Агент Пендергаст, взмолился Смитбек, не делайте этого. Ради прошлого.
Я не знаю, о каком именно прошлом вы говорите. В любом случае вы незаконно пробрались на место преступления и должны быть выпровождены. А эти фотографии уничтожены.
Я всего лишь выполняю свою работу.
А мы свою.
Смитбек продолжал упрашивать Пендергаста, глядя, как тот удаляет снимки. Двое береговых охранников одобрительно наблюдали за этим.
Я думал, мы друзья! взвыл Смитбек. Не делайте этого!
Уже сделано, сказал Пендергаст, помахав телефоном. Вы получите телефон, как только окажетесь в безопасности за ограждением.
«Сукин сын», подумал Смитбек. Но может, он получит хотя бы заявление, если уж ничего другого?
Агент Пендергаст, по крайней мере, скажите мне, что тут происходит. У полиции есть какие-нибудь версии?
Пендергаст развернулся и махнул бойцам береговой охраны:
Пожалуйста, выведите его за периметр.
Подождите! Всего один вопрос!
Двое моряков взяли его за руки и повели прочь. Пендергаст следовал за ними.
Смитбек сделал еще одну попытку:
Хоть какие-нибудь идеи? Догадки? Одно маленькое заявление больше мне не нужно!
Пендергаст не ответил.
Сколько обрубков? Ради всего святого, Пендергаст, назовите мне число!
Молчание.
Они дошли до желтой ленты, и Пендергаст поднял ее, выпуская Смитбека. Тот повернулся, и Пендергаст протянул ему телефон.
Если попадешься здесь еще раз, сказал рыжеволосый, тыча пальцем в грудь Смитбека, мы тебя арестуем. Понял?
Все трое развернулись и пошли прочь. Смитбек смотрел им вслед, обливаясь потом и бранясь себе под нос. Затем он проверил свой телефон, мрачно пролистал галерею. Фотографии и в самом деле исчезли. Хотя постойте: в его блокноте появилось только что напечатанное сообщение. Оно было коротким: «Проверьте корзину. В последний раз».
И действительно, в корзине лежала небольшая, но чрезвычайно хорошо подобранная коллекция его фотографий.
6
Тут настоящий рыбный рынок, черт бы его подрал, услышала Мойра Кроссли голос одного из сотрудников морга.
Тот распаковывал холодильный контейнер с обрубками ног, только что привезенный в машине «скорой помощи». Он выкладывал обрубки на медицинскую каталку, а другие работники регистрировали и фотографировали их, действуя конвейерным методом. Кроссли была главным судмедэкспертом Двадцать первого района, и она думала, что всякого повидала за многие годы работы. Каких только останков не выносило на берег, частичных и полных, и у некоторых имелись довольно странные особенности. Но это это было за пределами всяких пределов. По предварительной оценке, более шестидесяти обрубков. Что это означает более шестидесяти убийств? Если так, то они имеют дело с самым крупным массовым убийством в истории Флориды. А если эти люди все еще живы то где они? И что с ними случилось? Это не поддавалось никаким объяснениям.
Обычно тихая и упорядоченная лаборатория Кроссли превратилась в суетливый муравейник, а пахло здесь и в самом деле, как на рыбном рынке, где товары на солнце быстро портятся. Ручейки морской воды бежали по полу к центральном сливу, перемешиваясь с извивающимися креветками и другими морскими существами, которые кормились обрубками, а теперь лишились питания.
Еще одна «скорая» привезла два новых контейнера, и общее число составило господи боже! более девяноста обрубков, все в одинаковой обуви. Чтобы разобраться с поступлениями, Кроссли вызвала на работу весь персонал четырех техников и двух помощников патологоанатома. С последней партией приехал начальник полиции острова Санибел Перельман вместе с двумя детективами. Задействована была и полиция Форт-Майерса, не говоря уже о нескольких моряках береговой охраны в форме, которые, похоже, вообще не представляли, что им нужно делать, просто стояли, нахмурив брови, и пытались делать вид, будто заняты.
Но в этой группе беспорядочно толкущихся людей выделялась, словно больной палец, одна фигура высокий бледный человек в белом льняном костюме, крахмальной белой рубашке и черном галстуке. У него было точеное лицо и глаза, сверкающие, как полированные десятицентовики. В то время как сам человек был неподвижен, словно греческая статуя, его глаза беспокойно обшаривали помещение, впитывая все.
Кроссли повернулась к своему помощнику Полу Рамо.
Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, сказала она.
Что начнем? спросил он.
Техник Пол напоминал громадного плюшевого медвежонка, еле втиснувшегося в свой халат, с бородой как у викинга. Он был трудягой, всегда готовым угодить, но, увы, не самой яркой лампочкой в комнате.
Возьми одну и принеси на первый стол. Будем делать иссечение.
Сейчас?
Нет, после дождичка в четверг.
Ой, конечно, извините.
Схватив щипцы, Пол опасливо поднял обрубок, положил его в контейнер и отнес к одному из небольших столов у стены. Когда Кроссли взяла обрубок и положила на стол, Рамо включил видеорегистратор и проверил его.
Инструменты.
Рамо положил на тележку хирургические инструменты и покатил ее к столику. Кроссли натянула маску и выбрала маленький пинцет.
Прошу прощения, раздался у нее за спиной голос, гладкий, как атлас.
Она повернулась и увидела бледного человека.
Да?
Я бы хотел наблюдать, если вы не возражаете.
Она понятия не имела, что он здесь делает. Этот человек не был похож ни на представителя правоохранительных органов, ни на медицинского работника.
Простите, а вы кто, собственно? спросила она.
Рука нырнула в карман и появилась с кожаным бумажником, который тут же раскрылся, предъявляя золотой с синим жетон, а над ним удостоверение.
А, ФБР, сказала Кроссли.
Кем бы ни был этот человек, он, вероятно почти наверняка, стоял на одну ступеньку выше остальных на иерархической лестнице. От него явно исходила властная аура.
Специальный агент Пендергаст, сказал человек, слегка кивнув.
Акцент определялся безошибочно и отличался от всех других южных акцентов, и Кроссли быстро узнала его по своему детству: этот изысканный южный говор высшего класса из Нового Орлеана был свойствен только старейшим семьям. Пендергаст фамилия тоже была ей смутно знакома и не вызывала приятных ассоциаций.
Старший медицинский эксперт Мойра Кроссли, торопливо представилась она. Пожалуйста, наблюдайте. Но только наденьте халат и не мешайте.
Безусловно.
Она перенесла свое внимание на обрубок ноги на столе и при работающей камере начала общее обследование. Первым следовало описание. Кроссли осмотрела конец кости и отметила, что отделение конечности было крайне жестоким, осуществлялось тупым инструментом с тяжелым лезвием, после которого остались отметины и осколки. По-видимому, несколько таких ударов не меньше шести, судя по отметинам на большой и малой берцовых костях, отделили часть ноги от остального тела приблизительно в двух дюймах над голеностопным суставом. Морские организмы пожрали плоть над суставом, оставив только кость. Но ниже этого плоть, защищенная кроссовкой, сохранилась. Она сильно распухла и вылезала наружу. Колонии крохотных морских организмов все еще цеплялись к сырой плоти черви, амфиподы, личинки раков, морская вошь. Плоть была поедена, и Кроссли видела отверстия, в которые пролезли существа покрупнее.
Пол, принеси мне контейнер с этанолом для образцов.
Пол приволок контейнер, и она с помощью пинцета осторожно извлекла столько образцов, сколько смогла найти, и опустила их в раствор для последующего обследования.
Позвольте задать вопрос, раздался бесстрастный голос у нее за спиной.
Кроссли почувствовала укол раздражения.
Да?
С какой стороны наносились удары?
«Хороший вопрос». Она еще раз осмотрела обрубок:
Удары наносились сверху, по правой передней стороне ноги, беспорядочно, под углом приблизительно от сорока до семидесяти градусов к горизонтали.
Спасибо.
Начальник полиции Перельман тоже надел халат и подошел, чтобы наблюдать за осмотром. Кроссли порадовалась этому. Ей нравилось работать с ним, и она надеялась, что он будет полезен сдержит чумной налет других следователей, не говоря уже о прессе.
Кроссли продолжила общее обследование по протоколу. Когда оно было закончено, пришло время снимать кроссовку, анатомировать обрубок и отбирать образцы для токсикологического и гистологического анализов.
Можно еще вопрос? раздался медовый голос.
Что?
Есть ли способ определить, подвергалась ли предварительно плоть замораживанию?
Этот вопрос удивил Кроссли. Подобный тест не приходил ей в голову, но, поразмыслив, она решила, что его, вероятно, следует сделать.
Да, этот тест можно провести, и я сделаю такой запрос в гистологическую лабораторию. Она повернулась к Полу. Ножницы.
Пол подал ей ножницы, и она принялась срезать кроссовку.
Прошу прощения, снова вмешался голос, но, если позволите, я бы хотел получить эту обувь как вещественное доказательство, когда вы закончите.
Нет.
Она продолжила работать ножницами. Плоть из кроссовки ниже лодыжки расширялась, как перенадутый воздушный шарик.
Щелкали ножницы. Серая и розовая плоть опасно разбухала. Кожа двигалась, как живая.
Щелкали ножницы
И тут, словно взрыв какой-то гнили, изнутри выпрыгнуло существо. Это была миксина, самый дьявольский из кошмаров. Из-за неожиданного сброса давления струя миксиновой слизи брызнула на грудь и лицо Пола, на его бороду. Техник пронзительно вскрикнул и отпрыгнул назад, закрывая лицо ладонями, а миксина упала на пол, извиваясь и разбрызгивая слизь из своих желез, и поползла к центру комнаты.
О господи, нет! вскрикнула Кроссли, когда Пол, ослепленный, врезался в длинную каталку, на которой стояли обрубки.
Каталка перевернулась и с грохотом рухнула на пол. Обрубки разлетелись по полу, из них повыскакивали новые твари миксины, крабы, угри, они извивались, корчились, издавали резкие звуки, ползали по плиточному полу среди струек морской воды, пережеванной плоти и совершенно невыносимого смрада. Началась жуткая кутерьма, когда люди отпрянули назад, спасаясь от волны слизи, поскальзываясь и падая.
Кроссли в смятении смотрела на то, как организованная ею умная и профессиональная работа превращается в комедийный фарс группы «Три балбеса».
Она повернулась к агенту Пендергасту, который стоял в стороне от суматохи, обозревая происходящее с веселым выражением на лице. Он тоже повернулся к ней и заметил слизь миксины, стекающую по ее халату.
«Во всех явлениях природы, растягивая слова, проговорил Пендергаст, есть нечто чудесное».
Вы называете это чудесным? спросила Кроссли.
Аристотелю бы понравилось, заметил Перельман, еле сдерживая смех.
Что ж, сказала Кроссли в страшном раздражении, мне тут придется вычищать всю эту грязь. Поскольку анатомирование практически закончилось, я прошу вас двоих покинуть мою лабораторию.
Когда они двинулись к выходу, она добавила:
Кстати, агент Пендергаст, вы можете взять эту чертову кроссовку.
7
К бесконечному облегчению начальника полиции Перельмана, оперативная группа расположилась в просторном отделении полиции в Форт-Майерсе на Уидман-уэй, а не в его крохотных кабинетах за публичной библиотекой острова Санибел. Ему едва удалось втиснуться на парковку на своем «эксплорере». Он и два его лейтенанта, Таун и Моррис, вышли из машины. Перельман любил сам сидеть за рулем, когда была такая возможность, он ненавидел положенных ему по штату водителей и даже настаивал на том, чтобы возить своих подчиненных.
Первая встреча оперативной группы была назначена на одиннадцать, но Перельман приехал на полчаса раньше, отчасти потому, что выехал с запасом, опасаясь попасть в пробку, а главным образом для того, чтобы понять, что представляет собой глава группы Бо и как будет работать эта система. Он никогда раньше не состоял в оперативных группах, и его впечатление о Бо было неблагоприятным, но Перельман считал, что каждому нужно дать второй шанс. Если человек не оправдывал его ожиданий, он заносился в список неисправимых.
«Честь, этика, ответственность, уважение, командная работа», сказал Таун, глядя на фасад здания, на котором эти слова были написаны гигантскими буквами. Надеюсь, это не пустая трепотня.
Будем предполагать лучшее, откликнулся Перельман.
Он со своими лейтенантами вошел внутрь, и мрачный секретарь показал им, как пройти в зону оперативной группы большой конференц-зал в задней части здания и примыкающее к нему пространство открытой планировки, заполненное техниками и рабочими, которые расставляли столы, компьютеры, большие экраны и доски. На первый взгляд это выглядело как достаточно эффективная и организованная операция. Надежда забилась в груди Перельмана: новые свидетельства того, что начало будет хорошим. В примыкающем коридоре имелось место, где можно было выпить кофе, чая, холодной воды.
Перельман прямиком устремился туда. Он налил себе чашку кофе, высыпал туда три пакетика молока со сливками и такое же количество пакетиков сахара. Отхлебнул. Прилично. Вполне прилично. Таун и Моррис тоже позаботились о себе и с чашками, над которыми поднимался парок, отправились в конференц-зал, где заняли место в первом ряду. Вскоре стали появляться и другие капитан и два лейтенанта из полицейского отделения Форт-Майерса, поприветствовавшие Перельмана, и небольшая группа полицейских в форме. Каспар, начальник полиции Форт-Майерса, не появился. Это было похоже на Каспара: хотя он и нес номинальную ответственность за полицейскую часть расследования, но считал месяцы до ухода на пенсию, а недавно слег с тяжелым приступом подагры и ничуть не возражал, чтобы руки пришлось пачкать его старшему персоналу и полицейскому отделению Санибела. Если расследование придет к счастливому концу, он неизбежно примет участие в финальной части, прихромает, чтобы предъявить права на не заслуженные им лавры.
Следующей в этом неформальном параде была Кира Марксон, мэр Санибела, в своей фирменной белой одежде для тенниса, невзирая на трагические события, а вероятнее, именно из-за них. Ее мрачное лицо просветлело, когда она заметила Перельмана и тот ответил на ее кивок. Прежде Марксон работала в руководстве одной пиар-компании, и это вкупе с историей ее семьи на Санибеле, восходящей к дням паромной переправы, оказалось неожиданной, но идеальной подготовкой для мэра. Она явно видела необычные задатки и в Перельмане, потому что начальником полиции он стал отчасти благодаря ее стараниям. Они хорошо сотрудничали, уважали зоны ответственности друг друга: она работала, чтобы люди были счастливы, он чтобы они чувствовали себя в безопасности. Перельман знал, что Марксон не будет вмешиваться в его дела, если только он не попросит об административной поддержке.
Минуту спустя появилась судмедэксперт Кроссли с двумя помощниками. Лицо у нее было усталое, и Перельман подумал, что, вероятно, после его ухода из лаборатории вчера вечером случилось что-то еще, кроме происшествия с миксиной.
Он огляделся, выискивая взглядом того парня, Пендергаста, но не увидел его.
Вскоре плотной группой прибыл контингент береговой охраны, возглавляемый коммандером Бо в парадном мундире, за которым следовал другой персонал в парадной или рабочей униформе. Эта толпа производила сильное впечатление. Бо прошел в головную часть зала, остальные расселись по местам. Техник прикрепил к мундиру коммандера петличный микрофон. В зале воцарилась тишина, когда Бо подошел к трибуне и достал из кармана мундира свои записи. Ровно в одиннадцать часов в зал вошел агент Пендергаст и, вместо того чтобы сесть, прислонился спиной к задней стене и скрестил руки на груди. На нем был другой белый костюм, на этот раз определенно шелковый, а не льняной. Казалось, у костюма был слабый коралловый оттенок, но в искусственном освещении Перельман не мог сказать наверняка. Зато он мог наверняка сказать, что никогда прежде не видел агента ФБР, одетого подобным образом.