Вроде наркомании. Как-то на днях смотрел телепередачу о наркомании в Узбекистане. Вел умный ведущий. Так и сказал мы-де долго говорили про наркоманию но только по поводу Запада. У нас-де такого нет и быть не может! И тем лишь дали возможность беде врасти вглубь, распространиться вширь До тех пор, пока не настала у нас гласность! Особенный вред когда нет общественного мнения. Когда оно изображается, говорение одно и того же что «общепринято». И все одно и то же, от доярки до известного писателя все наперед известно, что сказано будет! Еще уста не открыл уже знаешь все. Слова без мысли, без усилия души готовые, пристойные, «общепринятые» слова! Артистами все стали как же: «выступление»! Точно самодеятельность. Сами себя восхваляли, все было наилучшим образом даже когда дело шло из рук вон плохо! Да и сейчас еще никак не отвыкнем говорим то, «что принято»! Скажем, перестройка всего и вся, а мы «выступаем» и воздаем фимиам перестройке!.. Ловко «перестроились»!..
Журналист: Народ у нас огромный, единый, все хорошее и все плохое сразу обретает огромный масштаб! Огромную силу. Вот почему надо всем теперь перестраиваться. Прежде всего душой, я бы сказал психикой всей. Особенно литературе! Пусть писатели думают, пусть ошибаются, художники даже ошибаются лучше, чем чиновники, всякие «кураторы», глаголят свои мертвые прописи! Главное литературе должно быть возвращено право вперёдсмотрящей. Не пристало ей повторять газетные и докладные зады: вред от этого повсеместный, большой, долгий И почему это администраторы-кураторы возомнили себя всезнающими, всеумеющими?.. Все потому лишь, что в их руках административная власть!..
Но вернемся к теме. Убежден, что проблема полового воспитания возникает там, где нет трудового воспитания! Проще говоря труда! Мы труд то и дело заменяем спортом, спорт становится самоцелью, становится профессией! И все мусолим это «гармоническое развитие». Уж очень упрощенно понимаем «в здоровом теле здоровый дух»! В здоровом само по себе теле может быть и больной, и злой дух! Нужно духовное чувство жизни! Прочтите еще раз «Митину любовь» еще и как врач, как психолог, как автор своей работы. Побеседуйте с ребятами, которые тоже раз и другой раз прочитали. И беседу поверните на «свою тему»! Ведь убило Митю «удовлетворение»! Несомненное с точки зрения физиологии, медицины, природы Но более, чем сомнительное удовлетворение с точки зрения духовного чувства любви! То есть, нет здесь природы, есть лишь попытка ее обмануть, обойтись одной бездуховной физиологией. И она же, природа мстит за обман она вкладывает в руку Мити револьвер. Не заменить Катю Аленой! Потому что Катя любимая, а Алена не любимая! Объясните Мите, сотням Митям, что такая «замена» самоубийство! Не метафоричное сущее! Объясните Кате, сотням Кать, что «замена» нелюбимого Мити, или неосознанно нелюбимого Мити, директором театральной школы равно самоубийству и половина вашей задачи уже будет решена. Все зависит, конечно, как «объяснить» этот шедевр «Объяснение» по меньшей мере не должно быть ниже!.. По сути можно дальше написать Бунину, то есть, можно было написать затем «Катину любовь». Катя бы тоже вполне могла не нарочито, не заданно, из жизненно-художественной логики могла кончить самоубийством. Ведь и Катя хоть и более, по-женски, «адаптированная» артистичная натура, тоже, хотя и по-другому, метущаяся, ищет не только любви, но и места в жизни, и не только места, но и смысла! Равно, как чревата трагедией Митина «беспочвенность» любовь опередила поприще, цель служения, вся предопределенность беды. Катина «трезвость» не лучше Митиной «безпочвенности». Где-то их судьбы еще раз пересекутся!.. Подобно, как судьбы Треплева и Нины Заречной, когда оба другие, оба «отрезвевшие», хотя не одинаково еще надорвавшиеся Помните, там же, в «Митиной любви», «Меж нами дремлющая тайна, душа душе дала кольцо» Как важно суметь почувствовать, пробудить эту тайну, из двух душ отковать одно кольцо бесконечной любви Дерзайте! Прорубите окно в этом мрачнейшем, наполненном и иссушающими химерами воображения и реальными страданиями, лабиринте на пути к духовной любви Там же, помните, слова Ницше: «Тело твое есть высший разум» Как всегда, он, Ницше, проницателен, но озарения его надо ставить с головы на ноги: он не любил людей, не любил жизнь! «Тело» лишь часть разума! Оно обязано его слушаться! Научите этому молодых, то есть, подскажите им путь к нравственной свободе, и они выберутся из лабиринта. Пусть Протасов, приятель Мити, не так глубок и прожжен, как хочет казаться, но ведь слово его пророческое в отношении Мити! Помните? «Есть же особи в мире животном, коим даже по штату полагается платить ценой собственного существования за свой первый и последний любовный акт» Нет, Митя, не такая «животная особь» Он погибает именно потому, что природой приготовлен для духовной любви, а жизнью не приготовлен к ее заменам! Вот у меня еще выписка: «И пошел теплый, сладостный, душистый дождь. Митя подумал о девках, о молодых бабах, спящих в этих избах, обо все том женском, к чему он приблизился за зиму с Катей, и все слилось в одно Катя, девки, ночь, весна, запах дождя, запах распаханной, готовой к оплодотворению земли, запах лошадиного пота и воспоминание о запахе лайковой перчатки».
То есть, на первом месте Катя, в центре мира Катя, все она одна олицетворяет, воплощает, осуществляет Нет Кати, нет мира, нет жизни Алена окончательное подтверждение. Любовь здесь равна жизни, а нелюбовь нежизни
Врач: Но что это? Митина любовь, то есть? Да не любовь она она страстная юношеская влюбленность, которой не дано еще стать духовной любовью. Митя лишь у преддверья ее. Вот почему, по-моему, важно услышать разум по поводу любви-влюбленности не как «тело», а как поэзию юности, завязь духовной любви, как цветение пока без плодов. Не помешать, не поторопить это цветение Не так?
Журналист: Конечно, конечно!.. Вечные здесь две крайности «тело» и «дух», «тело» и «платоника», «поэзия», «возвышенное и идеализированное» И не «промежуточную точку» здесь искать нужно, а гармоничность, законченность, двух этих стихий Между всех женщин в Кате, не в одной-единственной замене Кати женщиной «вообще», женщиной, которой имя Алена, или любое другое. Да, надо беречь молодых от безлюбья, от прелюбодеяния! По-моему, изначальный смысл в «прелюбодеянии» не супружеская измена а то, что произошло между Митей и Аленой, что убило его душу, а затем и тело Надо, видимо, объяснить юноше, что Алена в их жизни трусость, утрата мужества, капитуляция И если Алена (на редкость бездуховное существо! Помните, после того как получила пятирублевку, свой «гонорар», она спрашивает у «пораженного разочарованием» Мити почем поп продает в соседней деревне поросят!) здесь приводит к револьверу во всех случаях «Алены» ранят душу
Да, «Митина любовь» вам поможет Уникальное это произведение! «Вся любовь» со всеми ее коллизиями и превратностями К слову сказать вот мой телефон Чем могу рад помочь в добром деле! Пишите и показывайте мне самому интересно!
Котята
Чем так угодил продавщицам в продовольственном, по нынешним временам первым «аристократкам» этот старик? Они ему улыбаются словно розовощекому доброму молодцу в престижной дубленке, в ондатровой шапке «за триста рэ», с вращаемым на пальце ключиком от «личной тачки» Впрочем, старик ненаряден но опрятен
Значит, нет творогу? Очень жаль? А то колбасу я уже давно не покупаю Очень уж усердно кандидаты-химики ее усовершенствовали А творожок это хорошо, это прелесть!.. Хоть за семнадцать обезжиренный хоть самый дорогой, который за двадцать шесть копеек. Любой из них хорош Возьму две пачки и с чаем. На хлеб и с чаем. На неделю хватает на завтрак!
На не-де-лю? Да вы что? Каждое утро тво-рог? Это же
А что? Обедаю в столовой. А творог на завтрак. Разве плохо! Холодильник у меня клад. Еще с пятидесятых. Служит! Плохо?
Конечно, плохо! Это вы, простите, для экономии? Пенсия мала? Нет, девчата, я бы так не смогла б
Старика-то, стало быть, не очень-то знают «аристократки». Снисходят к старости. Бывает такое и с продавщицами. А скорей всего тронул их чем-то старик. Видать радушием, расположением Не играет в «достоинство» с этой стороны прилавка поэтому не встречает высокомерие и грубость с другой стороны. С ним они не «аристократки» С ним они демократки, «осуществляют связь с народом».
Пенсия ни причем. Она у меня не хуже других Да и работаю я еще. Работа моя не прекращается пенсией. От звонка до звонка. То есть, пока не вынесут вперед ногами
Ну, что вы такое говорите, пугается одна из продавщиц. И другая, по лицу видно не одобряет в этом старика. Они женщины они, стало быть, не союзницы смерти Это какая же у вас работа? Собак в енотов перекрашиваете. Сейчас это доходно!
Обыкновенная На пишущей машинке Как бы на швейной там есть конец! Получил пенсион можно продать «Зингера». А писатель до гробовой доски работает. Такая уж профессия. То есть, совсем не профессия Вроде хронической болезни да мы только и живем этой болезнью! Смешно, не правда ли?
«Аристократки» переглянулись, задумались. Писатель посмотрел на их опечалившиеся вдруг лица и рассмеялся. Он их понял.
Вы один живете? Да? Трудно ведь одному?
Ничего не трудно. И живу я хорошо. И чай с творогом на завтрак прекрасно Не жалейте меня право, все хорошо!
Приготовить, постирать, мало ли что Без женщины А говорите «все хорошо»
Ну, если по правде одно плохо. Такое «одно» что из-за него все плохо Поздно я пришел в литературу, ну, издал кое-что, в союз приняли А вот имени себе не успел сделать. Вот рукописи и лежат Книжки, то есть рукописи, нужно пробивать Таким как я, без имени. И пять, и десять лет Где я возьму такие года? Да и такие силы?.. Вот писать пишу! Даже больше, чем в молодости а рукописей законченных книг уже с десяток дома лежит. Да и завещать некому! С голоду теперь писателю помереть не дадут, не гоголевские времена, а вот с издательствами худо. Мало их! Другой голод ныне типографский. Кому повем4 свою тоску?.. Рассказываю всем. Удивляюсь. Смешно? Видел как-то, старая кошка бездомная, время рожать подошло, ко всем прохожим льнет Смешно?.. Может, и я так сослепу, из инстинкта? Может, после моей смерти кто-то издаст? Смешно. Мне-то там уж ничего не надо, ни имени, ни гонорара. Лишь бы к людям дошло мое слово. Лишь бы жили мои котята!..
Родных небось никого?
Почитай что так. По мне война прошлась полной ступней
Одна продавщица незаметно исчезла в подсобку, опять появилась, подала писателю квадратный сверточек в белой бумаге.
Вот возьмите, себе две пачки оставила Да, видать, вам нужнее! Для вашей хорошей-нехорошей жизни! Берите, берите я обойдусь. А, может, к вечеру еще привезут А интересно бы что-нибудь ваше почитать! О чем вы пишете? Про любовь ха-ха?
И про любовь! Потому что про жизнь! Это вы напрасно смеетесь. Старость, любовь уже из тела ушла зато острей в сердце живет! По-моему, лишь старики могут по-настоящему писать о любви, да-да Не восторженная влюбленность, не натуралистическая плотскость; так сказать: любовь=жизнь, любовь=духовность Однако сколько выбить? Ах, сорок две копейки? Ну, спасибо вам! Моя хорошая=нехорошая жизнь будет чуть больше хорошей, чуть меньше нехорошей Спасибо!
Хитрецы
С академиком З. мы знакомы давно. И, разумеется, не всегда он был академиком. Впервые познакомились четверть века тому, когда я был редактором популярного ежегодника новинок по науке и технике «Эврика», а он всего лишь кандидатом физико-технических наук. Я его тогда выделил как автора. Глубина его учености, по правде говоря, меня меньше интересовала, чем его умение писать живо, увлекательно, даже с зажигательно-сдержанным юмором. Этот юмор, я понимал, был от задора, от жадности познаний, от удивления неостановочности открытий. Потом я сделал для себя такое важное наблюдение. Я, впрочем, и сейчас стою на том же. Живой слог, страсть популяризатора всегда признак и подлинной учености! Может, покажусь наивным кой-кому пусть. Ведь нужно было мне, редактору, отнюдь не ученому, сразу и безошибочно, разобраться в моих ученых авторах: кто есть кто? А если тебе надо, если об этом думаешь всегда догадаешься. Так и среди врачей находим врача, среди поэтов поэта!
И я действительно стал различать кто есть кто? Вот этот тихоня формально ученый, чистейший балласт для науки, но, увы, уже обремененный званием и постом. Хорош лишь тем, что никому не мешает, незлобив, добрый дядя А вот этот полнокровный здоровяк, с двойным красным затылком старшины-сверхсрочника довоенного времени хоть формально тоже ученый, но он администратор! Тот генератор идей, которые осуществляют другие, этот рисковый экспериментатор по поводу «безумных идей», а вот тот, «вечный лаборант», тоже оказывается нужным скрупулезной педантичностью при проверке чего-то у кого-то Я стал понимать, что наука это тот «лес», где разные деревья, все переплелось ветвями, все и «борьба за существование», и, главное, зеленый друг и кислород!..
Я интересовался только одним кто сможет быть хорошим автором? И уже побочным, случайным было мое открытие о том, кто по существу есть кто в самой науке?
Потом, не любя и не зная медицины, но когда жизнь заставила если не знать, то хотя б «уважить» (дочка заболела астмой, этой страшной, мучительной и загадочной болезнью!..) я таким же, вроде бы непостижимым для себя самого, образом стал различать и среди врачей: кто есть кто? Открытия шли вне должностей, рангов, званий. Поговоришь с врачом, присмотришься к нему и видишь: «этот лечит!» Или: «на этой белый халат самодеятельности!» Беды учат проницательности. Знания могут быть и пассивны озарения всегда дельные! Тем более, когда и знания, и страда-страданье в работе
Вот тогда мы и познакомились с кандидатом З. Я ему заказывал статьи. И он их охотно писал! Однажды он усомнился «не отвлекается ли? Не отклоняется ли? Не другая ли это стезя литераторская, писательская?»
Я его успокоил. Убедил. Не только не отвлекается, сама потребность в живой популяризации предмета своей науки есть признак подлинной, ученой, причастности к нему. А живой слог признак неравнодушия, живого чувства своих знаний, душа в них, как «в заветной лире»! Вот и вдохновение! Подлинные ученые всегда были подлинными популяризаторами! Они не только «просвещали» выверяли и уточняли так свои идеи! Самую подлинность жизненность, то есть выверяли. Заинтересованность и рождает стиль (так сказать, перефразировав Бюффона!). Бэкон и Менделеев, Сеченов и Павлов, Циолковский и Тимирязев, Жуковский и Эйнштейн Все-все были популяризаторами!
Я тогда говорил горячо, а про себя думал, что немного лукавлю, так сказать тенденциозно выстраиваю свой «большой ряд», чтоб лишь бы удержать З. как своего автора. Но, видать, был прав
И вот, спустя много лет, я в гостях у академика З. Обменялись многозначительным «годы!» глядя друг на друга, с грустью отмечая, каждый на каждом, нажитые морщины и седины. Чай, варенье-печенье, обычный ритуал гостеприимства
И вдруг замечаю нечто контрастирующее. Картины, мебель, обстановка, японская дорогая видео-телеаппаратура а сам академик мой! в телогрейке. Можете себе представить, в обыкновенной телогрейке семнадцать рублей, на Сретенке, магазин «Рабочая одежда»
Видимо, академик ждал мое «открытие». Оценил и отдал должное моему такту. Усмехнулся и счел необходимым объясниться!
Удивляюсь поэтам Телогрейка заслуживает поэмы! Гимна! Она лучшая и удобнейшая одежда! Я это заметил, еще в юности, когда работал на заводе. К слову сказать, если чего-то достиг, чего-то стою в науке всему-всему я обязан заводу! Этому первому опыту рабочего Он основа всему! Даже жалею людей, которые никогда не поработали, пусть недолго хотя бы, руками! Некий остаточный магнетизм на полюсах без чего не запускается генератор! Понимаете! «Ручной труд», «физический труд» как основа всякого успешного труда! Тоже поэма! Тоже гимн! Эх, поэты! Или взять лошадь! Она вывезла всю историю, и материальную, и бытовую, и духовную Ушла, забыта! Где, где поэмы или памятники лошади? Вот разве в романсах? «Ай да тройка, снег пушистый, едет парочка вдвоем». Заметьте вдвоем, не втроем: без возницы, то есть «Бразды пушистые взрывая» «Лошадка, снег почуя, плетется рысью как-нибудь». «Али я тебя не холю? Али ешь овса не вволю?» «Скребницей чистил он коня». «Милый, милый, смешной дуралей» Романсы, Пушкин, Есенин Но коня-пахаря, коня-трудяги нет!