Я сделала еще шаг вперед, чтобы убедиться в этом.
Белла, повернись, прорычал он.
Я с облегчением вздохнула. Именно злость я и хотела услышать ложное, фальшивое свидетельство того, что ему не все равно, сомнительный подарок от моего подсознания.
Прошло всего несколько секунд, пока я в этом разбиралась. Несколько зрителей с любопытством смотрели на меня. Со стороны, наверное, казалось, что я размышляю, подойти к ним или нет. Как они могли догадаться, что я стою и наслаждаюсь неожиданным наплывом безумия?
Привет, произнес один из мужчин уверенно и в то же время немного саркастически. Он был светлокожий и светловолосый. Его поза говорила о том, что он считает себя симпатичным. Я не могла определить, так это или нет. У меня предвзятое представление о красоте.
Голос у меня в голове откликнулся слабым рычанием. Я улыбнулась, и уверенный в себе мужчина, похоже, воспринял это как знак одобрения.
Вам чем-нибудь помочь? Вы, кажется, заблудились, улыбнулся он и подмигнул мне.
Я осторожно переступила через сточную канаву, где в темноте струилась черная вода.
Нет, я не заблудилась.
Теперь, подойдя поближе а зрение у меня стало на удивление зорким, я всмотрелась в лицо темноволосого коротышки. Оно казалось совершенно незнакомым. Я испытала странное разочарование из-за того, что он оказался не тем злодеем, который пытался убить меня почти год назад. Голос в моей голове смолк.
Коротышка поймал мой взгляд.
Вас угостить? неловко предложил он, явно польщенный тем, что взглядом я выбрала его.
Я недостаточно взрослая для этого, машинально ответила я.
Он пришел в замешательство, гадая, зачем же я к ним подошла. Я решила объясниться:
На той стороне улицы мне показалось, что я вас знаю. Извините, я ошиблась.
Угроза, заставившая меня выйти на мостовую, исчезла. Они оказались не теми злодеями, которых я запомнила. Наверное, нормальные ребята. Безобидные. Я потеряла к ним интерес.
Ничего страшного, произнес уверенный в себе блондин. Присоединяйтесь к нам.
Спасибо, не могу.
Джессика в нерешительности стояла посреди улицы, глядя на меня выпученными от злости и обиды глазами.
Ну, всего несколько минут.
Я покачала головой, повернулась и зашагала обратно к Джессике.
Пойдем поедим, предложила я, едва взглянув на нее.
Ты о чем думала? резко спросила она. Ты же их не знаешь а вдруг они психи?
Я пожала плечами, желая, чтобы она поскорее от меня отстала.
Мне показалось, что я знаю одного из них.
Какая же ты странная, Белла Свон. У меня такое чувство, что я совсем не знаю, кто ты на самом деле.
Извини. Я не знала, что еще на это ответить.
Мы молча шли к «Макдоналдсу». Держу пари, что она жалела, что не проехала короткий путь от кинотеатра на машине, чтобы просто сделать заказ в «МакАвто». Теперь ей так же хотелось, чтобы вечер поскорее закончился, как и мне с самого его начала.
Пока мы ели, я несколько раз пыталась завязать разговор, но Джессика отмалчивалась. Наверное, я сильно ее обидела.
Когда мы сели в машину, она снова настроила приемник на свою любимую станцию и врубила звук так громко, что поговорить оказалось непросто.
Мне не пришлось напрягаться, как обычно, чтобы не обращать внимания на музыку. И хотя мои мысли наконец избавились от онемения и пустоты, мне было о чем подумать, не вслушиваясь в слова.
Я ждала, пока вернутся онемение или боль. Потому что боль должна была вернуться. Я нарушила установленные мною же правила. Вместо того чтобы гнать от себя воспоминания, я с готовностью шагнула им навстречу. Я так ясно услышала его голос, и за это уж точно придется заплатить. Особенно если мне не удастся вернуть защищавшую меня дымку. Я чувствовала оживление, и это меня пугало. Но облегчение сильнее всего ощущалось во всем теле облегчение, шедшее из самых глубин моего существа.
Хоть я и пыталась не думать о нем, я не хотела забыть. Я терзалась мыслью во мраке ночи, когда изнуряющая бессонница делала меня беззащитной, что все безвозвратно исчезает. Что мой разум превращается в решето, и однажды я не смогу вспомнить оттенок его глаз, прикосновение его прохладной кожи или тембр его голоса. Я не могла о них думать, но я должна их запомнить. Чтобы жить, я должна верить, знать, что он существует. И все. Остальное я вынесу. Пока он существует.
Вот почему я привязалась к Форксу сильнее, чем когда-либо раньше, вот поэтому сцепилась с Чарли, когда тот предложил сменить обстановку. Но, если честно, это вряд ли имело значение: он, конечно же, не собирался сюда возвращаться.
Но если бы я отправилась в Джексонвилл или в какое-то другое незнакомое солнечное место, как я могла быть уверена, что он реален? Там, где я никогда не смогла бы его себе представить, моя вера поколебалась бы а вот этого я бы не пережила. Невозможно вспоминать, нельзя забывать вот такая тонкая грань.
Я удивилась, когда Джессика остановила машину у моего дома. Ехали мы недолго, но я бы никогда не подумала, что она сможет проехать столько времени, не произнеся ни слова.
Спасибо тебе за компанию, Джесс, сказала я, открывая свою дверь. Было очень весело. Мне показалось, что слово «весело» подходило больше всего.
Конечно, пробормотала она.
Ты извини за ну, после фильма.
Да ничего, Белла. Она злобно уставилась в ветровое стекло, вместо того чтобы посмотреть на меня. Похоже, она не успокоилась, а наоборот, еще больше рассердилась.
Тогда до понедельника?
Да. Пока.
Я сдалась и захлопнула дверь. Она уехала, так и не посмотрев на меня. Я забыла о ней, не успев войти в дом.
Чарли ждал меня посреди коридора, сложив на груди сжатые в кулаки руки.
Привет, пап, рассеянно бросила я, проскользнув мимо него к лестнице. Я так долго думала о нем, и мне хотелось оказаться наверху, прежде чем меня накроет волной.
Где ты была? строго спросил Чарли.
Я удивленно посмотрела на отца.
Ходила с Джессикой в кино в Порт-Анджелесе. Я же утром тебе говорила.
Хм, пробурчал он.
Так нормально?
Он уставился на меня, выпучив глаза, словно увидел что-то неожиданное.
Да, нормально. Ты довольна?
Конечно, ответила я. Мы смотрели, как зомби поедают людей. Просто класс.
Глаза его сузились.
Спокойной ночи, пап!
Он отступил в сторону, и я бросилась к себе в комнату. Через несколько минут, когда я лежала на кровати, покорившись судьбе, наконец явилась боль.
Меня охватило ужасное ощущение, словно в груди образовалась дыра, через которую у меня вырывали органы, оставляя рваные, незаживающие раны, продолжавшие зудеть и кровоточить, несмотря на течение времени. Я осознавала, что легкие по-прежнему на месте, но все же ловила ртом воздух, а голова кружилась. Все мои усилия пошли насмарку. Сердце, наверное, тоже колотилось, но я не слышала его грохота в ушах; руки у меня посинели от холода. Я свернулась калачиком, сжав руками ребра, чтобы не рассыпаться. Я ждала, когда вернется онемение, отрицание всего, но оно не приходило.
И все же я поняла, что выживу. Я оставалась в сознании, чувствовала боль зудящий поток, вытекавший у меня из груди, отдававшийся пульсацией в голове, руках и ногах, но боль была терпимой. Я могла ее пережить. Это была не та боль, что стихает со временем, но, может, я стала сильнее, чтобы ее вынести.
Что бы ни случилось этим вечером зомби, всплеск адреналина или же галлюцинации это пробудило меня к жизни. Впервые за долгое время я не знала, чего ждать утром.
Глава 5
Обманщица
Белла, может, ты пойдешь домой? предложил Майк, глядя не на меня, а куда-то в сторону.
Мне стало интересно, сколько же это продолжалось, прежде чем я заметила.
День в магазине Ньютонов выдался довольно спокойный. В этот момент там находились лишь два постоянных покупателя, судя по разговору любители пешего туризма. Весь последний час Майк дотошно разъяснял им достоинства и недостатки двух видов облегченных рюкзаков. Однако они отвлеклись от покупки и принялись соревноваться в том, чья туристская история окажется лучшей. Это позволило Майку отойти от них.
Я могла бы и остаться, ответила я. Я так и не смогла погрузиться в свою защитную оболочку из онемения, и сегодня мне все казалось до странности навязчивым и громким, словно я вытащила вату из ушей. Я безуспешно пыталась отвлечься от смеха туристов.
Говорю же тебе, настаивал коренастый мужчина с огненно-рыжей бородой, контрастировавшей с его темно-каштановой шевелюрой. Я очень близко видел медведей гризли в парке Йеллоустоун, и они вообще не были похожи на этого зверя.
Волосы у него были спутаны, а одежда выглядела так, будто он не снимал ее несколько дней только-только спустился с гор.
Да ничего подобного. Черные медведи такие здоровые не вырастают. Ты, наверное, видел медвежат гризли.
Второй турист был высоким и худощавым, с загорелым лицом, обветренным настолько, что на нем образовалась тонкая корка.
Серьезно, Белла, как только эти двое закончат, я закрою магазин, пробормотал Майк.
Если ты хочешь, чтобы я ушла проговорила я.
Да он на четырех лапах был выше тебя, не унимался бородатый, пока я принялась собирать вещи. Здоровый, как дом, и черный, как смоль. Я расскажу о нем местному лесничему. Людей надо предупредить это же, заметь, было не в горах, а в нескольких километрах от того места, где начинаются туристские тропы.
Загорелый рассмеялся и поднял глаза к потолку.
Дай-ка угадаю. Ты возвращался из похода, так? С неделю не ел и не спал по-человечески, верно?
Эй, Майк, что скажешь? спросил бородатый, взглянув на нас.
До понедельника, пробормотала я.
Да, сэр, ответил Майк, отворачиваясь от меня.
Послушай, в последнее время не было оповещений о черных медведях?
Нет, сэр. Но никогда не помешает обходить их стороной и правильно хранить пищу. Вы видели новые, защищенные от атаки зверей контейнеры? Каждый весит всего восемьсот граммов
Я открыла дверь и вышла под дождь. Съежившись под курткой, бросилась к своему пикапу. Дождь необычайно громко барабанил по капюшону, но вскоре рев двигателя заглушил все остальные звуки.
Мне не хотелось возвращаться в пустой дом Чарли. Прошлая ночь выдалась особенно тяжелой, и я не испытывала ни малейшего желания вновь оказаться в том месте, где меня одолевали мучения. Даже когда боль чуть отступила, дав мне уснуть, она не исчезла совсем. Как я и сказала Джессике после фильма, можно было не сомневаться, что у меня начнутся кошмары.
Теперь они снились мне каждую ночь. Вообще-то не кошмары, не во множественном числе меня преследовал всегда один и тот же кошмар. За столько месяцев я могла бы к нему привыкнуть и не воспринимать всерьез, но он по-прежнему повергал меня в ужас и заканчивался лишь тогда, когда я с криком просыпалась. Чарли больше не заходил ко мне узнать, что случилось, и убедиться, что меня не душит вор или кто-нибудь еще, он к этому тоже уже привык.
Кошмар мой, наверное, никого больше и не испугал бы. Никто не бросался на меня с криком «Бу!». Не было никаких зомби, призраков или психопатов. Ничего такого. Вообще ничего. Просто бесконечное нагромождение деревьев с поросшими мхом стволами и тишина такая глубокая, что давила на барабанные перепонки. Темно было, как в сумерках в пасмурный день: света ровно столько, чтобы убедиться, что ничего нельзя разглядеть. Я бежала в полумраке, не разбирая дороги, искала, искала и с каждой секундой все больше отчаивалась, старалась двигаться быстрее, хотя от скорости у меня заплетались ноги Потом во сне наступал момент я чувствовала, что он надвигается, но, похоже, никак не могла проснуться до его наступления, когда я не могла вспомнить, что же я ищу. Когда понимала, что искать нечего и я ничего не найду. Что никогда ничего не было, кроме этого жуткого пустого леса, и больше меня ничто не ждет пустота, одна лишь пустота И вот тут я обычно начинала кричать.
Я не обращала внимания на то, куда веду машину, просто ехала по пустым, залитым дождем проулкам, избегая дорог, которые приведут меня к дому, потому что мне некуда было ехать. Как же я жалела, что меня не охватывает онемение, но не могла припомнить, как мне раньше удавалось его вызывать. Кошмар неотступно преследовал меня и заставлял думать о том, что причинит мне боль. Мне не хотелось вспоминать лес. Даже когда я гнала от себя эти образы, я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами и боль просыпается по краям дыры у меня в груди. Я сняла руку с руля и прижала ее к грудной клетке, чтобы та не развалилась на части.
Все будет так, словно я никогда не существовал. Эти слова крутились у меня в голове, однако без четкой ясности вчерашней галлюцинации. Это были просто слова, беззвучные, как шрифт на бумаге. Просто слова, но они разбередили рану, и я ударила по тормозам, зная, что нельзя вести машину, пока все это продолжается.
Я скорчилась, прижавшись лицом к рулю и пытаясь дышать как можно реже и тише. Я гадала, сколько же это может продлиться. Возможно, когда-нибудь, через много лет, если боль утихнет настолько, что станет терпимой, я смогу оглянуться назад на те несколько коротких месяцев, которые навсегда останутся лучшими в моей жизни. И если вдруг боль уймется настолько, что позволит мне это сделать, уверена, что буду испытывать благодарность за все то время, что он мне посвятил. Это было больше того, о чем я просила, и больше, чем я заслужила. Может, когда-нибудь я взгляну на это именно так.
Но что, если дыра никогда не заживет? Если ее рваные края никогда не срастутся? Если боль неотступна и необратима?
Я постаралась взять себя в руки. Словно он никогда не существовал, в отчаянии подумала я. Что за глупое и невыполнимое обещание! Он мог украсть мои фотографии и забрать свои подарки, но это неспособно вернуть все к состоянию до того, как я его встретила. Физические свидетельства были самой незначительной частью уравнения. Я сама изменилась, мое внутреннее естество трансформировалось до неузнаваемости. Даже внешне я выглядела иначе: из-за кошмаров мое лицо стало землисто-серым с лиловыми кругами под глазами. Глаза потемнели и выделялись на бледной коже. Будь я красивой, на расстоянии могла бы даже сойти за вампира. Но красивой я не была и больше, наверное, походила на зомби.
Словно он никогда не существовал? Это же безумие. Это же обещание, которое он никогда бы не сдержал, обещание, нарушенное сразу же, как только он его дал.
Я ударилась головой о руль, пытаясь отвлечься от еще более острой боли. Я чувствовала, что сделала глупость, стараясь сдержать обещание. Есть ли какая-то логика в том, чтобы соблюдать соглашение, уже нарушенное другой стороной? Кому какое дело до того, что я веду себя безрассудно? Нет никаких причин избегать безрассудства, нет никаких причин не делать глупости.
Я горько рассмеялась, все еще хватая ртом воздух. Безрассудство в Форксе какая же это все-таки глупость!
Черный юмор немного развлек меня и отвлек от боли. Дыхание выровнялось, и я смогла откинуться на спинку сиденья. Хотя сегодня было прохладно, на лбу у меня выступил пот.
Я сосредоточилась на своем безнадежном посыле, чтобы снова не предаваться мучительным воспоминаниям. Для безрассудства в Форксе потребуется масса креатива возможно, больше, чем я способна проявить. Но мне хотелось найти какой-нибудь способ. Может, мне станет легче, если я перестану в одиночестве цепляться за нарушенное соглашение. И отступлю от клятвы. Но как я смогу этого добиться в нашем безобидном городке? Конечно, Форкс не всегда был таким тихим, но теперь создавалось противоположное впечатление. Здесь безопасно и очень скучно.
Я долго смотрела сквозь лобовое стекло, мысли мои лениво плелись вперед похоже, я не могла направить их в какое-то русло. Я заглушила двигатель, который начал жалобно постанывать, долго проработав на холостом ходу, и вышла под моросящий дождик.