Евгений отвратительно сморщился, обнажая клыки, и негодующе воскликнул:
– Да ты такой же! Такой же, оказывается!
Сумеречный Эльф безнадежно вздохнул, отвечая:
– Такой же «противный взрослый»? Понимаю, в разных вариациях ты сто раз слышал эти слова. Особенно когда тебя в очередной раз находили с надрезанными венами.
– Да что ты… знаешь… – замялся Евгений.
Он и правда часто «баловался» с канцелярским ножом. Лет в четырнадцать-пятнадцать он едва не довел мать до нервного срыва своими постоянными попытками навредить себе. Она-то считала, что он намерен свести счеты с жизнью.
Иногда и он так считал, оставляя глубокие борозды на запястьях, предплечьях и ногах. До скорой и больницы ни разу не доходило, только отчим утомлял бесконечными воспитательными беседами, накладывая пластыри и перетягивая бинты.
Наверное, ему хотели добра, а Евгений… сам не знал, чего хотел. Сделать больно. За что? За ту холодную комнату, в которой только игрушечные динозавры оставались ненадежными защитниками от жестокого «мира взрослых». Он мстил за то, что мать была несчастна? И делала несчастным его. Странный повод для мести. Но складывалось именно так.
В какой-то мере нападение вампира воспринималось частью сознания как неизбежность. Будто он призвал эту тьму своей черной неблагодарностью по отношению к тем, кто не желал ему зла.
– Все я знаю, – отозвался Сумеречный Эльф. – Знаю, насколько ты ненавидел отчима, которого просили называть отцом. Ты обвинял его в ущемлении твоей свободы. Но беда-то не в этом.
– И в чем же, господин психолог? – дичился Евгений, отползая к краю дивана, подальше от собеседника, небрежно примостившегося на подлокотнике.
– Да не дерзи, я и прибить могу, – щелкнул костяшками пальцев Сумеречный Эльф. – Хотя когда я последний раз кого-то бил… Хм… Когда вместо тела одна видимость…
– Ну, прибей!
– Не буду. Ты только и ждешь ведь. Просто жаждешь хорошей затрещины. Но суть-то в другом. Ты, как и все живое, искал ответ на вечный вопрос: «Зачем?» Из-за чего едва не сошел с ума. Теперь все объясняешь обращением в вампира, весь свой гнев, всю ненависть к людям. Но не замечаешь, что в тебе все осталось неизменным, в твоей душе. Ведь она-то одна. Единая и неделимая. Ее не прокусить клыками.
– Банально! – с надрывом воскликнул Евгений, сиротливо обхватывая измятую подушку и утыкаясь в нее подбородком, нервно втягивая нижнюю губу. Серьга-кольцо все еще была на ней, металлический вкус в какой-то мере успокаивал.
– Банально… – эхом передразнил Сумеречный Эльф. – А что небанально, то кошмарно. Считаешь, огромное счастье стать оружием против асуров в шестнадцать лет? Отдав все свои человеческие воспоминания. Да, я сделал свой выбор. Небанально, конечно, не помнить начала, не видеть конца, казаться свободным, но биться в клетке.
– Да что все это значит?
– Ладно, проще говоря, я тоже всегда стремился выделиться. А потом… принял эту силу. И вот тогда взвыл, когда оказалось, что почти божественная мощь предполагает сохранение баланса множества миров, но не позволяет вмешиваться.
– Ты правда обладаешь такой силой?
– Практически. Всего три запрета: не воскрешать мертвых, не вмешиваться в ход времени, не помогать тем, чьи судьбы видишь до конца. Выбирай, какой кажется более ужасным. Вот она, моя цена уникальности, – тяжело подытожил Сумеречный Эльф, но продолжил: – Я бы все отдал, чтобы стать обычным человеком, имеющим право на счастье и покой. Но у меня отняли даже право умереть. И я уже не уверен, что эта великая война с асурами имела смысл, потому что маги-ученые моего родного мира создали нас, оружие, Стражей Вселенной, которые оказались едва ли не опаснее асуров. Из тринадцати уцелел я один. А остальные… кто-то умер, кто-то сошел с ума и превратился в монстров.
– Думаешь, мне сейчас легче стало? – Евгений вздрогнул.
– Так я и не утешал. Я не психолог, а псих. Один из тринадцати.
– Думаешь, мне станет легче от того, что я узнал, что в космосе еще сколько-то п-психов с мегас-с-силой? – испуганно воскликнул Евгений, запинаясь и заикаясь. Рассказы Сумеречного Эльфа нравились ему все меньше.
– Я один. Последний, – отмахнулся собеседник. – Об этом можешь не волноваться. Но другой дряни в космосе тоже хватает. И в других мирах.
– Тогда ты это… хочешь, чтобы я тебя пожалел, что ли? – скептически протянул Евгений, но сглотнул горький ком, вставший поперек горла.
– Нет, всего лишь рассказываю цену уникальности, к которой многие так стремятся. – Сумеречный Эльф пожал плечами. – Да еще ты давно хотел узнать, кто же я на самом деле. Всего-то… антикризисный менеджер планетарного масштаба. Не очень успешный и неэффективный к тому же. В общем, в шестнадцать лет я превратился в скитальца, наводящего ужас, неспособного существовать в полную силу, по-настоящему.
– Существовать… – зацепился за слово Евгений. – Какая же разница между жизнью и существованием?
– Да. Вернее сказать: жить в полную силу. Я не живу уже две с половиной тысячи лет, – кивнул Сумеречный Эльф.
– Мне кажется, я с рождения существую, а не живу, – пробормотал Евгений.
– Пора начать.
– Так теперь поздно! Я – вампир.
– Банально, – поддел собеседник. – И я не могу превратить тебя в человека.
– Почему? Ну почему? То самое невмешательство? – требовал разъяснений Евгений.
– Отчасти. Тебя укусил асур. А асуры соткались из пороков людей, – кивнул Сумеречный Эльф.
– И… что это меняет?
– То, что они проникают в твою душу. А менять извне человеческие души – великое злодеяние. Это то правило, которое я никогда не нарушаю, – отчеканил собеседник, Страж Вселенной. – Можно сказать, мое личное правило.
– Ты хочешь сказать, что я должен как-то… поменять себя? Но как? – Евгений потряс головой.
– Инструкции здесь не помогут. Думай. Пока не стало слишком поздно.
– Да ты скажешь, что мне делать? Сущность ты там или не сущность… Страж Вселенной или Страж Помоек, что мне делать-то?! – вскричал Евгений, вскочив на ноги и швырнув подушку о стену.
Он взъерошил волосы и застыл, ожидая, что его испепелят на месте по щелчку пальцев. Возможно, он этого и хотел. Он ждал, когда же начнутся нравоучения и строгие нотации, а они все не начинались, и от этого Евгений сходил с ума. Никто не искал повода напомнить ему, что он в чем-то «не такой». Лишь путеводный ворон неизбежно вел запретными тропинками потустороннего мира. Но истина все не мерцала за краем болота.
– Жить, – спокойно на выдохе произнес Сумеречный Эльф. – Жизнь подразумевает смысл. Не существовать, а жить. Остальное ты додумаешь сам.
– Жить…
– Жить.
– Проклятье… – только бессильно вырвалось у Евгения.
– Пока мы все выжидаем, чтобы понять, кто стал вторым «ключом», – наконец объяснил положение сил собеседник.
– Я пешка, игрушечный солдатик, – прошептал Евгений, обращаясь к себе. Друг друга они уже не слышали, закрывшись каждый в своей раковине.
– Страж Помоек, – посмеивался Страж Вселенной, медленно растворяясь в воздухе. – Уж так меня никто еще не называл. Хотя был один парнишка, эльф-вампир. От него я тоже наслушался. Да… бедный парнишка… Еще один мир, еще одна судьба…
– Тварь! – прокричал Евгений, когда Сумеречный Эльф совсем растворился, а потом подобрал подушку и снова съежился в позе горгульи, для фона включив телевизор. Одиночество ползло из темных углов, сжимая тиски неопределенности.
Евгений остался в пустой комнате один на один с собой, со своей головой. Нередко ему казалось, что он живет только в голове. Остальное – робот, обеспечивающий ее функционирование и не всегда слушающийся ее.
Он – сознание, изжаленное роем мыслей, которые перекатывались клубком змей. Асуры… Сказки о вампирах приобретали новые неведомые оттенки. На него напал кто-то более страшный, чем обычный кровопийца из легенд. Асуры – пороки людей. Сумеречный Эльф требовал измениться душой. Как и в какую сторону? Евгений не верил, что это помогло бы. Речи «доброжелателя» звучали как советы умирающему.
Взаимосвязь не прослеживалась. Подсказок не находилось, и все услышанные слова не действовали. Но в глубине души Евгений знал ответ, почему стал вампиром. Знал, что должен делать.
Часть II
Глава 7
Интерлюдия охотников
– Монокуляр при тебе? Все. Пойдем, пора, – коротко провозгласил наставник, закрывая дверь. Привычно крепко пахло табаком, бензином и резиной, где-то среди блока приземистых гаражей возились собаки. Доносился гул поездов, проходивших недалеко от шоссе. Темно-лиловые сумерки наползали с запада, с каждой минутой поедая чернотой оранжевую полосу заката.
– Пойдем, – согласился Дарк, мысленно пересчитывая, сколько взял револьверных обойм. Они вышли из гаража, выкатив два старых мотоцикла, и направились к ближайшим окраинам.
В тот вечер ничто не предвещало появления великого зла. Дарка не посетили никакие предчувствия, он просто подхватил меч и вышел на патрулирование ночных улиц. Зато Хантер выглядел более задумчивым, чем обычно, не поддевал и не шутил. Только недовольно теребил ворот коричневой куртки и проверял то связку ключей на поясе джинсов, то меч в ножнах, укутанный маскировкой Зеркала Измерения.
– Нам там развалюху оставили. Займешься завтра днем. Нельзя же совсем забрасывать бизнес, – строго напутствовал Хантер. Дарк кивал. Конечно, он все помнил.
Хантер держал автомастерскую на окраине Москвы возле шоссе. Внизу они встречали клиентов, наверху жили в тесной комнатке, служившей и спальней, и кухней, и кабинетом. На выцветшей вывеске значилось: «Шиномонтаж, автомастерская», но в самом заведении чаще всего не оказывали никаких услуг. В моторах копаться случалось, когда редкие клиенты заезжали из-за внезапных поломок.
Хантер или Дарк сноровисто лезли под капот или закатывались под днище машины и исправляли неполадки. Но порой днями напролет контора вывешивала табличку «Закрыто», вовсе не стремясь получить прибыль.
Какая-нибудь инспекция могла бы заподозрить подвох, но мастерская не уклонялась от налогов, и за аренду помещения оплата вносилась регулярно. А если бы кому-то и захотелось нагрянуть с обыском, то в ящиках стола Хантера не нашли бы ничего страшнее перочинного ножа.
Три потайных шкафа стояли на самом видном месте, но их скрывала надежная завеса Зеркала Измерения, развеять которую сумел бы только маг или не-человек. Но едва ли кто-то из ночных тварей отважился бы сунуться под видом инспектора в логово охотников. Да и обычные бандиты не предлагали «крышевания», хотя едва ли догадывались, в чем истинный секрет владельцев мелкого бизнеса. Но определенно знали, что к ним лучше не лезть.
С виду мастерская выглядела одним из тех предприятий, которые выпутываются из кризисов, каждый раз балансируя на грани банкротства. Но деньги Хантер и Дарк получали совсем не от шиномонтажа, а от заказных убийств не-людей. Но по части мастерской никаких несоответствий не всплывало. По поддельным документам сами охотники спокойно проходили как Ивановы-Петровы-Сидоровы.
Дарка, который выглядел на двадцать лет моложе, всегда записывали сыном Хантера. По факту же они были только напарниками. Хотя все обстояло немного сложнее.
– Ты мой клон, созданный с помощью магии Измерения. Я – охотник. Ты – моя тень. Существ с нашей силой мало, поэтому для общего блага решили создать еще одного, копию меня, – рассказал как-то старший напарник. Откровение Хантера нисколько не шокировало, Дарк принял его как непреложную истину. Не радостную и не грустную. Просто как факт.
Все равно он не помнил о себе ничего до десяти лет. Знал только, что Хантер, учитель и наставник, был всегда.
Иногда крепко вламывал за плохо усвоенный урок по фехтованию, иногда угощал шаурмой или пиццей. Порой Дарку очень хотелось расспросить обо всем, узнать, почему он клон, кто его создал. И откуда вообще столь продвинутая технология на Земле.
А порой хватало и того, что по вечерам они собирались у телевизора на старом диване с облезлой бесцветной обивкой и смотрели футбол или хоккей, громко радуясь успехам любимой команды. За такие моменты, случавшиеся редко из-за постоянного патрулирования, Дарк был благодарен Хантеру.
И все вопросы обессмысливались, особенно, когда наставник прикрывал спину и в сотый-тысячный раз спасал от неминуемой смерти. За последние пару лет, к своей радости, Дарк достиг того уровня мастерства, когда уже он порой прикрывал наставника и несколько раз спасал от верной гибели.
– Я тебя вырастил. Но не наглей, – говорил в такие моменты Хантер, делая вид, будто держал все под контролем. Убить-то их было отнюдь не легко, уникальных созданий, охотников.
Да, Хантер был всегда – именно так. Дарк подозревал, что наставнику уже перевалило за сотню лет. Но до сих пор ничего не знал доподлинно ни о старшем товарище, ни о себе.
Первым воспоминанием Дарка была пропахшая машинным маслом мастерская. Пожалуй, он любил ее, но знал: Хантер не сидит долго на одном месте. То, что контора охотников продержалась в стареньком двухэтажном помещении двенадцать лет, означало лишь одно – Хантер позволял клону вырасти, закончить школу и обучиться владению оружием.
Судя по старым фотокарточкам, которые хранились в шкафу с оружием, наставник успел побывать в самых разных уголках мира. И везде занимался охотой на тварей.
Драк предполагал, что скоро они покинут Москву, если только у Хантера не останется в городе важных дел. Переезд немного пугал, он-то привык к двухэтажной старенькой мастерской.
Иной жизни Дарк не знал, как и не знал, кто он на самом деле. Он вышел на патрулирование улиц вместе с Хантером лет в двенадцать. С тех пор мало что изменилось.
Клон или сын – это не имело значения. Другой судьбы Дарк не хотел. Хотя они с наставником не испытывали садистского наслаждения от убийства ночных тварей. Скорее уж удовлетворение от того, что на одного магического преступника стало меньше.
Но Хантер охотился за кем-то конкретным. Он называл его «асуром» и, исходя из туманных предсказаний прошлого, ожидал появления могущественной твари именно в этом городе. Вот уже десять лет готовил засаду. Или наоборот – выстраивал оборону, сокращая число возможных приспешников асура-вампира.
– Так почему мы не уедем? – интересовался иногда Дарк. – Это я мешаю?
– Это не ради тебя, салага, – отмахивался Хантер. – Здесь притаилось зло, которое за все эти годы не удается вытравить. Вернее, очень возможно, именно здесь появится портал. Как закончим, пойдем дальше. Туда, где мы нужнее.
А Дарк не верил, что не ради него. Не верил кривой небрежной ухмылке наставника. Не только ради него, клона – вот, что говорил весь вид Хантера, смешливые светло-синие глаза с хитрым прищуром и приподнятые края тонких губ, которые в следующий же миг искривлялись хищным оскалом. Очевидно, при мыслях об асуре.
Безусловно, они ждали появления какого-то опасного врага. И так давно, что для короткого отрезка памяти Дарка это тоже было «всегда». Они всегда ждали появления могущественного вампира.
– Но мы же не одни охотники в Москве, – не понимал в подростковом возрасте Дарк.
– Мы – уникальные. Даже если это паршиво. Даже если это гадкая уникальность, – отвечал Хантер.
– Почему гадкая?
– Потому что мы сами отчасти… твари.
– Полувампиры?
– Нет. Создания Зеркала Измерения. Не спрашивай пока, я не смогу ответить понятно. Толку-то тебе от непонятных ответов, – обрывал Хантер и больше ничего не рассказывал.
Дарк привык не спрашивать, хватало и посиделок с пивом и пиццей у телевизора, а главное – безмятежного азарта жарких стычек, кипящего в крови адреналина и ощущения полной свободы, которую давала работа охотника. Той звериной дикой свободы, которой были лишены все в этом цивилизованном городе. Ради нее Дарк не стремился выяснять, откуда он появился, почему его воспитал Хантер. И кто они. Разве это имело такое уж значение?