространственные геополитические приоритеты России резко поменяли свою направленность, главным образом внутренней, нацеленной на возвращение ранее утраченных земель, на внешнюю силовую экспансию за счет соседних территорий87.
Ништадтский мир 1721 года знаменовал выход на европейскую политическую сцену новой империи – Российской. Заложенный первым императором курс стал доминантой последующего геополитического развития России. Идея великодержавия, секулярная составляющая мессианской формулы «Москва – Третий Рим», была возведена в один из основополагающих принципов политики. Для этого надо было продвигаться к морям, удерживать, приобретать и осваивать территории, стремиться к превосходству в Евразии. Геополитическая теория, как известно, объясняла этот процесс так: Россия контролирует ключевой регион Евразии – хартленд, следовательно, она господствует над Мировым островом, а значит, может править миром.
Логика естественного выживания российской государственности сменилась логикой имперской.
За XVIII столетие в непрерывных войнах Россия сумела увеличить территорию на 104 тысячи кв. км, а численность населения (вместе с естественным приростом) – с 12 до 37 млн человек. За два века – XVIII и XIX – население выросло до 130 млн88.
Религиозно-этические мотивы были непременным атрибутом русской имперской политики. Например, продвижение на Балканы, кроме чисто военно-политических задач, ставило целью освобождение восточных славян-единоверцев от угнетателей89. Мессианская идея освобождения христиан, всеправославного и всеславянского единства дополнялась идеей о восстановлении попранной справедливости. Вообще интегративный элемент справедливости является коренным отличием принципа организации русского геополитического пространства от западного.
Эти идеи органично сливались с российскими геополитическими устремлениями на западе и юго-западе. По проекту Всеславянской федерации Н. Данилевского, создавались два славяно-православных государства – Русская империя и Королевство Болгарское, одно славяно-католическое – Королевство Чехо-Мораво-Словацкое и одно югославянское, соединяющее обе конфессии – Королевство Сербо-Хорвато-Славянское. В федерацию включались также неславянские, но православные – Королевство Румынское и Королевство Эллинское, а также, в силу географической близости, королевство Мадьярское. Интересно, что сменивший Российскую империю СССР почти буквально воплотив в жизнь этот проект, соединив Восток и Запад. В этом геополитическом смысле история Советского Союза стала продолжением истории России.
Россия последовательно отторгала от своего главного противника на юго-востоке – Турецкой империи – одну за другой ее составные части. Кроме Крыма, было достигнуто присоединение Бесарабии, освобождение Молдавии, Валахии и Сербии по Бухарестскому договору 1812 года, Аккерманскому 1826 года и Адриапольскому 1829 года.
Постепенно был завоеван Кавказ. Христианская Грузия добровольно присоединилась к России, остальные территории были отбиты у Персии и Турции. В 1795 году к России отошла часть Дагестана, Гюлистанским трактатом 1813 года и Туркманчайским 1828 года – Ширванское, Карабахское и Эриванское ханства, а по Адриано-польскому договору 1829 года – земли восточного берега Черного моря.
Несмотря на большое внимание, уделяемое восточному и южному направлениям, основной вес в русской имперской геополитике занимало (в том числе по династическим соображениям) западное направление, что не всегда было оправдано. Отказавшись в 1689 году от Приамурья, равного по площади территории всей Речи Посполитой в границах 1772 года, с целью мобилизации (по просьбе Польши) всех сил против Крыма, Россия задержала свое продвижение на Дальнем Востоке более чем на полтора века (Приамурье было приобретено только в 1858 году); из-за Семилетней войны (1756–1762) Россия не смогла предотвратить вторжения в пограничное Джунгарское ханство Китая в 1756–1758 годы, что дало позже Китаю повод предъявить претензии на бывшие джунгарские земли вплоть до Балхаша (это обстоятельство может всплыть в XXI столетии, в таком случае отношения с КНР наверняка обострятся, и если Россия будет так же слаба, как ныне, эти и другие восточные территории, вероятнее всего, будут от нее отторгнуты); тогда же, в 1761 году, не удалось помешать созданию новой китайской провинции Синьцзян; в 1867 году недальновидно была продана Аляска; Курильская проблема также вызвана в значительной мере ориентацией политики на Европу.
Имперскость пространственная была неразрывно связана с имперскостью духовной. Последняя опиралась на комплекс представлений о всемирной миссии и значимости России как оплота и хранительницы истинно правой веры – православия, о богоизбранчестве Русского Царя – помазанника Божия90. Так пространство было одушевлено, а дух пространственно расширен.
Особенностью имперской России, вызванной таким пониманием царской, в широком смысле, власти, ее безусловной легитимности был консервативно-охранительный, антилиберальный характер ее политики. Отсюда борьба с «революционной заразой», потрясающей троны: Иван грозный прекратил сношения с Англией, где «короля Каролуса до смерти убили»91, Екатерина Великая выступила против революции в Польше, Павел объявил себя «защитником тронов и алтарей» и активно боролся с революционной Францией, одновременно покровительствуя Мальтийскому ордену, Александр I всячески содействовал созданию «Священного союза», долженствовавшего вносить в международные отношения «начала мира и правды, взаимной помощи, братства и христианской любви»92 и отказался поддержать восстание в Греции, поскольку оно было направлено против законной власти, т. е. турецкого султана, Николай I в 1830–1831 годах подавил очередное польское восстание, а в 1848 году – венгерское.
Руководствуясь этическими мотивами, Николай II впервые в мире выступил с инициативой, направленной на прекращение тогдашней «гонки вооружений» (нота от 12 августа 1898 года)93.
Нравственно-этические идеалы, как видим, в России были органично связаны с ее имперским курсом.
Однако имперское величие оплачивалась дорогой ценой. Имперский военно-политический курс был чудовищно затратным, базировался на крайнем перенапряжении народных сил94.
В войнах XVIII столетия Россия потеряла убитыми и ранеными 350 тысяч, больными – 1030 тысяч, т. е. в общей сложности 1380 тысяч человек. В войнах XIX века потери почти удвоились и составили только убитыми и ранеными 610 тысяч человек. В 26-ти наиболее крупных сражениях этого века общая цифра потерь на 1500 тысяч участвовавших в них достигла 323 тысячи человек, что составляет почти 22%. Всего же за два века империи потери составили 2790 тысяч, и это при общей численности населения в начале XVIII столетия 12 млн, а в начале XX – 130 млн человек, из которых почти 40 млн нерусского населения в армию не призывались95.
С превращением России в империю, войны стали ее перманентным состоянием. За два века они заняли 128 лет! Если войны допетровской Руси были в большинстве своим оборонительными, то в XVIII – XIX столетиях, когда было проведено всего 33 внешние и 3 внутренние войны, 22 войны, занявшие 101 год, велись за расширение территории, в интересах общеевропейской политики было проведено 7 войн и 2 похода, а оборонительными были лишь 4 войны, продолжавшиеся в общей сложности чуть более 4-х лет. Две большие внутренние войны продолжались около 65 лет, а на усмирение 5 крупных бунтов ушло 6 лет96.
Цели, масштабы имперской геополитики и геостратегическое положение диктовали соответствующий им уровень военной мощи. Допетровская Русь располагала маломощной нерегулярной армией численностью максимум около 150–200 тысяч человек. В начале петровских реформ, в 1700 году, численность армии составляла 150 тысяч человек, что равнялось 1,3 % населения страны, через сто лет, в 1800 году в армии было уже 400 тысяч человек, или 1,14 % населения. Численность постоянного состава русской армии в мирное время в 1850–1860 годы достигла 1,1 млн человек, что было значительно больше, чем у других держав (у Франции – 400 тысяч, Англии – 140 тысяч, Турции – 450 тысяч)97. России имперской необходимо было соотносить размеры своей армии не только с масштабностью имперских задач, но и размерами собственной территории, численностью населения, огромной протяженностью границ и враждебным окружением, зачастую вступающим в коалиции (поэтому армия не должна была быть меньше, чем объединенные силы наиболее вероятных противников). В военное время боевой состав армии удваивался и даже утраивался, так, в связи с напряженностью на дальнем Востоке численность армии была доведена до 2 млн человек.
В результате военный фактор стал доминирующим во всех основных сферах жизнедеятельности государственного организма. Тяжесть его оказалось чрезмерной. Это показало поражение в Крымской войне 1851–1853 годов. Прогрессирующий кризис государственной системы стал нарастать и с новой силой сказался во время войны с молодым восточным хищником – Японией – в 1904–1905 годах и в роковой для России Первой мировой.
Накануне Первой мировой войны по размеру территории (22,2 млн кв. км – 16,8% обитаемой суши) российская империя занимала второе место после Британской империи (31,9 млн кв. км), значительно превосходя следующие за ней по величине владения США (9,7 млн кв. км). Среди метрополий Европейская Россия (4,6 млн кв. км – 3,5%) также находилась на втором месте после США (9,4 млн кв. км), но она в 10 раз превосходила по территории Францию, находящуюся на третьем месте. Среди центров метрополий одна Великороссия (3,7 млн кв. км) превышала по площади все центры остальных метрополий вместе взятых (Север, США, Пруссию, Англию, Северную Италию и Францию, Австрию и Токайдо)98.
Геостратегическое положение Российской империи в силу ее размещения на севере и в центре Евразии было очень уязвимым. США, например, находились за двумя океанами, Великобритания и Япония – на островах, Италия была с севера защищена горной системой Альп, у Франции была только одна открытая граница – на севере с Германией, у Австро-Венгрии также только одна – на востоке с Россией. Все английские, французские, американские, германские, итальянские, японские заморские колонии находились в пределах недосягаемости для прямых действий сухопутных армий противника – на территории других континентов, но в то же время они использовались в качестве плацдарма для захвата других колоний и третьих стран. И только Россия непосредственно граничила на западе с Германией и Австро-Венгрией, на юге с их потенциальным союзником – Оттоманской империей, на Дальнем Востоке в результате экспансии США и Японии, поддерживаемой Великобританией, уже были потеряны Аляска, Южный Сахалин, Курильские острова, утрачено влияние в Северной Корее и Манчжурии, а на юге в районах Ирана и Афганистана происходили постоянные трения с Великобританией, рассматривавшей эти страны как свои форпосты на подступах к жемчужине короны – Индии. Поэтому Россия была обречена содержать самую большую по численности армию.