Чего стоила потеря одной только горнорудной промышленности. Все рудники, каменоломни и прочие схожие промыслы погибли за эту разрушительную неделю. Все предстояло налаживать заново. А это требовало гигантских трудов и вложений. Пока же, как следствие, стояли и смежные отрасли: металлургия, строительство, транспорт, возивший доселе сырье. Экономика потеряла целые сектора, а оставшийся без работы народ нужно было кормить. Ситуация, сложившаяся в мире после минувшей Бури, совершенно не располагала к войне. Вот только самопровозглашенная Богиня никак не хотела этого понимать. А может, наоборот, слишком хорошо понимала, что ее извечным противникам нынче не до масштабной войны, и именно сейчас наступил подходящий момент для вторжения.
Как бы то ни было на самом деле, и что бы ни творилось в голове у зарвавшейся Вечной, а спустя всего три недели после завершения Бури сарийцы пересекли границу Нарваза. Армии западных еретиков играючи сломили сопротивление подвернувшихся им на пути гарнизонов и стремительно двинулись сразу с нескольких направлений к крупнейшим городам герцогства. Огромная протяженность границы не позволяла защитникам полностью контролировать западные рубежи государства, но этого и не требовалось. Из рассредоточенных по этой части страны лагерей наперерез неприятелю выдвинулись армейские соединения союзников. По всеобщим прогнозам грядущее столкновение обещало закончиться быстро и полным разгромом агрессора. Тем более что из донесений разведки становилось понятно – захватчиков не так уж и много. Сарийские силы вторжения в своей совокупности едва ли не уступали числом вышедшим им на встречу войскам коалиции. И это слегка настораживало.
Складывалось впечатление, что Богиня, или кто там у них руководил наступлением, старается оттянуть главные силы противника от места будущего основного прорыва. Ведь всего месяц назад последние ускользнувшие из Шера беженцы рассказывали о небывалой сарийской армии, чья численность без сомнений переваливала за сотню тысяч солдат. Границы Нарваза пересекла в лучшем случае треть неприятельских полчищ, и в свете этого знания возникал очевидный вопрос – где остальные?
Само собой, имперскими вооруженными силами командовали отнюдь не дураки, да и принц Матеус продемонстрировал неожиданную для своего возраста мудрость. Сын герцога не стал тянуть главенство в штабе на себя и безропотно уступил власть маршалу Вильгельму. Брат графа Радии, наследник дома Хартов за три десятка лет армейской службы набрался достаточно опыта, чтобы сделать единственно логичный вывод: противник собирается всей мощью двинуться к столице герцогства и захватить Индар.
И хотя предположения маршала были всецело поддержаны штабом, мнения по поводу возможного места прорыва у военачальников разделились. Версии выдвигались самые разные, но все они сходилось в одном – желтоплащники пойдут вдоль Арнея.
Величайшая мировая река, берущая начало на дальнем сарийском юге, пробегала четыре без малого тысячи миль и впадала в Срединное море к западу от Нарваза, в Даргоне. Выступая главнейшей торговой дорогой всего региона, Арней был способен спокойно снабжать даже столь многолюдную армию, как та, что имелась у Сары. Желтопарусный флот, не настолько большой чтобы высадить крупный десант или как-то еще навредить сухопутным войскам неприятеля, без проблем управлялся с подвозом припасов и тем самым дарил легионам богини независимость от дорог и обозов. Отказываться от такой пуповины без веских на то причин сарийцы бы вряд ли решились, да и река протекала по герцогству очень удобным маршрутом.
Широкий полноводный Арней разделял земли Клауса надвое. И если юго-восточную половину страны занимали сады и поля, меж которыми вились дороги, теснились деревни, шумели торговые города, то на северо-западной стороне поднимались могучие сосны Лесного предела, а до них покрывала равнину безлюдная степь. В тех краях и деревни-то попадались нечасто. Ну а несколько городов, что стояли вдоль фаркийского тракта, походили скорее на крепости из-за близости к опасным лесам.
Исходя из того, что столица Великого герцогства тоже располагалась у восточного берега этой огромной реки, большая часть сил союзников была собрана именно здесь. За Арнеем стоял только корпус Фабрицио Сардо, да совсем уж на севере, ближе к Шерским горам, три нарвазских полка замыкали защитную линию. Кто же мог догадаться, что коварный противник поведет свои главные силы через эти глухие края?
* * *
Нагоняя на Арчи печальные мысли, городок багровел в предзакатных лучах уходящего солнца. Как знамение свыше кровь грядущих боев отражалась на стенах и крышах видневшихся башен в пугающих красных тонах. Скоро мнимый покой перед битвой растает, и округа наполнится звоном мечей, песней горнов и криками боли. Но пока окружавшие город поля мирно слушали посвист прохладного ветра и протяжные трели пичуг. День прощался с нарвазской окраиной. Вслед за солнцем с востока ползла темнота, но ночлегом пока и не пахло.
Кавалерия Монка первой выбралась на открытую местность, а за ней, покидая лесок, все ползла и ползла вереницей пехота. Постепенно дорогу, ведущую к городу, полностью закрыли собой серые роты имперцев. Огромная человеческая река медленно текла по равнине, протаптывая свой путь тысячами сапог и копыт.
Голова растянувшейся армии уже подобралась едва ли не к самым воротам баронского города, а из леса все продолжали катиться телеги обоза. Корпус прибыл к намеченной точке всеобщего сбора, и палаточный лагерь, разбитый под стенами Генка, лучше всяких пергаментных карт подтверждал, что поход завершен. Три нарвазских полка подошли сюда парой дней раньше и должно быть успели заждаться союзных южан.
Встретить новое войско и своими глазами увидеть имперскую мощь из открытых ворот на пустое пространство вдоль стен высыпали толпы зевак. Горожане дивились масштабному зрелищу, не скрывая нахлынувших чувств. Во всем Генке не набралось бы так много народа, включая детей. Да из местных никто и представить не мог, что на свете бывают такие огромные армии! Просто море из копий, щитов и мечей – через пару часов лагерь вырастет втрое. И хотя это воинство подошло на подмогу нарвазцам, люд картина страшила.
«Если сюда, к нам в глубинку, прислали такую кучу солдат, да ни кого-нибудь, а непобедимых имперцев, то что же за полчища недругов движутся к бедному Генку?» – задавался вопросом народ.
* * *
– Минимум пятьдесят тысяч, – угрюмо сообщил Риттер Глох – командующий здешних нарвазцев. – Разведка ведет их от самой границы. Благо, ползут гады медленно. По нашим расчетам, завтра же выйдут к Генку. Максимум послезавтра. Вы вовремя подоспели.
Совещание проходило в огромном шатре генерала Фабрицио. Снаружи давно стемнело, а военные только сейчас получили возможность собраться и все обсудить. Организация лагеря для такого внушительного армейского формирования, как корпус, занимала немало времени. За тонкими парусиновыми стенками еще вовсю кипела работа, но штабной шатер солдаты поставили быстро и в первую очередь. Сардо наотрез отказался проводить совещание в тесной палатке Риттера, куда бы однозначно не влезла и половина присутствующих здесь офицеров.
А собрались многие. Помимо самих генералов, пламя чадящих свиным жиром ламп освещало напряженные лица полковников – Арчибальд Монк тоже входил в их число. Высокий широкоплечий баронет молча стоял у раскладного стола, на котором была развернута карта Нарваза, и задумчиво почесывал пальцами короткую бороду, отросшую за время похода. Также в шатре находились: штаб-адъютант, отвечавший за координацию действий вестовых, начальник разведки нарвазцев, главный инженер корпуса – Юстас Коржевиц и моложавый барон Герхард Лунц – хозяин приютившего их под своими стенами городка.
– Почему Генк? – тихо, как будто обращаясь к себе самому, спросил Фабрицио. – Индар в другой стороне. Они что, к тракту стремятся? На кой он им сдался?
– Все верно, милорд, – подтвердил белокурый разведчик, щеголявший завитыми по последней моде усами. – Прут на север к фаркийскому тракту. И теперь нам известно зачем.
– Фарк нас предал! – перебил подчиненного Риттер. – Чертовы демократы вступили с еретиками в союз. Или просто без боя отдали страну этой божественной стерве. В это я уж поверю скорее. – Пожилой сухопарый нарвазец был зол и свой гнев не скрывал. – Наверняка лизоблюды в парламенте выторговали для себя какие-то привилегии. Эти гниды всегда думают только о собственных задницах и ни о чем другом. Кто бы там что ни говорил, а наследная монаршая власть – это единственное, что нужно нормальной стране. Когда народ пытается управлять сам собой, всегда получается черт-те что – ни к чему хорошему такая крамола в принципе привести не может.
– Генерал Глох, давайте короче, – не выдержал Сардо. – Формы правления обсудим в другой раз. Так что там с Фарком?
– Войска республики пересекли границу и шагают по тракту, – перешел к делу Риттер. – Нигде не задерживаются, городов не берут, по всему видно – торопятся.
– Много их? – Брови Сардо съехались к переносице.
– Да не очень. Тысяч пять наберется, но и тех встретить некому, – подосадовал нарвазец. – Да и не в этом суть. С ними огромный обоз. Провианта и прочего тащат такое количество, что достанет на армию размерами в десять раз больше, чем у них есть. Желторотых кормить собираются. Не иначе.
– Тогда все понятно, – нахмурился старый вояка. – Если сарийцы доберутся до тракта, считай снабжение им обеспечено. Значит, наша задача проста – не дать им этого сделать. Место для обороны уже подобрали? – для порядка обратился к нарвазцу Фабрицио, не сомневаясь, что тот уже обо всем позаботился.
– Да. К северу от города степь сужается. От леса до леса полмили – не больше, – оправдал Риттер надежды имперца. – Мы могли бы там встать. Только нужно ли? Республиканцы подойдут раньше, чем наши из-за Арнея. Нас зажмут с двух сторон – и конец.
– Ерунда, – не испугало генерала возможное окружение. – Конница полковника Монка разнесет в пух и прах этих трусов даже без поддержки пехоты. Можете эти страхи отбросить.
– Милорд, не обижайте меня, – возмутился нарвазец. – Я никогда ничего не боялся. Не боюсь и сейчас. Просто пытаюсь мыслить разумно, – оборвал оду собственной храбрости Глох. – Помощь придет неизвестно когда. И я не уверен, что мы сможем дождаться ее в чистом поле. Не будет ли умнее укрыться за стенами? Генк – город маленький, но стены имеет добротные. Потеснимся недолго, а как пройдут – врежем с тылу. До Арнея по тракту еще топать и топать. Там Вильгельм и Матеус их встретят, ну а мы подопрем. Лучше самим взять противника в клещи, чем позволить себя зажимать?
– Не подходит, – отрезал имперец. – Нас сюда посылали врага удержать. Ну а лучше – разбить. Там на западе маршалу Харту нынче есть и так, чем заняться. Для Вильгельма и принца нужно выиграть время. Иначе план Сары сработает, и желторотые беспрепятственно выйдут к Арнею. А этого нам нельзя допустить.
Генерал замолчал и обвел офицеров суровым взглядом в поисках несогласных. Таких не нашлось. На лицах военных читалась решимость. Люди спокойно стояли и ждали дальнейших приказов. Только Герхард казался немного расстроенным, ну и сам Риттер, чей план был отвергнут, надулся, но возражать не спешил.
– То есть Генк вы бросаете? – все-таки не сдержался барон. – У меня там пять тысяч народу, и бойцов из них сотни не будет – всех давно рекрутировали. Нас захватят в два счета. Хоть несколько рот бы оставили.
– Не могу, – покачал головой генерал. – Нас и так слишком мало – каждый боец на счету. Если хотите, укройтесь в лесах. Но я бы вам не советовал. Сарийцы спешат и на ваш городок время тратить не станут. Стены у вас высокие. Выставь хоть баб с арбалетами – все одно они мимо пойдут.
– Нет у нас арбалетов, – пробурчал Лунц.
– Тогда с луками, – огрызнулся Фабрицио. – На осаду они не отважатся. Я уверен. Вы поймите, сарийцы торопятся к тракту и дальше на запад. – Эта фраза предназначалась уже офицерам. – Никакой затяжной обороны не будет. Попытаются продавить нас нахрапом, а не выйдет – поищут обход. Два-три дня продержаться – и как только сарийцы поймут, что никто их так просто не пустит, считай, дело сделано. Еретики развернутся и пойдут искать к тракту другие пути. Вот мы время и выиграем.
На этом Сардо закончил, и в шатре разлилась тишина. Офицеры осмысливали услышанное. Напряженные лица отражали тревогу, а барон так и вовсе скривился, как будто отведал лимона. Всех терзали сомнения, и это было заметно. Только Арчи выбивался из общей картины – он задумчиво смотрел в никуда, загадочно улыбаясь.
– Что вы лыбитесь, Полковник? – не укрылась от Сардо странная мимика Монка. – Я что-то смешное сказал?
– Никак нет, – вернулись в шатер мысли Арчи. – Мой генерал, я, кажется, понял вторую часть вашего плана.
– Если все выгорит, наш следующий ход очевиден, – не удивился Фабрицио. – Но так и быть, Монк. Давайте уж, огласите для всех.
– Как только сарийцы уйдут на другую дорогу, мы оставляем позиции и ускоренным маршем бросаемся к тракту, – радостно выпалил Арчи. – И пока желтоплащники делают крюк, мы разносим фаркийцев и отбиваем обоз. Что скажите, господин генерал? Я ничего не напутал?
– Нет, полковник. Все верно. – Сардо оставался серьезен. – Надеюсь, сарийцы не придут к тем же выводам. Хотя особого выбора у них нет. Нашу защиту еретикам не пробить, пусть даже у них пятикратное превосходство. Я знаю, о чем говорю – доводилось сражаться при худших раскладах, – припомнил Фабрицио былые походы. – Ладно, пора расходиться, – зевнул генерал. – Утром сдвигаемся к северу и готовим позиции. Все, господа. Доброй ночи.
Военные распрощались друг с другом и отправились по своим частям. Ночь уже безраздельно властвовала над западным Нарвазом. Отовсюду слышались солдатский храп и сопение. Арчи шагал по притихшему лагерю и размышлял над нелепостью ситуации.
«Зачем эта Проклятая развязала войну? – думал Монк. – Ведь мы все равно победим. Это же очевидно. Численный перевес не такой уж большой. Может, здесь их и пять к одному, но по герцогству в целом наших сил меньше вдвое – а это пустяк. Десять лет назад в Шере расклад был значительно хуже. И что? Побили мы желторотых. Да и сколько раз в прошлом их били. Эта чертова Буря не дает развернуться – не до войн Юлиану сейчас. Вот заработают рудники и литейни, сами перейдем в наступление. Отобьем и Артис, и Шер – нечего Сарии так усиливаться. Да и Фарку придется припомнить…»
С этими мыслями Арчибальд не заметил, как добрался до своей палатки. Часовой отдал честь. Монк кивнул и, отдернув полог, протиснулся внутрь. Не зажигая свет, Арчи отстегнул пояс с ножнами, избавился от кольчужной рубахи, кое-как стянул сапоги и, нащупав такой долгожданный и мягкий спальный мешок, рухнул на него сверху. Забираться в пропахшее овчиной и помтом походное ложе Монк не стал – лето все-таки. Удобно расположив голову на внушительном бицепсе, Арчи закрыл глаза. Утром вставать спозаранку, а солдату, не важно в каком он звании, просто необходимо уметь засыпать мгновенно. Монк умел. Но мешала противная мысль, что клещем-кровососом прицепилась к полковнику и преследовала его до самых ворот мира снов.
«Зачем Сара затеяла заведомо проигрышную войну? Зачем? Зачем? Заче…»
* * *
Передовые разъезды врага показались на горизонте чуть позже полудня. Сарийцы шли не скрываясь – с флагами, горнами, шумно и широко. Как и предсказывал прозорливый Фабрицио, желтоплащники не обратили на закупоренный Генк никакого внимания. Лишь маленький конный отряд, отделившись от главной колоны, было сунулся к закрытым воротам, но прилетевшие со стены стрелы отбили у парламентариев всяческое желание разводить разговоры, и всадники ускакали обратно.