Начать с того, что второй вариант рассмотрения конфликта противоречил интуиции. Он фокусировался на тех сетевых каналах, которые было трудно обнаружить. Причина, по которой многие его не замечали – и потому зацикливались исключительно на уничтожении врага, – вполне вероятно, имела психологическую природу. Дэниел Саймонс и Кристофер Шабри, психологи из Гарвардского университета, обнаружили сходный феномен в поведении людей в обычных социальных обстоятельствах.
В 1998 году они провели социальный эксперимент, в котором две баскетбольных команды – одна в белой спортивной форме, другая в черной – ревностно боролись за мяч. Игра шла всего минуту; ее запись показали группе студентов Гарварда. Перед показом видео студентам дали задание. Одни должны были считать пасы, переданные белой командой, а вторые – черной. После просмотра видео их спросили, заметили ли они что-нибудь необычное. В половине случаев ответ был отрицательным. Вторая половина группы признались, что да, заметили. Они сказали, что видели человека, одетого гориллой. Он был среди игроков – побил себя в грудь и убежал. Этот эксперимент с невидимой гориллой с вами сейчас уже не сработает, потому что вы знаете, чего ожидать. Если вы хотите сами поэкспериментировать, то покажите видео с YouTube не знающему о нем другу.
Итоги эксперимента с невидимой гориллой были весьма неожиданными, и вскоре после их опубликования эксперимент приобрел невиданную популярность. В своей статье Саймонс и Шабри задавались вопросом, почему многие люди не заметили гориллу. Все, как они объяснили, восходит к особенностям восприятия. Когда мы смотрим на мир, мы подчас не видим определенных вещей. Звучит странно, но смысл весьма очевиден. Концентрируясь на конкретных явлениях или идеях, мы упускаем из виду остальные тенденции или феномены в окружающем нас мире. Горилла была невидимой не потому, что не существовала, а потому, что не существовала в нашем восприятии. Но как только мы осознаем свою собственную близорукость, мы уже больше не повторяем прежней ошибки. Те из участников эксперимента, которые знали о горилле, замечали ее всякий раз.
Невидимая горилла – это лишь один пример. Есть и другие, например, с креслом в кинозале. Зачастую мы ищем себе кресло и при этом не замечаем своих друзей, сидящих буквально перед нашим носом и энергично машущих нам руками. Если обратиться к теоретическому фундаменту эксперимента, то идея будет следующей: способ нашей обработки информации значительным образом влияет на качество полученных нами итоговых ответов. Зачастую первое впечатление обманчиво.
Эксперимент с невидимой гориллой, кажется, так и остался незамеченным, поскольку шестая бригада спецназа ВМС США все-таки вторглась в лагерь бен Ладена в пригороде Абботтабада и застрелила человека, который больше десяти лет держал в страхе весь Западный мир. Положила ли смерть бен Ладена конец войне с террором? Ответ зависит от фокуса восприятия войны. Если война – это уничтожение террористов, то убийство бен Ладена было бы смертельным ударом. Но если подкорректировать систему восприятия и перенести внимание на вещи менее очевидные – на людей, которые взялись за оружие под влиянием своих представлений об исламе и о Западе, – то окончание войны будет видеться уже не столь однозначно.
В первые годы президентства Джорджа Буша-младшего журналист Боб Вудворд писал, что президент понимал войну очень конкретно. В верхнем ящике стола в своем Овальном кабинете Буш держал папку с личными делами двадцати двух самых опасных террористов – президент, сам большой фанат баскетбола, называл ее «счетной карточкой». Каждый раз, когда кого-то из них убивали или схватывали, он перечеркивал его фото крест-накрест. Это был один из способов измерения прогресса в войне с террором, который концентрировался на очевидном показателе – вооруженные боевики против сил коалиции. Но вовсе не обязательно этот подход был самым успешным.
1.
В 1946 году, сразу после того как Союзные войска победили Гитлера, французского генерала Рауля Салана направили во Вьетнам провести серию бесед с Во Нгуен Зяпом. Салан входил в состав переговорной группы, целью которой было подтверждение сохранения французского влияния во Вьетнаме. Миссия, в конечном итоге, провалилась: Зяп продолжил командование и в итоге стал одним из самых почитаемых генералов в Северном Вьетнаме. Он победил французскую армию под Дьенбьенфу в 1954 году, чем ознаменовал конец Первой Индокитайской войны. И он же привел свою армию к победе над американцами двумя декадами позже. Зяп был антизападником, анти-модернистом и коммунистом. Но в 1946 году он признался в интервью Салану, что самое большое влияние в становлении его военного мышления оказал на него Брайтон. «Мое Евангелие борьбы – это мемуары «Семь столпов мудрости» Т. Э. Лоуренса, – признался он Салану. – Я с ними не расстаюсь».
Мы скоро вернемся к Т. Э. Лоуренсу, более известному как Лоуренс Аравийский. Но перед этим стоит отметить, что выбор Зяпа был весьма необычен: в большинстве своем западная военная теория отталкивалась от совсем иного мыслителя, Карла фон Клаузевица. Клаузевиц был прусским солдатом и мыслителем. В 1832 году, уже после его смерти, его жена опубликовала книгу, ставшую самой известной его работой – книгу «О войне». Книга раскрывала его подход к определению сущности военного конфликта. Для Клаузевица, все строилось вокруг армий и наций. Войны выигрывались тогда, когда армии были способны «превзойти врага» силой либо «оккупировать некоторые из его приграничных территорий». И хотя политическое измерение военных столкновений признавалось, оно оставалось в тени.
Формула Клаузевица отражала тот принцип, согласно которому разрешались все военные конфликты, начиная с донаполеоновских времен и вплоть до ХХ века. В большинстве своем, войны были формой организованного насилия между национальными государствами, исход которых всегда решался в прямом столкновении вооруженных сил на поле боя. С разрешением генералами нетрадиционных трудностей, победы, в большинстве своем, стали связаны скорее с технологиями и тактиками ведения боя, чем с переосмыслением самой природы врага. К примеру, задача с траншеями во время Первой мировой войны требовала от генералов преодолеть возникший тупик лобовой атаки сменой тактики, нежели сменой самого понимания победы.
Вклад Лоуренса в военную теорию заключается в том, что он помог провести переосмысление поля сражения. Подобно тому, как рынки капитала были слишком сложными, чтобы их было можно вписать в финансовые модели фонда «Долгосрочное управление капиталом», Лоуренс доказывал, что некоторые военные конфликты были слишком сложными, чтобы их можно было разрешить посредством столкновения двух армий. Фокусировка не на той системе приводит к неверному результату.
Не Лоуренс придумал партизанскую войну. И не он был первым британским солдатом, который про нее написал. Еще в 1896 году Ч. Э. Коллвелл написал работу «Маленькие войны, их принципы и практики», в которой описал опыт Британии, осуществлявшей имперскую полицейскую политику. Однако Лоуренс был одним из самых успешных практиков ведения партизанской войны. Он пришел к своим идеям во время службы на Ближнем Востоке приблизительно в те годы, когда шла Первая мировая. Сразу после того как Германия объявила войну России, Османская империя высказала согласие выступить в союзе с Германией. Это решение подтолкнуло Хуссейна, шерифа Мекки, а также его сына Файсала поднять арабов на восстание против османских турок и объявить самостоятельность большей части Ближнего Востока. Британская армия согласилась предоставить на время арабским кланам небольшую группу своих сотрудников разведки в поддержку их восстанию.
Турецкая армия насчитывала 50 000 солдат и имела хорошо укрепленные бастионы в таких местах, как Медина. Арабов же всего было 3000 человек. Первым впечатлением Лоуренса было: арабы обречены. Но он быстро понял, что это утверждение было бы правдой, только если его рассматривать в формате западной системы военной подготовки с ее страстью к тому, что есть «этика современной войны, которая требует встречи с армией врага, определения ее центра силы и разгрома ее в бою».
Лоуренс же утверждал, что наиболее эффективным способом борьбы с превосходящим по силам противником будет тактика физического и психологического изматывания врага посредством небольших столкновений и стратегических вылазок – что, собственно, и составляет суть партизанской войны. Бороться с подобным противником всегда «тяжело и долго – это как есть суп с помощью ножа». Арабские бойцы были хорошо подготовлены к ведению автономной партизанской войны. Совсем не так, как солдаты, обученные в западных армиях – каждый был обучен воевать сам по себе. «Арабы действовали просто и самостоятельно, – писал он. – Каждый боец находился на передовой и каждый был самодостаточен. У нас не было ни связистов, ни строевых частей. Эффективность функционирования каждого человека была исключительно его личной эффективностью».
Лоуренс стал лидером арабского восстания, но в последующие десятилетия его урок был перенят и другими национальными революциями. Мао задействовал повстанческую тактику, чтобы прийти к власти в Китае. Те же методы использовали Че Гевара и Карлос Маригела в Латинской Америке. Ко времени, когда в 1948 году британская армия подошла к полуострову Малайя, тактика Лоуренса уже оказалась направленной против Империи.
Война в Малайе стала непростым опытом для армии Британского Содружества, которую она вела против Малайской национальной освободительной армии, бывшей военной силой малайской коммунистической партии. Еще не отойдя от стратегии борьбы «на передовой», британские войска не смогли справиться с партизанским движением. Большинство самых успешных операций малайской армии тактически не предполагало задействования оружия.
Малайские коммунисты заметили, что местное население испытывало сильное недовольство британцами. Втягивая британскую армию в сражения посредством организованных в джунглях засад, повстанцы провоцировали жесткий ответ, чем возбуждали еще больше недовольства. Ричард Клаттербак, специалист по военному делу, писал, что «новые бригадные командиры прибывали из Англии, ностальгируя по Второй мировой войне или же еще не «остыв» от широкомасштабных операций в Германии». И физически, и умственно они были отлично подготовлены выигрывать сражения военной силой, совершенно упуская из виду политические и социальные измерения конфликта.
Значительные сдвиги в британской военной тактике произошли в начале 1950 года, когда генерал-лейтенант сэр Гарольд Бриггс был назначен начальником оперативного управления. Бриггс сместил фокус ведения войны со стрельбы по неприятелю на победу среди местного населения. Его идея заключалась в том, что правильный подход должен быть ориентирован на снятие политического недовольства. Он утихомирит местных жителей и тем самым изолирует повстанцев. Позже его план был осуществлен под командованием генерал-лейтенанта сэра Джеральда Темплера, который пришел ему на смену в 1952 году. Темплер смотрел дальше, за горизонт видимого конфликта. «Огневая составляющая войны – это только 25 процентов всех хлопот, другие 75 процентов в том, чтобы переманить жителей страны на нашу сторону», – позже говорил он. Это вовсе не был пацифистский подход. Темплер буквально подкупал местных жителей за предоставление информации о повстанцах, предлагая им такие услуги, как водопроводная вода, медицинская помощь и электроэнергия. Когда же они проявляли несговорчивость, вводились различные механизмы наказания. Также с целью вовлечения противника в небольшие локальные стычки, а не в масштабные развернутые сражения, Темплер начал использовать специальную авиадесантную службу (SAS). Поворот в осмыслении войны, совершенный Темплером, предполагал борьбу с использованием таких скрытых рычагов, как экономические стимулы, социальные услуги и создание стабильного правительства.
Война в Малайе закончилась установлением независимости Малайзии. Как только с колониальным контролем над страной оказалось покончено, британцы стали расценивать свое участие там как победу, поскольку коммунистическое восстание оказалось подавленным, и было установлено стабильное управление. Несмотря на волну публикаций, которые вызвала война в Малайе, более серьезный урок – необходимость рассматривать противника вне традиционной системы координат – все же постепенно внедрялся в военное мышление. Однако уроки Малайи не вспомнили во Вьетнаме, когда США, лидировавшая уже тогда супердержава, оказалась втянутой в своего рода партизанскую войну.
В 1964 году генерал Уильям Уэстморленд принял на себя командование американскими войсками во Вьетнаме. Подход Уэстморленда к войне сводился к миссии «найти и уничтожить» в отношении Вьетконговской армии, возглавляемой в то время Во Ньгуен Зяпом. Зяп взял на вооружение тактику Лоуренса по командованию вьетнамскими деревнями и организации внезапных атак на армию США. Эта стратегия оказалась весьма продуктивной. В то время, как Уэстморленд одерживал победы на линии фронта – такие как битва в долине Йа-Дранг и Тетское наступление, – он практически ничего не делал, чтобы завоевать умы и сердца людей.
Со временем для решения и этой задачи были созданы специальные подразделения. В 1965 году, к примеру, были созданы смешанные роты для совместных действий по борьбе за местные городки и деревни. В этих подразделениях американские морпехи объединялись с вьетнамской национальной гвардией и совместно выстраивали взаимоотношения с местными общинами, дабы изолировать их от Вьетконга. Начиная с 1968 года, эти подразделения получили больше полномочий, когда командование принял на себя генерал Крейтон Абрамс. Но этого было недостаточно, да и время было упущено. Военные действия совсем истощили ресурсы американского общества, и вновь избранный президент Никсон приказал вывести войска.
Одним из уроков, полученных Соединенными Штатами во время войны во Вьетнаме, стало не изменение подхода к трудным военным кампаниям, а их избегание. Колин Пауэлл, занявший при Джордже Буше-младшем пост госсекретаря, был во Вьетнаме еще неопытным майором. В 1992 году Пауэлл, будучи председателем Объединенного комитета начальников штабов, подготовил весьма знаковую статью для Foreign Affairs, она называлась «Вооруженные силы США: грядущие вызовы». Она на десятилетие задала тон военной доктрине. Наряду с другими вопросами, Пауэлл говорил о том, что США не следует вступать в военные конфликты за пределами страны, если результат военных действий неясен и труднопрогнозируем. Это подтвердилось удивительно успешными для американских войск боевыми операциями, такими как Первая война в Персидском заливе 1990–1991 годов. Но США не всегда могут выбирать битвы сами себе.
2.
В то же самое время, когда в Соединенных Штатах формировалась «доктрина Пауэлла», молодой австралийский капитан армии жил в джунглях Западной Явы и занимался изучением того, что в скором времени станет следующей волной глобального военного конфликта. Дэвид Килкаллен – человек, у которого Washington Post в 2007 году брали интервью о бен Ладене, – провел середину 1990-х в Индонезии, занимаясь полевыми исследованиями в области политической антропологии. То, что он обнаружил, помогло десятилетие спустя переосмыслить сущность войны с террором.