– Твое тело… кто с тобой это вытворял? – увидев мой вмиг ожесточившийся взгляд, она захлопнула пасть.
Сейчас, после этого вопроса, я желала если не испепелить её, то хотя бы, чтобы она исчезла отсюда.
– Я так поняла, мне пора? – скованно пролепетала она.
Кивнула легонько.
– Хорошо. До скорого.
А уже около двери резко затормозила и не поворачивалась ко мне с минуту.
– Я виновата перед тобой. Не поверила. Прости меня. Такой жестокости я от него не ожидала. – Сказав все, повернулась и робко подарила мне улыбку. – Не скучай, я завтра после работы к тебе заеду.
После ее ухода, медленно, превозмогая боль в шее, повернулась к окну. Смотрела на слепящее солнце, которое дарило свои солнечные теплые лучи впервые за долгое время, до слезных спазмов.
Закрыв слезящиеся глаза, подумала только об одном: «Согрей и меня, лучик. Дай на все сил и энергии. Не дай пасть духом».
Тимур
Сделав последнюю глубокую затяжку, откинул бычок в сторону от машины. Выпрямился и весь собрался, видя, как заплаканная Алина выходит из главного входа больницы.
Сегодня, на удивление, погода была теплая. Солнце ярко светило, радуя всех приближающимися летними днями. После того, как нажрался вчера, глоток свежего и теплого воздуха был сродни спасению.
Девчонка, заметив меня, резко развернулась и пошла к машине по другой траектории.
Господи, Рус, как ты вообще ее добился?!
– Алина, постой! – побежал за ней, крича вдогонку.
– Отвали! – истеричный выкрик мне был ответом.
Прибавляет шаг, и уже нажимает на брелок машины, открывая BMW, подаренную моим братом.
– Алина! – делаю рывок и догоняю ее в два шага.
– Что? – разворачиваясь, рявкает мне в лицо.
Личико пунцовое от неудержимого гнева. И меня, сука, словно серпом по сердцу.
Так хочется вновь вернуть тот немного наивный и добрый взгляд. Чтобы относилась также, как и всегда – с любовью и озорством. Хочется извиниться за все и что-то придумать, чтобы все исправить, но слова вырываются прежде, чем я смог их проанализировать.
– Ты ничего не сказала Руслану? – этим вопросом взбесил ее только больше. Но не на истерику. На что-то глубже. Сильнее.
Зеленый взгляд до краев наполнялся горечью и презрением ко мне.
Заслужил, не спорю! Прости, девочка!
Я видел, как она во мне разочаровывается все больше с каждой минутой. Видел, как до сих пор не верит в происходящее. Хочет все повернуть вспять, и чтобы не было между нами ничего.
Всеми этими эмоциями разбивает душу вдребезги. Ну что ты делаешь?
– Прости меня. Я очень сильно перед вами виноват, – нежно взял ее за руку повыше локтя, подталкивая к себе в объятия.
Когда просекла, замотала головой и начала вырывать руку из моего захвата.
– Не хочу, чтобы трогал меня! Не перед нами! Перед ней виноват! – начала выкрикивать на всю парковку.
Резко закрыл ей рот ладонью, чем привел её в бешенство. Начала бить меня по плечам, лицу. Из кристально-зеленых глаз потекли крупные слезы.
Да что же это, блядь, такое?!
– Что произошло? Что у тебя с ним произошло? Ты же не только из-за меня?! Алина, он трубку не берет, я ничего не могу узнать, не могу его в городе нигде выцепить. Что случилось? – медленно убрал руку с ее рта, давая возможность высказаться.
Но та, заикаясь от слез, произнесла не то, о чем я спрашивал.
– Я не сказала ему и не скажу. В ваши отношения я никогда не полезу, и уж точно не стану между вами камнем преткновения. Если он когда-то об этом узнает, то уж точно не от меня. С тобой на данный момент у меня желания общаться нет, и видеть тебя тоже. К ней, – кивком головы указала на больницу, – я приезжать буду.
Развернулась и хотела сесть в машину, но, передумав, развернулась вновь и глухо поинтересовалась:
– Ты хоть видел ее истерзанное тело? – отвел глаза вдаль. – Значит, видел. Что же это за нелюди такие? Что у человека в мозгах должно происходить? Как ты посмел руку поднять на женщину? Ты хоть понимаешь, что она теперь всегда будет тебя приравнивать к тем, кто над ней измывался? Теперь я понимаю её, когда она ненавистно отзывалась о тебе. Тимур, мой тебе совет, иди лечись. Ты больной… больной на всю голову, раз поднял руку на девчонку втрое меньше тебя!
– Запретишь с ребенком общаться? – прохрипел, также смотря вдаль. Я готов был разорваться от ее слов на тысячу мелких кусков. Не передать эту боль. Но она права, я больной…
– Я не знаю… не знаю, Тим. Прости. Тебя клинит. И я это видела не раз. Но мне не довелось наблюдать то, что видела Чича. Я вчера долго обдумывала твои слова, которые были сказаны в Казахстане. И вспомнила, что с тобой такое бывает. Что не раз были вспышки агрессии. Сейчас я поняла, и увидела, что это не пустой звук. Тим? – пытается словить моё внимание, а у меня все внутри ломается. Я не могу направить на нее остекленевший взгляд.
– Тимур, лечись. Иди к психологу. Руслан ничего не знает, но представь на минуту, если информация до него дойдет. Что тогда? Мне страшно… – затряс головой, как больной. Да, я и так обо всем догадывался, но она только все подтвердила.
– Что у тебя с Русланом? – словил ее внимание на себе, но тут же потерял. Отвела глаза и вновь повернулась, чтобы сесть в машину. – Алина?
– Завтра тебе нужно быть в клубе в четыре часа. Приедет Хаджиев, уладишь пару вопросов и подпишешь документ. Завтра все подробно расскажу. – Захлопнула дверцу машины и резко выжала газ, срываясь с места. Оставляя меня в полном недоумении.
Полез в карман, но вспомнил, что телефон вчера разбил. Как мне до него дозвониться? Блядь, неужели он ее теряет?
Чича
Одновременно вместе с врачом в палату вошел и Тимур. Потерянный. Странный. Весь взъерошенный. И такой вид отнюдь не из-за похмелья. Даже врач кинул на него, помимо раздраженного, странный и изучающий взгляд.
– Так, милочка! – встал рядом с моим датчиком доктор, внося мои показатели в свою медицинскую карту. – Нижние конечности у нас не двигаются. Но при такой травме не страшно. Так и должно быть! Отставить панику! – смотрела на него затравленно, расширенными зрачками. Смаковала каждое смертоносное слово, которое отравляло меня.
– Тааак… что у нас по прогнозу. Мхм. – Снова что-то записывая, кивал то ли мне, то ли своим мыслям. – Мышечные движения не атрофированные. В ручках появилась не только чувствительность, но, как мы могли сегодня наблюдать, еще и подвижность! Поэтому, к чему мы теперь приступаем?! Я вижу, ты пришла в себя и здраво мыслишь. Вижу, твои показатели приходят в норму. – Утвердительно моргнула, соглашаясь с ним.
Да! Да! Я уже не могу тут просто лежать! Это сродни пытке!
– Сейчас мы ежедневно начнем укреплять корпус.
– Что для этого ей нужно? – вклинился в наш разговор Тим, складывая руки на груди. Каждая его мышца от этого движения напряглась, отчетливо прорисовываясь через водолазку.
– Пока ничего.
Посмотрела на доктора непонимающе. Это как? Мне казалось, для спинальников много всяких приспособлений.
– Вы меня правильно поняли, – кивнул утвердительно и заглянул мне проникновенно в глаза. – Сейчас пока что будем на кровати учиться заново переворачиваться, поднимать руки, садиться, пересаживаться, приводить свои волосы в порядок, – губы врача растянулись в теплой улыбке. Прикоснулся к моим кончикам волос, словно наглядно показывая то, о чем говорил.
Смотрела на него во все глаза. Учиться? Я не ослышалась?
– Учиться придется всему заново, – словно услышав мои мысли, подавленно протянул хирург.
Задышала учащенно, стараясь не обращать на образовавшиеся мушки перед глазами. Господи, это какой-то бред!
Глава 7
Никогда не теряй терпения – это последний ключ, отпирающий двери.
с. Антуан де Сент-Экзюпери.
Чича
Господи, это какой-то бред! И чем дальше Артур Азарович говорил, тем больше я в этом убеждалась.
– Не забегай вперед. Давай пока думать о том, чему мы сейчас заново будем учиться. Первая стадия – укрепление корпуса. – Нависая надо мной, вдруг тихо прошептал хирург.
Я видела, что не только доктор пытался поддержать меня морально словами, но и Тим, стоявший от нас неподалёку, старался подарить мне теплую улыбку, которая говорила в данный миг: «Я рядом, девочка. Всё будет хорошо».
Но как можно не волноваться, не паниковать, если из-за этой травмы ты за один миг все потеряла?! Потеряла то, что не должна была терять! Не имела право! И так ничего нет, кроме себя самой! Нет никого, на кого можно бы было положиться! Только на себя… всю жизнь.
А теперь мне спокойно говорят о том, что, извините-ка, но Вам заново нужно учиться всему! Не просто встать на ноги! А научиться, элементарно, переворачиваться на кровати.
Я кипела вся! Во мне словно бил фонтан раскаленной лавы. Опалял каждый закуточек моих внутренностей. Не щадил ничего! Агония! Я живу в агонии! Каждый день! Смерть! Живая смерть во плоти.
– Нам нужно спустить иннервацию до максимального уровня, – глубокий голос доктора вернул меня в реальность.
Он до сих пор нависал надо мной, и казалось, читал всю отражающуюся в моих глазах панику. Неудивительно, Чича, через него таких, как ты, прошло немерено.
– Чем раньше ты научишься все это выполнять, тем быстрее ты переедешь в другой центр. Реабилитационный центр. Там-то тебя и начнут ставить на ноги, – у врача вмиг поменялось выражение лица. Счастливая улыбка начала расплываться на худощавом, немного морщинистом лице. – Вооот. Вот такой я тебя и хочу всегда видеть! Вон как глазки загорелись. Сейчас Нина проведет все процедуры, а после обеда приступим?! – моргнула и не смогла сдержать улыбку. Уголки губ нервно подрагивали, а кончики пальцев, казалось, покалывало.
Я так сильно хотела приступить к делу, что в тот момент даже не задумалась о том, что это может быть сложно для меня. Непосильно. В тот момент я одной ногой была уже в том реабилитационном центре.
– Тогда до встречи через пару часов, – добродушно осведомил нас доктор и неторопливо покинул мою палату, снова что-то внося в больничный лист.
Оставшись с Тимом в палате наедине, я прикрыла глаза. Сейчас все мои мысли были связаны с моим лечением. С моими преждевременными иллюзиями, красочными картинками, когда я встану на ноги, когда заговорю.
Уловив движение сбоку, разлепила веки. Тим, опустив руки по швам, отвел свой взгляд от двери, направляя его прямо на меня. В глаза. Как всегда, пронзительно. Как всегда, на грани. Ему есть, что сказать мне.
Медленно приблизившись ко мне, навис надо мной. Но не как минуту назад доктор. А по-особенному. Почему-то решив, что у него есть такое право!
Словно читая мои мысли, делал еще сильнее назло мне. С двух сторон обхватил своими лапами мое лицо и уперся лбом в мой. Когда-то такое уже было. Когда-то за этим последовал поцелуй. Я больше не хочу…
– Не вырывайся!
Да! Я пытаюсь! Я не просто как овца лежу и терплю все его выходки, позволяя делать все, что ему заблагорассудится! Хрена с два!
Без голоса и, к сожалению, неподвижно, я пыталась извернуться от его нежелательных объятий и выгнуться дугой. Но боль была адская! Любое движение моментально отстреливало в позвоночник и разрядом тока проходило по всему телу, кроме моих ног.
Но этому уроду все было нипочем! На все мои еле живые трепыхания он еще больше прижимал меня к себе, словно пытался со мной срастись. Его запах с горькими нотками виски забивался в ноздри, просачиваясь в мой организм, опьяняя, но, к сожалению, не алкоголем… собой.
Проклятущий черт!
– Скажу тебе сейчас самое главное.
Я затихла в его руках, как мышка. То ли решила выслушать, что хочет сказать, то ли я, словно уже под наркотой, впитывала его запах и близость, наслаждалась его касаниями, теплыми поцелуями в лоб.
Что же ты делаешь со мной? С телом! Моим телом! Пара секунд – и оно покорно тебе!
Впервые в жизни внутри себя, про себя, я захныкала, как одна из влюбленных идиоток!
Ненавижу тебя… как же я тебя ненавижу, сволочь проклятая!.
– Не надейся, что будет все легко. Настраивайся, что будет сложно. Что для таких простых движений тебе потребуется много времени.
Это он так решил меня поддержать, придурок?!
Почему он просто не может заткнуться и исчезнуть? Почему каждый день ошивается рядом со мной? У него разве нет работы? Я бы себя куда лучше чувствовала, если бы он свалил отсюда. Я чувствую себя рядом с ним скованно! Он душит меня! Подавляет!
Заглянул мне в глаза, не отрываясь от моего лба, словно ему жизненно необходимо было меня касаться, чувствовать, и прошептал с чувством:
– Я рядом. Я не желаю тебе зла. Но путь для нас обоих будет сложный. Я тебе не враг. Никогда не был им. Доверься мне, милая. Не получится сегодня, ничего страшного. Не получится через месяц, забудь, наплюй! Каждый новый день будем вставать и стараться. И в конце увидишь, что все было не зря. Договорились? – смотрели неотрывно друг другу в глаза. Зачарованно! Сосредоточенно! А я, казалось, вместе с тем ещё и немного восхищённо.
Да. Да, Чича. Это слова поддержки. Возможно, те слова, в которых ты нуждалась. Те слова, которые хотела услышать. Хоть когда-нибудь услышать в свой адрес слова поддержки.
Почему ты? Ну почему?
Очнулась, когда этот ирод запечатал мои губы поцелуем. Не углубляясь, поверхностно, но и этого мне хватило, чтобы меня подбросило, как от удара. Как от разряда тока. Словно ко мне подсоединили провода и подключили к розетке.
На задворках сознания мне подумалось: «Радуйся, пока можешь. Стоит мне встать на ноги, и за все твои непозволительные действия в мой адрес тебе ой, как аукнется».
Но лучше бы на тот момент я подумала о том, что он был прав, как никогда. Он словно провидец – предвидел мое будущее, и преждевременно постарался меня утихомирить и смягчить мой характер.
***
– Начнем? – чересчур радостно поинтересовался у меня док.
Хотелось свести брови к переносице, ощущая какой-то надвигающийся пиздец, но Тим, стоящий напротив нас, незаметно моргнул, вновь подбадривая.
Ладно! Так и быть.
– Через час мне нужно будет отъехать по работе, – посмотрел на наручные спортивные часы Тим.
– Мы и без Вас справимся, – нелюбезно ответил ему хирург, на что Тим кинул на него злой взгляд из-под густых бровей.
– Артур, с чего начнем? – это полюбопытствовала моя медсестра, Нина.
Женщина как женщина. Взрослая, примерно, от сорока до сорока пяти. Среднего роста, худощавая. Карие глаза красиво контрастируют со светло-русыми волосами, которые заплетены в красивый, тугой колосок. Работу свою знает. Очень порадовало только одно – во время процедур не задала ни одного тупого вопроса. От вида моего тела ни взглядом, ни словом не показала своего ужаса или отвращения.
– С самого легкого, – взглянул исподлобья на меня врач. – Начнем учиться поднимать руки к голове.
Он смеется надо мной? А можно что-то посерьезнее? Я руки сегодня спокойно подняла, чтобы заглушить его же вопли. У него с памятью что-то?
– Хорошо. Чича? – уже ко мне обратилась медсестра. – Давай для начала попробуешь пошевелить пальцами.
Нет, Чича, они точно стебутся!
Ну, давай, доктор, я освежу тебе память!
Скосила глаза вниз к своим рукам и… И, блядь, ничего! Это что за нахуй?! Сегодня же все было! Сегодня! Мне же это не приснилось?!
– Чича, успокойся. Дыши.
Что?
Нахмуренно перевела на хирурга свирепый взгляд. Внутри я словно металась! Готова была выпрыгнуть из собственного тела. Я узник! Узник в своем собственном теле! Внутри я могла все, и казалось, что пальцами на данный момент я шевелю, но на самом деле они почему-то не двигались.
– Это нормально. С утра это было рефлекторно. Ты не задумывалась о том, что ты не чувствуешь рук. Не думала о том, что не сможешь поднять руку. Ты просто хотела заглушить шум. У тебя получилось. Значит, и сейчас все получится. Давай!
И снова пошел обратный отсчет!
Тяжело дыша, я старалась пошевелить пальцем, казалось, битый час! Просто в желании хотя бы увидеть, что он дернулся! Но нифига! Словно опять меня решили макнуть в грязь! Спустить с небес на землю. Нихуя не будет легко. И я это поняла в первый же день.