Все, что было известно премьер-министру о Владимире Волкове – это факт того, что именно при нем Россия окончательно законсервировала свой исторический космодром Байконур в Казахстане и полностью переключилась на эксплуатацию космодрома на юго-востоке своей необъятной территории. Казахстан сразу после этого события развернул рекламную кампанию под девизом: «Сдается в аренду космодром, в отличном состоянии, недорого!», но успеха пока не добился. Россия все еще эксплуатировала свои ракеты-носители «Союз», но только для доставки на орбиту грузовых кораблей, автоматических научных аппаратов и спутников связи. Пилотируемые полеты осуществлялись на кораблях «Федерация», выводимых на орбиту с помощью носителей «Ангара». Сверхтяжелый вариант этого носителя уже начал весьма успешно трудиться в деле строительства лунной колонии, доставляя туда автоматическое проходческое оборудование.
Последний, шестой, участник совещания был Ванг Ливею совершенно незнаком. Среднего роста, среднего возраста, средних габаритов, ничем не примечательный мужчина выглядел напуганным. К деловому костюму он явно не привык и все время пытался пристроить куда-нибудь свои руки, время от времени запуская их в карманы брюк, потом смущенно выдергивал их и заводил за спину. Короткая невыразительная стрижка венчала голову, которую он держал, наклонив немного вперед, отчего на собеседника смотрел слегка исподлобья.
Поздоровавшись с Ванг Ливеем, Эдгар Гувер счел уместным представить остальных гостей премьер-министру.
– Уважаемый Премьер-министр Мира Ванг Ливей, – начал он церемонию подчеркнуто официально, – имею честь представить вам руководителя Национального управления по аэронавтике и изучению космического простра…
Ванг Ливей предпочел прервать словоохотливого координатора.
– Полагаю, уважаемый Джеймс Саттон хорошо знаком всем присутствующим и простит нас за пренебрежение этикетом, это же в равной степени относится к уважаемому Владимиру Волкову. Можем мы сразу перейти к не менее уважаемому, но не известному мне господину?
– Да, конечно, – слегка поперхнулся Эдгар, – это Андрей Берсанов, инженер с российского космодрома. Он автор идеи, которую хотелось бы с вами обсудить в общих чертах. У нас пока нет проекта и сметной документации в деталях, проект более чем глобальный и окажет влияние на всю мировую космонавтику, поэтому хотелось бы обсудить его принципиальную э… реалистичность, нет, реализуемость…
На помощь коллеге пришел Тьерри:
– Этот проект способен в корне поменять всю деятельность уважаемого Эдгара, да и всех космических агентств мира, поэтому он испытывает некоторое замешательство. Проект вполне реалистичен, иначе мы не стали бы отвлекать вас, уважаемый Ванг. Но нам предстоит решить, стоит ли его детализировать для последующей реализации или отложить на полку до лучших времен.
– Думаю, нам пора присесть за стол, – заявил Ванг Ливей на правах хозяина кабинета.
Гости расположились за огромным столом. Премьер-министр заметил попытку Андрея Берсанова занять самое дальнее кресло, которую пресек бдительный Волков.
– Итак, – начал Ванг Ливей, – когда Эдгар воспользовался своим правом на аудиенцию и назвал мне список присутствующих, я решил, что речь пойдет о начале строительства лунной колонии. Однако меня смутили два обстоятельства. Первое – вам просто не должно было хватить времени на проработку и согласование всех деталей проекта, а второе – отсутствие на встрече представителей Европейского и Японского космических агентств, а также Китайского национального космического управления.
От внимания присутствующих не ускользнуло то, что Ванг Ливей вполне ожидаемо особо подчеркнул недоумение по поводу отсутствия на встрече китайской стороны.
– Но, насколько я понял, речь идет о чем-то принципиально ином, о том, что оказалось способно смутить уважаемого Эдгара, – продолжил премьер-министр.
– О да, «смущение» – это еще деликатный термин, – признался Гувер. Затем он поспешил развеять подозрения шефа: – Что касается уважаемых коллег из других аэрокосмических агентств, то мы и не думаем утаивать от них информацию, напротив, нам без них не справиться в любом случае. Просто сам вопрос настолько э… необычен, что я предпочел его обсудить сначала с вами и, может быть, потом и с Президентом Ямамото.
– Ну что же, может, автор этой э… необычной идеи, – язвительно имитируя Эдгара, произнес Ванг Ливей, – посвятит нас в суть вопроса?
– Позвольте мне попытаться, – вдруг вмешался Волков. – Андрей, к сожалению, владеет английским пока еще не совсем свободно.
– Ну что же, я не возражаю.
В течение последующего часа Ванг Ливей вникал в сущность грандиозного проекта, принципы его функционирования, в трудности реализации и то, что он может принести человечеству после ввода в эксплуатацию. Исполинский масштаб проекта и перспектива оставить потомкам простой и относительно недорогой доступ в космос, захватывали воображение премьер-министра. Он все больше и больше удивлялся смелости идеи и с возрастающим уважением поглядывал на притихшего Андрея. Наконец Волков закончил излагать, и присутствующие в напряженном ожидании воззрились на премьер-министра.
Ванг Ливей не спешил, ему надо было все обдумать, он понимал степень ответственности за дальнейшие слова и действия. Он уже принял решение о том, что прямо сейчас он ничего конкретного не скажет, ему на самом деле нужно было время на размышление.
– Да, теперь я вполне могу понять неуверенность Эдгара в начале совещания. Уважаемый Тьерри, а как вы оказались в этой компании?
– Во-первых, хотя проект технологический, но без научного обоснования тут никак не обойтись, к тому же когда ко мне обратился Эдгар, мне стало просто очень любопытно. Во-вторых, я полагаю, что в этом проекте найдется место для использования ITER даже в том виде, в котором он пребывает сейчас, что частично снимет вопрос о том, для чего он был построен. Есть еще один аспект. С развитием этого проекта, вполне вероятно, возникнет обоснование создания реактора MegaITER.
– Понятно. Я уже услышал от вас крайне важное заявление в начале нашей встречи, но все же хочу еще раз удостовериться. Вы осознанно утверждаете, что данная идея может быть реализована?
– Да, я не вижу фундаментальных ограничений. Если нет противоречий фундаментального характера, тогда все проблемы перетекают в плоскость сложных технологических задач. К счастью, человечество очень хорошо умеет справляться с инженерными вызовами.
Ванг Ливей еще на некоторое время впал в задумчивость, затем продолжил.
– Эдгар и Джеймс, насколько я могу судить, если мы решим реализовать эту идею, о лунной колонии придется на некоторое время забыть?
– Мы это хорошо осознаем, – ответил за двоих Эдгар. – Да и что говорить, все планы запусков на последующие годы в определенном смысле теряют актуальность и целесообразность.
Премьер-министр в очередной раз задумался. Собравшиеся хранили молчание и терпеливо ждали окончания паузы. Наконец Ванг Ливей глубоко вздохнул, окинул взглядом присутствующих и произнес:
– Итак, господа, время совещания на исходе, у меня на сегодня запланированы еще две встречи, а вечером официальная церемония. Надеюсь, вы не ожидали от меня услышать немедленное решение по этому вопросу, для его формирования мне потребуется время – дня три, возможно, неделя. Давайте вернемся к нашим прямым обязанностям, а по поводу сегодняшней встречи я обязательно свяжусь с Гувером, когда будут готов.
Дружно выдохнув, гости попрощались с премьер-министром и вышли в приемную, галдя как школьники, отпущенные на перемену. Ванг Ливей остался один, в голове настойчиво вертелись образы, навеянные только что окончившимся совещанием. Но долго в этом задумчивом состоянии пребывать не пришлось, впереди действительно ожидали многочисленные дела.
Глава 2. Ванг Ливей
Под конец дня Ванг Ливей вернулся в собственные апартаменты, переоделся, принял душ и расположился в любимом кресле. Нащупав ручку управления режимами массажа, он включил самый слабый режим. В отличие от немолодого тела премьер-министра, его деятельный мозг не пожелал расслабляться. Ванг Ливей обдумывал представленный ему проект, который больше был похож на сценарий фантастического фильма, чем на что-то, способное обрести реальную форму в металле и бетоне.
Ванг Ливей занимал должность Премьер-министра Мира уже четыре года. Этот пост ему предложил второй по счету Президент Мира Кенджи Ямамото, и тогда Ванг Ливей нисколько не сомневался в собственных силах, в том, что именно он способен выстроить работу только начинающего влиять на человеческую цивилизацию Всемирного координационного Совета. Он воспринял это решение мирового лидера как должное, как дань тому, что именно он возглавлял самую многочисленную нацию на планете с самым впечатляющим экономическим потенциалом и как признание того, что именно он сменил на посту Генерального секретаря центрального комитета компартии Китая великого Линь Сию. Когда этот выдающийся политический деятель возглавил компартию Китая, все еще молодой Ванг Ливей только вступил в нее.
Это был 2055 год. Мир в тот момент оставался биполярным, только если на одном из полюсов продолжали оставаться США, все еще собиравшие союзников под знамена «свободы и прогресса» в рамках НАТО, то на другом полюсе Китай уже вытеснил Россию, переживающую не лучшие времена. Собственно, «вытеснил» – неправильная формулировка, скорее, сами руководители НАТО, чья политика ранее была направлена на сдерживание амбиций социалистического супергосударства СССР, а потом и России как основной угрозы западных ценностей (что бы под этим ни подразумевалось), сменили основную цель, против которой следовало «дружить» всем «свободным и прогрессивным». Китай с готовностью отвечал НАТО взаимностью, обвиняя весь западный мир во главе с США в имперских амбициях, простирающихся на весь мир, и постоянных угрозах прямого вмешательства. Обе стороны дружно накапливали военный потенциал и принципиально отказывались идти на компромиссы. Собственно, это и была сущность всей мировой политики, существовавшей уже больше ста лет с момента окончания второй мировой войны в XX веке.
С момента, когда Линь Сию стал Генеральным секретарем ЦК КПК, внешняя политика Китая стала меняться. Начались переговорные процессы, в которых китайская сторона выступала с инициативами по поиску точек взаимодействия и достижению компромиссов в острых противоречиях. Напряженность международных отношений понемногу ослабевала, были достигнуты некоторые договоренности в разграничении территориальных притязаний и по контролю над стратегическими видами вооружений. Руководитель КПК охотно разъезжал по всему западному миру с официальными визитами.
Линь Сию прекрасно владел английским, в молодые годы он получил экономическое образование в Великобритании. То, что человек с подобным пунктом в биографии сумел стать Генеральным секретарем ЦК КПК, говорило о том, что сама Коммунистическая партия Китая начала меняться и признавать заслуги западного мира в эффективном построении экономики.
Экономика Китая в середине XXI века по ВВП уже впритык приблизилась к аналогичному показателю экономики США. Торговая интеграция достигла уровня, когда экономические санкции, ранее с успехом применяемые Западом против России, не работали с Китаем. Хуже от санкций становилось всем, и еще неизвестно кому больше. При Линь Сию такие приемы политического давления, как экономические санкции, остались только в учебниках истории. Хотя военные формирования оставались на боевом дежурстве во всех развитых странах, к счастью, работа для них находилась все реже. Вооруженные конфликты все еще вспыхивали в некоторых регионах планеты, но теперь они в основном ограничивались рубежами отдельных стран, становясь отражением внутренней политической борьбы за власть.
За двадцать лет правления Линь Сию весь мир медленно, постепенно, но последовательно менялся к лучшему. Одной из заслуг Генерального секретаря ЦК КПК было включение в этот процесс арабского мира. Богатые страны Персидского залива сами были не прочь интегрироваться в мировую экономику и фактически давно к этому шли. Главные проблемы возникли с магометанскими странами, которым не так повезло с природными ресурсами. Гордыня и ортодоксальность во взглядах, свойственная арабам, оказалась благоприятной средой для возникновения тоталитарных режимов. Линь Сию упорно и последовательно проводил политику интеграции малобюджетных экономик развивающихся стран в экономику Китая. С ростом благосостояния таких стран им все меньше и меньше хотелось воевать со всем остальным миром, в их политике появлялись стабильность и гибкость. Это работало не только с арабскими странами, но и с африканскими, южноамериканскими и другими государствами развивающегося мира. Интеграция предполагала не просто раздачу денег и высасывание имеющихся ресурсов, а строительство производств, обрабатывающей промышленности и другие мероприятия. Китайская экономика получала быстро прогрессирующего торгового партнера со стабильным политическим режимом и сама при этом быстро росла. Западные страны, видя эффективность подобной политики, пожелали включиться в процесс. Линь Сию не стал жадничать, позволив властным и коммерческим структурам развивающихся стран решать самим, с кем сотрудничать. Самой распространенной политикой этих стран стало сотрудничество со всеми без исключений на принципах конкуренции.
Эти двадцать лет либеральной политики Линь Сию не прошли бесследно и для Ванг Ливея. Его организаторские способности оказались весьма востребованными. Он быстро шагал по ступеням партийной иерархии, нигде подолгу не задерживаясь. С ростом активной международной деятельности КПК Ливею весьма пригодилось свободное владение сразу четырьмя языками, кроме родного китайского. К моменту двадцатилетнего юбилея правления Линь Сию Ванг уже входил в Секретариат ЦК КПК.
После величественного празднования юбилея в 2075 году, в Секретариате и Политбюро ЦК КПК по инициативе Генерального секретаря начались крайне необычные для этой организации дебаты. Линь Сию огласил (пока только в органе высшей партийной власти Китая) свое желание обратиться в Организацию Объединенных Наций с предложением создания на базе этой организации совершенно нового для планеты политического института Президента Мира и Кабинета Министров Мира. По мнению Генерального секретаря, цивилизованный мир был готов к этому шагу морально, кроме того, он представлялся совершенно необходимым для скорейшего взятия под контроль многочисленных общечеловеческих проблем: экологических, демографических, и для глобального контроля за распределением и потреблением ресурсов. Линь Сию настаивал на совершенной конфиденциальности этого обсуждения и постарался обеспечить необходимый уровень секретности.