– Я оставлю вас с этим. Когда закончите, просто нажмите на звонок, – сказала она, указывая на нужную кнопку.
Затем женщина вышла, щелкнув замком закрывшейся двери. Похоже, она меня заперла.
Я снова переключилась на ящичек. Не возьмусь назвать точные размеры, но, скажем, он был намного меньше, чем стандартная обувная коробка. Неуклюжими пальцами я вставила ключ в замочную скважину и ожидала, что придется приложить усилие, чтобы открыть то, к чему не прикасались столько лет. Но ошиблась. Осталось только поднять крышку. Голос Мойры в моей голове велел собраться с силами и покончить с этим. Я узнала его сразу, как только увидела. Даже доставать не пришлось. Вскочив так резко, что стул с грохотом упал на пол, я зажала себе рот рукой, чтобы заглушить крик изумления. Положив руки на бедра, отвернулась от стола, огромными глотками вдыхая спертый воздух.
– Как такое возможно? – спросила я вслух, но ответить было некому.
12
1978
– Значит, сегодня великая ночь, так? – Альф потянулся к трубке, чтобы набить ее табаком.
Они только что управились с жареной картошкой и яйцами, собрав с тарелок последние крохи корочками хлеба. Теперь Тара силилась открыть заржавевшую банку с консервированными ананасами.
– Сколько ты хранишь эту банку, Альф? С первой мировой?
– Не переживай, моя хорошая, не отравлюсь. В этих банках продукты могут вечно храниться. Я говорю, твоя мама, должно быть, очень талантлива, если ее позвали выступать в «Аметист Лаундж».
– Так и есть, – просияла Тара. – Однажды она станет настоящей звездой. И тогда мы сможем позволить себе собственное жилье и попрощаться со всем этим… этим… – девушка обвела рукой захламленную кухню, но не решилась закончить свою мысль, боясь ранить чувства Альфа.
Она передала ему банку и плюхнулась в кресло напротив, вытянув ноги, так что пальцы едва не касались решетки электрообогревателя.
– Все в порядке, малышка, – улыбнулся Альф. – Я знаю, что этот дом тебе не подходит. Ты заслуживаешь лучшего, но мне все же приятно, что вы немного поживете здесь в ожидании лучших времен.
– Не пойми меня неправильно, Альф. Мы здесь счастливы. Я много лет не чувствовала себя в такой безопасности. Теперь мама может спокойно уходить на работу, оставляя меня с тобой.
Он протянул руку и похлопал ее по колену.
– Составляем друг другу компанию.
Вытащив из кармана носовой платок, старик протер им очки, а затем достал с каминной полки фотографию и передал ее Таре:
– Это наша Джудит.
На фото молодая женщина, облаченная в традиционную мантию и шапочку выпускника, сжимала в руках свернутый в рулон и перевязанный красной лентой лист бумаги. Вздернув подбородок, она смотрела прямо в камеру с легкой усмешкой на губах. Но она не принадлежала к тому типу людей, которые с первого взгляда вызывают симпатию.
– Должно быть, ты ей очень гордишься.
– Еще бы, милая. Очень. Она вкалывала, пожертвовала возможностью иметь семью. Все ради карьеры. Мы с Этель очень хотели внуков, но нельзя же быть такими эгоистичными, правда?
Тара утвердительно кивнула.
– Конечно, нельзя. Где она живет?
– В Лондоне. У нее прекрасная квартира с видом на Темзу, которую она, впрочем, называет апартаментами или как-то так.
– Чем она занимается?
Альф выпрямил спину и слегка выпятил грудь:
– Она политический советник. Это очень серьезно. Работает на Тори[13] и частенько встречается с миссис Тэтчер.
Альф поджал губы и вздрогнул.
– Ты не ее фанат, да?
– Неа, – он покачал головой. – Не может женщина руководить целой партией. Работать за кулисами, как наша Джудит, это пожалуйста, – он ударил кулаком по воздуху. – Но лидером должен быть мужчина.
– Только при маме так не говори, – предупредили Тара. – Она считает, что Мэгги должна быть следующим премьер-министром.
Альф загоготал так, что вставные зубы едва не выпали изо рта. Он привычным движением водворил их на место.
– Ууу, ну и фантазии, – хохотал он. – Слыхал я про такое. Этому никогда не бывать. Провалиться мне на месте, если я не прав.
– Часто видишь ее? Джудит, я имею в виду. Не миссис Т.
– Ну, она очень занята, – пожал плечами старик. – Старается выбираться ко мне, когда может. Иногда остается на пару дней, если время позволяет. Но мы довольно часто болтаем по телефону.
– Понятно, значит, нечасто.
– Нууу, я стараюсь не доставлять ей лишних хлопот. Я отлично справляюсь со всем сам. К тому же я не один. Часто заходят покупатели. Некоторым старикам и поговорить-то не с кем, так что, считай, мне повезло, – его лицо просветлело. – А теперь у меня есть ты и твоя мама.
Словно по сигналу, кухонная дверь открылась, впуская Вайолет. Ее короткое красное платье искрилось блестками, а вишневые губы широко улыбались.
– Та-дам! – воскликнула она, подняв вверх руки и покачивая бедрами.
– Вайолет Добс, ты просто услада для глаз, – заключил Альф, обернувшись в кресле.
– Скай, – поправила его женщина. – Вайолет Скай, с «й» на конце. Когда я одета в это, используй мое сценическое имя.
– Вайолет Скай, – медленно повторил старик. – Тебе идет.
– Ммм… я зовусь так с пяти лет. Когда участвовала в конкурсе талантов в Батлине, ведущий сказал, что такой милашке нельзя выходить на сцену под такой дурацкой фамилией. Нужно было придумать что-то очень быстро, стоя за кулисами. Скай – первое, что пришло мне в голову и понравилось. Я бы и имя сменила, но не разрешили, – объяснила она. – Тара, можешь мне вот тут ресницы подклеить? Все время отваливаются.
Вайолет села в кресло, которое освободила ее дочь, и принялась нервно постукивать пальцами, пока нависшая на ней Тара прижимала отклеивающиеся ресницы к веку.
– Смотри, не размажь мне подводку.
– Так мне приклеивать или нет, мам?
– Прости, родная. Просто хочу, чтобы сегодня все было безупречно.
– Так и будет, – заверила ее дочь, выпрямившись.
– Ты очень красивая, – сказал Альф. – Напоминаешь мне молодую Вивьен Ли.
– В самом деле? Как же приятно это слышать, – ответила Вайолет, изо всех сил моргая, чтобы проверить, хорошо ли держатся ресницы. – Тара, подай мне, пожалуйста, пальто с вешалки.
– Поможешь мне встать? – попросил Альф, протягивая руку.
Девушка помогла ему подняться с места, и старик направился к угловому шкафу.
– Ты не можешь пойти туда в этом старье, Вайолет, – заявил он. – Это «Аметист Лаундж», а не какая-нибудь пивнушка для забулдыг.
Он извлек из гардероба длинную шубу из искрящегося меха в оттенках бежевого и орехового.
– Примерь-ка вот это.
Женщина сделала шаг вперед и погладила ворс.
– Настоящий? – изумленно спросила она.
– А как же. Норка. Ее носила моя Этель, а до нее ее мать.
– Альф, я не могу это надеть, но спасибо за предложение.
– Возьми, – настаивал старик. – Что толку вещи без дела висеть в шкафу. Такую шубу нужно носить.
– Надень это, мам, – уговаривала Тара.
– Ну, не знаю, – отозвалась Вайолет. – Я всегда осуждала тех, кто носит натуральный мех. Это ведь жестоко, разве не так?
– Мелкие злобные твари, – заявил Альф.
– Те, кто носят мех? – в недоумении переспросила женщина.
– Нет же. Эти самые норки. Злобные мелкие твари. Не успеешь оглянуться, как откусят палец.
– Разве это означает, что можно сдирать с них шкуру?
Тара коснулась меха щекой.
– Она такая мягкая, мам. И такая элегантная. В любом случае, эту норку давным-давно убили. Почему бы тебе не надеть эту шубу?
Вайолет переводила взгляд с Альфа на дочь и обратно. На их лицах замерло ожидание.
– Ладно, Альф, раз ты так уверен. Обещаю за ней присматривать, – она поцеловала старика в щеку. – Пожелайте мне удачи.
Вайолет рассматривала свое отражение в зеркале гримерки. Яркий свет был беспощаден к любым недостаткам. Она достала пудру и нанесла немного на нос и лоб. Раздался громкий стук в дверь.
– Кто там?
Мужчина просунул голову в приоткрытую дверь.
– Йен Черри, «Вечерние новости».
– Вечерние новости? Мне некогда читать газету, я тороплюсь на сцену.
Он рассмеялся и шагнул ближе.
– Я не продаю газеты, глупая. Я хочу интервью. Видела мою колонку в газете? «Йен Черри о событиях в городе».
– Вы хотите взять у меня интервью? – переспросила Вайолет.
Журналист огляделся по сторонам.
– Здесь вроде больше никого нет.
Он пододвинул к себе стул и достал блокнот с карандашом.
– Не стоит переживать. Я пишу про лучших из лучших. Втиснем и про тебя пару слов куда-нибудь.
Бархатный занавес опустился, обозначая конец первой части. Значит, Вайолет была следующей. В небольшую щелку между полотнами она смотрела на зрителей, примостившихся за маленькими столиками. Официанты и официантки сновали вокруг с подносами, искусно лавируя, чтобы не разлить ни капли алкоголя. Зал переполняло веселье. Разношерстная публика явно настроилась получить от этого вечера максимум удовольствия. Она сделал глубокий вдох. В горле пересохло так, что она не могла говорить, не то что петь. К счастью, ее блестящее сценическое платье имело высокий ворот, иначе все вокруг смогли бы увидеть, как покраснела от волнения ее грудь. Микрофон скользил в мокрых ладонях, и женщина обернулась, надеясь их обо что-нибудь вытереть.
– Две минуты до выхода, мисс Скай, – сказал администратор, заглянув в программу. – Вы готовы?
– Думаю, да, – кивнула Вайолет. – У вас есть полотенце или что-то подобное? У меня руки, кажется, немного… ну, знаете…
Он вытащил из кармана платок.
– Вот, возьмите.
На секунду он сжал ее предплечье и подмигнул.
– Ни пуха, ни пера!
Она слышала, как по ту сторону кулис конферансье рассказывает о какой-то молодой талантливой певице, чей безупречный голос одновременно волнует и завораживает. Никогда прежде «Аметист Лаундж» не слышал таких чистых нот. И пока он не попросил публику любить и жаловать мисс Вайолет Скай, ей и в голову не приходило, что речь идет о ней. Занавес поднимался мучительно медленно, но вот она уже застыла в свете софитов с прижатым к груди микрофоном. Публика вежливо хлопала, выжидательно глядя на артистку. Сейчас, более чем когда-либо в ее жизни, Вайолет должна была показать себя во всем блеске. Двадцать минут пролетели, как один миг, и, когда она поклонилась в последний раз, зрители аплодировали стоя и требовали ее на бис.
– Спасибо, вы все так добры ко мне, – сказала она, обращаясь к публике. Всего в паре метров от ее ног располагались первые ряды. – Спасибо.
Но крики «еще» и «на бис» не замолкали, так что у певицы даже голова закружилась от радости. Она сфокусировала взгляд на огромном блестящем шаре в центре зала, чтобы удержать равновесие. К счастью, на ее плечо легла твердая рука конферансье, который помог ей вернуться за кулисы. Позже, сидя на барном стуле в глубине театра и потягивая свой напиток, она вызывала в памяти эти чудесные двадцать минут славы. Никогда прежде ее не принимали так тепло. Вайолет не терпелось рассказать об этом дочери.
– Здесь занято?
Она подняла глаза и увидела перед собой мужчину с пышными бакенбардами и золотым зубом.
– Ммм… Нет. Садитесь, – ответила она, указывая на соседний стул.
– Могу я угостить вас выпивкой? – предложил мужчина.
Она бросила взгляд на свой пустой бокал и, чтобы не показаться грубой, неохотно согласилась.
– Спасибо. Мне «снежок», пожалуйста.
Незнакомец щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена.
– «Снежок» для дамы и «кузнечик» для меня, дружище.
Он достал пачку сигарет и предложил Вайолет.
– Я не курю, спасибо, – отказалась она.
– Ясно, вредно для голоса. – Он раскурил сигарету и выпустил безупречное колечко дыма. – Кстати, вы были просто великолепны.
Веки мужчины набухли, а по лицу блуждала ухмылка.
– Вы правда так думаете?
Он наклонился к ней и прошептал:
– Самая пленительная женщина.
Вайолет вздрогнула, когда его горячее дыхание обожгло ее ухо.
– Я… ммм… – Она не знала, что ответить.
Бармен подал напитки.
– Записать на твой счет, Стю?
Мужчина кивнул и поднял свой бокал.
– За вас, – провозгласил он. В дыхании незнакомца запах мятного ликера смешивался с ароматом его лосьона после бритья.
– За вас, – эхом отозвалась Вайолет. – И спасибо… ммм… Стю.
Они чокнулись бокалами и отпили по глотку. Стю соскользнул со своего стула и передвинул его вплотную к певице. Их колени соприкоснулись. Вайолет посмотрела на его грязные волосы и завитые усы, едва не достающие до воротника рубашки. Золотой зуб поблескивал на свету. Ему бы еще повязку на глаз. Вышел бы настоящий пират.
– Ты первый раз здесь выступала? – спросил он, раскачиваясь на стуле. Женщина едва сдерживалась, чтобы не протянуть руки и подстраховать его, если будет падать.
Она кивнула.
– Первый, но до этого я много лет выступала в одном клубе, захудалом, конечно. Не то что этот.
Вайолет выудила вишенку из коктейля и отправила себе в рот. Стю опрокинул в глотку содержимое своего стакана и вытер рот рукой.
– Еще? – Не дожидаясь ответа, он подал знак бармену. – Повтори.
– О, я думаю, мне хватит, – запротестовала женщина. – Мне пора возвращаться к дочери.
– У тебя есть малышка?
– Ну, не то чтобы малышка. Ей четырнадцать.
– Да ладно! В жизни не поверю, что у тебя четырнадцатилетняя дочь. Хочу сказать, тебе самой-то ненамного больше.
Она рассмеялась.
– Вы просто невнимательно смотрите. Мне почти тридцать.
Он наклонился, разглядывая ее лицо. Вайолет пришлось отвернуться и взять свой бокал, чтобы не дышать исходившим от него запахом табака. Стю ткнул пальцем ей в грудь:
– Ты векил… велкип… – Язык у него заплетался. – Ты отлично выглядишь.
Он положил свои ладони ей на бедра и начал двигать их вверх.
– Немедленно уберите руки. Мужчина выглядел крайне озадаченным.
– С чего вдруг? Ты же явно этого хочешь. Позволила выпивку тебе купить, кокетничала со мной.
Не убирая рук, он потянулся к ее лицу, приоткрыв рот. Его влажные губы напоминали толстых слизней. Прежде чем Вайолет успела опомниться, кто-то схватил Стю за шиворот и дернул назад.
– По-моему, тебе пора, дружок.
Мужчина стряхнул Стю со стула и, бросив на пол, поставил ногу ему на грудь.
– Думаю, тебе стоит извиниться перед этой прекрасной леди, прежде чем исчезнуть отсюда. И не советую испытывать мое терпение.
Стю вскочил на ноги, отряхнулся и, бросив полный ненависти взгляд на своего обидчика, язвительно прошипел в сторону певицы:
– Динамо.
Весь эпизод занял не более минуты, но, когда Вайолет вновь подняла свой бокал, ее рука дрожала.
– Боже, я думала, это приличное место.
– Вы в порядке? Давайте куплю вам выпить, – мужчина подозвал официанта. – Два бренди, дружище.
– Я в полном порядке. Благодаря вам. Ну и придурок этот Стю.
Спаситель протянул ей руку:
– Ларри Валентайн. Рад знакомству.
Пожимая ему руку, она заметила аккуратно подстриженные ногти и кольцо с бриллиантом на мизинце.
– Вайолет Добс.
– Можно? – спросил он, указывая на соседний стул. – Обещаю к вам не приставать.
– Да, конечно, садитесь, – рассмеялась она.
Мужчина сбросил свое бежевое пальто и повесил на спинку стула.
– Я уже собирался домой, но тут заметил, что вы оказались в затруднительном положении.
– Если бы вы не вмешались, я бы разобралась с ним по-своему. Стю уже вытирал бы с лица остатки моего коктейля.
– Тогда хорошо, что я вмешался. Зачем тратить впустую прекрасный напиток? – Мужчина отпил из своего бокала. – Кстати, вы были просто блистательны сегодня. Давно здесь не выступали такие талантливые певицы.
– Вы так добры ко мне.
– Это правда. Я всегда говорю только то, что действительно думаю.
Вайолет тайком бросила взгляд на часы. Ей вдруг захотелось, чтобы этот вечер не заканчивался. Но Тара наверняка уже заждалась. Ларри заметил ее взгляд.
– Вы куда-то торопитесь?
– Если честно, да. Мне нужно возвращаться домой, к дочери. Она теперь умирает от любопытства и ждет, что я расскажу ей, как прошел вечер. Так что мне нельзя пропускать последний автобус.
– Автобус? Только не говорите мне, что ехали на нем в этом костюме.