Открыв глаза, перед парнем предстала развевающаяся и порванная в некоторых местах белая простыня, закрывающая собой импровизированное спальное место.
Оторвав свою голову от грязной и твёрдой подушки, улетучились последние воспоминания о кошмарном сне с пожаром, навсегда затерявшиеся среди бегающих мыслей. Может это и к лучшему, подумал он.
По ту сторону ночлега горел маленький, еле-еле живой костёр, оставаясь таким только благодаря самодельному навесу, спасающий от льющийся из каждой щели и трещины воды. Спиной к нему стоял капитан. Именно он своими сообщениями к выжившим пробудил Кирилла и, подняв на ноги, вернул в печальную реальность.
Мир этот и земля страдала, но, не показывая агонии, лишь тихо проливала нескончаемые слёзы, испытывая невыносимую боль, которую терпела. Ревнуя ко всему, оплакивая неспособное более вздохнуть голубое небо, окружающее всякую душу кричало, пока голос не стал беззвучным.
– Проснулся? – даже не повернувшись, спросил капитан, – каша на огне, угощайся. – ничего не ответив, Кирилл быстро занял место у костра и жадно поглощая пищу, изредка подглядывал куда-то в сторону.
– Ешь, ешь. Когда ещё удастся так сытно поесть…
– Ой, извините, я что-то даже и не… Ну, угощайтесь! – зачерпнув последнюю ложку каши и положив к себе в рот, рядовой протянул банку с остатками вперёд, – тут ещё осталось, держите.
– Спасибо, Киря, я сыт.
– Эй, приём, меня кто-нибудь слышит? – из рации донёсся хриплый и неспокойный мужской голос, – пожалуйста, помогите!
– Говорит капитан Трофим Андреевич, что случилось?
– Меня завалило бетонными плитами, не могу выбраться, пожалуйста, вытащите меня! – мужчина стучал по расколотой плитке кулаком и чуть ли не рыдая умолял вызволить его из беды, услышав сообщение по рации от военных.
– Сынок, где ты находишься? Что за здание?
– Двадцать восьмое общежитие… – прокашлял пострадавший, – прошу, помогите…
– Скоро будем, не волнуйтесь. – сказав это совершенно наиграно, Трофим Андреевич с улыбкой взглянул на Кирилла, – а вот и ещё один, сам к нам в руки прыгнул, и искать не пришлось. Уберём бедолагу, а потом вернёмся. Собирайся!
Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…
Военные быстро прибыли к месту происшествия, начиная осматривать видимую часть полуразрушенного общежития. Капитан тяжело вздохнул после примерной оценки серьёзности завала, представляя самые долгие поиски человека, в которых он участвовал. Оставлять выжившего одного и надеяться, что тот умрёт под завалами нельзя, ведь если судьба окажется к нему благосклонна, то даже будучи покалеченным, он по-прежнему будет представлять опасность для всех, разгуливая по городу. Целью было убить его, захоронив под этими же бетонными плитами, предотвращая распространение вируса, скрывающийся в тумане.
– Хорошо, главный вход, вроде, цел, зайдём через него. Смотри по сторонам и не зевай.
– Да, да… – закатив глаза, Кирилл затянул ремни противогаза и последовал за капитаном.
Из-за обвала в воздух поднялась пыль, создавая абсолютно нулевую видимость в узком тёмном коридоре. Выступающие из стен арматуры пыталась ухватиться за рукава военных, чтобы навечно сделать частью этого здания, а подстерегающие дыры в прогнившем деревянном полу уготовили для зевак особые мучения в виде затопленного подвала и торчащих под водой железных прутьев, жаждавшие проткнуть всякого провалившегося вниз.
– Приём, это Трофим Андреевич, мы в здании, но вас не видим. Где вы? – проговорив это несколько раз, ответа не последовало. С той стороны тишина.
Кирилл остановился, чтобы провести рукой по залитой кровью стене, не представляя, сколько людей здесь погибло.
– Повторяю, это капитан Трофим Андреевич, подайте сигнал, и мы вас найдём, – но быстро от рации капитана отвлёк отставший от него рядовой, глупо таращившийся на стену, – твою мать, Кирилл, это тебе не картинная галерея, не отставай!
Куски бетонных плит, арматура, мятые двери, всё вот-вот будет навсегда предано забвению, уйдя под землю. Здесь были собраны все страдания, впитывавшиеся в каждый сантиметр молящего о спасении здания. Среди всего этого хаоса и груды обломков Кириллом было замечено нетронутое, сохранившееся целым окно с выходом на улицу. Оно пережило конец света и, казалось бы, не щадящий обвал, даже не треснув.
– Сволочь! – и если не стекло, то душа парня точно треснула от крика Трофима Андреевича, после которого он исчез. Кто-то утащил его в одну из квартир, закрыв дверь на все обороты.
– Трофим… – вскоре и сам Кирилл смог прочувствовать тугую верёвку на своей шее, которую накинул подкравшийся сзади человек.
Лёгкость и простота дела затуманила разум военных, и ослеплённые своей самоуверенностью посчитали, что им не составит труда добраться до точки и просто застрелить человека, самостоятельно подписавший себе смертный приговор.
Кирилл кряхтел уже нисколько от нехватки кислорода, сколько от перетирающей шею верёвки, откуда понемногу сочилась кровь. Несмотря на все тихие мольбы, которые напуганный рядовой издавал сквозь кашель, неизвестный продолжал рывками тащить свою жертву всё дальше и дальше от входа, куда-то вглубь здания. Даже сквозь запотевшее стекло противогаза, пыль, и медленно слепящую тьму, вертя головой, можно было разглядеть стремительно приближающийся белый, едва различимый луч света, исходящий, будто, откуда-то снизу. Спустя несколько невероятно мучительных метров позади отчётливо виднелась открытая шахта лифта, откуда и пытался выбраться свет.
– Погоди… – неизвестный остановился, и, не выпуская из рук верёвку, несколько раз точно ударил Кирилла по ногам, предотвратив вероятную попытку сбежать, – не надо… – всё, что мог сказать отчаявшийся парень, уже представляя неизбежные несколько секунд свободного падения и последующие за ними страдания.
Несколько оглушающий хлопков пронеслись по коридору и отразившись от стены повторно ударили по ушам, заставив абсолютно всё замереть. Даже освободившись от верёвки, Кирилл был не в силах бежать, молча смотря вглубь бездны.
– Кирилл! – из-за угла, совершенно спокойно, вышел Трофим Андреевич, держа в руках залитый кровью, ещё горячий, автомат. Взлохмаченный мужчина медленно приближался к лифту, а его безумный и животный взгляд можно было разглядеть даже через противогаз.
Испугавшись безбожного гнева капитана, человек оттолкнул от себя приходившего в себя Кирилла, бросил верёвку и моментально растворился с темнотой, скрывшись за углом. Трофим Андреевич оставлять в живых его не желал, а посему закинул автомат на плечо и также не спеша направился вперёд.
– Ты как, сынок? – капитан поднял Кирилла с пола и дружески похлопал по плечу, – ты иди назад, а я вслед за ним. Окружаем его, не дадим этой сволочи уйти!
Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга.
Кашлять приходилось в руку, чтобы не выдать себя, но получалось это с каждым разом всё громче и громче, как бы этого не хотелось.
Из угла медленно высунулся дрожащий и преданный первобытному страху человек, сразу же заметивший стоящего на его пути рядового.
– Беги отсюда! – прошептал Кирилл, указав на выход, – быстрее, я повторять не буду!
– Что?
– Сука, на выход!
Только-только высунув ногу на улицу, покинув дверной проём, её моментально продырявил точным выстрелом капитан, вышедший из-за машины. За криками и льющейся кровью последовали ещё несколько пуль, попавшие точно в грудь и похвалившие человека на плитку, заставляя его хаотично дёргаться и испытывать настоящий ужас.
В здание вновь вошёл Трофим Андреевич. Он не опуская оружия шёл по кровавому следу, наслаждаясь удачной охотой. Вскоре он увидел зажавшегося в углу продырявленного мужчину, выставившего от безысходности руки вперёд, что-то бубнящего себе под нос.
– Давно я так не развлекался. Твой дружок заставил хорошенько меня попотеть… – только-только направив оружие на мужчину, перед ним встал Кирилл, разведя руками в стороны.
– Стой, не надо!
– Нашему миру конец, Кирилл, оглянись вокруг! – закричал капитан, – никакой больше армии и командировок, мы предоставлены отныне сами себе, и защищать себя сами должны. Ни денег, ни правил, ничего нет. Лишь у кого сила, тому и быть законом в новом мире, понимаешь?
– Да пошёл ты к чёрту. Нельзя же расстреливать людей налево и направо, когда захочется. Чем же тогда ты от них отличаешься, а?
– Я солдат и выполняю приказ! – направив автомат на уже успокоившегося истекающего кровью человека, Трофим Андреевич, даже не обернувшись, застрелил его, злобно ухмыльнувшись в глаза разгневанному Кириллу, – позорище…
Но не всегда будет мрак там, где теперь он огустел.
От пустой, потрескавшейся и мокрой дороги приятно пахло свежестью после недавно окончившегося дождя, а белая, никем не тронутая разметка, сияя, игралась с неугомонными бликами ярко синих фонарей, изредка переливаясь оранжево-жёлтым светом, исходящим из кем-то подожжённого белого автомобиля.
Пламя, вырываясь из салона, крепко обхватило машину со всех сторон, пытаясь слиться с небом и стать с ним единым целым. Казалось, что дым от полыхающих покрышек был чернее поглотивший весь мир мглы, отчего становилось немного не по себе.
Крутя в своих руках мокрые волосы, Лиза совершенно без эмоционально наблюдала за постепенно затухающим пламенем и грудой металла, где сгорать больше нечему. Стёкла уже давно полопались и осколками лежали у мокрых кед подростка, отражая своего поджигателя. Девушка недвижимо стояла на проезжей части, пока не почувствовала чьё-то присутствие неподалёку, ощущая, что посторонний также молча смотрел ей в спину, нагоняя ужаса. Поворачиваться было страшно, а поэтому она продолжала смотреть на автомобиль, пока вырвавшийся из головы холод, медленно бегал по её телу, заставляя с каждой мыслью о неизвестном человеке чувствовать себя дискомфортно.
Моргнув насколько раз, Лиза заметила ярко белую фигуру, стоящую так близко, что казалось вот-вот возьмёт за руку. Было не ясно, откуда и кто она, как так незаметно и тихо подобралась к девушке, и не её ли взгляд заставил хорошенько понервничать?
Повернув голову в сторону, перед глазами предстала большая статуя женщины в очень свободной одежде и расправленным крыльями за спиной. При виде неё страх моментально улетучился, и, растворившись где-то наверху, предоставил место абсолютному непониманию. Каменная статуя материализовалась на той же дороге в считанные секунду, будто наблюдая за итогом маленькой шалости Лизы, обдумывая для неё самое жестокое наказание. Но в застывших каменных глазах виднелись все преследующие её страдания и пройденные пытки, обнаружив себя запертой в клетке в бескрайней чёрной бездне. Казалось, что она вот-вот заплачет, присоединившись ко всем одиноким страдальцам в этом новом мире, прочувствовав все их мучения на себе.
Но Лиза покинула так манящий мир сновидений, открыв наполненные слезами глаза на реальность, в которой была. Пробудил её, наверное, шумный включённый телевизор, застывший на белом экране. Маленькая комната была залита мягким, но забравшимся в каждый угол, светом. Окончательно разбудил колючий, но тёплый ковёр на стене, до которого девушка коснулась, поднимаясь с дивана, сбросив с себя одеяло на пол. На всё том же полу уже лежали подушка и плед, что являлось собой спальным местом Филиппа, которое он добровольно организовал сам для себя. Но самого Филиппа рядом не было.
Осмотрев комнату и привыкнув в темноте, уставшая и сонная Лиза обратила внимание на вылезающий из-под закрытой хлипкой двери красный свет, который быстро сменился на зелёный. Заинтересовавшись этой загадкой, девушка не спешила дёргать ручку и открывать дверь, а наоборот, пыталась растянуть момент, насколько это было возможным, представляя, что может скрываться по ту сторону комнаты.
Открыв дверь, она увидела приклеенную к стене рваным скотчем старую новогоднюю гирлянду, излучающую этот разноцветный свет. Выше неё, приклеенный всё на ту же ленту, висел вырванный из школьной тетради листок с хорошо читаемыми словами: "следуй за светом", написанные чёрным фломастером. Лиза решила не останавливаться здесь надолго, и хорошенько запомнив всё то, что видела перед собой, коснулась пальцами гирлянды, следуя за ней вперёд по коридору, создавая этим удерживающую её иллюзию комфорта и спокойствия.
Цветные огни выходили из квартиры, и через приоткрытую входную дверь направляли в подъезд, где мягкое и медленное переливание из красного в зелёный сменилось на быстро моргающие синий и жёлтый, заставив на несколько секунд остановиться и дать времени, чтобы привыкнуть. Только-только выйдя на лестничную площадку, из-за скрипа двери, внизу, несколькими этажами ниже, кто-то забеспокоился, начав метаться из одного угла в другой. Не желая разрушать атмосферу и по-своему прекрасную иллюзию, Лиза продолжила играть роль ничего не понимающей девушки, следуя только за гирляндой.
Гирлянда обрывалась чуть-чуть не дотянув до открытой двери на первом этаже, ведущая в другую квартиру, откуда доносились чьи-то шаги. Скрип старых досок под ногами выдал вошедшую внутрь девушку, после чего внутри кто-то очень заволновался.
– Привет… – прошептав это, Лиза вышла в зал, касаясь руками дверного проёма.
– Ой, привет… Не думал, что ты проснёшься настолько рано, а я не успел закончить вот это вот всё. Прости… – казалось, что белый новогодний шарик вот-вот лопнет в трясущихся руках Филиппа, который он схватил от волнения.
– Нет! Не извиняйся, это всё очень мило и круто, даже в таком виде. – оба начали делать шаги на встречу друг другу, даже не замечая этого.
– Чёрт, я, надеюсь, мне не придётся стыдиться этого каждый раз, когда буду пытаться уснуть…
– Я такого никогда не видела, ты молодец.
Растрогавшись этим, недолго думая, Лиза бросилась к парню, крепко его обняв.
– Хочешь эм-энд-эмс?
Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?
– Я нашёл её у озера, в песке, когда проснулся в тумане. А ещё там была… Девушка… Она была уже мёртвой, приплыла к берегу лёжа на бревне, и, кажется, это ленточка была частью белого платья, в которое была одета. Я решил сохранить её, чтобы каждый раз доставая ленточку из карманов брюк оставаться в своём мире, не смотря на творящийся ужас вокруг. Почти как талисман.
– Эту фотографию дал умирающий на моих руках старик, которого я, случайно, встретила в магазине. Он попросил найти его внучку и сказать, что с её дедушкой всё в порядке. Она стала моей личной и единственной целью в жизни, которой, наверное, до этого дыма и не было вовсе. Я пообещала выполнить его просьбу…
Филипп и Лиза лежали на ступеньках под сияющие огни гирлянд, и, держась за руки, наконец, начали друг другу доверять.
Выставленная вперёд рука молодого человека не могла полностью спрятать яркий, направленный точно в его сторону, свет. Будучи обнажённым, подросток стоял под открытым небом, чувствуя каждую скатывающуюся с его рук и лица ледяную каплю, упавшую с закрытого тучами неба. Перед ним была та самая заглохшая посреди опустевшей парковки машина, в которой он совсем недавно ночевал со своей подругой, спасаясь от дождя. Но зная про неспособность машины завестись и видя перед собой её включённые фары, парня это нисколько не смутило, наоборот, поймав ложное воспоминание о том, что всё так было и есть в настоящем, он лишь шёл к ней навстречу, будто забыв, зачем выходил наружу.