Я закрыл дневник, в котором появилась первая запись, и поцеловал Анастасию в ушко. Она сразу же проснулась, и по здоровому блеску её глаз я понял, что депрессия отступила. Можно было опять строить планы на будущее, загадывать, мечтать – одним словом, заниматься счастливым самообманом. Я предложил поехать в Рим, Анастасия кивнула головой, и ранним утром следующего дня мы, заспанные, стояли на железнодорожном вокзале с билетами в руках.
Мысли о Наталье всё ещё не покидали меня, хоть я и старался убедить себя в том, что она – просто одна из женщин на славном пути молодого самца. В Наталье сошлись те милые мне женские черты, которые я ценю по сей день: спокойствие, легкая отчужденность, красивый взгляд, томная речь, плавные движения. Каждый мужчина хочет найти женщину, вызревшую в глубинах его души. Иногда таких женщин-фантомов бывает несколько, и тогда мужчина мечется по жизни, как растерянный покупатель, который не может сделать выбор между ценой, качеством и внешним видом товара. У некоторых мужчин метания затягиваются на всю жизнь, другие способны остановиться и задать себе нужные вопросы. Впрочем, верного решения у этой задачи нет, ибо нет идеального мужского пути, о котором так много говорят на тренингах по саморазвитию.
Поезд оказался скоростным, а потому вид из окна вагона был смазанным. Мое жадное зрение выхватывало отдельные детали в виде островков деревьев, одиноких вилл, полей, лагерей нелегальных мигрантов, придорожных отелей… Анастасия, загипнотизированная быстрой сменой дорожных кадров, заснула. Она уже перестала быть той насмерть запуганной девочкой, которая боялась проделать путь даже от кровати к туалету. Я смотрел на неё спящую и почему-то улыбался. Вечно я связываюсь с какими-нибудь чудачками, а женщины с трезвым взглядом, уверенно идущие по тропе жизни, обходят меня стороной, как будто прозревают во мне затаённую опасность.
На римский вокзал Термини поезд доставил нас в 10.20 утра. Пройдя сквозь толпу прибывших и отбывающих, мы оказались на площади, заставленной автомобилями, взяли такси и попросили водителя отвезти нас на Палатинский холм. Таксист изрядно взвинтил цену, но мы не стали с ним торговаться, решив, что последние дни в Италии следует провести с помпой. По широким проспектам и тесным улочкам, перетерпев несколько серьёзных пробок, мы достигли римского Форума с его знаменитыми руинами императорских времён. Здесь, как и следовало ожидать, ходили толпы туристов с неустанно снимающими фотокамерами. Мы смешались с ними, но сами ничего уже не фотографировали.
После полутора часов осмотра легендарных руин я присел на кусок строительного блока рядом с колоннами храма Сатурна. На мгновение мне показалось, что я когда-то был здесь… Когда-то очень давно, в другом облике и статусе. По моей вспотевшей спине пробежали мурашки. Я закрыл глаза и сосредоточил всё внимание на своих ощущениях. Неожиданно в сознании возник образ жреца, возжигающего огонь в каменной чаше пучком горящей соломы. «Что это? Игры фантазии или обычное переутомление? Странно, что вспоминается так много деталей… Как будто все это действительно происходило со мной… Перевоплощение? Но я никогда не хотел быть жрецом или кем-то подобным. Надо попить воды и успокоиться… Нет, я точно был здесь когда-то давно… У меня была жена и трое детей. В Риме я пользовался уважением. Со мной дружил император Веспасиан… Он подарил мне прекрасных сирийских рабынь и льва… Да что же это такое! Наверное, всё от солнца и бессонных ночей. Сгинь, морок!»
Я резко поднялся на ноги и поискал глазами Анастасию. Она стояла спиной ко мне возле пожелтевшего фрагмента колонны и разговаривала с пожилым мужчиной. Я неспешно пошел к ним, внимательно разглядывая крепкую фигуру старика. На мою протянутую руку он ответил бодрым рукопожатием, улыбнулся всем своим загорелым морщинистым лицом, одетым в копну седых волос, отчасти заплетённых в короткие косички, и представился израильтянином Марком. Он рассказывал Анастасии про храм богини Кибелы, возведенный в двадцатом году до новой эры, и я решил не перебивать его повествования. Интересно было прослушать версию о том, как возникло одно из главных культовых сооружений древнего Рима и как оно было разрушено во времена становления христианства. Марк говорил по-русски с небольшим восточным акцентом, что добавляло в его речь оттенок двусмысленности. Вскоре к нам подошла жена Марка, сорокалетняя палестинка Малика. На её красивой вытянутой шее болтался большой Nikon с выдвинутым объективом, который она элегантно придерживала своими длинными пальцами. Её блестящие тёмные глаза приветливо смотрели на окружающих, а губа слегка улыбались…
– Наверное, сложно еврею жениться на палестинке? – обратился я к Марку, когда мы сели на террасе одного из кафе, расположенного рядом с Палатинским холмом.
– Безусловно, безусловно… Мы венчались на нейтральной территории. Наши семьи начали враждовать как Монтекки и Капулетти… Малика забеременела, а её семья сказала, что утопит или сожжёт еврейского выродка. От такой страшной фетвы мы решили бежать…
– Уж не в Египет ли? – решил сыронизировать я, намекая на библейский сюжет.
– Почти… Мы осели в Марокко, у одного моего друга по университету. Потом Малика родила, прошли годы, я стал уважаемым педиатром в Рабате. Одним словом, страсти поутихли, и мы с женой решили сделать пробную вылазку в Иерусалим.
– А как же фетва семьи Малики? Насколько я знаю, если мусульманин решил отомстить, то он сделает это и через пять лет, и через пятьдесят.
– Поэтому, мы приехали тайно и гостили две недели в доме моей матери. Отец к тому времени уже умер, и семья понемногу смирилась с моим отступничеством. Родственники Малики оборвали с ней всякую связь. Новости об их жизни мы узнаем благодаря слухам.
– И что, вы до сих пор живете в Марокко?
– Нет, уже лет пять как перебрались в Тель-Авив. Теперь у нас четверо детей и свой бизнес.
– Открыли педиатрический кабинет?
– От педиатрии я со временем отошел. Теперь занимаюсь гипнозом.
– Я слышала, что гипнозом лечат детские травмы, – вступила в разговор Анастасия.
– Не только детские травмы, – ответил Марк после доброго глотка пива. Скорее я помогаю людям понять кем они были, кто они сейчас и как им жить дальше. Я называю это практикой халдейского гипноза. Вы, наверное, слышали, что древние маги могли делать довольно точные предсказания…
– Что-то такое слышал, но не особо углублялся в эту тему, – сказал я тоном человека, который никогда не принимал всерьёз магию и колдовство.
– Это мне вполне понятно. Когда у современного человека из большого города возникают проблемы духовного характера, он идёт к психологу, а не к магу. Но, поверьте мне, скоро всё измениться. На путь истинный людей снова начнут выводить ворожеи и колдуны.
– Вы это серьёзно? – вырвалось у меня помимо воли.
– Я в этом не сомневаюсь… Понимаете, бесполезно лечить психическое расстройство, не зная своей судьбы.
– А что, узнать свою судьбу реально? – спросила Анастасия с неподдельным интересом.
– Халдейский гипноз вам в помощь… Мои клиенты никогда не требуют своих денег обратно. Напротив, они приходят ко мне ещё и ещё, чтобы уточнить детали, чтобы набраться мужества и принять свой путь.
– Наверное, ваши сеансы далеко не каждому по карману, раз уж вы такой опытный предсказатель судеб, – сказал я со скептической улыбкой на губах.
– Да, стоят они дорого, но иногда я делаю исключения. Могу сделать и для вас…
– Правда?! – выпалила Анастасия, глаза которой заблестели от предвкушения чего-то необычного.
– Почему бы и нет… Вы милые молодые люди, стоящие на пороге больших перемен. Если не боитесь узнать о себе больше, то приходите. Вот вам визитка с моим номером. Мы с Маликой живём сейчас в Римини, в отеле на Viale Renato Parisano.
– И мы с Маратом в Римини живём, – возбуждённо произнесла Анастасия.
– Хорошо, мы подумаем, – сказал я, забирая из рук Марка визитку с твёрдой уверенностью в том, что никогда ей не воспользуюсь.
Вечером этого и утром следующего дня мы продолжили любоваться старыми и новыми красотами Рима… Я по-настоящему влюбился в римлянок, которые съехались в столицу со всей страны. Мне нравилось в них всё без исключения, и я даже загадал, что когда-нибудь моей женой станет жгучая зрелая итальянка – любительница чулок и яркой помады, спагетти и вина, театра и секса. Этот образ как будто выплыл из далёкого будущего и потом не отпускал меня до самого уезда из Рима. Тогда, наверное, я и решил, что обязательно вернусь в Италию, но уже другим, более спокойным и осознанным, нашедшим дело и цель жизни.