– Умница, – сказал Алекс и поцеловал дочку в щеку, прежде чем поставить на пол. Лаванда тут же убежала к брату, и они взялись за руки. Ривер недовольно нахмурился на Кингстона, что выглядело невероятно умилительно.
– Привет, Стиви, – Кингстон неловко приподнял руку и медленно, почти нехотя обратился ко мне: – Здравствуйте, Куини. Мне очень жаль, что вам пришлось стать свидетельницей моей никудышной сегодняшней игры… – Он сунул руки в карманы и густо покраснел.
Алекс взял его за плечо.
– Всего лишь первая тренировка, Кинг, рано беспокоиться. Ты к Джейку?
– Да, сэр, – ответил Кингстон, глядя в пол.
– Не суди себя строго, у каждого бывают плохие дни, – заверил Алекс.
– Но только не в день встречи с другой командой, – и Кинг учтиво кивнул всем нам: – Приятного вечера, леди.
И быстро пошел по коридору, ведущему к кабинету моего папы. Который, по совпадению, находится в смежном помещении с моей секретарской.
Стиви и Вайолет многозначительно переглянулись. Вайолет усмехнулась.
– Надеюсь, мы увидим тебя в среду в нашем ночном киноклубе?
– Что за клуб?
– А это куда жены и подруги игроков нашей сборной приходят кино поглядеть. Вроде книжного клуба, только работы меньше, а зрелищ больше.
– Я же не жена и не подруга хоккеиста.
– Это пока, – улыбка Вайолет стала шире.
– Ну ладно, там увидим, – и я громко хлопнула в ладоши, напугав саму себя. – Мне там нужно еще допечатать, я пошла!
И, совсем как Кингстон, я чуть не бегом припустила по коридору.
– Ты давай отменяй свои планы на среду! – крикнула мне вслед Вайолет.
Качая на ходу головой, я ворвалась в офис. Кингстон не может на меня взглянуть, не покраснев как свекла, а я не собираюсь нарушать неписаное правило «не крутить с хоккеистами».
Шел уже шестой час, рабочий день закончился, но я не хотела уходить, не убедившись, что больше я отцу сегодня не нужна. Однако дверь в его кабинет была закрыта, и стучать я не собиралась – ведь у него там Кингстон.
Пока длилось ожидание, я почитывала имейлы и вносила в ноут свои наблюдения за игроками. Ожидание затягивалось, и под ложечкой у меня возник нехороший холодок. По спине потекла струйка пота.
Ерунда какая-то. Почему я вообще так волнуюсь? Кингстон – просто парень. Ну, разделись мы с ним догола, подумаешь! Ну, побывала во мне его головка, так ведь случайно! Почему я не могу перестать думать о Кингстоне, хотя с той ночи прошло больше двух месяцев? Почему меня зацепило, что он любит детей? Отчего эта мысль лишь усилила мое влечение?
Разобравшись с имейлами, я убедилась, что все сегодняшние документы сохранены, и закрыла ноутбук. Я убирала его в сумку, когда дверь папиного кабинета распахнулась.
– Милая, а я и не знал, что ты еще тут! Забыл сказать тебе, чтобы шла домой, когда тренировка закончится.
За папиной спиной маячил Кингстон – его взгляд метался по сторонам, отскакивая от меня, как шарик для пинг-понга, чтобы вернуться секундой позже.
– Ничего, мне все равно надо было проверить почту и сделать кое-какие записи. Ты готов идти?
Папа поморщился.
– Уф, вообще-то у меня еще остались кое-какие дела…
– А, о’кей, я подожду.
– Зачем же, вызови себе «Убер».
– А, э, ну ладно. Сейчас вызову.
– Вот и отлично, – и папа положил руку на плечо Кингстону: – Помни, что я сказал. Не загоняй себя, сынок.
– Да, сэр.
– И сегодня не перенапрягайся, а то ты какой-то красный весь…
На этом папа скрылся в кабинете, оставив меня наедине с Кингстоном.
Как обычно, Кинг взглянул на меня, сразу же отвел глаза и принялся густо краснеть. Сунув руки в карманы, он покачался на каблуках и выдал:
– Я могу отвезти тебя домой.
– Зачем же тебе делать крюк, я такси вызову, – отозвалась я, опуская ноутбук в большую сумку.
– Мне нетрудно, да и «Убер» не всегда лучший выбор. Я очень аккуратный водитель.
– Не сомневаюсь. – Я забросила сумку на плечо и направилась к выходу. Кингстон нагнал меня и пошел сзади.
– Так я могу тебя подвезти? – спросил он, когда мы вышли на парковку. – Как друг?
– Ну, наверное, да.
Два человека, интимно знакомых друг с другом и старающихся друг друга избегать, – это не совсем категория друзей, но Кингстон, кажется, настаивал, и я рассудила, что один раз он вполне может отвезти меня домой.
– Отлично! Договорились. Я тебя прокачу!
Я прикусила язык, чтобы не сострить над нечаянным сексуальным подтекстом слов Кингстона.
Глава 8
Друг женского пола
Кингстон
Я повел Куини к моему автомобилю. Я уже пару недель чувствовал себя идиотом из-за того, что проследил за ней до дома в первый день. Всякий раз, как я видел Куини, язык будто прилипал к гортани, и я вспоминал недозволенные вещи, которые я с ней делал. Предложение подвезти показалось мне отличным способом сгладить неловкость. Я отпер замки и подошел к правой дверце, чтобы открыть ее для Куини.
Вытерев потную ладонь о штаны, я подал руку.
Куини недоуменно поглядела на нее.
– Я хотел тебе помочь.
– А-а… Спасибо? – это прозвучало почти вопросительно, будто Куини удивило мое предложение помощи.
Она положила пальчики в мою ладонь, отчего до локтя по руке побежали щекотные мурашки. Спину словно облили кипятком, и другие, неудобосказуемые, части моего тела отреагировали так, как не годится реагировать на краткий контакт, пока Куини садилась в мой паркетник. Я подождал, пока она усядется, и торопливо обогнул капот «Вольво», напоминая своему организму, что сейчас не время возбуждаться.
Я мысленно твердил это себе, усаживаясь за руль, пристраивая мобильный в гнездо на приборной доске, проверяя зеркала и заводя мотор. Я опустил стекла, потому что салон наполнился запахом Куини, и хотя я безумно люблю этот запах, он дурманил мне голову.
Включив поворотник, я поглядел в обе стороны, выехал со своего места и направился к воротам.
– Наверное, мне не надо говорить тебе, где я живу? – невинно спросила Куини.
Горячий румянец – на этот раз неловкости – поднялся у меня до затылка и распространился на щеки.
– Прости, что я так поступил. Я не сообразил, что еще можно придумать, а нам срочно требовалось поговорить.
– Кинг, да я тебя подначиваю! Не извиняйся.
– А, понятно. О’кей. Но мне до сих пор стыдно, – я приглушил радио, чтобы не мешало разговору, включил поворотник и свернул в сторону дома генерального менеджера.
– Да все нормально! – Куини расстегнула пуговицу своего кардигана и стянула его. Под кардиганом оказалась безрукавка. С кружевными вставками.
– Включить кондиционер? Тебе жарко? – спросил я ломающимся, как у подростка, голосом.
– Нет, мне хорошо, – она полностью опустила стекло и пристроила локоть на край окна. – Ты всегда так водишь?
– Как – так?
Она указала на мои руки:
– Будто на права сдаешь.
– Положение рук, соответствующее часовым отметкам 3 и 9, является наиболее надежным. В случае аварии так меньше риска сломать пальцы, если сработает подушка безопасности.
А еще стискивание руля помогало бороться с острым желанием заправить розовую лямку ее бюстгальтера под безрукавку.
– Буду знать, – Куини указала на спидометр: – Осторожно, ты превышаешь скорость!
Я взглянул туда и увидел, что еду на пять миль быстрее разрешенного. Я снял ногу с педали газа и поехал, как полагается.
– Я пошутила, – Куини скрестила ноги и развернулась ко мне. – Тебе хоть раз штраф за превышение выписывали?
– Нет, я аккуратно вожу.
– Да, я это вижу.
Мы подъехали к светофору, когда загорелся желтый. Я снизил скорость, не желая рисковать и проезжать перекресток на красный свет. Сзади недовольно засигналила машина, и одновременно запищал будильник на моем телефоне.
– Ты ставишь будильник на ужин?! – поразилась Куини, взглянув на экран.
– Мне нужно часто питаться, и звуковое напоминание весьма полезно, особенно в начале сезона или в поездках. Иначе могут быть накладки – тренироваться на полный желудок не слишком эффективно.
Вообще я не прикасаюсь к телефону, когда я за рулем, но мы стояли на светофоре, и я выключил будильник.
– А, тогда понятно. Вы, хоккеисты, наверняка постоянно голодные, учитывая, как вы себя изнуряете, – отозвалась Куини.
– Я стараюсь есть через каждые два-три часа.
– Или целый час без перерыва, – пробормотала она.
– О чем ты?
– Ни о чем. – Она порозовела гуще моего, и я не сомневался, что ее ремарка относилась к нашей совместной ночи. – Если тебе надо остановиться и купить поесть, не стесняйся.
– А ты голодна? Мы можем поесть вместе.
– С твоей стороны любезно предложить, но это, пожалуй, не лучшая идея.
– Отчего так?
– Это будет слишком похоже на свидание.
– Друзья же могут поужинать! Мы с Бишопом постоянно едим вместе.
– Да, но с Бишопом ты никогда не терся этими местами… – Куини с размаху зажала рот ладонью. – Извини, не знаю, как у меня вырвалось.
Я вцепился в руль, стараясь подавить нежелательные воспоминания.
– Я могу отвезти тебя домой, если хочешь.
– Прости, Кингстон, я не хотела усугублять неловкость. Давай действительно возьмем что-нибудь поесть. Как друзья.
Я посмотрел на нее.
– Точно?
– Точнее не бывает. Ведь это поможет нам преодолеть оставшуюся неловкость?
– Безусловно. – По крайней мере, я на это надеялся. – Что ты скажешь насчет стейк-хауса?
– Скажу, что это хорошо. А ты что о нем скажешь?
– Я тоже положительно отношусь к стейк-хаусам.
Я включил левый поворотник, поменял полосу, сбросил скорость, готовясь поворачивать, и поехал прочь от дома Куини к своему любимому ресторану. Заведение достойное, но простое, так что ужин не имел права чересчур напоминать свидание.
Да только вот нас проводили за отдельный столик в уютной нише в конце зала.
Наш официант, молодой человек лет двадцати пяти, пододвинул Куини стул. Это должен был сделать я, но наглец меня опередил.
– Что будете пить? Желаете взглянуть на нашу винную карту?
– Не надо, – отозвалась Куини. – Мне рутбир.
– А вам, сэр?
– А мне большой бокал молока. Двухпроцентной жирности, пожалуйста, если есть. – Дождавшись, пока официант отойдет, я вновь повернулся к Куини, сидевшей с таким видом, будто она вот-вот расхохочется. – Что? – спросил я, вытирая подбородок (может, у меня там что-нибудь прилипло).
– Ты правда будешь молоко?!
– Да, я выпиваю по стакану за каждым приемом пищи.
Куини поставила подбородок на кулак.
– Я в детстве тоже так делала – папа заставлял.
Она широко улыбалась, явно высмеивая меня, но я привык к подколкам. После подначек парней из сборной мне уже ничего не страшно.
– У меня чувствительный желудок, а молоко его обволакивает перед плотной едой. Оно полезно для костей, в нем много кальция, есть основные витамины и минералы, а еще молоко – хороший источник белка, – объяснил я.
Куини рассмеялась, но прикусила губу.
– Да я дурачусь! По-моему, это очаровательная привычка.
– Очаровательная?
– Ага, – она подалась вперед. – Ты знаешь, что ты интересный парень?
– Потому что регулярно пью молоко?
– Потому что ты – это ты.
– Весьма лаконичное объяснение.
Официант вернулся с рутбиром для Куини и моим стаканом молока. Мы заказали еду: я – легкоусвояемую курицу с пастой и зеленым салатом, чтобы ни одна группа пищевых продуктов не испытывала дефицита, а Куини взяла стейк, жареную картошку с трюфелями и салат из овощей. Мне пришлось напомнить себе, что у нас не свидание, а простой дружеский ужин.
Когда официант снова оставил нас одних, я попросил ее пояснить.
– Ты известный хоккейный вратарь, а держишься удивительно скромно и сдержанно.
– Это моя работа, вот и все.
Куини округлила глаза.
– Ага, ага, только зарабатываешь семизначные суммы в год! Многие из вашей сборной всячески выпячивают свою персону, в соцсетях только о них и пишут, а ты… не любишь показухи, что ли. Плюс у тебя имидж удивительно правильного парня, от молока до соблюдения скоростного режима и неизменных поло и слаксов. Почему поло, кстати?
Я провел рукой по груди.
– А что не так со слаксами и поло?
– Да нет, все так, только, если не считать костюма и формы вратаря, я тебя ни в чем другом не вижу.
Взгляд Куини уперся мне в грудь, но поспешно поднялся к лицу.
– Но ведь слаксы и рубашки отчасти формальная, но в целом свободная одежда! – Когда Куини наклонила голову в сторону, я продолжал: – Джинсы бывают неудобными, а слаксы неизменно мягкие и уместны с любой обувью и в любой обстановке. Если я иду на барбекю, я могу натянуть кроссовки, получится стиль кэжуал, а если в ресторан, как сегодня, выберу лоферы или туфли, и будет почти парадно. – Я выставил ногу, чтобы Куини увидела мои черные начищенные туфли. – Белые рубашки легко стирать – всегда можно добавить в закладку колпачок с отбеливателем и не надо волноваться, что они полиняют или окрасятся.
– То есть дело в удобстве?
– В основном. Однажды я случайно постирал красную рубашку с белыми и достал их уже розовыми. Я как раз участвовал в кампании по борьбе с раком груди в поддержку моей двоюродной сестры, поэтому получилось даже удачно, но вообще цветные рубашки могут создать настоящие проблемы.
– О’кей, дай подытожу. Ты пьешь молоко, потому что у тебя чувствительный желудок, и оно полезное.
– Верно, – отозвался я.
– И носишь слаксы, потому что они удобные, с белыми рубашками, потому что они легче цветных в уходе.
– Тоже верно.
– И ты знаменитый вратарь.
– Не знаменитый.
– Не скромничай, по крайней мере, в мире хоккея тебя всякий знает… – Куини побарабанила по губе. – Сколько серьезных отношений у тебя было?
– А при чем тут это – и мой гардероб, и чувствительный желудок?
– Мне просто любопытно, я стараюсь тебя разгадать. Я же помню, что без одежды ты отнюдь не правильный бойскаут с молоком и в слаксах!
Она дразнила меня, а глаза блестели лукавством и, по-моему, воспоминаниями о той ночи.
– На самом деле я не такой.
– Не такой, и точка, или не такой со всеми, кроме меня?
– Я не… Я это… – замялся я, потому что правда показалась бы неуместной, раз мы решили остаться друзьями.
– Прости, я не должна была спрашивать.
– Алкоголь сделал меня более раскрепощенным, – ляпнул я.
– Значит, всему виной внутренний зажим?
Судя по улыбке, Куини по-прежнему поднимала меня на смех.
– Да. Впрочем, я не знаю. Я напивался всего три раза.
Глаза Куини загорелись.
– За всю жизнь?!
– Совершенно верно. В юности у меня был неудачный опыт, который я очень не хочу повторять.
– Тебя напоили на какой-нибудь хоккейной вечеринке в старших классах?
– Гм, не совсем. Скажу лишь, что старший брат послужил для меня не лучшим примером.
И ситуация практически не изменилась за прошедшие годы.
– И все равно это неадекватная реакция – в рот не брать спиртного.
– Отчего же, я могу выпить, но только один бокал, и избегаю крепких спиртных напитков, – объяснил я. – А ты?
– Я принимала много плохих решений, будучи под хмельком, но, в отличие от тебя, неудачный опыт меня ничему не научил.
– Ты говорила, что обычно не едешь домой к случайным знакомым.
– Как видишь, все бывает в первый раз… И раз уж у нас зашел такой откровенный разговор, ты был лучшим из плохих решений, которые меня угораздило принять, – Куини подмигнула.
Сноски
1
Куини (Queenie) – королева (англ.). (Здесь и далее примечания переводчика.)