Илья Рощин
Ты
Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)
* * *
ⰕⰟⰊ
Посвящается человеку, спасшему Вселенную
–
Тебе.
Предисловие (от автора?)
В этой книге три коана:
I. Кто разделил дневник на главы?
II. Кто вставил в дневник сноски?
III. Кто автор дневника?
Всё, что я написал, – это всё это я наврал.
Игорь Фёдорович Летов
Глава I
Посвящается всем одиноким, обиженным, непонятым и непринятым
День 0
… Да будет тебе известно, врач говорит мне делать записи каждый день. Дрянное это дело, друг мой. Может, у меня и правда крыша едет?..
Извини, что отошёл, проверил крышу, вроде всё нормально… Хотя постой, с кем я разговариваю? С компьютером? Ты мне хоть имя своё скажи… Ладно, буду звать тебя Джон. Мне всегда нравились американские имена. Да и вообще, в том, чтобы писать на английском, есть какой-то шарм. Знаешь, этот язык весь такой: «Look at me, I'm so smart and mysterious». Впрочем, я отвлёкся. Так что, тебе нравится имя? Компьютер Джон… Звучит!
Ах да, забыл упомянуть, что одного абзаца в день, как сказал врач, недостаточно. Может, это и правильно, но мне, если честно, обидно. Ну вот скажи, похож я на сумасшедшего, а? Похож я на человека, которому надо писать больше одного абзаца в день? Да мне эта затея вообще не упёрлась, однако в силу обстоятельств, в которые я не обязан тебя, бездушная машина, посвящать, мне назначили обязательное посещение этого придурка в беленьком халатике, а он, в свою очередь, «настоятельно порекомендовал» общение с тобой на каждодневной основе. А так я нигилист и не вижу смысла в выражении мыслей на бумаге, от подобного положения дел меня несколько коробит. Однако чтобы моё пребывание на этой вонючей планете было менее болезненным, я обязан ежедневно общаться с тобой, Джонни.
Ну что, пожалуй, нам стоит познакомиться, а? Забавно, вроде как ты стоишь в моей комнате уже с десяток лет, а так и не знаешь моего имени. Так вот, меня зовут Эрл… Чёрт побери, ты же наверняка обратил внимание на мой профиль в этой социальной сети «вконтексте»…
Слушай, ты – бессловесный компьютер, а я – твой хозяин, давай просто договоримся называть меня Эрлом?.. Молчишь? Значит, согласен. Вот и славно.
Важный момент: доктор сказал, что я должен не просто с тобой общаться, а в деталях описывать, что со мной произошло за сутки. И так каждый день, представляешь? Каждый. День. А если я был бухой и не помню, что со мной происходило? Давай договоримся, что в таком случае я буду выдумывать. Причём даже не стану тебя об этом уведомлять. Идёт?.. Молчание – знак согласия. Рад, что мы договорились.
Итак, сегодня я проснулся, почесал затылок, зевнул два раза… нет, три и приподнялся. Если ты не понял, это я так иронизирую над глупостью затеи доктора П. Смешно же, правда?
А ты отличный собеседник, так меня понимаешь, приятно с тобой иметь дело. Но вернёмся к сути. Полежав минут пять в уютной постельке, я, не надевая штанов, медленно побрёл к сортиру, чтобы справить малую нужду. Затем, как все приличные люди, пошёл умываться, но вот беда – ненароком заглянул в зеркало.
Хмурая двадцатитрехлетняя морда глядела на меня серо-голубыми глазами, под которыми красовались синяки бессонницы, а подбородок чернел короткой бородой, плавно переходящей в пятимиллиметровый бокс на голове. Да, Джонни, я не красавчик, особенно по утрам.
Закончив с рассматриванием и умыванием лицевой части своей головы, я направился прямиком к холодильнику. Конечно, содержанием этого белого ящика Пандоры я был весьма огорчён… Нет, не тем, что там не оказалось ничего съестного, а тем лишь, что я забыл о данном факте и заглянул в холодильник. Осознав эту печальную истину, я развернулся и начал шарить по висящим на стене шкафчикам.
Кухня моя, чтоб ты понимал, не сильно отличается от всех других стандартных кухонь: маленький прямоугольный стол у окна, задвинутый вплотную к стенке, к нему приставлены четыре стула, справа от стола обыкновенный белый холодильник, дальше ряд кухонных шкафов и столиков с газовой плитой посередине. Описал неумело, знаю, но ты же просто компьютер, Джонни, на кой тебе сдались красочные описания, особенно кухни?
В общем, из еды я нашёл только белый хлеб неизвестного срока годности, открытую пачку чипсов, полупустую упаковку сосисок, которую я почему-то не убрал в холодильник, давно протухший стейк, который я всё забываю выкинуть, и листочек конопли (из пластика, конечно, это просто декорация).
Но, самое главное, к моей великой радости, на столике стояла бутылка пива… Неоткрытая бутылка пива. Тебе, мой механический приятель, не понять, каково это – найти с утра спиртное. Да, забыл сказать, я – алкаш.
Остатки чипсов и хмельной напиток ушли достаточно быстро, и я стал думать, чем бы себя занять.
Долго размышлять не пришлось – раздался телефонный звонок. Так я нашёл свой смартфон, небрежно брошенный на полу кухни. Из трубки градом посыпался беспокойный голос моего друга – назовём его Кристофер.
– Эрл, Эрл, послушай меня внимательно, ты не представляешь… не представляешь, что произошло! Эрл, это конец, просто конец! – вопил Крис. – Ваня… Ваня мёртв! Ваня мёртв, слышишь, Эрл! Он мёртв! Мёртв! Помнишь, что произошло вчера на даче? Помнишь, вы были на чердаке: ты, он, и Бека. И Ваня из окна вывалился, помнишь? Короче, всё, жопа! Не смогли откачать, понимаешь? Труп! Это жесть, Эрл, полнейшая жесть! Ну что ты молчишь, Эрл? Что молчишь?
Я и правда не издавал ни звука. Честно, сам не знаю, почему. Я был в полнейшем ступоре. Как будто внутри меня что-то сдвинулось, как будто мне стало не насрать на Ваню.
– Эрл, мать твою, наш друг умер! Умер, понимаешь ты, скотина, или нет? Вот недавно только бухали с ним, а теперь – нет его больше! И не будет больше никогда, – всё горланил Кристофер. – Эрл, ну скажи хоть что-нибудь, мать твою! Я один не вывезу, скажи хоть слово!
Чувство, что мне не насрать на Ваню прошло. Ожидаемо. Я ответил спокойно, в своей манере:
– Смерть неотличима от жизни, Крис, разве ты не знаешь? Всё, что есть сейчас, абсолютно всё, в конце концов сойдёт на нет. Тепловая смерть вселенной… А раз так, то все мы уже мертвы, Кристофер, только мертвы в будущем.
– Твою мать, Эрл. Просто. Твою! Мать! – воскликнул мой собеседник, потом помолчал и добавил: – Похороны завтра в час. У его матушки на квартире. Помнишь, мы там собирались часто, пока по своим тупикам не разъехались…
Он напомнил адрес.
– И только попробуй не явиться, а то я тебя знаю, нигилист ты недоделанный.
Он положил трубку. Я долго пытался вспомнить вчерашнюю пьянку, чердак, но тщетно. Весь день как в тумане. Причём буквально весь. До сих пор не могу вспомнить, что вообще происходило вчера. Странно, обычно забывается только сама попойка, но чтобы целые сутки… Видимо, я слишком часто и много бухаю… Впрочем, я отошёл от темы.
Ты, наверное, удивился моему спокойствию в данной ситуации, Джон, но дай я тебе объясню, что за человек сейчас печатает эти слова. Я: рационалист, нигилист, атеист, нонконформист, космополит, циник, эгоист и мизантроп. И да, ничего из перечисленного я не стесняюсь, а многим даже горжусь. Понимаешь, все люди – просто куски мяса, в этом мире они существуют по абсолютной случайности. А после смерти эти самые куски мяса просто гниют, больше ничего. Высшие силы, религия, Бог, душа и тому подобное – это всё сказки, созданные более умными людьми для управления более глупыми.
Нет, мне, конечно, жаль, что Ваня скончался, что произошло это так рано, и всё такое – но не более.
Однако на похороны я решил пойти, ибо если бы я этого не сделал, то лишился бы всех друзей, а они мне нужны. Не ради самой дружбы, а ради личной выгоды, пользы, которую они мне приносят. К тому же я вспомнил, что у Вани девушка была вроде бы далеко не уродина. Бедная «вдова», убитая горем, – лёгкая мишень.
Что ж, думаю, я уже написал достаточно. Больше за сегодняшний день со мной ничего интересного не произошло. Я, по обыкновению, почитал книгу, сидя в старом зелёном кресле и попивая любимый чай, чёрный, как моя сущность, посмотрел пару кинолент в стиле артхаус, почитал новости на Плёнке.ру, пощёлкал убогие каналы на телике, посидел во «вконтексте», купил и выпил пару бутылочек пива и сел писать эту срань. Вот и всё.
А в данную секунду, если тебе интересно, я думаю, как бы мне закончить эту тираду и пойти наконец-таки спать. Наверное, нужно, чтобы переход от этого дня к следующему был плавным, элегантным, чтобы было какое-то связующее звено… А впрочем, чёрт с ним!
День похорон
Илья МазоХодит смерть рядышком,Рядышком – рядком.Деда за бабой,Мама за папой,Сестричка за братком.Милый мой мальчик – лодочка – целлофан,Господь твой – Иголочка,Госпожа твоя – Вилочка.
Я бы хотел рассказать тебе о том, что мне сегодня приснилось. Эх, знал бы ты, как это прекрасно – видеть сны. Механизму никогда не понять этого невероятного фонтана чувств, которые человек испытывает при просмотре картин, написанных его сознанием. Так вот, сегодня мне приснилось… ничего.
Ничего мне сегодня не приснилось. Знаешь, зачем я всю эту шарманку вообще завёл? Я подумал: «Раз уж мне всю эту дичь писать приходится, может, как-то красиво это всё выстроить?» Но, к сожалению, все идеи разбились о реальность, где мне, в сущности, ничего не приснилось. Вот так всегда и бывает: я строю планы, разрабатываю идеи, формирую какую-то точку зрения по тому или иному вопросу, а потом, столкнувшись с реальностью, всё это разлетается вдребезги. Короче, мне ничего не приснилось.
Сегодня утреннего пива не было. Но я не особо расстроился, ведь наличие этого нектара богов на моей убогой кухне – это скорее исключение, чем правило. К тому же, я всё ещё не выбросил этот несчастный стейк, а им тоже можно отравиться.
Однако безопасная еда у меня совсем закончилась, и мне пришлось идти в магазин. А знаешь ли ты, что такое магазин? Что такое магазин на севере города?
Это, друг мой, один в один моя вчерашняя полупустая пачка чипсов. Залежавшиеся неказистые вонючие куски картошки свалились в кучу и ждут своей очереди, чтобы отправиться прямиком в рот. Жизнь перемалывает их зубами, словно я своё солёное лакомство, а потом отправляет в кишечник квартиры – перевариваться.
Я купил себе кое-чего перекусить и отправился домой, слушая приятный хруст снега под ногами. Многие ходят в наушниках и внимают музыке, а я вот наслаждаюсь звуками жизни. Именно так, Джонни, это «хрум-хрум» под моими ботинками в снежный зимний день и есть жизнь во всей её красе. Ведь что есть жизнь, если не обыденность?.. Да, я потерял наушники.
Впрочем, я опять отвлёкся. Итак, придя домой и насладившись утренней трапезой, я вспомнил, что к часу должен явиться на похороны Ивана. Я долго стоял у шкафа и выбирал, что же мне надеть. Моя любовь к сарказму и иронии подбивала выбрать футболку с рыбой, но всё же остановился я на чёрной рубашке и брюках, ибо не хотел сыграть в ящик прямо на похоронах.
Да, одеться стоило поприличнее, ведь я собираюсь, ко всему прочему, произвести впечатление на девушку покойного Вани. А что такого? Он уже мёртв, ему всё равно.
Я нашёл её страницу «вконтексте». Имя такое странное, нерусское, наверное. Между нами будем называть её Бека, а ты уж сам гадай, реально ли её так зовут, или это я, как всегда, всё выдумал. Девушка эта недурна собой: длинные, чёрные, как ночь, волосы, гладкая кожа, лицо без каких-либо недостатков (хотя, возможно, она просто хорошо скрывает их под косметикой и фильтрами), не слишком густые брови, небольшие милые ямочки на щеках, выразительные миндалевидные глаза цвета пасмурного неба и, что самое примечательное, всегда какой-то печальный, грустный взгляд. Она похожа на жену декабриста. Одевается Бека только в чёрное, и это не связано с трауром: на всех её фотографиях исключительно тёмные тона. Она всегда будто бы стесняется чего-то, или опечалена. И именно эта черта меня и зацепила, мозг чётко обозначил задачу: «Ты должен её трахнуть». К тому же масла в огонь добавляла аватарка Беки, где она была одета в весьма откровенный наряд морской разбойницы. Не знаю, зачем тебе эта информация, но к пиратской теме я неравнодушен ещё с детства.
Что, Джон, думал, я влюбился? Ничего подобного. Любовь – это для романтиков и идиотов. Любому образованному человеку ясно, что чувство это вызвано лишь гормонами и инстинктами. Но инстинкт продолжения рода я удовлетворить не против. Это как скушать мороженое: ты покупаешь пломбир, какое-то время наслаждаешься им, он приятно морозит твои губы, а потом ты просто выкидываешь палочку и всё. Кто будет вечно таскать холодное лакомство с собой?
Знаешь, Джонни, в чём специфика русского народа? В том, что все его действия до ужаса просты и обыденны. Трижды разведённая баба Клава, режущая в коммунальной квартире на старой красной дощечке палку докторской колбасы так, чтобы хватило каждому из двадцати человек, пришедших на похороны. Ей с детства говорили не носить головной убор в помещении, но платочек, тот самый, что носят, пожалуй, все пожилые женщины в нашей стране, это единственная чёрная вещь в её гардеробе. Вот где спряталась Россия. Она сидит между почти уже не греющей, ржавой коричневой батареей и стенкой, с которой свисает кусок заляпанной обои, оголяя дряхлую, похожую на швейцарский сыр своими выемками, грязно-белую стену, а напротив греется маленький мальчик. Вернее, пытается согреться. Глупый малыш, разве он не знает, что Россия его никогда не согреет?
И похороны у нас проходят так же – по-простому, по-свойски. Шестеро понурых ребят выносят закрытый гроб, в котором лежит мой мёртвый друг. Видимо, смерть пришла к нему, выломав двери. Ты не думай, я не сентиментальный плакса, просто размышляю о том, как же это всё досадно, насколько нелепо всё наше существование, да и само течение времени вообще. Любое здание обречено на снос, любая жизнь обречена на смерть, любое начало обречено на конец. Свеча в конце концов обязательно потухнет. Вся наша цивилизация с её ценностями, моралью, историей, культурой в конце концов уйдёт в небытие.
Священник произнёс какую-то несуразную речь. Затем настала очередь гостей сказать Ване прощальное слово. Люди выстроились в очередь к гробу[1], вокруг которого, упав на колени, рыдали несколько женщин, в одной из которых я узнал Беку. Она очень явно, без нотки наигранности, скорбела по своей утрате, наверное, это была «настоящая любовь». Ну ничего, во время сильного эмоционального переживания девушка ослабевает, так что мне это только на руку. Настала моя очередь говорить:
– Ваня был неплохим человеком, – как всегда спокойно начал я, – конечно, не идеальным, но кто из нас идеален? Мы с ним хорошо проводили время. Жаль, что больше такой возможности не представится.
Я был краток тогда, хоть и было что сказать. Странно, у гроба я почувствовал какую-то необъяснимую связь с Ваней. К счастью, это чувство быстро прошло.
Шестеро мужиков опустили гроб в филигранно выкопанную яму, и все гости начали кидать туда по горсти земли, которая уже успела покрыться тоненьким слоем снега из-за сильных осадков. Как только последний из них кинул свою щепотку, за дело принялись двое мужчин в синих комбинезонах – они кидали уже не горстями, а целыми лопатами, видимо, очень не любили Ваню.
Священник прочитал последнюю молитву, и все уже начали расходиться по машинам и остановкам. Я был в предвкушении поминок, ведь именно там у меня будет возможность поближе познакомиться с Бекой, которая сегодня была ещё больше опечалена, чем обычно. Уходя, мне всё же захотелось последний раз оглянуться: вялая, как будто картонная могильная плита с изображением старого друга, к ней уныло приставлены пышные, но нагоняющие тоску венки, а на земле, запорошенной снегом, свалились в кучу печальные букеты цветов. Удручающая картина. Помню, тогда я увидел в ней гибель всего человечества и всей вселенной. Было бы весьма печально, если бы мне было не насрать.