Салем первым делом рассмотрел рукоять и ножны, а затем с характерным металлическим звуком вытащил клинок.
– От него исходят мощнейшие потоки энергии, – пояснил маг, рассматривая витиеватые линии на лезвии. – Арчи, это очень опасная вещь.
– Опасная? – не понял принц.
– Ты знаешь, что это за клинок? – Салем исподлобья посмотрел на друга, а потом снова опустил взгляд на нож, который вертел в руках, ловя блики на блестящем лезвии.
– Не томи же, – поторопил его Арчи.
– Это нож драконьей закалки, – ответил друг. – Такие изготовляли драконы.
– Мне сказали, что его нашли в лесу, – пожал плечами Арчи, а внутри у него похолодело. – Вообще, это вполне возможно. Мало ли что обронили драконы сто двадцать лет назад.
– Кто его тебе дал? – спросил Салем. Он смотрел на принца, как суровый родитель.
Арчи молчал. Ему не хотелось раскрывать свои тайны. У него наконец-то началась интересная жизнь, и ему не хотелось, чтобы ему мешали.
– Арчи, я не могу тебя отпустить, – неожиданно сказал Салем. – Во всяком случае, одного. Если ты связался с драконами…
– Мне его дала девушка, – перебил его Арчи нервно. – И сейчас мне нужно с ней встретиться. Я понимаю, что ты встревожен, но менять своих планов я не намерен.
– Арчи, – предупреждающе проговорил Салем.
– Так, – Арчи поднял перед собой ладонь, показывая другу, что не желает его дальше слушать. – Как твой друг я тебя услышал, спасибо. Как твой принц, я приказываю тебе открыть мне Проход и отпустить меня на все четыре стороны.
Салем, желваки которого напрягались под кожей, и взгляд которого сделался холоден, как стужа, протянул Арчи клинок.
– Да, ваше высочество, – сказал он сухо и достал из кармана штанов красный кристалл. – Только хочу предупредить, что если мой отец почувствует этот нож, то вашим прогулкам наступит конец.
Пока Салем открывал Проход, Арчи терзали и совесть, и чувство страха. Ему было стыдно, что он капризно воспользовался своим титулом, чтобы заставить Салема открыть Проход. А ещё ему было не по себе от того, что это за странный нож.
* * *
Нефилим Ноктурн уже знал, что с принцем Арчибальдом во дворец проникла некая сила. Он почувствовал это ещё после ночного совета, когда столкнулся с ним в коридоре. И вот, придворный маг решил проследить за его высочеством.
Утром он тенью ступал за принцем по коридорам. Везде, куда бы он не пошёл. Но силы так и не ощущал. Лишь когда Арчи зашёл в свои покои и вышел оттуда с каким-то холщовым кульком, Нефилим, прячась за плотной длинной шторой, вновь ощутил эту силу.
Придворный маг, скрываясь за углами в коридорах, шёл прямиком за принцем. К его ужасу, Арчи направлялся в кабинет сына Нефилима. Неужели, они во что-то влипли? Придворный маг взволнованно вздохнул. Когда Арчи скрылся за дверью, Нефилим, задрав подол мантии цвета ночи, поспешил к той самой комнате. Приложил к двери ухо. Нет, ничего не слышно. Маг порылся в карманах мантии. Кристаллы, очки, совиное перо, засушенный цветок вереска, ритуальные бусы из медвежьей кости. В кармане было всё, что угодно, но не могло отыскаться то, что было так нужно. И вот, наконец, он нащупал Подслушку. Это была вытянутая золочёная трубочка с воронкой на конце. С её магической помощью можно было подслушивать через стены.
К ужасу Нефилима, в кабинете Салема уже была Диана. Сколько раз он говорил этому оболтусу держаться подальше от принцессы! Поняв, что она вот-вот выйдет в коридор, Нефилим спрятался за ближайшую штору у окна. Диана, что-то напевая себе под нос, скрылась из поля зрения, и маг вернулся в прежнее положение, надеясь, что никому не взбредёт в голову сейчас пройтись мимо.
Нефилим услышал всё, что ему было нужно. И эти сведения его совершенно не радовали. Ещё его огорчало, что Салем не настоял на своём и всё же отпустил принца. Связываться с драконами было опасно для самого государства. Особенно, если принцу понравилась некая девушка из их племени.
Нефилим, не теряя ни минуты, поспешил в кабинет к королю Людовигу.
* * *
– Драконий нож? – задумчиво протянул Людовиг. Он восседал на изящном стуле с удобными, обитыми бархатом подлокотниками. Этот стул был будто бы младший брат его величественного трона. – И куда же Арчибальд ушёл?
– Я не знаю, ваше величество, – признался Нефилим. – Но я могу снарядить команду магов, и мы его найдём. И, в случае чего, справимся с драконом.
– Я уверен в тебе, – кивнул Людовиг. – Ступай. И потом приведи этого несносного мальчишку ко мне. Моё терпение на его счёт не безгранично.
Нефилим поклонился и вышел из кабинета. Не теряя ни секунды, он приступил к подготовке. Перед ним стояла трудная задача – вразумить нерадивого принца. Ну, а с драконами он как-нибудь справится.
Глава 6
Неожиданный конец увлекательной прогулки
В полдень Гвард встретился с Эдой возле «Пьяной розы». Он стоял, оглядываясь по сторонам и нервно теребил поводья своей лошади, которая совершенно спокойно наклонялась за травой. И когда Эда громко крикнула: «Но!» и за несколько секунд оказалась рядом с Гвардом, тот просиял так, словно и не верил, что она придёт.
Сначала во взгляде виднелось смущение или, скорее стеснение. Уже не было той атмосферы шумного трактира, которая раскрепощала и придавала весёлости. Эда соскочила с лошади и кинулась к Гварду. Она обняла его, как старого знакомого. Гвард опешил, но обнял Эду в ответ и не смог сдержать улыбки. Ледяное смущение, которое чуть было их не сковало, треснуло.
– Ты угощал меня вчера, так что сегодня моя очередь, – весело заявила Эда. – Я взяла с собой огромный сладкий каравай, чтобы на пустой желудок не гулять.
– А говоришь, что не похожа на других девушек, – усмехнулся Гвард. – Обычно женщины обеспокоены вопросом еды.
Эда с наигранным недовольством хмыкнула и сощурилась.
– Ладно, я шучу, – добродушно проговорил Гвард. – Спасибо.
– То-то же, – с деланым самодовольством произнесла Эда и отвернулась к лошади. Но затем слегка обернулась на Гварда, одаривая его озорным взглядом. Они виделись всего пару минут, но ему уже было хорошо.
До моря они добирались либо лесными хорошо протоптанными тропинками, либо по нехоженым тропам в объезд небольших посёлков. И по дороге велись самые разные беседы, в основном, о сельской жизни. Оказывается, то, что было скучной рутиной для Эды, Гварду казалось чем-то интересным и новым, он слушал с восхищением и постоянно задавал вопросы о том, как и с какими трудностями сталкиваются сельские жители. Эда с радостью, совершенно не чувствуя зависти и не упрекая богатенького парнишку, рассказывала, что ещё в пятилетнем возрасте детки толкут зёрна в больших ступах, чтобы у взрослых было больше времени на более сложные дела.
Гвард признался, что ему стало неловко рассказывать о своей жизни, которая не была полна тяжким трудом. Но Эда настояла, ей очень хотелось послушать о том, как живут люди с деньгами. И, когда лошади везли их по лугу в высокой душистой траве, от запаха которой брала сонливость, и из которой доносилось жужжание пчёл, она с интересом внимала словам Гварда. Эда узнала, что он всю жизнь чему-нибудь да учился. Он всегда сидел за какими-нибудь уроками, общался с преподавателями больше, чем со сверстниками и больше всего в жизни страшился гнева отца.
К морю они подошли не с берега. Эда настояла на том, чтобы смотреть на водную гладь с возвышения. То была отвесная скала, находившаяся в самом дальнем конце побережья – она же была границей округа Престоличья. Там было мало людей, хотя на скалу взобраться было легко. Не нужно было идти в гору, тропинка была прямой, слегка под уклоном, но из-за этого длинной. Эда и Гвард добрались, привязали лошадей к ближайшим деревьям, а сами двинулись к краю скалы. Было очень ветрено, хоть и тепло. Ветер трепал волосы и свободные рукава рубахи. В нос бил солёный запах, Гвард был готов втянуть воздух с наслаждением, но заметил, что пахнет не только морем. Он взглянул на Эду, казалось, она тоже это заметила.
Они взглянули на воду и одновременно ахнули. На воде не было и свободного места, как на главной площади во время восстаний. Мёртвая рыба и всплывшие зелёные водоросли ковром покрывали море, и волны, двигая эту мертвечину, выглядели устрашающе. В некоторых местах стояли корабли, люди на которых сетями вылавливали рыбу. Берег тоже чистили, а потом там же всё и сжигали. Был виден большой костёр.
Эда сделала несколько шагов назад, боясь пошатнуться и свалиться со скалы.
– Если это было сделано нарочно, то кто мог совершить такое? – спросила она. Её глаза были полны жалости. Эда тяжело вздохнула и умоляющим взглядом посмотрела на Гварда, будто бы тот мог всё вернуть на круги своя.
Гвард устремил взгляд вдаль и скорбно произнёс:
– Это война. Они готовы на всё ради завоевания земель и Хранилищ, – Гвард с отвращением смотрел на море, покрытое слоем мёртвой рыбы. – Ради этого готовы убивать людей и вон, даже море.
– Что ты имеешь в виду, говоря о войне? – не поняла Эда.
– Блекория хочет завоевать Эндленд и Аисронд, – пояснил Гвард, переводя взгляд на Эду. – Мы постоянно отправляем войска, битвы ведутся почти не прекращаясь. И вот, Блекория решила пойти с моря нетрадиционным способом. Хотя, это лишь предположение, но самое близкое к правде.
– А винили во всём драконов, – полушёпотом проговорила Эда, стеклянными глазами глядя вдаль. Гвард обернулся на неё. Он вдруг вспомнил слова Салема, и сердце в груди застучало ещё сильнее.
Эда заметила его взгляд и с испугом прикусила губу.
– Я имею в виду, что люди вечно воюют, несмотря на ошибки прошлого, – сказала она. – Они уничтожили драконов, но ничего не поменялось.
Арчи не переставал смотреть на неё с подозрением. Но, если честно, он целиком и полностью разделял её мысли. Не нужно быть драконом, даже полукровкой, чтобы не любить войны.
– В этом ты права, – ответил он, наконец. – Я не понаслышке знаю, что это такое. Мой брат умер на войне.
– Ох, – Эда с широко раскрытыми глазами посмотрела на Гварда. – Мне жаль.
Через пару минут друзья уже сидели в перелеске на упавшем дереве и делили большой каравай, посыпанный сахаром, который хрустел на зубах.
– Эдмунд сражался во время Пятилетней войны. Он погиб чуть больше года назад. И я до сих пор считаю несправедливым, что мы вообще были втянуты в эту войну. Мы просто помогали Аисронду, – рассказывал Гвард, держа в руках кусок каравая.
Он то сжимал мякиш, то просто укладывал на ладони. Очень сильно нервничал.
– Мы узнали это не так, как узнают о гибели родных на войне обычные люди. Мы были свидетелями. – С каждым словом глаза Гварда раскрывались всё шире, вздохи становились короче. – У нас в гостиной открылся Проход. Два мага внесли кричащего брата и уложили его на диван. Господи, таких возгласов я никогда не слышал. Мне было страшно, мерзко и… я боялся почувствовать его боль. Я не хотел смотреть на свои ноги, потому что боялся, что увижу там то, что случилось с ногой Эдмунда. Будто бы изгрызенный кусок мяса, без единого клочка кожи. Я убежал. Его перетащили в медицинское крыло. Я не знаю подробностей, я не хотел их знать. Что там с ним делали, что он чувствовал. Но когда Эдмунд умер, я испугался ещё больше.
У Гварда бежал холодок по спине, но при этом он чувствовал, что ему очень жарко. Он давно ни с кем не откровенничал, и было очень тяжело говорить вслух о том, что терзало в мыслях каждый день. Но от произнесённых слов становилось легче.
– Мне стыдно в этом признаваться, – произнёс Гвард и посмотрел Эде прямо в глаза. – Но первой моей мыслью после гибели брата было то, что теперь я наследник… то есть, я должен буду вести все дела в имении, я должен буду взять в руки дело отца. Наверное, я покажусь тебе ужасным эгоистом, но у меня есть на то причины.
Гвард вдруг замолчал. Он не знал продолжать ему или остановиться. Эда тихонько спросила:
– Какие причины?
Гвард взглянул на неё и не увидел ни тени осуждения или презрения. Эда смотрела с сочувствием. Её светло-карие с зелёными крапинками глаза выражали полное участие.
– Я не знаю, как это объяснить. Лучше расскажу всё в подробностях, – проговорил Гвард, переводя взгляд на кусты и деревья впереди. – Отец никогда не любил меня так же, как Эдмунда. Да, и вообще, любил ли? Моё самое яркое воспоминание из детства – о том, как мы в день рождения отца бежали к нему по коридору. Мы были маленькие, Эдмунду – десять, а мне шесть. И бежали наперегонки. Отец присел перед нами и расставил руки в объятиях. И пока Эдмунд добежал и кинулся на шею отцу, я споткнулся, упал и разбил нос о пол. Мне было больно, обидно, я испугался своей крови, потекшей из носа. Отец просто взял Эдмунда на руки и встал. Он смотрел на меня со всей высоты своего роста, и я ждал, что он поможет мне подняться и пожалеет. Но он лишь недовольно приказал мне встать и перестать хныкать. «Сам виноват, – сказал он мне. – Вечно ты балуешься. Как можно быть таким неловким?» Мне будет девяносто лет, я этого не забуду.
Гвард горько хмыкнул и продолжил. Его уже было не остановить.
– А ещё я помню, что отец по вечерам всегда заходил к нам с братом в комнату, чтобы пообщаться перед сном или рассказать интересные истории. И я очень хорошо помню, как каждый раз он сажал Эдмунда к себе на колени, а я сидел в соседней кровати и чувствовал себя так, будто… не нужен.
Гвард снова посмотрел на Эду и вымученно улыбнулся.
– Ты прости, что я тебе это рассказываю, просто…
– Нет, нет, – Эда тут же замахала руками. – Ты изливаешь душу. Мне наоборот приятно, что ты мне доверился. Мне интересно, правда.
Гвард усмехнулся и снова отвёл взгляд.
– В общем, когда я подрос, меня взялись обучать учителя. Но при этом, я видел, как Эдмунда отец всегда на все приёмы водит с собой и рассказывает ему всё, что знал. А я им мешался. И Эдмунду тоже. Он, как и отец, не обращал на меня внимания. Помню, как в детстве сделал ему подарок – игрушку из глины, которую накопал у озера, а он сказал, что у меня мерзкая грязь под ногтями, и он даже слиток золота из моих рук не возьмёт. Возможно, это потому, что наша мама умерла после того, как я родился. И хоть Эдмунду на тот момент было всего четыре года, он всю свою жизнь утверждал, что отчётливо помнил мать и не может меня простить за эту потерю. Он всегда меня винил за её смерть, мы очень часто дрались и ругались. Я предпочитал находиться в одиночестве и иногда представлял, как мы с Эдмундом играем вместе, досаждаем слугам, играем в прятки.
И Гвард вздохнул.
– Да, давно я никому об этом не рассказывал.
– Ты не должен себя винить, – тут же ответила Эда. Казалось, она была впечатлена рассказом. – Я имею в виду, то, что твоей мыслью была не горечь о потере брата.
– Спасибо, что выслушала, – сказал Гвард. – Теперь мне неловко смотреть тебе в глаза.
– Хочешь, я тоже расскажу что-нибудь сокровенное, и тогда мне тоже будет неловко? – хохотнула Эда.
– Чтобы мы разговаривали, но даже глаз друг на друга не поднимали? – улыбнулся Гвард.
– Ага, – кивнула Эда и улыбнулась широко-широко.
– Но, на самом деле, – добавила она. – Нам крупно повезло, что мы встретились. Теперь ты больше не один, и я тоже. Это всяко веселее. Есть, с кем поболтать, и с кем найти приключений. Кстати, не хочешь на озеро съездить? Тут не далеко. А то слишком уж жарко.
– Ты обещала мне сокровенную историю, – ухмыльнулся Гвард.
– Если честно, я тебе всё вчера о себе рассказала, – ответила Эда, вставая с бревна и стряхивая с колен крошки от каравая. – Не знаю даже, чем ещё поделиться. Хочешь, расскажу, как в детстве червяков пробовала?
Гвард скривился.
– Нет, спасибо, – морщась усмехнулся он. – Некоторых сокровенных вещей лучше не знать.
– Я тоже так считаю, – улыбнулась Эда. – Айда на озеро?
Озеро было окружено густым лесом. У берега оно скорее напоминало болото, с широкими листами кувшинок и высоким рогозом, чьи листья шуршали на ветру.