Тайна Агаты Кристи - Григорьев Г. 5 стр.

Напольные часы в дальнем конце бального зала показывали без четверти полночь. Я ожидала, что в эти минуты буду в центре веселого праздничного вихря предвкушать первые удары часов, знаменующие начало 1913 года. Но вместо этого – пока мои подруги танцевали уанстеп под «Новый рэг» Скотта Джоплина – мы с Арчи молча сидели на скамейке.

Я не знала, что и думать. Арчи был в дурном настроении с самого начала, а теперь, когда стрелка приближалась к полуночи, помрачнел еще больше. На любую мою попытку заговорить – даже на его излюбленные спортивные темы, – он отвечал невпопад, будто я спрашиваю его о чем-то другом. А когда Нэн осмелилась завязать с ним беседу, он и вовсе ограничился лишь односложными ответами. За два с половиной месяца нашего знакомства я уже успела привыкнуть к его периодическим приступам молчаливой рефлексии, но сегодняшнее поведение – такое я видела впервые. Может, я сделала что-то не так? Может, он – не тот человек, каким казался?

Заиграли «Рэг с присвистом».

– Мы и сейчас не пойдем? – осмелилась я спросить, когда Арчи и на этот раз меня не пригласил.

– Думаю, нет, – произнес он, даже не ответив на мой взгляд.

Мое терпение иссякло.

– Что случилось, Арчи? Ты сегодня сам не свой.

Маму оскорбил бы мой хнычущий тон, ведь он противоречил основному правилу поведения леди в компании джентльмена: всегда быть спокойной и жизнерадостной.

В его взгляде промелькнуло удивление при этой неподобающей вспышке эмоций, но он ответил ровным голосом:

– Я сегодня получил приказ из Королевского летного корпуса.

Его ответ привел меня в недоумение. Почему он не радуется? Ведь он же месяцами с нетерпением ждал, чтобы его приняли в летный корпус.

– Я должен прибыть на полигон Солсбери-Плейн в течение двух дней, – продолжил он, не дождавшись моей реакции.

Теперь я поняла: его отъезд надвигался гораздо быстрее, чем он надеялся. Неужели его так печалит разлука со мной? При мысли, что из-за меня кто-то тоскует, мое сердце затрепетало.

– Мне будет очень грустно провожать тебя, Арчи, – произнесла я.

– Правда? – Он посмотрел мне в глаза впервые за весь вечер, он словно искал что-то в моем взгляде. Похоже, моя фраза вдохнула в него жизнь.

– Разумеется. Мне понравилось наше совместное времяпрепровождение, – ответила я и почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. Я выразилась более чем сдержанно, ведь мама наставляла меня, что девушка не должна в своих речах заходить слишком далеко.

– Агата! – выпалил он, взяв мои руки в свои. – Ты должна выйти за меня. Ты просто обязана!

От изумления у меня отвисла челюсть. Надо признать, что мои чувства к Арчи – хоть и не вполне мною осознанные – отличались от тех, что я испытывала к Реджи или – еще до него – к другим ухажерам с серьезными намерениями, Уилфреду Пири и Болтону Флетчеру, которые, конечно же, все были друзьями семьи. Но в моем мире столь монументальные решения принимаются отнюдь не после краткого знакомства, а в результате долгой истории межсемейных связей, на что Мадж более чем прозрачно намекнула в нашей тогдашней краткой беседе, и мама недвусмысленно согласилась с сестрой.

– Когда я впервые увидел тебя на балу в Чадли, – продолжал он, не отрывая от меня взгляд ярко-голубых глаз, – то сразу понял, что ты должна быть моей.

Меня пронзило незнакомое доселе чувство – какое-то страстное желание чего-то несбыточного. Настала пора открыть правду. Но как мне рассказать ему о Реджи сейчас? Я размышляла на эту тему уже несколько недель – с тех пор, как его визиты участились и почти вплотную приблизились к рамкам дозволенного, – но всякий раз в последнюю секунду меня оставляло мужество. Я волновалась, что если Арчи узнает о Реджи, то уличит меня в обмане – ведь от него скрывали, что у наших отношений нет будущего. Но ведь это было совсем не так! Реджи, конечно, дал мне свободу видеться с другими молодыми людьми, но он не мог предугадать, что появится такой вот Арчи. Да и я тоже не могла.

– Арчи, это абсолютно невозможно! – Я сделала глубокий вдох и наконец решилась. – Дело в том, что я помолвлена с другим человеком.

Я рассказала о Реджи, о наших семьях, о нашей свободной помолвке и была уверена, что Арчи придет в ярость. Или по меньшей мере, оскорбится. Но вместо этого он лишь махнул рукой.

– Тебе просто нужно покончить с этим. Ведь ты же, соглашаясь на помолвку – если ее вообще можно так назвать, – не знала, что встретишь меня?

– Но я никак не могу. – У меня перед глазами возник образ – милое лицо Реджи, и рядом с ним – такие доброжелательные сестры, и мне стало дурно. Я обману надежды не только Реджи, но и целого клана, к которому мы принадлежали. Не говоря уже о маме.

– Очень даже можешь. Если бы ко времени нашего знакомства у меня была бы помолвка, я бы разорвал ее не задумываясь, – небрежно сказал он.

– Не могу. Наши семьи дружат испокон веку. Льюси – такие приятные люди…

– Нет. – Он оборвал меня на полуслове, и тут я осознала, что ему никогда не доводилось быть часть сообщества в том смысле, в каком я это понимала. Или даже частью семьи. Но он придвинулся ко мне вплотную, и все мысли – кроме мыслей о нем – из моей головы улетучились в тот же миг. – Если бы ты действительно любила этого самого Реджи, ты бы так же страстно хотела выйти за него, как хочу взять тебя в жены я?

От близости к нему сердце колотилось в груди, я едва могла дышать.

– Наверное, лучше дождаться его возвращения, когда наша ситуация станет понятнее. – Это объяснение я приводила всем предыдущим претендентам.

– Нет, Агата, я бы не стал дожидаться. Мои чувства слишком сильны, чтобы ждать. – В его голосе звучала настоящая страсть. Когда тебя столь отчаянно желают, это разжигает и твои собственные чувства. Может, это и есть та самая безумная любовь, которую я ждала? Та самая, о которой я читала в книгах?

Слова Арчи задели меня за живое. Испытывала ли я подобные чувства к Реджи? Мне пришло на память, как однажды, во время многолюдного званого ужина у соседей, мы с Реджи оторвались от компании и отправились гулять по лужайкам. Мы болтали о подготовке к регате – то есть о всяких пустяках, просто о местной жизни, – и тут вдруг меня зазнобило, хотя погода стояла теплая. И Реджи, ни на секунду не прервав нашу беседу и, не замедлив шаг, набросил мне на плечи свой пиджак, причем сделал это с удивительной нежностью, неожиданной для его крупных ладоней. Наши взгляды встретились – это был долгий миг, – и у меня появилось ощущение уюта, я поняла, что в его объятиях меня всегда будет ждать нежная забота. Но – и только.

Сказать по правде, я к тому времени уже понимала, что в отношении Реджи у меня нет тех эмоций, которые жена должна испытывать к мужу. Их место занимали спокойное довольство и умиротворенность – то, что ощущаешь с близким по духу человеком. То есть мы с Реджи как бы очень похожи, прямо под стать друг другу, но наши отношения ужасно скучны. С Реджи я даже близко ничего не чувствовала из того, что чувствую с Арчи. Я видела, что Арчи – это тот самый единственный. Моя судьба. Человек, которого, как говорят, ждет каждая девушка.

– Ты с ума сошел, – рассмеялась я.

Впервые за весь вечер он улыбнулся.

– Да, сошел. Из-за тебя.

Вопреки всем бальным протоколам, он подсел еще ближе. Я ощутила на щеке и на губах его теплое дыхание.

– Агата Миллер, вы выйдете за меня замуж? – спросил он. – Без всяких помолвок.

У меня перед глазами вдруг всплыла предостерегающая мина Мадж, а рядом с ней – добрая улыбка Реджи, – но я тут же их прогнала. И, невзирая на увещевания сестры – а может, благодаря именно им – я, повинуясь всей глубине своих мечтаний и чувств, ответила:

– Да, Арчибальд Кристи. Я выйду за вас.

Глава 10

Исчезновение. День первый

Что, черт побери, это за звуки? – с тревогой думает Арчи. Одно дело – постоянный гомон полицейских и хлопанье дверьми, когда они рыщут по дому, но раскатистый властный голос, эхом разносящийся по коридорам Стайлза, – уже нечто совсем иное. Он затыкает уши, но голос все равно просачивается в его кабинет, где бобби весь день донимают его расспросами. Это все уже чересчур. Невозможно сосредоточиться.

Арчи отдает себе отчет, что подобное решение несколько рискованно, но он все равно должен заглушить этот выводящий из себя голос. Ведь он же, в конце концов, – расстроенный муж пропавшей жены. Разве не достаточное основание, чтобы требовать хоть капли покоя? Он чуть не произносит это вслух, но вовремя осекается. Намереваясь поговорить как следует с тем, кто так чертовски громко орет, и добиться, чтобы тот как минимум орал чуть потише, Арчи встает, но тут дверь в кабинет без всякого предварительного стука распахивается.

На пороге – детектив-констебль Кенворд, и до Арчи доходит, что в коридорах Стайлза громыхал именно его голос. Осознание этого факта лишает Арчи права на жалобы, так что ему придется и дальше терпеть этот шум.

– Я понимаю, что вас уже и без того завалили вопросами по самую макушку, но у меня есть еще парочка, вы не против? – спрашивает Кенворд, хотя это, разумеется, никакой не вопрос. Из кармана своего монументального плаща он вынимает блокнот с карандашом.

– Все что угодно, если это поможет в поисках, – не вполне искренне говорит Арчи.

Мужчины усаживаются в кресла друг напротив друга по обе стороны от камина.

– Не возражаете, если мы еще раз пробежимся по подробностям вчерашнего утра, мистер Кристи? – спрашивает Кенворд.

Что, опять? – Но Арчи не смеет произнести это вслух.

– Разумеется. Буду только счастлив. Как я уже говорил вам и вашим коллегам, я проснулся, привел себя в порядок, позавтракал в обычное для рабочего дня время…

– Во сколько именно, сэр?

– В девять.

– Вы уверены?

– Да, конечно. У меня каждое утро – все в свое время.

– То есть вы – человек привычки?

– Да, – отвечает Арчи, расправляя плечи, но сразу осекается. Он, конечно, гордится четкостью своего распорядка дня, но вдруг его ответы неверны? Вдруг его скрупулезность в глазах констебля – это минус?

– Итак, вы соблюли свой утренний ритуал. А видели ли вы миссис Кристи после этого?

– Да, она спустилась к завтраку, когда я уже заканчивал.

– Вы что-нибудь с ней обсуждали? – спрашивает констебль, строча в блокноте.

Кенворд не смотрит ему в глаза, и поэтому Арчи легче выдать все тот же заученный ответ:

– О чем обычно говорят утром: работа, планы на день, наша дочка Розалинда.

– А после вот этого, «о чем обычно говорят утром», – видели ли вы свою супругу?

Кажется, в голосе констебля – когда он повторил фразу Арчи «о чем обычно говорят утром» – послышалась нотка недоверия? Или почудилось?

– Нет, я уехал на работу и после этого ее не видел.

– И весь день никаких контактов с ней у вас не было?

– Не было.

– Вы можете предположить, где она могла бывать в течение дня?

– Нет.

– Но ведь вы сами сказали, что обсуждали планы на день.

– Лишь в самых общих чертах.

– А эти общие черты включали в себя предстоящий уик-энд?

– Наверное, отчасти да. – Арчи пытается сохранять небрежный тон.

– Напомните, пожалуйста. Какие именно, мистер Кристи, были планы у вас и у вашей супруги?

– Жена собиралась в Йоркшир, в Беверли. А я – к Джеймсам в Хертмор-коттедж, это неподалеку оттуда. Вы и сами это знаете. – Он задает одни и те же вопросы, думает Арчи. Они с Кенвордом – да и с другими офицерами – уже все это проходили. Тут, должно быть, какая-то своя цель, какая-то ловушка.

– Часто ли вы проводите выходные порознь?

– Когда того требуют обстоятельства. – Арчи сознательно отвечает уклончиво. Он прекрасно понимает, что далеко не все супружеские пары проводят уик-энд в разных местах.

– И в данном случае обстоятельства того требовали?

– Да.

– Может, дело в том, что Джеймсы вашу жену не пригласили? – Голос Кенворда – сама невинность, констебль смотрит в сторону. Так вот к чему он клонит! – осеняет Арчи, и в его груди закипает гнев. Какое, черт побери, дело полиции до того, кого Джеймсы приглашают, а кого – нет!

Арчи изо всех сил пытается справиться с этим внезапным осознанием, сдержать ярость, показать, что отсутствие супруги в списке приглашенных – вопрос вполне обыденный и легко объяснимый.

– Разумеется, ее пригласили. Но мы с Джеймсами любим гольф, а моя жена гольфом не слишком увлекалась – то есть не увлекается. И когда ей выпала возможность поехать в Йоркшир, она ухватилась за нее.

– А не наоборот ли, сэр?

Что, черт побери, уже успел узнать этот человек? И от кого? Стараясь ступать осторожно, Арчи произносит:

– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, заместитель главного констебля Кенворд. – Как же его раздражает необходимость все время произносить эту длинную фразу – «заместитель главного констебля». Почему Кенворд не скажет, как его принято называть короче?

– Я имею в виду, что, может, именно вас не пригласили в Йоркшир, и поэтому вы выбрали Хертмор-коттедж?

Арчи замирает. С кем успел поговорить Кенворд? Где, черт возьми, он успел всего этого наслушаться?

– Не знаю, о чем вы. Мы составляли свои планы порознь, поскольку в данный конкретный уик-энд наши интересы не совпали. – Он продолжает держаться своей позиции, мысленно прокручивая указания из письма и убеждая себя, что он вполне следует полученным инструкциям – хоть и пытается при этом защитить себя.

Продолжая строчить карандашом в блокноте, Кенворд гнет свою линию, хотя, казалось бы, все мутные участки пути уже пройдены.

– Кто еще присутствовал у Джеймсов в этот уик-энд?

– Ну-у, мистер и миссис Джеймс, само собой, – отвечает Арчи, надеясь, что вопрос на этом закрыт.

– Да, само собой. Но, может, кто-то еще? – спрашивает Кенворд. Арчи подозревает, что ответ констеблю уже известен.

– Некая мисс Нил. – При упоминании Нэнси бровь Кенворда ползет вверх. Арчи охватывает паника, и он торопится добавить: – Она должна была быть четвертой.

Любопытство на лице Кенворда сменяется озадаченностью:

– Четвертой?

– Для гольфа. Ведь мы собрались играть в гольф. И нужен был четвертый.

– Ясно. Мисс Нил, если я верно понимаю, – подруга миссис Джеймс?

Арчи ухватывается за подсказку, подброшенную Кенвордом:

– О да! Подруга миссис Джеймс. Кажется, они вместе работали в городе. Не разлей вода.

Не успевает Кенворд открыть рот для очередного вопроса, как тут же закрывает его, поскольку в кабинет влетает полицейский. Это уже второй раз за сегодня, когда в его святилище бесцеремонно вторгаются, и злость Арчи еще больше усиливается, но он не успевает выразить протест, поскольку вбежавший полицейский наклоняется к уху Кенворда и что-то шепчет.

– Помнится, вы предлагали любое содействие в поисках вашей супруги? – спрашивает Кенворд, вновь поворачиваясь к Арчи.

– Разумеется, – раздраженно отвечает Арчи. – Я только что говорил об этом.

– Тогда, сэр, у вас появились все шансы.

– В смысле?

– Дело в том, что у Ньюлендз-Корнера обнаружили пустую машину вашей жены – «Моррис Каули». Нам понадобится ваша помощь.

Глава 11

Рукопись

Свадьба состоялась, хоть и не так скоро, и была принята не так радушно, как того желал Арчи. Поначалу мама выразила мне неудовольствие с глазу на глаз – когда новогодним утром я поделилась с ней своими новостями. Ей было прискорбно обнаружить, что Реджи – больше не жених и не будущий зять, и особенно ее привел в отчаяние мой выбор незнакомца, о котором ничего нельзя разузнать. Когда днем Арчи приехал просить моей руки, ее беспокойство так и не утихло. С неожиданной для нее прямолинейностью мама выложила – прямо ему в лицо – все, что она думала о его состоятельности как мужа.

– Какими средствами вы располагаете, чтобы жениться? – без всяких обиняков спросила она, пока Арчи отчаянно мял в руках шляпу, чья судьба вызвала у меня серьезные опасения.

– Я получаю жалование младшего офицера, – ответил он, не глядя в лицо маме, которая в раз в кои-то веки оставила свое шитье, чтобы полностью сосредоточиться на беседе. – Плюс скромное содержание от моей матушки.

– Надеюсь, вы не питаете иллюзий, что у Агаты будет приданое или какой-либо существенный доход, – открытым текстом заявила она, и я с трудом удержалась, чтобы не заорать. Подобные обстоятельства обычно обсуждают за чашкой чая и не впрямую. Теперь это уже, наконец, все? – молилась я. Но, к моему ужасу, она продолжала: – У нее всего сто фунтов в год по дедушкиному завещанию. И больше ни гроша ей взять неоткуда.