Какой-то резон в этом был. Но, подкатив к дому и начав разгружать из багажника сумки и пакеты с продуктами, мы здорово промокли. Дождь к тому времени разошелся не на шутку. Тогда было решено начать вечеринку в доме, а если уж приспичит, поставить мангал под навесом возле крыльца.
Дом оказался очень большим в два этажа. Под крышей имелась еще и мансарда, так что для романтических вечеринок место было выбрано как нельзя лучше. В гостиной, кроме овального стола, помещалось еще пара диванов, журнальный столик, книжный шкаф с двумя рядами разношерстых переплетов, огромный плазменный телевизор, подвешенный на стену, несколько кресел напротив и музыкальный центр на тумбе-комоде. В стороне стоял бильярдный стол. На остальное я просто не обратил внимания.
Кухня напоминала городскую дорогой гарнитур, в котором убралось полтора десятка ящиков, встроенная газовая плита, стиральная машина, два холодильника и куча разнообразных кухонных приспособлений.
Подниматься под крышу никто не стал, забрались посмотреть только на второй этаж, где находились пара спальных комнат и еще детская. Когда-то в ней играл маленький Максим, а теперь она служила для складирования старой мебели: здесь располагалась софа, разобранная детская кроватка, столик с телевизором и отключенный старый компьютер в углу.
Танкодром! уважительно произнес Толик, заглянув в спальни.
С собой мы привезли и вина, и пива. Девочки взялись накрывать на стол, я им помогал. Толик ушел искать электрическую взбивалку, чтобы делать коктейли, а Макс полез наверх, и, кажется, что-то там передвигал, потому что потолок иногда издавал скрежещущие звуки.
Распаковывая узлы и коробки, я иногда украдкой посматривал на Вику. Она нравилась мне все больше: гибкая, подвижная и ловкая. Как в комедии «комсомолка, активистка и просто красавица». Вика хозяйничала в гостиной, раскладывая вилки с ложками, рюмки и бокалы. Пока Света ушла на кухню, где Толик застрял возле комбайна, а Олеся у телевизора резала хлеб, я уже разлил по бокалам вино, и ребята сели за накрытый стол.
Первый тост за то, что мы добрались до дачи! предложил Макс. Я уже сомневался, что родители сдадутся.
Когда были сказаны еще два тоста, Света предложила включить музыку. Оказывается, она очень любила танцевать, и у нее это здорово выходило.
Я почувствовал, как вино начинает действовать. В голове зашумело, некоторые моменты, на которые прежде обращал внимание, стали менее значимыми, и я тоже принялся топтаться вместе с ребятами.
За это время четко обрисовалась ситуация, которая подразумевалась с самого начала. Здесь собрались именно пары. Света повисла на Толике, как осеннее пальто на вешалке, и только покачивание ее бедер говорило, что она еще не уснула. Макс и Олеся в неторопливом танце отодвинулись в глубину комнаты, к бильярдному столу, возле которого им было интереснее. А я поневоле остался один на один с Викой. И вот тогда поблагодарил Бога, что у нас было вино! Мне сделалось страшно, хотя и не настолько, чтобы закричать и убежать на улицу. Я подошел к Вике и, как автомат, обнял ее одной рукой за талию, словно собирался закружить в вальсе.
Медленный танец уже закончился, улыбнувшись, сказала она. Я вдруг очнулся и поймал себя на мысли, что представлял, как мы стоим одни во всем мире, и я легонько прикасаюсь своими губами к ее губам. Это было так здорово, что возвращение в действительность выбило меня из колеи. Я что-то забормотал, извиняясь, отпустил руку, но тут снова заиграла медленная музыка, и Вика сама шагнула ко мне. Сердце замерло! Значит, в этот вечер она была МОЕЙ ДЕВУШКОЙ! И такое решение ей никто не навязывал.
Внутри у меня что-то ухнуло! Это был ядерный взрыв местного масштаба. Еще не веря в свою удачу, я ощутил такой бешеный восторг, что, кажется, на минуту потерял рассудок. А когда пришел в себя, увидел, что кружусь посреди комнаты, подняв Вику за колени. Она же, почти доставая головой до люстры и раскинув руки в разные стороны, заливисто смеется.
Я никогда не отличался развитой мускулатурой или крупными формами, и весил чуть больше шестидесяти килограммов. И тогда впервые мимоходом подумал, что романтический настрой и вино придают человеку силы.
За стол, ребята! скомандовал Толик. Он всегда чувствовал, когда нужно разрядить обстановку. Усевшись, мы болтали без остановки, потому что у каждого для этого имелся свой повод. Следующие тосты прошли на ура.
И тут Макс вспомнил о шашлыках!
Слушайте, а дождь все еще идет! прикрыв глаза от лампочек, посмотрела в окно Оксана. Не повезло нам с погодой.
А если он и завтра не закончится?
Удочки не брать, из машины не выходить! процитировал Толик известный анекдот про рыбаков. Ик!
Мальчики! вдруг как-то особенно произнесла Света. А вы видели на втором этаже бубен?
Это шаманский, кивнул головой Макс. Уж он-то точно видел, хотя, может быть, не в этот раз. Отец привез его с Крайнего Севера.
Настоящий? сделав большие глаза, спросила Оксана.
Конечно. А в углу лежит барабан. Тоже самый настоящий.
Ребята! А знаете, зачем шаманам эти инструменты? Света вдруг сделала таинственное лицо, будто участвовала в съемках какого-нибудь детектива.
Чтобы в них колотить! хохотнул Толик. Он вообще был остряк.
Дурья твоя башка! слегка хлопнула его по голове Света. Они дожди им вызывают.
В тундре? Вика сделала большие глаза, и я, глядя на нее, прыснул в кулак. Она подумала секунду над своими словами, и тоже засмеялась.
В тундре, а где же еще! без тени сомнения отозвалась Света.
И ты предлагаешь начал, было, за нее Толик. Его прямо распирало от смеха.
Вот именно. Вы будете стучать в барабаны, а я исполню какой-нибудь народный танец. Якутский или ненецкий.
Тунгусский! вставил Макс. Чтобы шарахнуло крепче.
Но идея все равно понравилась. Одно дело, когда у тебя крутится компакт-диск, а совсем другое, когда играешь сам.
Снарядили экспедицию на второй этаж, выдав ей боевые сто граммов, а потом слушали, как они наверху грохочут ногами, пробираясь между кроватей и кресел. Вскоре мы вооружились музыкальными инструментами.
Чур, я буду дирижировать! предложила Вика. У меня есть музыкальное образование.
Барабан оказался сдвоенным, и, взгромоздив его на кресло, Толик взял в обе руки по ложке:
Тогда я на там-тамах. Кто на басах?
Его шутку оценили, но остался лишь один бубен, которым сразу завладела Света.
Остальным думать о хорошей погоде и разгонять дождь! скомандовала она. Начинай, Вика!
Раз! Два! Поехали!
Я удобно разместился на втором кресле, развернув его, и почувствовал, как понемногу подкрадываются дремота. Как раз передо мной теперь находилось окно, но за ним оказалось так темно, что разглядеть тучи было сложновато.
Барабан забухал низко и ритмично. Внутри у меня сразу что-то зашевелилось. Так бывает, когда врубишь на полную громкость клубную музыку и сядешь напротив акустики. Как говорит моя мама, «кишки закручиваются». Хотя, в тот раз к привычному ощущению добавилась какая-то изюминка. В чем это заключалась, оценить было сложно. Но особо проявилась она после того, как зазвучал бубен. Его погремушки, изготовленные из костей животных, звенели приглушенно и приятно, даже как-то гармонично с барабанным буханьем.
Света танцевала, извиваясь с восточной гибкостью, и это добавило впечатлений. Голова у меня поплыла. Мне показалось даже, что я засыпаю. Только состояние дремы неожиданно исчезло, и в мозгах возникло необычное ощущение пустоты. Такого со мной еще не происходило. Мысли растворились, будто утренний туман на солнце. И, когда я снова взглянул в окно, то едва не закричал от неожиданности.
Оказалось, что Макс притушил люстру, и все действо происходило в полутьме. Из-за этого стало частично видно то, что творилось вне дома. Возможно, в просвете между тучами промелькнула луна, или же мне просто почудилось, но я заметил в небе какие-то стремительные черточки, исчезающие и появляющиеся вновь. И эти черточки подталкивали облака! Иногда они кружились в небольших вихрях, и в этом месте тучи разрывала неведомая сила. Клочья разлетались в стороны, чтобы быть подхваченными следующими черточками. Это выглядело так, будто кто-то рисовал на небе вьюгу, как ее изображали в старых мультфильмах.
И тогда у меня в голове послышался серебряный звон. Бубен не имел к нему никакого отношения словно звенели тихие струны или монисто! Мелодия, которую они наигрывали, показалась мне до боли знакомой может быть, слышанной в детстве. Ее невозможно было передать нотами. Я когда-то окончил музыкальную школу по классу фортепиано, и могу точно об этом судить. Она просто звучала и завораживала, привлекая к себе все внимание. Даже ритм барабана отошел на второй план.
Что это было? Разгадка ждала впереди.
А потом где-то в глубине сознания мелькнуло: «Мы здесь играем в шаманов для того, чтобы прекратился дождь Нужно постараться!» Сделав над собой усилие, я оторвался от разглядывания плывущих по небу туч, не отдавая себе отчета, что в обычном состоянии совершенно невозможно их увидеть даже из полутемной комнаты. Следующим появилось желание слиться с ребятами в их шуточном порыве. Я нахмурил брови, напрягся и Пляска черточек стала ускоряться. Они уже не исчезали, а проносились длинными нитями, разрезающими плотности водяного тумана. Тот встрепенулся, будто от боли и заскользил по небу с огромной скоростью. Все это я ощутил в одно мгновение, будто сам был участником сцены. Впрочем, там, наверху, никакого чувства обиды при этом не возникло. Кажется, облака привыкли к такому обращению.
И тогда меня пронзила догадка! Это мог быть только ветер. Лишь он способен гнать тучи, будто пастух отару.
В тот же миг я словно провалился в вертящийся колодец. Он крутил всего несколько мгновений, но они до сих пор остались в моей памяти. Это было чудесное ощущение, словно окунаешься в целое море материнского молока По-другому сложно описать, что со мной происходило. А когда я вынырнул на поверхность и открыл глаза, увидел насмешливое лицо Толика:
Просыпайся, шаман! Садимся за стол. Отпразднуем нашу маленькую победу.
Какую? Я действительно был точно спросонок.
Макс выходил на улицу. Дождь закончился, и поднялся ветер. Может, к перемене погоды.
Так что мы кое-чего добились, засмеялась Вика.
Если бы ты не проспал все на свете, видел бы, как Светка заговорила тучи! Ребята дружно хохотнули. Оказалось, что наша главная танцовщица так разошлась, что не удержалась на ногах и повалилась прямо на барабаны Толика. Пришлось ее поднимать и срочно отпаивать чаем. Странно, что я не услышал грохота.
Мы снова уселись за стол, но у меня уже возник новый вопрос, который требовал ответа: «Неужели все, что я видел, мне приснилось?»
После следующих тостов разгоряченная танцем Светка уселась на колени к Толику, а Макс с Олесей вообще пошли «подышать свежим воздухом» на второй этаж.
Поднимемся за ними? предложил я Вике. Она откинула с лица локоны длинных волос и спросила:
Мы никому не помешаем?
Там еще есть мансарда и крыша! К тому же дождя уже не слышно.
Она оценила шутку, улыбнувшись, и мы тоже направились к лестнице. Музыка теперь звучала приглушенно, создавая атмосферу доверительности и покоя. За одной из закрытых дверей слышалась возня: это бесились Макс с Олесей. Оставалось еще пара свободных комнат и балкон. На него я повел Вику.
Ветер действительно поднялся нешуточный: березы перед домом шумели и раскачивались. Зато на небе сияла полная луна, лукаво подмигивая мне и временами прикрываясь рваными облаками. Я замер, пораженный, потому что снова услышал перезвон невидимых струн но на этот раз он точно был наяву.
Здесь красиво! сказала Вика, немного зябко поежившись. Мне пришлось срочно отбросить все свои глупые мысли. Я подошел к ней сзади и неловко обнял, скрестив руки на оголенном животе. Она не уклонилась, даже намеком не дав понять, что это ей неприятно. Наоборот, уперлась затылком в мою грудь, и я почувствовал нарастающее волнение. Никогда еще в своей жизни я не был так близок с девушкой.
Попытался прижать ее чуть покрепче и неловким движением дотронулся тыльной стороной ладони до груди. Скажу честно: никогда не думал, что та будет твердой, как кирпич. Понятно, что это все-таки часть женского тела, к тому же, лишенное костной основы Но ощущение необыкновенной мягкости поразило меня! Наверно, сыграла роль романтичность обстановки. Я замер, ожидая пощечины, но Вика сделала вид, что не обратила на это внимания.
Мы стояли и молчали, впитывая аромат ночи каждый по-своему. Несмотря на шум листвы уже начали стрекотать ночные кузнечики. Наверно, прятались от дождя где-нибудь возле построек.
Удивительно, вдруг сказала Вика, повернув ко мне свое лицо. Оно показалось мне прозрачным, будто сотканным из лунного света. Погода все-таки сменилась.
Я кивнул, а потом спросил, сам не зная, зачем:
Ты когда-нибудь видела ветер?
Она немного озадаченно помолчала, потом ответила:
Разве его можно увидеть?
Можно. Наверно, это прозвучало слишком серьезно, потому что Вика снова повернула голову и посмотрела на меня:
Ты необычный, Дэн. Я таких парней еще не встречала.
Правда? спросил я больше для того, чтобы заполнить паузу, которая наверняка образовалась бы после этих слов. Думаю, на моем месте редко кто нашелся бы ответить иначе.
Да.
Меня так и подмывало сказать в ту секунду: «Влад тоже необычный. У него кулаки как кувалды, и все передние зубы золотые». Хорошо, что я сдержался. Это могло бы разорвать ту ниточку, которая протянулась между нами. Вместо этого я снова набрался решительности и поднял свои руки чуть выше. Мои ладони обожгло нереальным ощущением уюта и тепла, а душа затрепетала, отодвинув на задний план прочие проблемы.
Вика покачала головой, потом вернула мои руки на прежнее место и мягко произнесла:
Не надо все портить, Дэн
Это можно было истолковать по-разному. Но в ее тоне мне послышались какие-то нотки, оставляющие надежду
Чуть позже я проводил ее в одну из свободных комнат, а сам, расположился на кресле возле дверей и дежурил, как часовой, до самого утра, охраняя покой и сон.
Тех, кто читает эту историю, наверняка заинтересует вопрос: откуда же он взялся такой, если даже не знает, с какой стороны лучше подойти к девушке. Расскажу немного о себе.
Говорят, некоторые люди помнят, что с ними происходило в годовалом возрасте. Я не могу этим похвастаться. Моя мама развелась с отцом, когда мне было всего два года. Он ушел из моей жизни раз и навсегда, не оставив особых воспоминаний. Поэтому воспитывался я в дружном женском коллективе мамой и ее родными сестрами.
Еще в третьем классе на уроке труда, когда мальчиков стали учить сверлить отверстия в дереве и забивать гвозди молотком, мне это показалось скучным. К тому времени я уже умел прилично вышивать крестиком. Занятие это подразумевало сосредоточенность и отрешенность, чего не хватало другим ребятам. Орудовать иголкой и ниткой получалось у меня неплохо, мама оставалась довольна, но в школе пришлось срочно учиться слесарным премудростям. За них мне ставили тройки, потому что руки, что называется, росли не из того места.
Все изменилось, когда у мамы появился новый мужчина. Я звал его дядей Васей, и он увлек меня авиамоделизмом. Как-то он пригласил нас с мамой за город на испытание любительских поделок, и там я впервые увидел такое разнообразие моделей, что голова пошла кругом. Больше того, дядя Вася дал мне попробовать управлять одной из них своей старой, кордовой. Я пришел в неописуемый восторг даже завопил от счастья! и, конечно, допустил ошибку: на всей скорости влепил самолет почти вертикально в землю. От него мало, что осталось, но дядя Вася не расстроился, а сказал ободряюще: