После обеда, как всегда, был тихий час, а после – прогулка. На выходе из палаты Тайну остановил санитар и произнес:
– К тебе посетитель. Он внизу, в вестибюле ждет.
Спускаясь по лестнице, Тайна размышляла, кто бы это мог быть, когда перед ней возник улыбающийся Фолко. Его счастливое лицо украшали почти сошедшие синяки, вероятно следы стычки со скинхедами.
– Привет! – воскликнул он, немного неуклюже обнимая девушку. – Как же я рад тебя видеть!
– Привет. А я – тебя, – отозвалась Тайна, чувствуя, что соскучилась по Фолко, да и по всей остальной компании тоже.
– Смотри, что я тебе принес, – сказал юноша, размыкая объятия и протягивая Тайне прозрачный пакет. – Это апельсины!
Держась за руки, Тайна и Фолко покинули вестибюль. Спустившись по ступенькам, они прогулочным шагом двинулись по одной из гравийных дорожек, огибавших лечебницу.
– Сколько раз мы вот так же гуляли по парку… – задумчиво произнес Фолко, пиная желтые листья.
– Много раз, – пожала плечами Тайна. – Только тогда вокруг не было психов…
– Тайна, я хочу, чтобы ты знала. Это ничего не меняет между нами.
– Ты о чем? О психах?
– О том, что ты ничего не помнишь, о твоей амнезии. Я говорил с твоим лечащим врачом, он мне все объяснил. Но для меня это не важно. Ты по-прежнему остаешься моей девушкой. Мы с тобой вместе навсегда.
– Да? – произнесла Тайна, несколько удивленная тем фактом, что она, оказывается, чья-то девушка.
– Разумеется! – горячо воскликнул Фолко. – Я бы от тебя не отказался! Подумаешь, амнезия! Мы справимся с этим вместе. Ты все вспомнишь. А если нет… это тоже ничего не изменит.
– Ну хорошо, – пожала плечами Тайна, не совсем понимая, что за сложную мысль пытается донести до нее Фолко.
– Жених и невеста, жених и невеста! – донеслось откуда-то слева.
Тайна оглянулась и увидела Олесю и Милу, сидящих на скамейке. Младшая сестра хихикала, старшая, как всегда, сидела с отсутствующим видом и смотрела глазами-крестиками куда-то мимо Тайны.
– А это мои подруги – Олеся и Мила, – сказала девушка, направляясь к скамейке. – А это Фолко, он принес мне апельсины.
– Очень приятно! – вежливо поздоровалась Мила.
– А я хочу апельсин, – заявила Олеся.
– Фу, как некультурно! – одернула ее сестра. – Надо подождать, пока тебя угостят, а не выпрашивать!
– Сейчас все мы будем есть апельсины, – произнесла Тайна. – А Фолко их почистит.
– А, да, конечно, – засуетился молодой человек и достал из рюкзака потрепанную записную книжку. Туда, насколько помнила Тайна, Фолко записывал тексты и аккорды песен.
Из блокнота вывалился блестящий предмет и звякнул о гравий. Тайна увидела плоский металлический нож странной формы, с длинной рукоятью и коротким лезвием. Ее глаза загорелись любопытством.
– Что это? Твое жало?
– Ага, досталось по наследству от Бильбо Торбинса, вместе с мифриловой кольчугой. – Усмехнувшись, Фолко поднял нож с земли, подбросил его в воздух и не очень ловко поймал. – А вообще это скальпель! Я на каникулах работал в морге и стащил его на память, как сувенир.
– И что, ты им трупы резал? – Тайна посмотрела на Фолко так, словно видела его в первый раз.
– Трупы? – Фолко снова подбросил скальпель и на этот раз все-таки уронил его. – Нет, я уборщиком работал. Просто хотел подкопить, чтобы на море съездить…
– А-а… – разочарованно протянула Тайна.
Почистив апельсины и раздав их девушкам, Фолко спрятал скальпель между страницами. Лезвие не влезало полностью, рукоять торчала из блокнота, словно закладка.
Друзья еще долго сидели в тени деревьев, разговаривали и смеялись. Фолко рассказывал о том, что происходит в фэнтези-клубе, о том, каким фурором стала ночная дуэль Тайны и Кристины.
– Милиция всех допрашивала, – сказал Фолко и как бы между прочим добавил: – У нас все думают, вы из-за меня подрались…
– Мы подрались, потому что Кристина – дура, – уточнила Тайна, вытирая рукавом куртки текущий по подбородку апельсиновый сок.
– Да это понятно… Я говорю, что в клубе думают…
Время пролетело незаметно. Санитар, который присматривал за порядком в парке, окинул компанию выразительным взглядом и постучал пальцем по циферблату наручных часов.
– Я скоро снова приду. – Фолко поднялся со скамейки.
Краем глаза Тайна заметила, что Мила за его спиной копается в апельсиновых корках. Это было странно, потому что на людях старшая сестра Олеси всегда притворялась мягкой игрушкой.
– Обязательно приходи! – воскликнула Олеся. – Не забудь апельсины.
– Приходи, приходи, – кивнула Тайна, заглядывая Фолко за плечо.
Мила снова лежала на скамейке, между горкой апельсиновых корок и блокнотом.
– Ты меня не проводишь? – спросил Фолко, забрасывая блокнот в рюкзак.
– А… ну да, пойдем.
К воротам больницы они пошли окольным путем.
– Скажи, как это – ничего не помнить? – нарушил молчание Фолко.
– Наверное, плохо, – безразлично пожала плечами Тайна.
Она-то, к счастью, прекрасно помнила все, что с ней было, начиная с пробуждения в бетонной канаве.
– Я помогу тебе все вспомнить, – пообещал юноша. – Мы найдем твою семью…
– Ну да, а в крайнем случае новую сделаете, – раздалось за спиной.
Тайна и Фолко одновременно повернулись на голос и увидели Кристину. Художница выглядела хуже обычного, словно последние несколько недель провела в концлагере, а не в психиатрической лечебнице. Темные глаза на осунувшемся лице странно блестели.
– Что тебе? – поморщилась Тайна.
– Ничего особенного. Просто поговорить.
– Давай поговорим.
Кристина бросила презрительный взгляд на Фолко и холодно произнесла:
– Давай уж лучше за ужином. Вы так мило воркуете, не хочу вам мешать.
Не дожидаясь очередного ехидного комментария, Тайна двинулась в прежнем направлении, к воротам больницы. Замешкавшийся Фолко догнал ее спустя несколько секунд.
– Интересно, что ей от тебя нужно?
– Как «что»? Поговорить. – Тайна удивленно посмотрела на своего спутника. – Ты же слышал.
– Ну да, а о чем?
– Если хочешь, я тебе все расскажу, когда ты в следующий раз апельсины принесешь.
Фолко украдкой оглянулся и произнес:
– Мне вот что интересно. Кристина до сих пор пользуется своим… даром?
– Нет, – уверенно ответила Тайна. – Ее картинки больше никого не могут убить.
– Это точно? Почему ты так решила?
– Я видела, как она нарисовала одного из санитаров, мертвого, в петле. Он до сих пор жив, ходит как ни в чем не бывало и даже не думает вешаться.
– Понятно, – кивнул Фолко. – Но это еще ничего не доказывает.
– Разумеется, доказывает. – Тайна наградила молодого человека прохладным взглядом. – Кристина все время что-то малюет – на стенах, подоконниках, даже на салфетках в столовой. Сегодня за завтраком Мамонт вытирался такой. Ее рисунки лишились силы.
– Интересно почему…
– Какая разница? – безразлично уронила Тайна.
* * *
На ужин была запеканка из гречки. Тайна без энтузиазма прожевала сухую, царапающую горло массу и запила ее глотком чуть теплого чая.
– Она права, – вслух подумала Тайна.
– Кто? – спросил сидевший напротив нее Мамонт.
– Одна больная из нашей палаты. Она считает, что повара нас травят, и постоянно пишет об этом президенту.
– А, ну это еще ничего, – молодой человек издал басовитый смешок. – В нашей палате один дед письма самому Ленину пишет.
Однажды Тайна своими глазами видела Ленина, на балу у мадам Тюссо. Но тот факт, что некоторые пациенты краснодарской психиатрической больницы состояли в переписке с экспонатами «Лучшего в России музея восковых фигур», явился для Тайны новостью.
– И что, Ленин ему отвечает? – спросила она.
– Сомневаюсь, – фыркнул Мамонт. – Ну а то, что нас травят, я с первого дня понял. После того, как на завтрак дали кашу с салом!
За спиной Тайны возникла Кристина.
– Наелась? Идем.
Тайна, без сожаления оставив гречневую запеканку, пошла следом за художницей. Мамонт и Олеся проводили их удивленными взглядами. Девушки молча поднялись на второй этаж и остановились возле окна. В коридоре никого не было.
– О чем будем говорить? – поинтересовалась Тайна.
За окном начинало темнеть. Ветер стих, и парк пребывал в оцепенении, словно зачарованный гипнотическим маятником.
– О нас. И о том, что здесь творится, – проговорила Кристина.
– Я уже знаю, что повара нас травят… если ты об этом.
– Слушай, не придуривайся, – устало отмахнулась Кристина. – Все очень серьезно. Или ты думаешь, я просто так решила поболтать?
– Рассказывай. Я слушаю.
Кристина задумчиво посмотрела на деревья за окном, хотя казалось, что ее взгляд устремлен намного дальше.
– Все дело в этой больнице, – сказала она. – И в Игоре Валерьевиче. Его интересует не только психиатрия. Он исследует… таких, как мы.
– Каких таких? – не поняла Тайна.
– Каких таких! – передразнила Кристина. – Экстрасенсов. Сверхлюдей. Тех, кто обладает особыми талантами!
– А я здесь при чем?
Некоторое время Кристина молча стояла, сложив руки на груди и глядя на Тайну.
– Я так и знала, что у тебя не все дома. Ты не просто странная. Ты вообще ничего не понимаешь!.. Посмотри. – Она задрала пижаму, продемонстрировав впалый живот и торчащие тазовые кости. – Что это, по-твоему?
– Шрам, – пожала плечами Тайна. – От моего жала.
– Точно. А где шрам от моего меча? Следователь говорил, что ты не была ранена, а я отлично помню, как проткнула тебя насквозь!
Тайна расстегнула пижаму, обнажив грудь. Никакого шрама не было.
– Нет шрама, – согласилась она, застегивая пуговицы. – Ну и что здесь такого? Это же был всего-навсего меч. Почему я должна меняться из-за какого-то меча?
– Наш дорогой доктор как-то сказал, что экстрасенсы нашего уровня чаще всего бывают сумасшедшими, – покачала головой Кристина. – Хорошо, попробуем по-другому. Ты хочешь, чтобы тебя изучали?
– Конечно нет, – не задумываясь, ответила Тайна. – Этого мне совсем не хочется.
– А тебя будут изучать, можешь мне поверить! Я тоже не сразу поняла, что здесь происходит. Игорь Валерьевич пользуется гипнозом, он каждый день вводит меня в транс. Я сама рассказала ему про рисунки и про все, что делала с их помощью! Он действительно хочет вылечить меня, – Кристина нервно рассмеялась, – вернуть мне мои способности!
– Ты больше не можешь рисовать? – на всякий случай уточнила Тайна.
– Я могу рисовать, только толку от моих рисунков ноль! Игорь Валерьевич считает, это связано с какой-то психологической травмой. Знаешь, я боюсь… что он все-таки сможет меня вылечить.
Кристину начала бить легкая дрожь, на лбу выступила испарина. Всегда уверенная и решительная, теперь она выглядела напуганной и сломленной. Тайна поняла, что жалеет ее.
– А что же в этом плохого? Пускай вылечит. А ты потом нарисуешь чего-нибудь этакое… как он отравился гречневой запеканкой, например.
– Ну да, как же!.. Он будет держать меня под гипнозом или под наркотиками. И рисовать я буду только под его контролем. Мои рисунки… это же… такая власть!
– Не думаю, что меня можно использовать, – сказала Тайна, несколько секунд поразмыслив над словами Кристины. – То, что делаешь ты, понятно любому. А то, что делаю я… Я и сама не знаю, что я делаю.
– Ты недооцениваешь нашего доктора! – воскликнула Кристина, и ее голос эхом разнесся по пустому коридору. – Он разберется, как тебя использовать! А если не разберется, то тебя разберет по кусочкам. Он очень интересуется трепанацией черепа и, кажется, считает, что с помощью операций на мозге можно создавать экстрасенсов. Знаешь, – Кристина неожиданно перешла на возбужденный шепот, – в больнице есть запретное крыло. Некоторые считают, что там содержат опасных психов. А другие – что там проводятся эксперименты на людях. Ты же не хочешь, чтобы в твоей голове кто-то покопался?
– Мне бы это не понравилось, – сказала Тайна. – А что ты предлагаешь? Сбежать?
– Нет! Нас поймают и вернут обратно. Нужно убить Игоря Валерьевича! Это единственный выход. Ты мне поможешь?
На лестнице раздались шаги. Девушки оглянулись и увидели санитара, похожего на обезьяну, с тяжелой челюстью и татуировками на толстых пальцах.
– Почему не в столовой? – обратился он к Тайне. – Симонова, а тебя ищет доктор.
Бросив на Тайну затравленный взгляд, Кристина удалилась в сопровождении санитара.
* * *
– Всем встать!!! Быстро!!!
В палате вспыхнул верхний свет. Тайна почувствовала, что с нее сдернули одеяло, открыла глаза и увидела санитаров, которые ходили между кроватями, грубо расталкивая пациенток.
– В коридор! Шевелитесь! Всем построиться вдоль стены!
Тайна нехотя спустила ноги с кровати, нацепила тапочки и вместе с Олесей поплелась к двери. Медбратья бесцеремонно стаскивали с коек перепуганных женщин.
– Что происходит? – зевая, спросила Тайна.
– Не знаю… – прошептала Олеся. Милу она, как всегда, крепко прижимала к груди.
Вскоре женщины построились в неровную линию, растянувшись, как и было приказано, вдоль стены. Мимо пронесся Игорь Валерьевич. Его серый костюм был помят, волосы всклокочены. Казалось, его тоже выдернули из постели, как минутой раньше – Тайну и остальных пациенток. Он влетел в палату, где четверо санитаров переворачивали матрасы и перетряхивали постельное белье.
За окном было темно. Тайна прислонилась к стене, ожидая, когда обыск закончится и можно будет вернуться в кровать. Тем временем Игорь Валерьевич вернулся в коридор и, заложив руки за спину, прошелся вдоль шеренги. Его сопровождал мрачный, заспанный медбрат. Женщины были напуганы, двое или трое негромко всхлипывали. Неожиданно доктор остановился возле Олеси и произнес:
– Дайте мне вашу куклу.
Олеся сделала шаг назад и вжалась в стену.
– Куклу сюда!
Тайна встала перед Игорем Валерьевичем, загораживая собой подругу, и произнесла:
– Вы что, в детстве не наигрались?
– Артур! Забери куклу, – распорядился доктор.
Санитар одним движением отодвинул Тайну и вырвал тряпичную игрушку из объятий Олеси. В этот момент Тайна заметила бурые пятна, покрывавшие платье Милы, очень похожие на кровь.
Сестра Олеси оказалась в руках у Игоря Валерьевича. Сама Олеся плакала и пыталась что-то сказать, но на нее уже никто не обращал внимания. Доктор бесцеремонно залез кукле под платье и достал оттуда окровавленный скальпель.
– Олесю в изолятор. Остальных в палату.
– Чего встали? – рявкнул Артур. – По кроватям, живо!
Пациентки поплелись обратно, подгоняемые тычками и окриками. Олесю, которая билась в истерике и просила вернуть ей сестру, увел Артур. Игорь Валерьевич, держа окровавленную игрушку за ногу, растворился в глубине темного коридора.
Лежа в постели, Тайна размышляла о том, как могла использовать Мила украденный у Фолко скальпель. А утром больницу облетела новость – ночью кто-то из пациентов убил санитара. О том, что подозрения падают на Олесю, знали еще не все, но история уже успела обрасти ужасающими подробностями. Некоторые говорили, что Эдуарду перерезали сонную артерию и выкололи глаза, а некоторые – что убийца успел расчленить тело и кое-что употребить в пищу. Тайна знала, что ничего этого Мила сделать не могла. Вероятно, все ограничилось одним-единственным, точным ударом, да и сам потерпевший в этот момент, скорее всего, спал.
На завтрак в тот день была перловая каша.
– А где Олеся? – спросил Мамонт, подсаживаясь к Тайне.
– Ты что, еще не слышал? Ее заперли.
– Серьезно? – удивился парень. – Она что, буянила?
– У Милы нашли скальпель, которым убили Эдика. Олесю заперли в какой-то изолятор, а что будет с Милой… – Тайна неопределенно передернула плечами. – Вообще не представляю, что с ней будет. Ее забрал Игорь Валерьевич.
– Мила – это Олесина кукла, да? – осведомился Мамонт.
– Да. Ее сестра. Она зачем-то спрятала скальпель под платьем.
– Дурдом, – пробормотал Мамонт и больше вопросов не задавал.
* * *
Кристина как сквозь землю провалилась. Тайна искала ее весь день, но так и не нашла. Зато, исследуя укромные закоулки парка и больничного здания, она не раз натыкалась на рисунки, выполненные углем или осколками кирпича. Особенно ей понравились две картины. Первую, самую большую, Тайна обнаружила на бетонном заборе, по верху которого вилась колючая проволока. С присущим ей умением Кристина изобразила здание психиатрической клиники, охваченное пламенем. К сожалению, этот шедевр скрывали густые заросли сирени, и поэтому насладиться им могли лишь самые любопытные пациенты. На другой картине был изображен Игорь Валерьевич. Он лежал лицом вниз, а из его затылка торчала рукоять скальпеля. Рядом Кристина дорисовала очки, очевидно, слетевшие с доктора во время падения, – одного стекла не было, а другое треснуло. Этот рисунок располагался на задней стене больницы, как раз под окнами рабочего кабинета Игоря Валерьевича. Тайна отметила, что обслуживающий персонал не торопился стереть со штукатурки портрет своего начальника.