5
Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция
– Нам придется заявить об исчезновении, – говорит Энди. – Официально.
Меня снова мутит.
– Тебе не кажется, что сейчас еще рано? Может, они давно спустились и сейчас попивают глинтвейн в баре, пока мы тут торчим?
Пауза.
– Считаешь?
Черт.
– Да не знаю я! – кричу в ответ. – В любом случае у нас серьезные неприятности.
Конечно, мы думаем об одном и том же. Если сейчас вызывать спасателей, а окажется, что с клиентами всё в порядке, все равно мы будем инструкторами, у которых двое потерялись на маршруте. Такие новости разлетаются в мгновение ока, и никто больше к нам не обратится. А если клиентов в баре нет, если они действительно пропали, тогда…
– Мы ничего не можем сделать, Кэмерон! – выкрикивает мне в лицо Энди, тоже начиная паниковать.
– Надо подумать. Что-то предпринять. Какой у нас сейчас выход? Может, проверить, не вернулись ли они к себе в шале?
– Да бога ради! – взрываюсь я. Потом делаю глубокий вдох. Успокоиться. Нужно успокоиться.
– Ладно. План такой, – говорю наконец. – Ты беги назад в офис и звони в шале. А я поднимусь и еще раз проверю тропу. Свяжешься со мной по рации, как только дозвонишься, а я вызову тебя, если найду их до твоего возвращения. Если их нигде не будет, то придется заявить.
Энди ничего не отвечает.
– Договорились? – настаиваю я. – Хватит двадцати минут, чтобы позвонить и вернуться назад. Нет смысла устраивать панику без причины; вполне может быть, что с ними всё в порядке. Так?
Энди кивает.
– Ну да. Я иду. Вернусь через двадцать минут. Чтобы нас не подслушали по рации – если все о’кей, я говорю «порядок», и… не знаю, «тут никого», если нет. И ты тоже.
Я смотрю, как Энди катится вниз по склону, а сам потом топаю к подъемнику, пытаясь отворачиваться от ветра. Страшные слова «если нет» так и висят в воздухе.
6
Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция
Реа
Опять деликатный стук в дверь, опять входит Милли с утренним чаем. Я лежу, не открывая глаз. Голова трещит, во рту пересохло. Неохота натыкаться на неодобрительный взгляд Хьюго и выслушивать лекцию о том, что мне надо держать себя в руках, если мы хотим залучить Саймона в компанию. На самом деле, мне плевать. Не надо было вообще сюда ехать. И, возможно, не надо было выходить за Хьюго.
Я слышу, как дверь тихонько захлопывается, и тут Хьюго тычет мне в спину. К счастью, этим утром – просто рукой.
– Реа, ты не спишь?
Я бормочу что-то неразборчивое в надежде сойти за спящую. Хьюго вздыхает, выбирается из постели и идет в душ. Я продолжаю притворяться, что сплю, пока он одевается. Хотя бы не пытается меня будить. Наверное, до сих пор злится за вчерашний вечер… Как только Хьюго выходит из спальни, я снова проваливаюсь в сон.
* * *
Проходит, кажется, пару секунд – и тут Хьюго рывком распахивает дверь и говорит, теперь уже в полный голос:
– Реа! Просыпайся! Сейчас же!
Я открываю глаза и сонно таращусь на него.
– Что такое? Почему мне нельзя поспать? Мне что, каждое утро надо таскаться в горы с этой чертовой Кэсс? Я думала, мы едем в отпуск – по крайней мере, я, – а не на корпоративное мероприятие. Почему я не могу поваляться в постели, если мне охота?
– Боже, Реа, почему ты всегда думаешь только о себе? – резко отвечает Хьюго, что для него нехарактерно. – Мне наплевать, что у тебя похмелье. Так тебе и надо за вчерашнее. Но встать все равно придется. Кэсс пропала, и надо идти ее искать.
Я сажусь и протираю глаза.
– Что? С какой стати ее искать? Она взрослая женщина. Может, пошла прогуляться или еще куда…
Хьюго вздыхает.
– Может, и так, но Саймон места себе не находит. Похоже, у нее послеродовая депрессия, и он беспокоится, что она могла что-нибудь сделать с собой. Говорит, что Кэсс никуда не вышла бы без ребенка, да еще никому не сказав.
Я тоже вздыхаю и валюсь назад в подушки.
– Да почему нет – ребенок же постоянно с няней… Кэсс, по-моему, вообще с ним не сидит.
Хьюго подскакивает к постели и сдергивает с меня одеяло. Я переворачиваюсь на живот, внезапно ощутив неловкость.
– Не важно, что думаем я или ты, – начинает он приглушенным голосом. – Я тоже уверен, что с ней всё в порядке. Но надо сделать вид, что мы пытаемся помочь. Что мы волнуемся… я и правда волнуюсь, в отличие от тебя. Так что давай вставай и одевайся, ясно?
* * *
Я залезаю под душ, принимаю парацетамол и две таблетки «Берокки», чтобы прийти в себя, а потом спускаюсь в гостиную.
Саймон сидит на кожаном диване, держа ребенка на руках и глядя в пространство. Мэтт на телефоне – говорит по-французски, оживленно жестикулируя, – а Милли, встревоженная, стоит в неловкой позе возле дивана и поглаживает Саймона по плечу.
– Саймон? – говорит Хьюго. – Чем мы можем помочь? Может, нам пойти осмотреть окрестности? Проверить, где она?
Я выглядываю в окно – там валит снег. Очень-очень густой. Прошу, скажи нет, – мысленно взываю я.
Саймон игнорирует вопрос, поднимается с дивана и с отсутствующим видом протягивает малыша Хьюго. Тот что-то сюсюкает, и Иниго начинает смеяться.
– Что тут у нас за хорошенький мальчик? – вопрошает Хьюго тоненьким голоском, которым, кажется, только и говорят с детьми.
Саймон бросает на Хьюго полный отчаяния взгляд, проводит ладонью по своим редеющим волосам и начинает ходить взад-вперед вдоль гигантской стеклянной стены. Хьюго следит за ним глазами, состроив сочувственную гримасу, и осторожно качает ребенка.
– Это я виноват, – бормочет Саймон придушенным хриплым голосом. – Не надо было мне засиживаться вчера допоздна. И пить не надо было. Лучше б я пошел спать вместе с Кэсс, побыл с женой и ребенком… Да, это я виноват. Она сейчас не в лучшей форме. Не надо было сюда ее везти. Если с ней что-то случилось…
Милли снова гладит его по плечу.
– Уверена, с ней всё в порядке, Саймон, – говорю я, стараясь вложить в голос максимум сочувствия. Хьюго наверняка впечатлен. – Может, она просто пошла проветриться, ничего особенного…
Мэтт вешает трубку.
– Итак, я позвонил жандармам, и они пообещали ее поискать, но предпринимать что-то еще рано, поскольку она взрослая и ее нет всего пару часов. Также я связался с туристическим офисом и мэрией, но у них…
– Больницы! – вскрикивает Саймон, замерев на месте. – Надо обзвонить больницы!
Мэтт и Милли обмениваются взглядами. Сара, только что принесшая для Иниго одеяльце, закатывает глаза, глядя на меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Она протягивает к Хьюго руки, чтобы забрать малыша, и Хьюго, прежде чем передать его, целует Иниго в лоб. Брр…
– Может, нам стоит немного подождать? Вдруг Кэсс сейчас вернется? – осторожно спрашивает Мэтт. – В конце концов, у нас пока нет никаких подтверждений, что с ней что-то случилось…
Саймон плюхается на диван и обхватывает голову руками.
– Пожалуйста, обзвоните ближайшие больницы! – негромко отвечает он, не поднимая глаз. – Я сделал бы это сам, но я не говорю по-французски.
– Конечно, – отвечает Мэтт своим профессиональным тоном, за которым наверняка таится раздражение. – Я сейчас же позвоню.
– А мы обойдем окрестности, – говорит Хьюго. – Должна же она где-то быть.
Он бросает на меня многозначительный взгляд. Я ничего не отвечаю. Но потом смотрю на Саймона, и он кажется мне таким несчастным, что я против воли говорю:
– Да-да, я тоже иду. Только надену что-нибудь потеплее.
* * *
Мы с Хьюго договариваемся, что быстрее осмотрим поселок, если разделимся. Шале стоит на окраине, в конце дороги, поэтому, спустившись по ней до трехрядного шоссе, ведущего к курорту, мы идем в разные стороны – он налево, я направо. Будь я на месте Кэсс, которая наверняка сбежала из дома, чтобы немного передохнуть, я бы сильно рассердилась, что меня нашли. Поэтому прохожу метров сто, заглядывая во все кафе и магазины, а потом заказываю себе кофе с молоком в уютном ресторанчике с камином, в котором горит огонь.
Проведя в нем примерно с час, я возвращаюсь назад в шале. Там, похоже, ничего не изменилось – разве что Мэтт куда-то ушел, а Саймон переместился к стеклянной стене, где и стоит, вперив печальный взгляд в долину. Хьюго еще нет, и я задаюсь вопросом, не стоило ли мне задержаться подольше, притворяясь, что я разыскиваю Кэсс.
– Никаких новостей? – спрашиваю я.
Милли грустно улыбается и качает головой.
– Пока нет, – отвечает она.
– Не представляю, куда она могла уйти, – хрипло восклицает Саймон, ударяя кулаком по стеклу. – Если с ней что-то случилось, я никогда себе не прощу!
7
Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция
Я снова сижу на подъемнике. Ветер дует еще сильнее, мороз пронизывает до костей. Подъемник раз за разом останавливается – явно из-за тех немногочисленных безумцев, которые пытаются слезть с сиденья, не упав, когда ветер на вершине сбивает их с ног. Если он еще усилится, верхние подъемники придется остановить. Это означает, что у меня, возможно, осталась последняя попытка проверить тропу, прежде чем… Я должен найти их, думаю я. Просто обязан. Конечно, видимость отвратительная. Но они наверняка где-то там.
На подъезде к вершине моя рация оживает. Пальцы настолько окоченели, что я с трудом стаскиваю перчатку, чтобы расстегнуть нагрудный карман. Надеюсь, это Энди.
– Прием! – кричу я.
Передо мной возникает из тумана станция канатки, и я пытаюсь под напором ветра откинуть защитную перекладину.
– Прием! – кричу я в рацию снова, но тут ветер подхватывает перекладину, и она бьет меня по руке. Рация выскальзывает из заледеневших пальцев.
– Черт! – ору я, глядя, как рация исчезает из виду в тумане. Отбросив перекладину, спрыгиваю с сиденья в снег.
И что теперь? Вернулись они в шале или нет? Может, вызов был не от Энди? Надо скорее проверить склон, а потом вернуться в офис, переговорить с напарником и узнать, не нашлись ли они.
Я спускаюсь медленней, чем когда-либо, закладывая широкие виражи. Видимость не больше метра, и я то и дело кричу:
– Эй! Есть тут кто-нибудь?
Никого. Все более-менее здравомыслящие люди попрятались по своим уютным шале и апартаментам.
Доезжаю до низа – там тоже безлюдно. Чувствуя, что меня вот-вот стошнит, оглядываюсь на наш офис.
Если у Энди результатов нет, придется что-то решать. Вот только если они действительно попали в беду, что бы мы ни сделали, будет слишком поздно.
8
Январь 2018 года, Лондон
Хьюго
Я всегда считал, что такие девушки, как Реа, – не для меня.
Не то чтобы я непривлекателен, скорее, я обыкновенный. Незапоминающийся. Даже моя мама с трудом отыскивает меня на старых школьных фото.
Поэтому я сам себе не поверил, когда на вечеринке Реа подошла познакомиться со мной. Это было корпоративное мероприятие, и я не хотел идти, но вечеринку устраивала моя компания, то есть я выступал вроде как приглашающей стороной – хотя мое участие в подготовке ограничивалось подписанием чеков. Я не особо люблю подобные сборища, но моя секретарша, Оливия, говорит, что, как владелец компании, я обязан на них присутствовать. Не понимаю почему, – если честно, моя скованность может скорее оттолкнуть потенциальных клиентов, чем привлечь. Оливия у нас умница и красавица, никогда не лезет за словом в карман, и лично я считаю, что лучше б она меня замещала, но нет. Так это не работает. По крайней мере, по ее словам.
– Клиентам нравится, что мы – небольшая компания с собственным лицом – вашим лицом, – утверждает Оливия. – Когда они бронируют через вас отпуск, то чувствуют, что к ним подходят индивидуально.
– Но я же не работаю с клиентами! И уж точно не бронирую для них отпуска. И потом, большая часть заказов все равно проводится онлайн.
Она цокает языком и закатывает глаза.
– Ох, ну не надо так буквально! Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
На самом деле я не понимаю, но опыт научил меня, что спорить с Оливией не имеет смысла.
На вечеринку нас везет мой водитель – на этот раз она состоится в Музее естественной истории. По крайней мере, у меня будет о чем поговорить с клиентами – можно обсудить экспонаты. Всем очень нравится синий кит, но есть и такие, кто предпочитает динозавра. Интересно, учитывала это Оливия, когда договаривалась об аренде помещения, – что у меня будет удобный повод завести разговор? Она знает, насколько я беспомощен в подобных ситуациях, и делает на это скидку. Даже не знаю, как бы я жил без нее.
Вечеринка начинается в восемь; мы прибываем в половину девятого. Я благодарен Оливии за то, что она больше не заставляет меня приходить к началу и приветствовать гостей, как раньше, когда она только начала у меня работать. К счастью, Оливия вскоре поняла, насколько неловко себя чувствуют при этом обе стороны. В каком-то смысле входить в зал, полный людей, сложнее, но в то же время и гораздо легче. Когда приезжаешь попозже, все уже стоят с напитками в руках, каждый нашел коллегу или старого друга, с которым можно поболтать, и, соответственно, гости не так рвутся поздороваться со мной. Некоторые пытаются поговорить о бизнесе, что вгоняет меня в ступор, потому что я не знаю, как отвечать. Однако большинство, по моим наблюдениям, посещают такие вечеринки исключительно ради бесплатного шампанского. Оно обходится компании в целое состояние, но, по утверждению Оливии, отдела по связям с общественностью и бухгалтерии, которые лучше меня разбираются в подобных вещах, мероприятия, которые мы устраиваем два раза в год, стоят того, как свидетельство нашей «доброй воли» – что бы это ни означало. Я же верю им на слово, улыбаюсь и терплю. Ну или просто терплю.
Машина подруливает к музею, и водитель выходит открыть нам дверь.
– Готовы? – спрашивает Оливия.
Я издаю стон.
– Насколько это возможно.
– Это всего два часа из вашей жизни. Максимум три. Попытайтесь получить удовольствие.
– У меня не получится. Никогда не получалось… – Я изображаю на лице подобие улыбки. – Так лучше?
Она вздыхает.
– Немного… Ну ладно, заходим.
Как только мы вступаем в двери, гул волной накатывается на меня. Как это может кому-то нравиться? Пара потных мужчин в дешевых костюмах с именными бейджами подходят пожать мне руку. Один начинает что-то говорить про группу отелей, которую недавно приобрел, – вроде как она отлично нам подойдет. Я улыбаюсь ему и периодически киваю, но даже не слушаю. Терпеть не могу подобные ситуации. Мне гораздо больше нравится вести дела по электронной почте – даже телефонные звонки наводят на меня ужас. Мне хочется скорее вернуться домой.
– Как думаете, вас это может заинтересовать? – напирает он.
– Возможно, – отвечаю я расплывчато, потому что понятия не имею, что он там наплел. Я перестал слушать после первой минуты, и сейчас надо как-то выходить из положения. Протягиваю ему свою визитную карточку: – Можете написать моему секретарю, и мы что-то придумаем. Вы же понимаете, такие решения не принимаются с бухты-барахты. По крайней мере, в нашей компании. И уж точно не мной.
Я специально репетировал этот ответ – его сочинила Оливия. Она смотрит на меня с умилением мамаши, четырехлетний сынок которой только что исполнил на утреннике свою первую роль – подразумевая нечто вроде «видишь, я же говорила, что ты справишься!». Наверное, это должно мне казаться унизительным, но в действительности нет – без нее я не справился бы. У меня вспотели ладони. Я не хочу говорить со всеми этими людьми.
– Было очень приятно познакомиться, но сейчас мне пора к другим гостям. Буду ждать вашего имейла, – добавляю я. Это полная ложь – я уже забыл и как зовут этого парня, и на кого он работает.
– Конечно-конечно, – говорит он, выхватывая свою карточку и суя ее мне в ладонь. Я немедленно передаю ее Оливии, которая корчит гримасу; только тут я вспоминаю, что она говорила мне, как это грубо.
– Отдаю Оливии на хранение, – бурчу я, делая и без того неловкую ситуацию еще тягостней.
– Я напишу вашему секретарю завтра же, – говорит мой собеседник, отступая в сторону.
Оливия награждает меня утомленным взглядом.
– Ну что такое? – спрашиваю ее.
– Вы знаете, – шипит она, закатывая глаза.
– Идемте, возьмем вам коктейль.