Мортон любовно погладил сталь инструмента, вернул его на место и взял соседний.
Но можно достать корни иначе. Это устройство называется «козья ножка» видите, кончик раздвоен, как копытце? Вот этим острым краем выскабливают лунки из-под зубов. Да, выглядит грубовато, но если правильно попасть в зубной канал и провести острием вдоль по нерву обязательно вдоль, чтобы ощущения стали интенсивными и продолжительными, то эффект поразителен. Везет тем, кто просто теряет сознание, но этого мы с вами, конечно, избежим. Вы не должны пропустить ни мгновения нашего совместного действия.
Герберт попытался вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы, чтобы повторять, повторять их про себя и не слышать голос Мортона. Но память предательски отказывала, а полковник и не думал прерывать демонстрацию.
А это у нас зубной ключ. Почти как дверной, смотрите, а ручкой похож на штопор, верно? Но вот здесь у него загнутый коготь, им захватывают зуб и начинают вращать. Чрезвычайно удобный инструмент для врача надо всего лишь крутануть ручку. А вот для пациента процедура крайне травматична может случиться и перелом челюсти, и раскол соседних зубов, а уж про разрывы мягких тканей я и вовсе промолчу. Ну так вы сами все прочувствуете и поймете, обещаю.
У Герберта закружилась голова. Промелькнула мысль, что хорошо бы сейчас просто потерять сознание, но вслед за ней пришла еще одна, холодная и реальная. Такой роскоши, как беспамятство, ему не видать.
Но мы же не хотим испортить все зубы, верно? продолжал Мортон. У вас могут быть и годные экземпляры. Вот этот замечательный набор зубных зубил позволит нам вырубить любой образец вместе с корнями напрямую из десен. К ним и молоточек идет в комплекте, видите? Не правда ли, изящный? Зубило мощный инструмент. Снизу мы можем пробить кость до канала нижней челюсти и залезть в подбородочное отверстие. А сверху и того интересней, там и большую нёбную артерию можно продырявить, и в околоушной проток попасть. И даже перфорировать, а то и вовсе прошибить насквозь верхнечелюстной синус или, говоря иначе, гайморову пазуху.
Герберт пытался перестать слушать, но не мог. Каждое слово затягивало, каждое отдавалось холодком где-то внутри. И лишь одна мысль пробивала его насквозь. Мысль о том, сколько шансов повеситься он упустил. Он хотел сделать это после каждого протрезвления, но так и не решился. И вот она расплата.
А это моя гордость. Мортон взял в руки небольшую коробочку с длинным заостренным штырем и заводным ключом. Зубной бор на пружинном механизме. Завода хватает на две минуты. Представляете целых две минуты зазубренный кончик вращается и вгрызается вам в кость. Две минуты ада а после заводим, и все повторяется заново. Это вам не старые ручные модели, от которых на пальцах оставались мозоли.
Полковник растянул покалеченные губы, и они сложились в подобие жутковатой улыбки. Перехватил взгляд Герберта и, словно спохватившись, потянулся еще к одному инструменту.
Ах да. Вы же не подумали, в самом деле, что мы ограничимся только зубами? Вот, взгляните, эта штука называется секатор языка. Захватываем цепочкой участок мягкой ткани, затягиваем вот этим винтом и отсекаем кусочек за кусочком. Можно использовать не только на языке губы, щеки этому малышу все под силу. Что скажете?
Герберт ощутил, как внизу живота нарастает резь.
Да не молчите вы. Пока язык еще цел, используйте его. Как вам моя коллекция? Нравится? Ну что, приступаем? Готовы?
Нет Пожалуйста Вместо голоса у него получился лишь тихий свистящий шепот.
Нет? Мортон сделал удивленное лицо, но глаза оставались холодными, злыми. Мне казалось, вам будет интересно сравнить свои методы с моими. Ведь мы с вами почти коллеги, не так ли?
Герберт вдруг увидел, что последними в ряду инструментов лежат знакомые ему плоскогубцы точь-в-точь такие, как у него были в Бельгии. И тут его сердце пропустило удар нож. Нож с инициалами «Г» и «О».
Впрочем, полковник перехватил его взгляд, мы можем забыть старые обиды. Всего этого можно избежать, если
Если что?! почти выкрикнул Герберт. Что нужно сделать, скажите!
Сущие пустяки. Вы знаете, где ваша дочь?
Элис?.. Герберт задохнулся от этого имени. Разве она жива?
Жива и здорова. Росла у меня и была всем обеспечена. Ей сейчас семнадцать. И, представьте себе, у нее отличные молодые зубы.
Герберта будто вновь окунули в ледяную воду.
Зубы? переспросил он.
Здоровые и крепкие зубы. Раз уж вы не знаете, где мои зубы, и не хотите, чтобы я забрал ваши, то отдайте мне зубы Элис.
Боже выдохнул Герберт.
Вы ее отец. Вы имеете право передать мне в собственность ее зубы. Подпишите дарственную, у меня все готово. Он достал лист бумаги, испещренный ровными чернильными строчками. Подпишите и уйдете отсюда, сохранив все свои зубы.
Боже мой
Ну или я отпущу ее, и продолжим с вами. Он взял в руки «пеликан», ослабил винт, прищурился, вымеряя расстояние между кончиками инструмента. Что вы выбираете?
Герберт зажмурился.
Что вы выбираете, Освальд? прогремел полковник Мортон. Чьи зубы мне забрать? Ваши или ее? Ну же?! Отвечайте!
Мир покачнулся. Мир встал на ребро, как монета. Боль, бесконечная боль или пустота. Та самая пустота после пятой кружки джина Когда-то он сделал выбор. Сейчас у него второй шанс.
Люди ведь меняются? Или нет?
Ее прошептал он.
Громче! Не слышу!
Ее зубы
Что вы там мямлите, Освальд! Скажите четко и ясно, что вы хотите, чтобы я выдрал все зубы у вашей дочери!
Я Я хочу, чтобы вы Чтобы вы выдрали все зубы у у моей дочери.
Громче, Освальд!
Я! Хочу! Чтобы вы выдрали! Все зубы! У моей дочери!
Хорошо. Мортон ослабил ремень, стягивающий правую руку пленника. Вот вам перо, читайте и подписывайте.
Герберт пытался прочесть прыгающие перед глазами строки. По щекам текли слезы. Слезы отчаяния? Жалости? Или облегчения?
Пальцы онемели. Он несколько раз сжал их в кулак, обмакнул перо в чернильницу и подписал документ.
Мортон глянул на него, забрал бумагу и поднял ее. Где-то сзади, за спиной Герберта, прошелестел тяжелый вздох. Тихие шаги и в поле зрения пленника появилась девушка.
Он сразу узнал ее. Хотя последний раз видел совсем крохой, когда уходил в армию. Слишком уж похожа на мать.
Мортон протянул ей подписанную бумагу.
Я говорил тебе. На его губах опять появилась искореженная улыбка.
Вы были правы, отозвалась девушка.
Герберт смотрел на нее, хватая воздух ртом.
Элис Крошка моя
Девушка взглянула на него почти с тем же выражением, что было у Мортона, как на таракана. Нет, не совсем так. Кроме брезгливости и презрения, в ее взгляде было что-то еще. Куда сильнее. Куда горячее. Куда ярче.
Ненависть.
Ты знаешь, что стало с мамой? спросила она, еле сдерживаясь.
Герберт хотел мотнуть головой, но не смог она была по-прежнему зафиксирована.
Когда ты ушел тем утром, она ждала. Ждала меня. Ждала, ведь ты обещал. Обещал, что придешь к мистеру Мортону, и он вернет меня ей. Ждала каждый день. День за днем.
Элис была словно противоположностью Мортону. И если его глаза замораживали, то ее прожигали насквозь.
Потом ей сказали, что тебя видели в Портсмуте. Что ты уплыл. Сбежал. Мама Ее голос прервался, она упрямо мотнула головой, будто отгоняя слезы. Мама пыталась повеситься. Сделала петлю, залезла в нее. Та затянулась, но не убила ее. А вылезти она уже не смогла. Врач сказал потом она умирала четыре дня.
Глаза девушки увлажнились, и она сотряслась в беззвучном рыдании. Мортон обнял ее, и она уткнулась ему в плечо.
Все это время, проговорил полковник, я учился работать с зубами. И учил Элис. Сейчас она лучший дантист в Саутгемптоне, а может быть, и во всем королевстве. А лучшие врачи лучшие во всем. И в том, как вылечить, и в том, как причинить боль.
Он стиснул руку Герберта, вернул ее на поручень кресла и крепко затянул ремнем.
Ты готова, Элис? Тогда приступай.
Девушка приняла кожаный фартук, так похожий на мясницкий. Надела плотные перчатки. Оглядела инструменты:
Расширитель челюстей. Зафиксируем. А потом, пожалуй, зубной ключ и сразу «козью ножку».
Агния Романова
Во имя воды
Он хотел попасть сюда на практику любой ценой.
А никто из однокурсников не хотел. Они смеялись и отговаривали: грязь, тяжелая работа, никаких знакомств на будущее.
Макс вышел из проходной на залитый солнцем асфальт. Через пять минут надо явиться к главному технологу. Лера-Леруся, чем он тебя, сволочь, приманил? Ночные смены брала, пропадала допоздна, дома только привет-пока. И напевное «Денис Никитич сказал Денис Никитич показал!» Тьфу. Чтоб он провалился, что он, голливудская звезда?
Да, Лера старше на год и гордилась, что устроилась на работу по специальности, но, во имя всего святого, чем там гордиться?
Макс грезил о чистеньком офисе, чтобы видеть канализацию только на мониторе. Лера, куда же тебя понесло
Ничего, он разберется. Макс на секунду зажмурился. Солнечный блеск резанул глаза.
Он на что угодно пойдет, чтобы узнать правду. Подставит, подкупит, обманет Да мало ли способов. Он человек-студент, у него совесть отмерла естественным путем давным-давно.
Ветер холодил затылок; Макс принюхался, но почуял только запах нагретого камня и пластика. И еще чего-то неуловимого, смутно знакомого тревожащего.
Офисное здание походило на коробку-завод: каркас, белый пластик, синяя кайма поверху. Высаженные вдоль дорожек сосны. Газоны с торчащими тут и там крышками люков. Макс пожал плечами. Не так он представлял себе очистные сооружения канализации.
У него перед домом и газон, и люки один в один. Вот разве что
Земля под ногами дрожала едва ощутимо, неравномерно. Словно затухающие толчки землетрясения или проходящие поезда метро. Вибрация возникала тут и там, играла в пятнашки.
Земля внизу источена трубами, как муравейник ходами. В них бурлит вода, грязная, вонючая, или кипяток, или холодная питьевая. Копни неосторожно затопит округу, снесет потоком. Трубы под любой улицей, во дворе, под каждым домом.
Холодок пополз по спине, вспотевшие ладони стали противными, липкими на ветру. Макс ускорил шаг. Надо отвлечься.
Он представил стройные ноги Леры светлые джинсы, облегающие бедра. На работу она ходила так же. Красовалась в замшевых сапожках интересно, здесь выдают рабочую обувь? То-то Денис Никитич на нее запал охмурил и завлек. Макс думал, тут народ в спецовках, как на заводах, шастает, кругом нечистоты по каналам плывут, а здесь Сосны вдоль дорожек.
Стеклянные двери разошлись в стороны. В холле сверкали зеркала и металл, плакаты на стенах демонстрировали виды с птичьего полета: то круглые озера-отстойники, то прямоугольные сооружения с грязно-бурой водой.
Макс перешагнул порог. За шиворот капнуло чертовы кондиционеры. Он ладонью смахнул влагу.
В холле пахло сладковато, будто сероводородом. Он поморщился: в памяти всплыл недавний разговор.
Я не сплю с ним, Макс. Это работа, понимаешь? Он настоящий профи, даже фанат. Личико Леры заострилось, сделав ее похожей на лисицу. Учиться у него кайф. Тебе на настоящее дело пофиг, вот и не лезь в мои дела.
Не пофиг, отрезал он. Устроюсь на практику и тоже вникну.
«Я тебя уведу, мысленно добавил Макс. Твой кумир тебя не получит».
Денис Никитич не возьмет. Его имя-отчество Лера выговаривала округлым, напевным голосом. С Максом она так не разговаривала.
Возьмет, отрезал он. Госконторы обязаны студентов брать. Очистные на балансе города, все получится.
Лера потускнела. Макс тогда плюнул в сердцах, хлопнул дверью.
Что за привычка? Полюбила другого скажи прямо, зачем жилы тянуть. Нет, все отрицала, но домой возвращалась позднее и позднее. Порой целые сутки на дежурствах пропадала.
Макс представил, как швыряет Дениса Никитича в серую с пеной воду. Тот задыхается в грязных бурунах выплыть нельзя, воздух бьет со дна как гейзер, а глубина метров шесть. Ха.
Он вздрогнул. Мысленная картинка пробирала натуралистичностью. Откуда это? Денис Никитич главный технолог очистной станции, считай царь и бог здесь, так что вопрос кто кого выкинет. Макс скривился. Наверняка мелкий человечек этот Денис Никитич, мутный, как вода в его хозяйстве.
Макс постучал в дверь.
Заходите, низко велели из кабинета.
Светлый пол, стулья и массивный стол были завалены чертежами. Макс пожал протянутую руку Дениса Никитича, пытаясь улыбнуться сведенными губами.
«Человечек» оказался выше на голову, жилистый, с точеным лицом и седыми стрижеными висками.
«Ясно, промелькнуло в мозгу, Лера влюбилась в него как кошка. На таких девчонки сами вешаются».
Ладонь заныла от зверского пожатия.
Выпускник? спросил Денис Никитич.
Диплом через год, отчитался Макс. Нужна реальная практика. Лера очень вас хвалила как руководителя. Помните? Лера Ситникова.
Взгляд Дениса Никитича стал жестким.
Молодой, говорю сразу. Мои очистные двадцать лет в очереди на финансирование, техника в заплатах. Работает чудом на голом энтузиазме нашем, как понимаешь. Я тебе все покажу, но ты здесь будешь выживать. Будь осторожен. Тогда не случится, как с Лерой.
Макс стиснул зубы. Кивнул.
Денис Никитич запрокинул голову, разминая шею как боксер перед выходом на ринг.
Еще одно, молодой. Согласишься сейчас ты наш с потрохами. Никаких побегов в чистенький офис и к мамочке. Так что?
Я согласен, твердо ответил Макс. Хочу знать, как все в реале не на чертежах.
Под полом зародилась глухая вибрация, словно скрепляя договор, и тут же стихла.
Макс тряхнул головой.
«Век бы не видел ваши очистные».
Ладно, прищурился Денис Никитич. Покажу диспетчерскую. Встречаемся через десять минут на парковке.
На слове «парковка» мозг забуксовал что, настолько большая территория? но Денис Никитич быстрым шагом покинул кабинет. Макс припустил следом.
Диспетчерская понравилась: просторно, окна до полу, посреди длинный ряд терминалов, как в кино про авиацию и диспетчеров. На экранах мигали разноцветные схемы, выскакивали цифры. Место слева пустовало не нашли нового оператора на место Леры.
Душно здесь. Странный сладковатый запах что напоминает, не понять никак? И операторы сплошь парни, уставились в мониторы, а отвернешься лопатки чешутся. Ну да, привели новичка, развлечение
Ты постоянно тут торчишь? спросил Макс у сидящего с краю парня. Прочитал надпись на бейдже: Валентин?
Повисла тишина. Валентин медленно распрямился и перевел взгляд на Макса. Глаза у него были водянистые.
Как положено, с расстановкой сообщил он. Наше дело наблюдение, ясно? Контроль и управление. Ясно?
Парень демонстративно нацепил наушники.
Макс молча развернулся кругом. Чей-то взгляд уперся в спину, как отвертку воткнули.
Ни один из операторов не проронил ни слова.
Он вылетел на улицу. Сладковатый запах въелся в нос. Макс постоял, глотая ветер открытым ртом, и не сразу понял, что воздух горчит.
Проклятье. Он побрел к парковке, пытаясь отвлечься от дурноты.
Солнце сверкало над зелеными лужайками, кое-где пересеченными здоровенными трубами. Стоянка обнаружилась за углом. В серебристом «Рено Логане» сидел Денис Никитич, выставив наружу длинные ноги в потертых джинсах. Он прижимал телефон к уху. Ветер сносил обрывки слов.
Присмотришь Он пригодится Не сейчас! Запас пока есть. Не пускай, пока не найдем.
Макс споткнулся.
Денис Никитич в упор взглянул на него через лобовое стекло. Будто иглы вонзились в затылок, скользнули под воротник. Макс с независимым видом сунул руки в карманы. Воздух горчил на языке, мешался со знакомым сладковатым привкусом. Желудок противно сжимался.