Неотличимые один от другого, дни тянутся однообразной чередой. Стражники продолжают держаться от меня на расстоянии десяти шагов. Это правило не распространяется только на лейтенанта Бао, который приносит мне еду. К сожалению, он по-прежнему неразговорчив, так что узнать у него ничего не удается.
Я подумываю о том, чтобы сбежать. Однако меня везут окольными путями, не проходящими через населенные пункты, к тому же мы часто двигаемся и по ночам. По солнцу я определила, что мы направляемся на северо-восток, но понятия не имею о своем нынешнем местонахождении. Траченные молью географические карты, которые попадались мне на глаза в Шамо, не дали представления о протяженности и размерах Империи. Да и от стрел стражников мне вряд ли удастся сбежать.
Кроме того, священники всегда начеку. Женщина не спускает с меня глаз, да и Лейе посматривает украдкой. Даже не видя его, я все равно ощущаю взгляд, устремленный мне в спину. Хочется засыпать его вопросами, но существующая между священниками и стражниками сдержанная напряженность не позволяет мне ни с кем заговорить.
Из подслушанных у костра бесед я узнала, что до столицы осталось ехать меньше недели. Значит, через несколько дней станет ясно, что понадобилось от меня главному министру. Об аме никто не произнес ни слова, из чего я заключила, что она, вероятнее всего, в безопасности. Это утешает.
Мы едем всю ночь. Вскоре ритмичное покачивание экипажа убаюкивает меня, и на это раз мне снится море, хотя я никогда его прежде не видела. Вода представляется мне живым существом, чьи бирюзовые волны под воздействием сверкающих солнечных лучей исполняют некий таинственный танец. В глубине плывет что-то с длинным хвостом и рыбьей чешуей. У этого существа красные глаза с ярко-желтыми зрачками, и оно издает злобный утробный рык.
«Я жду тебя, – ревет оно, – жду-у-у…»
Слыша чьи-то крики, я резко распахиваю глаза. Экипаж останавливается, и лейтенант Бао просыпается.
– Оставайся на месте, – велит он, – и не высовывайся.
Лейтенант выскакивает наружу. Я же дрожащими руками закрываю дверцу. Та еще защита, но лучше, чем ничего. Крики становятся громче, раздается лязганье металла.
Что-то ударяется в стенку экипажа, кто-то просовывает в окно меч, и я бросаюсь на пол. С лезвия капает кровь, и она не моя. Я чуть слышно чертыхаюсь. Мне некуда деться из этой деревянной западни. Я в ней словно в гробу.
Слышу лошадиное ржание, экипаж покачивается, и я вместе с ним. Снова крики, что-то глухо колотится в дверцу. Не успеваю придумать, что делать, как экипаж в буквальном смысле взрывается: во все стороны разлетаются деревянные обломки, часть из которых впивается мне в спину. Голову я кое-как прикрываю руками.
Кто-то оттаскивает меня в сторону.
– Ты в порядке? – кричит лейтенант Бао.
– Вроде да.
Вокруг отчетливо ощущается дыхание хаоса. Воздух напоен ароматами земли и дыма. Света почти нет. Когда на кончиках пальцев священников вспыхивают огоньки пламени, я различаю валяющиеся повсюду залитые кровью тела в желто-малиновых доспехах. На их мертвых лицах навсегда застыло выражение удивления.
Священников окружают пять вооруженных мечами фигур в черном, по очереди делающих выпады. Священники мастерски управляются с огнем, но черные фигуры ловко отражают атаки. Эта битва ведется не столько оружием, сколько магией. В воздухе свистят камни. Оранжевые балахоны – отличные цели. Земляные частички поднимаются в воздух и гасят пламя священников.
Я, прихрамывая, отступаю и вижу, как одна из черных фигур создает и направляет мощный порыв ветра.
– Кто они такие?
– Тяньсай. – Бао разрубает летящий в мою сторону камень, тем самым спасая от удара. – Беги! Спрячься в каком-нибудь безопасном месте.
Не говоря больше ни слова, он бросается в гущу сражения.
В первое мгновение я настолько ошеломлена, что не в силах сдвинуться с места. Однако ко мне неожиданно прыгает тяньсай, сжимающий в руке окровавленный меч.
– Похитительница Жизни, – рычит он, занося клинок.
Я кричу и поднимаюсь на ноги, но недостаточно быстро – он опускает лезвие мне на ногу, вспарывая кожу на икре. Одежда тут же пропитывается кровью, а я падаю на землю, ощущая исходящий от нее запах.
– Похитительница Жизни, – снова завывает он.
Я понятия не имею, ни что означают эти слова, ни почему он так меня называет. Зато его намерение убить меня сомнений не вызывает.
Сжимая пальцы в кулак, я замечаю забившиеся под ногти частички земли. Волосы прилипли к потному лбу, затрудняя обзор. «Ползи, черт тебя подери, ползи же!» Звуки битвы вдруг становятся очень далекими, а собственная голова – невесомой. Я не могу пошевелиться.
Мужчина подхватывает меня, будто тряпичную куклу.
– За что? Я же ничего тебе не сделала, – восклицаю я, пытаясь лупить его кулаками.
На краткое пугающее мгновение наши взгляды встречаются, и в его глазах я замечаю лишь ненависть.
– За то, что ты способна сделать, – говорит он. – И сделаешь.
А потом грубо встряхивает, так что у меня клацают зубы. Из последних сил я пинаю его по колену, и он роняет меня на землю. Я ударяюсь обо что-то головой, перед глазами кружатся черные точки. Едва не теряя сознание, слышу хруст сухих листьев и веток под его шагами. Мужчина приближается.
Подходит совсем близко.
Тут словно из ниоткуда появляется оранжевая вспышка, и священник загораживает меня своим телом. Воздух перед тяньсай вибрирует от энергии, взрывается стена огня. До меня доносятся крики.
А потом я теряю способность слышать.
Глава 7
АЛТАН
Нас окружают дюны причудливых форм, между которыми тут и там виднеются пучки сухой травы. Впереди, насколько хватает глаз, тянется голое коричневое ничто. И сзади сплошной песок. Прищурившись на жарком солнце, я окидываю взглядом очертания одинокого облака, заблудившегося в бескрайнем синем просторе над головой.
По моим запекшимся губам скользит кривоватая усмешка, и я морщусь. У богов ужасное чувство юмора. Я снова вернулся в то место, которого поклялся избегать. Однако именно его мне нужно покорить, чтобы получить желаемое.
Почти неделю мы ехали на верблюдах. По мере уменьшения запасов еды все больше нарастает раздражение. Я делаю крошечный глоток воды из бурдюка, но теплая жидкость ничуть не утоляет жажды, наоборот, распаляет ее еще сильнее. Тан Вэй слабо взмахивает рукой, и я подвожу своего верблюда вплотную к ее и передаю бурдюк. Скорее всего, она уже пожалела о том, что согласилась сопровождать меня. Ей ненавистна каждая минута, проведенная среди мягких зыбучих песков. Однако сила ее ненависти не соизмерима с моей.
Пустыня отняла у меня все.
Тан Вэй поспешно опустошает бурдюк и сжимает рукой его кожаные бока.
– Мы… обречены… на смерть… в этом проклятом богами месте.
– Но лишь потому, что ты выпила весь наш запас воды, – бормочу я себе под нос, пристально вглядываясь в линию горизонта. – И некоторое время его неоткуда будет пополнить. Могла бы действовать более осмотрительно.
– Ты же сказал, что сегодня мы встретим кочевников. И где они? Ты уверен, что еще помнишь, как ориентироваться в пустыне? Десять лет – долгий срок.
– Прекрати ныть.
– Мне следовало тогда в таверне заколоть тебя и силой отвести обратно к мастеру Сунь.
– И расстроить Линьси?
Я бросаю на нее острый взгляд. Линьси всецело меня поддерживает. Именно она подала идею разыскать феникса, хотя и с иной целью. Едва ли ей известно о моем намерении избавить мир от Похитителя Жизни.
– Что ж, верно. Линьси… счастливые воспоминания, – тянет Тан Вэй. – Я не могу умереть здесь, не увидев ее лица.
Проворчав что-то в ответ, я продолжаю путь. Сейчас я почти сожалею, что меня нигде не ждет возлюбленная. Похоже, некоторые люди обречены на одиночество.
Когда солнце начинает клониться к горизонту, мы, наконец, замечаем караван и ряд шатров в отдалении. С души словно камень свалился. Десять лет и правда очень долгий срок. Остается только надеяться, что меня встретят с распростертыми объятиями.
Мы подъезжаем к лагерю и спешиваемся.
Поприветствовать нас подходят старый, но крепкий на вид мужчина с кудрявыми седыми волосами и паренек с россыпью веснушек на веселом лице. Мужчина, судя по всему, старейшина клана. Я чувствую разочарование, поскольку не узнаю его. Это не тот клан, который спас меня десять лет назад. Как бы то ни было, старейшина выглядит приветливым и дружелюбным.
– Добрые путники, вы, должно быть, устали. Пустыня не всегда благосклонна. Приглашаю вас отдохнуть и восстановить силы, прежде чем вы снова отправитесь в дорогу, – с запинками произносит он на языке Ши. – Мы напоим ваших верблюдов.
Мальчик подносит им ведро воды и, перехватив взгляд Тан Вэй, с застенчивой улыбкой протягивает ей свой бурдюк. Улыбнувшись в ответ, она жадно пьет.
Я отвечаю на идеальном юйхуа – его диалекте.
– Добрый вечер, мудрейший. Меня зовут Алтан, а это Тан Вэй. Мы держим путь в горы. Благодарим тебя за щедрость.
Мужчина удивленно вскидывает брови и вдруг разражается громким смехом, похлопывая меня по спине и заключая в объятия. Кочевники могут весьма бурно проявлять эмоции, встретив человека, знающего их язык и традиции. Поскольку они никогда не задерживаются на одном месте надолго, для них это как найти давно потерянного члена семьи.
– Хорошо, очень хорошо! Ты говоришь на моем языке. Я Шенла, – представляется он на юйхуа. – Вы с подругой можете отдохнуть в моем шатре. Нечасто доводится встретить кого-то с севера. А вы ведь оттуда, верно?
– Да, – лгу я, радуясь его заблуждению.
Мама любила повторять, что я похож на отца. Однако мы с сестрой унаследовали ее светлые волосы и темный оттенок кожи, так что с легкостью могли сойти за северян. И пусть я свободно изъясняюсь на языке Ши, но намеренно научился подражать акценту северян и волосы ношу так, как обычно это делают мамины соотечественники. Впервые покинув континент, я в порыве подросткового протеста против отцовской родни выбрал для себя такой стиль. А теперь придерживаюсь его для личной защиты.
– Моя семья некоторое время жила с твоими людьми, и они отнеслись к нам с большой благосклонностью, – поясняю я.
– Превосходно! Значит, ты тоже член нашей семьи.
Шенла снова обнимает меня, на это раз дольше и крепче, и приглашает остаться на ужин. Пока он ведет нас к шатрам, я перевожу разговор для Тан Вэй. При упоминании еды и крова она улыбается мужчине своей самой очаровательной улыбкой.
Когда приходит время ужина, мы оба испытываем такой зверский голод, что становится не до приличия. Мы жадно поглощаем руками густую кашу из цельных злаков, приготовленные на плоских камнях яйца, маринованные овощи и поджаренное на огне мясо. Это пиршество воскрешает во мне воспоминания, а Тан Вэй просто наслаждается пищей.
Дети кочевников поглядывают на нас с любопытством, некоторые взрослые улыбаются, но не предпринимают попыток заговорить. Молва гласит, что кочевники в этой пустыне живут с сотворения времен, поэтому они очень мудры и хранят множество тайн. Племена больше не пользуются магией открыто и не имеют притязаний на земли, поэтому священники Дийе оставили их в покое.
Опускается ночь. С трапезой покончено, начинаются песнопения, звучит смех. Хотя не этот клан приютил меня десять лет назад, мне приятно снова оказаться в знакомой обстановке.
Тан Вэй подходит к группе женщин, которые плетут из разноцветных нитей замысловатые ожерелья. Вскоре и она присоединяется к их занятию, объясняясь жестами. Выглядит так, будто она прожила с этими людьми всю жизнь. Наблюдая за ними, я испытываю укол зависти. Хотелось бы и мне обладать природной способностью с легкостью заводить друзей.
Я откидываюсь назад, опираясь на локти, которые ставлю строго на расстеленные на песке коврики. Растущая луна сегодня едва видна, и цвет неба плавно перетекает из светло-серого в насыщенный черный.
Ко мне подходит женщина с лучистыми глазами и волнистыми темными волосами и, назвавшись Шенни, дочерью Шенла, садится рядом. Поворошив костер, она подбрасывает в него несколько веток.
– Ты ищешь меч, – вдруг заявляет она.
Я напрягаюсь.
– Откуда ты знаешь?
Выражение ее лица невозможно истолковать.
– Ты веришь, что меч света сделает мир таким, каким он был когда-то?
Я киваю, гадая, хочет ли она поделиться со мной сведениями или мудростью.
– Природа и человек должны сосуществовать в гармонии, хотя людям это часто оказывается не по силам. Мне понятно твое стремление исправить злодеяния предков, но и Белый Нефритовый меч, и Обсидиановый меч подчиняются зову Похитителя Жизни.
В ее словах нет предупреждения.
Белый Нефритовый меч, также известный как меч света из-за его очищающей силы, давно затерялся в мифах и легендах. Много веков его никто не видел, и в исторических текстах, с которыми мне удалось познакомиться, нет ни намека на его нынешнее местонахождение.
А Обсидиановым мечом пользовался мой прадед для завоевания новых земель и расширения Империи. Это оружие намного чаще мелькает на страницах истории. Его темные деяния можно наблюдать по тянущемуся за ним кровавому следу, сдобренному ужасом. Как говорят, этот меч погребен где-то в песках. Если нынешний Похититель Жизни не на моей стороне, то, завладей он этим оружием, сможет наделать много бед.
– Я понимаю, о чем ты, – обращаюсь я к Шенни, – но меч света – единственное, что способно уничтожить распространяющуюся по нашей земле темную магию. Я должен найти Похитителя Жизни, чтобы он, в свою очередь, отыскал меч. Я готов пойти на такой риск.
Шенни жестом просит меня дать ей руку, и я повинуюсь. Она проводит пальцем по линиям на моей ладони. Выражение ее лица сейчас такое же, какое было у предсказательницы из Шамо, как будто она знает что-то, мне неведомое.
– Я вижу надвигающийся хаос и борьбу за выживание, которая охватит все народы. Красная нить судьбы связывает тебя и Похитителя Жизни, но что это за судьба… сказать трудно.
– Я сам вершу свою судьбу.
Она улыбается.
– Знаешь, мы все еще иногда говорим о нем.
Теплота в ее голосе удивляет меня.
– О ком? – растерянно спрашиваю я.
– О златооком мальчике, который мог призывать такие сильные ветры, что песок дрожал под его ногами и поднимался к небесам.
Я царапаю языком о зубы и ощущаю вкус крови. Боль позволяет сосредоточиться и отгоняет воспоминание о том златооком мальчике.
О потерянном лице, которое некогда было моим.
Притворяясь, что не понимаю, о чем речь, я фальшиво смеюсь, но Шенни бросает на меня проницательный взгляд, тем самым показывая, что ей известно, кто я такой. Лгать не имеет смысла.
– Того мальчика больше нет, – тяжело роняю я, словно бросаю в реку камни, и правда грузом ложится на душу.
– Все мы несем бремя прошлого, но и радости тоже. Лишь те, кто предпочитает закрывать глаза на самих себя, забывают о том, что некогда существовало и продолжает существовать по сей день в душе. – Она легонько похлопывает себя по груди, показывая, где именно. – Дружеский совет для человека, который ищет то же, что и ты: всегда помни, что твое сердце – это не слабость.
Я молча смотрю на угасающие угольки костра.
Возможно, Шенни в самом деле видит будущее. Мое будущее, уготованную мне судьбу. Возможно, за доспехами она сумела рассмотреть мальчика, которого нужно спасти.
Глава 8
АН
Ветер хлещет меня по лицу, точно хлыстом, когда мы несемся в ночь, подальше от поля трупов. Лейе неутомимо понукает коня, а я крепко цепляюсь за него, стараясь выбросить из головы картины яростной битвы и жестокости, коим сегодня стала свидетельницей.