Лежа в этой теплой белой постели, он ощущал, как по венам медленно течет кровь, как никуда не торопясь, движется его мысль. С облегчением вздохнули доктора. Они все еще надеялись узнать о землянине больше – исследования на людях были запрещены столетия назад, а те знания, которые снобы приобрели о людях до этого «гуманного закона», как они его назвали, были ничтожно малы – архивы сгорели около пятидесяти лет назад, когда началась великая межгалактическая война, в который миролюбивые снобы вынуждены были взять оружие и защищать себя и свои семьи. Хотя это были и не самые добрые существа, они все же научились эмпатии, состраданию. Потеряв миллионы своих жителей, государство снобов вынуждено было пересмотреть многие законы, изменить свою миграционную и социальную политику: некогда будучи популярным за свою эгоистичность, пренебрежение другими правительство Эйтонби было отправлено в отставку, а на смену ему пришла и поныне популярная партия «Двух пальцев» во главе с Принстоном. Название такое они получили за свои миролюбивые лозунги и дружественно направленную политику – этот символ, такой простой жест, которые когда-то использовал известный на Земле Уинстон Черчилль, получил популярность и здесь, на планете Семи Божеств.
Окруженный вниманием, заботой, Эд вскоре снова встал на ноги. Ребятишки все чаще приходили к нему, но разговоров у них не завязывалось. Кажется, он стал их пугать. Действительно, вид в последние месяцы у Эда был удручающим – казалось, он чем-то сильно болел. Однако анализы у него были замечательные, все показатели оказывались в норме изо дня в день. И только сам Эд знал, в чем дело: его мозг не давал ему глубоко спать, каждый раз погружая в страшные, но в то же время самые ценные воспоминания, он все время думал о том дне – это была назойливая идея, не покидавшая его голову. Она начала его разрушать.
Однажды, снова придя к «Пришельцу Эду» после школы, Роб спросил его (что удивительно, Эдвард полностью начал понимать их язык, но все еще не мог связать и двух слов, чтобы выразить свою мысль на нем):
– Почему ты все время смотришь на пустую стену? Там же ничего нет.
Нужно сказать, что Эд действительно очень часто зависал где-то в пространстве, пока мысли водили его то по кругу событий, то уносили в далекие края. Он и правда подолгу смотрел на эту пустую, белоснежную стену, которую будто бы припорошили немного сверкающим снегом. Эд создавал впечатление умалишенного человека, потерянного и не соображающего. Он был как та завалявшаяся в магазине картофелина, так одиноко смотрящая на полные ящики с овощами и фруктами. Он был таким же пустым и потерянным.
– Сложно сказать. – Неожиданно ответил Эд. – я все время слышу наш последний разговор, все время мне снится, как я отпускаю ее руку, а она улетает в неизвестном направлении. И отчетливо помню, как говорил себе о приближавшейся смерти. Но вот я здесь. А ее нет. Я даже не знаю, кто вы все. За все то время, что я был здесь, никто из твоих не удосужился рассказать мне, кто вы такие, где я нахожусь, почему я не умер….
– Все думали, что ты еще не готов. Ты выглядишь так, будто сломлен изнутри. У тебя глаза вечно пустые. Никто не говорил тебе из страха потерять тебя снова. Но если ты думаешь, что готов, то я могу попросить нашего врача Эмануила, он устроит тебе экскурсию «Прибытие пришельца Эда на планету Семи Божеств, или поломанный летучий змей, найденный школьниками после уроков». – Роб захохотал. Но, кажется, Эду не было смешно. Из уважения он выдавил из себя улыбку, но это было больше похоже на кислую мину, будто он только что съел целый лимон.
– Спасибо, Роб. Я был бы счастлив. Мне нужны ответы. – Пропел Эд на ломанном языке Снобов. Хотя эти слова скорее звучали как церковная молитва, исполненная скромным хором далекой деревеньки на краю Земли, зеленый парень с ярко-рыжими и даже красноватыми волосами как у бунтовщика и задиры, но противоположным всему облику характером, миролюбивой улыбкой и глазами самой Терезы услышал их, прочувствовал и понял своего нового друга. Он минуту поразмыслил, глядя куда-то вдаль, будто бы прозревая сквозь стены, будто впервые оказавшись в этом месте оглянулся по сторонам, а затем отправился прочь.
Роб ушел из этой белоснежной палаты. Эд снова остался один. По радио снова крутили рекламу «Бингл Бойнз» с этой ужасно надоедливой песней. Но почему-то она начала его успокаивать. «Будь счастливым, если хочешь», – напевали стройные голоса девушек. «Будь счастливым, ты это можешь», – снова мелодично звенели их кристальные голоса. И Эдвард мягко утопал в укатывавшем его теплыми объятиями сне. Он наконец-то смог крепко уснуть.
В поисках клада
Солнце мягко освещало палатное помещение. Его лучики ровными, расплывающимися в дальних углах стен, будто бы нежно ласкали голову Эда. «Вставай, – мягко шептали они. – Просыпайся, соня», – заигрывающе роптали над его ухом. А он, как будто снова очутившись в детстве, в далекой деревне у бабушки, где всегда было так хорошо, тепло и уютно, нехотя прикрывал голову краешком одеяла, чтобы посмотреть сны еще несколько мгновений, продлить этот сладкий, дурманящий «рай на земле» и проснуться самым счастливым человеком в мире.
И сегодня Эд действительно чувствовал себя отлично. Он наконец-то выспался. В голове были мысли о предстоящем дне, он все ждал, когда ему расскажут о любимой. Тайное вот-вот должно было стать явным. И с чувством предвосхищения, чувством, что он совсем скоро приблизится к разгадке главной, на данный момент, тайны его жизни, статный, весьма симпатичный молодой человек, надев самое свежее белье, что у него было, и сбрызнув свою шею легким одеколоном, отправился навстречу истине, какой бы ужасной она ни была.
Эд будто бы улетучился – лишь дверь хлопнула за его спиной, так неслышно покинул он палату. Эмануил уже ждал его – время завтрака давно прошло, и больным пора было отправиться на лечебные процедуры. Врач подолгу рассматривал фотографии, которые так бережно хранил он на своем столе. Это был его клад, его сокровище, его память. Ведь на всех них была запечатлена его жизнь: на одной он с семьей в вечно зеленых лесах неподалеку от экватора, а вдали виднеется могущественный водопад Агра – самая известная, наверное, у Снобов природная достопримечательность. «Какая же была замечательная вакация, – подумал Эмануил. – На следующей же неделе возьму отпуск и поеду к семье, отдохну, наконец-то увижу любимых. Надо только разобраться с этим пришельцем. Слишком уж он подозрительный, как бы чего не натворил – сошел с небес, так уж жди беды». Мысли плавным водоворотом закрутились в голове Эмануил и были прерваны уверенным стуком в дверь.
– Доктор, здравствуйте, доброе утро! Можно к Вам? Я Эд, тот самый Эд, что с Земли!
– Да-да, доброе утро, Эд. Проходите. Только успокойтесь. Тише, тише. Вы мне так всех птиц перепугаете. Что я потом слушать буду?
– Простите, доктор, не могу сдержать волнения! Вы же знаете, как для меня это важно!
– Конечно. Что же, начнем. Как ты уже, вероятно, знаешь, обнаружили и поймали тебя трое школьников, принявших тебя не то за чью-то запущенную в небо белку, не то за воздушного змея. Именно они – Кейт, Карл и Роб – вызвали скорую и настояли на твоем обследовании и лечении. Честно говоря, никто в успех этого действа не верил – выглядел ты крайне паршиво, будто мертвяк. Но у Снобов принято прислушиваться к искренним и милосердным пожеланиям, тем более уж детей, ведь сердца и души у них чистые, светлые, незапятнанные. Очень долго ты был в отключке, ничего не помогало. Я уже хотел писать заявление на твое отсоединение от аппарата, как в буквально последние, как мы все думали, часы твоей жизни ты просто по волшебству открыл свои глазенки и даже что-то начал роптать. Но это все ты и без меня знаешь. И не ради этих историй ты сюда пришел.
– Скажите мне, Эмануил, где моя Нэнси? Где мне ее искать? Что с ней сталось? Ведь я ее видел тогда в саду. Это же значит, что она жива, так? Скажите, что это так…
– Тише, приятель, успокойся. Я не знаю. Мы пытались найти следы того происшествия, из-за которого ты к нам прилетел, но…пока никакой информации. С вашей планеты тоже ничего – никакого сигнала нет. Космолету добираться еще несколько месяцев, если все будет в порядке. А насчет твоей Нэнси..
– Что с ней? Что случилось? Она ведь не умерла? Я просто не переживу этого! Господи!
– Никто не знает. Но в том саду многим часто что-то видится. Не воспринимай это как знак или видение. Растущие на тех тропинках цветы обладают лечебными свойствами, но совершенно дурманят головы своим ароматом. Многие даже становятся зависимы от тех миражей, что воплощают перед их глазами эти странные и опасные растения. Хорошо, что был ты там лишь однажды…сама судьба спасла тебя от этой ужасной гибели – ты не сошел с ума. Радуйся. И не теряй надежды. Как только ты окончательно встанешь на ноги, мы отправим тебя обратно на землю, там и узнаешь все про Нэнси. Наверняка она уже дома, ждет тебя, так же, как и ты, волнуется за твою жизнь, переживает. Все наладится, вот увидишь.
– Но я уже здоров и готов лететь! Доктор, отправьте меня скорее домой!
– Подожди, Эд. Немного терпения. Я же говорил, сигналов с Земли мы не получаем, ответов на наши запросы нет. Возможно, просто проблемы со связью. Но надо убедиться. Как я уже сказал, наш космолет через несколько недель достигнет твоей планеты и все нам сообщит. А ты пока гуляй (только не в том саду!), поправляйся, настраивайся на перелет. Он будет весьма тяжелым – местное притяжение гораздо сильнее вашего, поэтому нагрузка на твою хрупкую головку (честное слово, как у младенца!) будет очень сильной. Можешь понемногу начинать заниматься спортом. И здоровье поправишь, и в форму придешь – порадуешь свою подружку!
Эмануил противно засмеялся, подмигнул, хлопнул Эда по плечу и выпроводил из кабинета. Он уже настроился на чашечку голубого эрсина, так напоминавшего земной кофе, и парочку хрупких зеленых фукидов – нечто вроде печенья с местными ягодами и кусочками фруктов, которые при выпекании только усиливали свой и без того сочный, насыщенный цвет.
Эд же, разочарованный и даже немного опешивший, вынужден был покинуть кабинет. В глазах его рябило от насыщенности и многообразия цветов вокруг – лишь пространство белоснежной палаты успокаивало взгляд, помогало найти баланс. Однако Эд не спешил вернуться к себе или хоть немного привести в порядок мысли. Сегодня он не стал принимать лекарства, а прямиком направился в уже ставший для него запретным сад. Он хотел увидеть ее. Он не мог больше ждать. Это было невыносимо. Как там сказал доктор? Сойдешь с ума? Что же, лучше уж с ней, чем в одиночестве, в окружении массы этих бестолковых и пустых мыслей…
Избавление?
Солнце палило так ярко, что невозможно было смотреть не то что на небосклон – просто перед собой без специальных линз, которые защищали глаза от блестящих, тонкими струнами рассеивающихся, но ослепляющих лучей этой звезды, возникающих в результате воздействия их на атмосферу планеты. В такие дни все обычно сидят дома или прячутся в лесах и водоемах, лишь дети изредка гуляют на улицах, катаются на аэробусах – в общем, развлекаются и ищут приключений. И, по счастливой случайности, именно в этот жаркий день, уже знакомая нам троица – Кейт, Карл и Роб – бежали к ручью «Молодости и свежести», прозванному так за леденящую воду и быстрый поток. Многие и правда верили, что купание в нем омолаживает, придает телу и душе сил и делает здоровье крепче. Забавно, не так ли? Все же, речь не о ручье, а о том виде, который открывался с холма неподалеку, а, если быть более точным, о том, что увидели там ребята. Как бы Эмануил не старался предостеречь Эда от посещения сада, пришелец и чудак все равно пошел туда – так сильно было переполнявшее его чувство одиночества, смешанное с отчаянием: он был уверен, что больше никогда ее не увидит, не почувствует аромат ее волос, не заглянет в ее игривые зеленые глаза. И по этой причине он решился на смерть: пусть он больше не будет дышать, не будет ходить, смотреть на этот мир, но он проведет последние моменты своей жалкой жизни с ней – пусть и выдуманной его мозгом, пусть и не настоящей. Какая отчаянная любовь!
Жаль бедного Эда. Но он оплошал. На этот раз цветы в саду не были намерены дать ему увидеть любимую и уж тем более умереть. Напротив, как только он вступил на это скользящую тропинку, которая и должна была привести его к дурманящему аромату прекрасных растений, он в тот же момент увидел своих новых друзей, которые слезно умоляли его не идти по тропинке, не совершать ошибку. Он настолько уверовал в их реалистичность, что начал громко кричать их имена, искренне, с ревом просил отойти, уйти с дороги, пропустить его. Он рвал глотку, молил оставить его в покое, даже пытался угрожать (уж очень забавно и иронично это выглядело: вечно спокойный, чрезмерно вежливый, пацифист, Эд со словами «пожалуйста», «прошу вас» сочетал «иначе я пущу в ход свои кулаки», «я столкну вас в эти чертовы кусты» и т.д. – сплошной оксюморон вышел). Но вся эта сцена со стороны выглядела жутковато, странно.
Ничего не подозревавшие Кейт, Карл и Роб купались в ручье, играли в «кальенто» (что-то вроде нашей «горячей картошки»), как вдруг Робу показалось, что его окликнули, от чего мальчик отвлекся и проиграл этот раунд. «Ха-ха, лузер, – дразнящим голосом выкинул Карл. – Вот иди и ныряй теперь! Вот это зрелище будет, зря я не взял с собой камеру!». Но Роб застыл как каменное изваяние. Он прислушался. Ему не могло показаться, это точно было его имя. И кто-то столь знакомый кричал его…что это было? Неужели померещилось?
– Ау, прием! Роб, ты с нами?
– Да-а, Кейт, кажется, он превратился в статую. Дед опять не пьет таблетки? Ха-ха!
– Хватит его дразнить, Карл! Эти шутки вовсе не смешные. То, что ты выдаешь все свои жалкие словечки за шутку еще не делает их хоть каплю уморительными! – Жестко одернула Карла фиолетововласая девушка. – Роб! Очнись!
– Да помолчите вы уже! Неужели ничего не слышите? Этот голос…такой знакомый. Кто это? Кто?
– О-оо, мистер шизофреник точно забыл выпить таблетки. Опять будешь защищать его, Кейт?
– Прекрати, Карл! Что с тобой? Захотел, чтобы я все про твои игры и ночные похождения к друзьям рассказала родителям?! Баста! Это уже не забавляет никого здесь.
– Да заткнитесь вы, пожалуйста! Прислушайтесь хоть на секунду!
Издалека слышались крики. Но ничего разобрать нельзя было. Просто набор звуков. Роб побежал на холм, совершенно забыв взять свою одежду. Важнее сейчас было узнать, что происходит. Может, он подсознательно понял, что он нужен был сейчас Эду? Этот вопрос волновал его еще долгие годы после произошедшего. Так или иначе, Карл рванул за ним – уж больно интересно ему было, что этот «чудик» – в его понимании – будет сейчас делать. У Кейт выбора не оставалось.
Трое стоят на холме. Из-за высоких растений, высаженных тут, быть может, еще их бабушками и прабабушками, видны были только макушки голов. Все же это давало возможность слышать лучше. Теперь голос настойчиво кричал «Кейт» и вежливо просил убраться с дороги. Кейт задрожала. По спине пробрался холодок. Ей захотелось кричать. Роб совершенно вовремя обнял ее. Он будто через кожу передал ей сообщение: «Тише, успокойся. Сейчас все узнаем. Только не кричи». В его чистых глазах читалась уверенность, которой так не хватало этой маленькой, сильной и красивой, но безумно боязливой девочке. Трое зеленых Снобов слились с растениями, с травой вокруг. Они были в безопасности. Но голос продолжал кричать, взывать, молить. Откуда он исходил?