Объяснив природу молнии, филадельфийский мудрец придумал способ защиты зданий от попадания атмосферных электрических разрядов – молниеотвод. Это простейшее приспособление, столь привычное в наше время, в те годы вызвало бурю негодования: люди тяжело расставались со своими страхами и предрассудками, восставали против того, чтобы «вмешиваться в дела Бога». Но здравый смысл все же восторжествовал – после того как Франклин провел широкомасштабную просветительскую кампанию.
В одном из своих выступлений академик АН СССР Петр Капица задался вопросом: «Как могло случиться, что Франклин, раньше никогда не занимавшийся физикой, на отлете, в небольшом городе Америки, вдали от центров мировой науки, будучи уже человеком зрелого возраста, смог за несколько лет работы возглавить развитие целой научной дисциплины?» Отвечая на этот вопрос, прославленный академик отметил: «Франклин первый правильно понял существо электрических явлений и поэтому открыл правильный путь для дальнейших исследований». Для этого вовсе не требовалось глубокой научной эрудиции, «но, главное, нужно было большое воображение, прозорливость и смелость. На начальных этапах развития науки точность и пунктуальность, присущие профессиональным ученым, могут скорее мешать выдвижению такого рода смелых предположений. <…> В начальной стадии изучения электричества требовалось, чтобы был сделан такой смелый шаг. И Франклин его сделал».
Слава, к которой был так неравнодушен Бенджамин, не заставила себя ждать. Его признали одним из ведущих ученых своего времени. Крупнейшие научные сообщества и академии многих стран мира отметили научные заслуги Франклина, избрав его своим членом, присвоив ему почетное звание доктора.
В это время неутомимый филадельфийский мудрец все глубже погружался в политику. Его политическая карьера продолжалась 37 лет – с 1751 года, со времени его избрания членом Генеральной ассамблеи Пенсильвании.
В то время Пенсильвания была частнособственнической колонией: большей частью земель на ее территории владело одно семейство. В 1681 году английский король Карл II в счет погашения задолженности предоставил эти земли Уильяму Пенну. Наследники Пенна отказывались нести бремя общих забот по развитию Пенсильвании, грубо нарушая Хартию, утвержденную в 1701 году основателем колонии. Главной заботой этих «хозяев жизни» было стремление захватить как можно больше земель у индейцев и избежать налогообложения своих владений. Индейцы, которых Пенны обманным путем лишили земельных угодий, изливали свой гнев на мирных поселенцев, и безопасность колонистов становилась все более призрачной.
Ассамблея Филадельфии все яростнее противостояла собственникам колонии и их ставленнику – губернатору. А зачинщиком этой борьбы за справедливость был Бенджамин Франклин. Конфликт между колонистами и собственниками Пеннами обострился во время Семилетней войны, когда расходы на оборону сильно возросли, а семейство Пеннов не желало нести дополнительные расходы, перекладывая их на плечи простых людей.
Терпение колонистов лопнуло. В 1757 году Генеральная ассамблея Пенсильвании решила обратиться с петицией к королю – с требованием обуздать аппетиты Пеннов – и назначила Бенджамина Франклина своим дипломатическим агентом в Англии. Такое назначение свидетельствовало о признании его как политика. Но была и другая, не менее веская причина доверить Франклину важную миссию: члены Генеральной ассамблеи понимали, что мировая известность Франклина как ученого откроет для него многие двери в Старом Свете. И они не ошиблись. По словам биографа «филадельфийского мудреца» Карла Ван Дорена, «репутация Франклина как ученого пришла в Лондон раньше него самого».
Дебора панически боялась морских путешествий. Так что в Англию Бенджамин отправился без нее, взяв с собой 26-летнего внебрачного сына Уильяма. У самых берегов Англии судно чудом не разбилось о прибрежные скалы.
По прибытии в Англию Франклин первым делом встретился с Пеннами. По их требованию он письменно изложил суть разногласий Генеральной ассамблеи Пенсильвании с владельцами колонии. Начались изнурительные переговоры о более справедливом налогообложении, о расширении полномочий пенсильванской Ассамблеи. В ходе этих переговоров невозмутимому обычно Франклину не раз изменяло самообладание: нелегко было выдержать оскорбительное пренебрежение, которое демонстрировали Пенны.
Переговоры зашли в тупик. Но Франклин не сидел сложа руки. В своих памфлетах, опубликованных в английских газетах, он открыто выступал против Пеннов, обвиняя их в нанесении вреда Британской империи. Перед пэрами Англии, членами Тайного совета, он дал показания против семейства Пеннов. И склонил власти метрополии к тому, чтоб «приструнить» владельцев Пенсильвании, заставить их платить налоги в казну колонии.
В перерывах между дипломатической деятельностью Франклин с удовольствием проводил научные опыты в Кембридже, много путешествовал, собирал сведения о своих предках, устанавливал контакты с влиятельными людьми.
Прибыв на родину в 1762 году, он получил благодарность и денежную премию от Генеральной ассамблеи за выполненную миссию.
На возвращении Франклина-дипломата из Лондона в Филадельфию обрывается «Автобиография». А ведь впереди у американского мудреца была еще целая жизнь!
* * *
Сторонники Пеннов сделали все, чтобы во время очередных выборов в Генеральную ассамблею Пенсильвании очернить Франклина, обвинить во всех грехах – в том числе в растрате общественных средств. В итоге на какой-то период он лишился депутатского кресла. Но когда в 1763 году он отчитался перед Генеральной ассамблеей в своих расходах, то оказалось, что на выполнение своей миссии он потратил меньше средств, чем ему было выделено.
Ассамблея объявила ему благодарность «как за успешное выполнение долга по отношению к колонии, так и за многочисленные важные услуги, оказанные им Америке в целом». И в следующем году снова отправила в Англию в качестве дипломатического агента – с очередной петицией к королю, в которой содержалось требование лишить Пеннов права назначать губернаторов Пенсильвании.
Франклин рассчитывал выполнить новое поручение за несколько месяцев. Но оказалось, что его пребывание в Англии растянулось на десять лет.
Борьба с собственниками Пенсильвании постепенно отходила на второй план. Гораздо большую остроту и злободневность приобретали проблемы общеколониальные. После завершения Семилетней войны все более очевидными становились намерения английских властей по отношению к американским колониям: метрополия уготовила Америке незавидную роль сырьевого придатка и рынка сбыта для английских товаров. А потому сознательно тормозила развитие промышленности и торговли в американских колониях, препятствовала формированию новой нации, беззастенчиво выкачивала все ресурсы.
Поначалу взгляды Франклина не отличались особой радикальностью. Он сохранял верность английской короне и лишь стремился убедить представителей власти в пользе проведения разумной колониальной политики. В газете The London Tribune он писал: «Благополучие и стабильность Британской империи во многом зиждется на Америке. И хотя колонии не сильно развиты пока в экономическом отношении, но в будущем они могут стать достаточно сильны, чтобы поддерживать мощь величайшей из всех созданных в мире образований – Британской короны».
Но он все отчетливее осознавал, что рассчитывать на добрую волю английской короны бесполезно. Ситуация обострялась из-за драконовской политики в области налогообложения. Чтобы пополнить опустевшую после войны казну, британские власти вводили в американских колониях грабительские пошлинные сборы. При этом колонии не имели собственных представителей в парламенте, а значит, лишались права влиять на налоговую политику.
Последней каплей в чаше терпения американцев стало принятие английским парламентом в 1765 году Акта о гербовом сборе. Согласно этому законодательному акту, в североамериканских колониях облагались штемпельным сбором все торговые сделки, оформление любых гражданских документов, продажа печатной продукции (книг, газет, игральных карт и т. п.).
Ответом американцев стали массовые беспорядки, бойкотирование английских товаров. В Бостоне разъяренная толпа разгромила особняк вице-губернатора. Кипы гербовой бумаги, привезенной из Англии, были сожжены. Представители девяти колоний спешно собрались в Нью-Йорке на специальный конгресс, где приняли Декларацию прав и жалоб. Франклину было поручено передать этот документ английскому парламенту.
События, происходившие в Америке, англичане расценили как бунт, а Франклин в представлении английской элиты был одним из самых опасных бунтовщиков. В палате общин он подвергся унизительному допросу (видный английский парламентарий Эдмунд Берк назвал это действо «экзаменом, устроенным школьниками учителю»).
В то время европейцы имели смутное представление о положении дел в Америке. Многие из них считали, что североамериканские колонии – отсталая, малозаселенная провинция, не имеющая серьезного значения. После «допроса», учиненного Франклину в парламенте, эти представления в корне поменялись. По словам российского публициста конца XIX века Якова Абрамова, «Европа, в том числе и Англия, впервые узнала, что по ту сторону Атлантического океана образовалось уже сильное политическое тело, которое отнюдь не желает находиться под управлением чиновников английского министерства, а хочет жить по своей воле и своему разуму и способно добиться осуществления своего желания и постоять за свои права». Изумленные парламентарии услышали об экономическом и культурном росте американских колоний, об успехах в общественном самоуправлении. Франклин доброжелательно, но твердо заявил о том, что колонии «никогда не согласятся подчиниться попыткам облагать их налогами против их воли» и «не остановятся ни перед чем для защиты своих прав».
Стенографический отчет о выступлении Франклина занял около тридцати страниц и был напечатан в Лондоне, а затем во многих городах Америки. После бурных дебатов английский парламент отменил Акт о гербовом сборе, и существенную роль в этом событии сыграло выступление Франклина.
В Америке зарождалось освободительное движение, колонии все больше сближались в общей борьбе. По сути, Франклин стал дипломатическим представителем всех североамериканских колоний. А три из них (Нью-Джерси, Джорджия и Массачусетс) официально возложили на него эти полномочия. «Если бы начало революции задержалось или она бы не произошла, он стал бы генеральным агентом всех колоний в Англии. Фактически он и был таковым. Франклин был послом Америки еще до того, как она получила право послать такового», – подчеркивает Карл Ван Дорен, лучший биограф «филадельфийского мудреца».
После выступления в парламенте популярность Франклина значительно выросла. Тем опаснее стал этот «предводитель бунтовщиков» для английской верхушки. Его лишили должности генерал-почтмейстера американских колоний (несмотря на то, что организацию почтового дела он поднял на небывалую высоту). Над ним установили негласное наблюдение, его переписка перлюстрировалась, в газетах он вынужден был писать под псевдонимом. Под угрозой была его личная безопасность. А не арестовывали этого опасного «смутьяна» только из-за его громадной популярности.
Тем не менее Франклин не прекращал своей пропагандистской деятельности. В ведущих английских изданиях он напечатал десятки политических памфлетов, которые разъясняли позицию американских патриотов, «действовали отрезвляюще на более благоразумную часть английского общества», имели громадное влияние на состояние умов европейцев и американцев.
Франклин доказывал, что «сама метрополия повинна в постепенном разрушении Британской империи». Его обширные личные контакты с выдающимися европейскими учеными, мыслителями, политиками склоняли чашу весов общественного мнения в пользу американских повстанцев.
Между тем метрополия не хотела учиться на собственных ошибках. В 1767 году были введены новые таможенные пошлины на ввозимые в колонии товары. Америка вспыхнула, как пороховая бочка. Массовое неповиновение привело к отмене этих поборов. Но осталась пошлина на чай – «как подтверждение права метрополии облагать колонии налогами».
В Америке множились общества граждан, отказавшихся от употребления чая. Американцы не позволяли выгружать чайные грузы в своих гаванях. А когда в 1773 году в Бостоне королевский губернатор Томас Хатчинсон привел в боевую готовность войска, чтобы обеспечить выгрузку чая, патриоты ответили «бостонским чаепитием»: переодевшись в индейцев, проникли на суда английской Ост-Индской компании и выбросили за борт тюки чая на сумму 18 тысяч фунтов стерлингов.
Английский парламент ответил введением жестких репрессий, приближая тем самым начало Американской революции.
Еще за три года до «бостонского чаепития» произошла «бостонская резня»: в ходе уличных столкновений между колонистами и английскими солдатами были убиты трое мирных жителей и ранены пятеро. Этот инцидент раскалил ненависть американцев к английским властям до предела.
Между тем в донесениях массачусетского губернатора Томаса Хатчинсона бостонские события были выставлены совсем в ином свете. Виновниками произошедшего названы сами бостонцы, а стрелявшие в безоружных людей солдаты изображены едва ли не героями. Подобные донесения губернаторов, не соответствующие действительности, становились обыденным явлением и вводили в заблуждение английских чиновников, провоцируя их организовывать карательные акции.
Франклин решил предупредить своих американских друзей о том, что «действия метрополии в определенной степени инспирируются из самих колоний». Он отослал спикеру Палаты представителей законодательного собрания Массачусетса Т. Кашингу подлинники писем, возмутительных в своей циничности. Эти письма были написаны Томасом Хатчинсоном за два года до его назначения на должность губернатора Массачусетса. В письмах Хатчинсон ратовал за ужесточение репрессивных мер в отношении колоний. Кроме того, в этих письмах явно просматривалась личная заинтересованность Хатчинсона и его сыновей во ввозе чайных грузов Ост-Индской компании. Таким образом, письма проливали свет на истинные мотивы поступков губернатора в ходе «бостонской резни» и «бостонского чаепития».
Франклин попросил Кашинга ознакомить влиятельных политиков с этими письмами, но ни в коем случае не публиковать их. Однако письма все же были опубликованы. По обе стороны океана разразился грандиозный скандал. Законодательное собрание Массачусетса в своей резолюции потребовало от английского короля сместить с должностей губернатора Хатчинсона и его заместителя Оливера.