Твоя Джульетта».
Девушка отложила перо и перечитала написанное.
Письмо вышло смехотворным. Если с Горацием все хорошо, то он уже сейчас, безо всякого сомнения, пишет собственное письмо с извинениями. Если же он попал в беду, то вряд ли он сможет послать ей ответ.
Герцог нуждался в ней сию же минуту.
Джульетта скомкала пергамент и швырнула его в мусорное ведро. Затем она помрачнела, подобрала комочек обратно и разорвала его на маленькие кусочки перед тем, как скормить их камину. На счастье, горничная зажгла его, и останки письма вскоре съежились, почернели и наконец рассыпались пеплом.
По крайней мере, никто не узнает об этой минутной глупости Джульетты. Горничная Джульетты, которая она делила со своей мачехой, не сможет посплетничать с той об этом письме, и никакому слуге постарше не придет в голову искать сходства Джульетты с ее родной матерью.
Джульетта села на стул и напомнила себе, что она должна быть счастлива. Она ждала, пока напряжение спадет с ее плеч и исчезнет из ее груди, чтобы она могла вдохнуть без лишнего груза. Но ее грудь так и осталась качаться, и каждая ее конечность как будто одеревенела.
Она была помолвлена с герцогом Шервудским и избежала необходимости танцевать с необремененным этикетом мистером Брэдли. Жизнь прекрасна.
Джульетта высушила свое перо, избавляясь от свежих. Может, ей стоило посетить его? Если бы у нее была карета... ей всего-то и нужно было только удостовериться, что он дома.
«Или найти сломавшуюся карету по дороге», подумала она, чувствуя, как ее сердце забилось быстрее. Ей не хотелось, чтобы на голову Горация свалилась беда. Мало того, что он был красив, как бог, так она еще и любила его.
И пусть она видела его лишь пару раз, но этого времени было достаточно для того, чтобы он сделал ей предложение. Их любовь была такой очевидной, такой несомненной, такой настоящей.
Она должна была найти его.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хотя солнце еще не зашло, Лукас, четвертый герцог Аинсворта, уже закрыл тяжелые вельветовые шторы в библиотечке его коттеджа. С закрытыми шторами он мог притвориться, что находится в своем доме в Лондоне или в своем поместье в Стэффордшире. Более того, ему можно было притвориться, что он не был в Озерном краю. И пусть поэты любили раскидываться строфами о идиллических видах каждого отдельного склона, каждой полосы восхода, каждого местного подснежника, и все равно самой красивой достопримечательностью Озерного края всегда была Гонория.
Ему не нужно было напоминать о том, что она была там, впрочем, как и ей.
Стук в дверь библиотеки заставил Лукаса развернуться от его письменного стола, заставленного книгами по ботаниками подобно осадным башням. Слуги Лукаса получили строгий приказ ничего здесь не трогать, чтобы не мешать его исследованию. Время от времени Лукас менял книги местами, создавая иллюзию человека, серьезно увлеченного изучением пестиков и тычинок.
Конечно, он никогда их не читал.
Дверь открылась, и Лукас решил, что это, верно, его дворецкий хочет что-то спросить касательно домохозяйства, ведь каждое нововведение требовало столько много деталей.
Но вместо дворецкого вошел Себастьян, топая так, что Лукас решил обзавестись ковром при первой же возможности, даже если придется лишить такового одну из гостевых спален.
Я полагаю, вы только что с купания? изобразил заинтересованность Лукас.
Я всегда плаваю в это время. Но не это привело меня к вам.
Вы же не собираетесь расточать похвалы чистоте местной воды и красот окружающих ее гор?
Себастьян ухмыльнулся и опустился на стул, небрежно закинув свои длинные ноги на стол к Лукасу и покачивая головой. Даже тусклый свет свечи не портил вида капель, стекающих по его светлым волосам.
Нет. К тому же на этих озерах нет волн. Вот в Корнулле.... Я сегодня получил записку.
Что, ваш портной предложил новый купальный костюм?
Что за чепуха, надулся Себастьян, мой камердинер великий мастер паковать купальные костюмы.
Гость окинул глазами библиотечку, как будто ожидая найти кого-то. Лукас не винил его за эту подозрительность в последнее время в районе происходили странные вещи (он и сам читал об этом).
Наконец к Себастьяну вернулась его самодовольная улыбка и он опустил ноги на пол.
Наш человек написал, что сегодня вечером здесь прокатятся большие деньги. Фальшивые монеты. Их перевозят на карете в Пенрит. В полночь она пройдет по дороге около нас.
По венам Лукаса прокатилось возбуждение. Вот то, чего они ждали.
Ну тогда мы просто обязаны перехватить ее, сказал он, поднимаясь.
Вспомнив про свои очки, он посадил их к себе на нос, затем нарочно смял свою одежду, молясь про себя, чтобы камердинеру не пришло в голову зайти сюда. Сейчас Лукас напоминал скорее какого-то рассеянного академика, склонного погружаться в свои мысли, забыв обо всем на свете, чем на того, кто ловит преступников. Лукас находил, что академиков никто не боится и не воспринимает всерьез, кроме их трясущихся учеников.
Он покинул библиотечку, и Себастьян тенью проследовал за ним. Затем они проскользнули под вековыми деревянными балками и зашагали к выходу.
Ах! пролепетал Стэнли, поднявшись со своего стула около выхода, заставив Лукаса пожалеть о том, что он не настоял на уменьшении штата слуг, Уходите, Ваша Светлость?
Да. Нужно проверить некоторые цветы, поправил Лукас свои очки, Есть один, который я особенно хочу увидеть.
Ночью?
Эм... да. Важно знать, как эти цветы ведут себя по ночам, - попытался отмахнуться герцог Аинсвортский.
Да-да. Открыты ли лепестки или закрыты? добавил Себастьян беспечно.
Лицо Лукаса скривилось на мгновение. Вся задумка грозилась полететь к чертям, если люди не будут воспринимать их всерьез.
Очень хорошо, Ваша Светлость, кивнул дворецкий, поспешивший отвести свой взгляд от помятой одежды его господина, Приказать конюху приготовить вам карету?
В этом нет необходимости, Стэнли. Мы возьмем лошадей. Нам ничего не нужно, кроме нашего дорожного платья.
Как только они оделись достаточно, чтобы защититься от ночной прохлады, Лука поторопился покинуть коттедж, покуда Стэнли не набрался смелости спросить Его Светлость, почему он всегда старался одеться похуже, когда уходил куда-то.
До Алсуотера было недалеко, и вскоре Лукас с Себастьяном уже привязали лошадей к придорожным деревьям. Днем красота Озерного края была неоспорима. Потоки людей текли в горы и с гор. Туристы из тех, что не удосужились обзавестись картами, горделиво глядели на озеро, как будто они самолично открыли его, пока остальные с неменьшей гордостью водили пальцами по заранее нарисованным маршрутам.
В небесах светила полная луна, но настырные тучи были счастливы закрыть ее, чтобы людишки снизу не думали наслаждаться таким прекрасным видом. Время от времени из-за туч появлялись чернильные верхушки гор. Стоящий вокруг аромат полевых цветов рушил в целом зловещую атмосферу этого местечка.
Лукас охватил взглядом округу и прислушался, стараясь вычленить возможные голоса людей, хруст хвороста и все, что могло указать на чье-то присутствие. Но услышал он только молчание.
Здесь никого, сдался он в итоге.
Пока никого.
Ноги Лукаса погрузились в грязную лужу. В самом деле, завтра его камердинеру придется проявить немалую выдержку, сохраняя невозмутимость.
Отойдем от дороги сказал Лукас.
Для того, чтобы фальшивомонетчики не удрали восвояси, в первую очередь нужно было добиться того, чтобы они не заметили слежки. Лукас направился к ближайшим кустам ежевики и заполз под один из них, не обращая внимания на шипы.
«Прямо как в армии», подумалось ему.
Только теперь вместо Франции была его родная Англия.
Возможно, он мог внести свою лепту в победу над французом, но война в нем самом не могла остановиться на этом. Не для того он воевал на чужой земле, чтобы его собственную осадили преступники, пусть даже в этот раз они говорили по-английски и играли в крикет.
Себастьян залег в засаде рядом, под таким же кустом. Теплый запах окружил их. Если бы Лукас был настоящим ботаником, он бы мог скоротать время, вспоминая названия растений, чей аромат он вдыхал. Сейчас же все его внимание было приковано к пустой дороге. Все те небольшие знания царства растений, что он имел, он берег для приемов и званых обедов. Там он мог применить их так, чтобы хозяин дома взглянул стеклянными глазами на свою супругу, и та лихорадочна начала бы рассказывать о том, как хорошо ее дочь владеет кистью
И все-таки лежание под ежевикой не входило в список излюбленного времяпрепровождения Лукаса: пусть пахнут эти кусты хорошо, но уж больно они колючие.
Ненавижу это, проворчал Себастьян.
Хоть у кустов были шипы, но они были не так страшны, как смотрящий на тебя штык французского солдата, бегущего в атаку. По крайней мере, никто не писал статей о том, как лучше всего лечить ранки от шипов.
Еще меньшую радость для Лукаса представляло лежание под ежевичным кустом в дождь. Дождь только закапал, но уже начал раздражать его. Первая минута дождя имеет свойство освежать, но проблема в том, что дожди имеют неудобство длиться дольше, и в каплях нынешнего дождя не было ничего такого, что могло бы заставить гневные тучи, что низко прокатывались по ночному небу подобно стаду трубящих слонов, не лить воду на землю.
Наконец, явный стук колес и лошадиный топот зазвучал на дороге. Лукас взглянул на Себастьяна.
Вот и экипаж, ответил тот, как по часам.
Должно быть, это наш клиент, оскалился Лукас, Больше никому не вздумается ездить здесь по ночам.
И вообще, большинство повозок, выбирающих эту дорогу, оставляли желать лучшего. Здесь проезжали, конечно, фургоны и телеги, везущие провизию из одного края в другой. Большинство же предпочитало осуществлять свои поставки пешком, что было гораздо дешевле, чем содержать и кормить четырех лошадей лишь для того, чтобы погарцевать раз в вечность.
Хочешь преследовать их? указал Себастьян глазами на лошадей.
Заметят. Да и потом, экипаж движется слишком быстро, нахмурился Лукас.
Ему и в голову не приходило, что преступники могут позволить себе что-то настолько кричащее, как экипаж; хотя у того, кто руководил последними преступлениями, определенно имелись такие деньги. Как-никак, подделка денег занятие серьезное.
Мы еще можем остановить их, уверенно сказал Себастьян.
А что, если внутри не преступники, а простые путники?
Тогда нам и вовсе ничего не угрожает! радостно ответил Себастьян, Пойдем!
Нельзя, чтобы меня узнали. Я ведь все-таки герцог. И в отличии от тебя, я здесь живу.
Мда..., задумчиво почесал свою голову его товарищ, Не везет. Придется тебе закрыть свое лицо шарфом и избавиться от своего изысканного акцента.
Но..., хотел отговориться от этой идеи Лукас, но в это время Себастьян уже повязал свой шейный платок поверх своего лица, закрыв нос и рот, Это ужасная идея, всего лишь вздохнул герцог Аинсвортский.
Мы еще можем догнать их.
Лукас замолк. Его спутник говорил дело.
Нельзя было дать преступникам уйти. Он должен по крайней мере опознать их.
Экипаж продолжал приближаться к ним, поднимаясь на холм. Себастьян вышел на середину дороги.
Лукас вздохнул. Себастьян слишком безрассуден. Лишая своего товарища возможности умереть во цвете сил, Лукас подтащил длинную ветку с земли к дороге. Впрочем, Себастьян тут же бросился помогать ему, и вдвоем они быстро перегородили дорогу.
Стой! Стой!!! взорвался голос Лукаса, и кучер экипажа повиновался.
Человек, сидящий на козлах, был значительно моложе того, как его представлял Лукас, что заставило брови последнего сойтись вместе. Должно быть, «грубая сила», нанятая тем, кто дергает за ниточки, дожидается своего хода внутри экипажа.
Лошади остановились около баррикады, встревоженно ржа и дергая удила. Кучер побледнел, что было особенно заметно из-за света лампы, что качалась над ним.
Что вы делаете? спросил он трясущимся голосом.
Собираюсь выяснить, что ты везешь, крикнул Себастьян.
Лукас поежился. Что, если они ошиблись?
Не пытайся ничего выкинуть, предупредил он, рывками приближаясь к экипажу. Его ноги вязли в грязи, как будто сама земля хотела помешать ему от такого нарушения этикета.
Видя дрожь кучера, Лукас мотнул в его сторону головой, прорычав Себастьяну «Присмотри за ним». Сам он в это время продолжил свой путь к экипажу, стараясь не обращать внимания на растущую с каждым шагом гору грязи на его ботинках. В это время никого не должно быть на дорогах. Перепроверив то, как шарф закрывает его лицо, Лукас застучал в дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Улица зашумела, и карета неуклюже вильнула по середине дороги перед тем, как вконец остановиться. Бархатная подушка упала к Джульетте на колени. И хотя это было не в ее характере, она нахмурилась.
Помонские банты на платье Женевьевы задрались кверху в манере, не присущей своду правил Сватовство для Одиноких Дам. Также не присуще (но уже самой Женевьеве) было состояние ее рта, широко открыв который она поспешно оправлялась.
«Вот ведь чепуха!».
С самого начала Женевьеве не хотелось отправляться в этот вояж, и эта остановка едва ли успокоила ее, но она все же поехала, чтобы Джульетте не пришлось выходить в свет в одиночку.
К счастью, лампа еще освещала интерьер кареты, и Джульетта приникла к двери.
Может быть кучер заметил герцога? Может, ее нареченный сам остановил карету взмахом руки? Джульетта уже было успокоилась, лелея эти мысли, как вдруг ей на ум пришло опасение: а может, кучер увидел обезображенную карету, и сейчас судорожно размышлял, как ему следует сказать Джульетте о том, что ее суженного теперь можно собрать по кусочкам? Свежий ветерок пронесся по карете девушек, как будто пытаясь остудить пыл одной из них. Но сейчас даже ураган не смог бы остановить Джульетту, чья кисть уже легла на ручку двери.
Что ты делаешь? - спросила Женевьева.
Наверное, кучер заметил герцога Шервудского, схватилась Джульетта за наилучшую из возможностей.
В таком случае он предупредит нас, заговорила Женевьева, И после, скорее всего, мы продолжим наш путь, что будет несколько затруднительно с открытой дверью.
Джульетта помедлила немного перед тем, как вернуться на свое место. Снаружи доносились голоса. Казалось, само сиденье вдруг стало жестким и неудобным, несмотря на множество лежащих на нем подушек. И хотя кисти их наволочек предназначались больше для красоты, чем для удобства, Джульетта вряд ли могла винить их за трепет в ее сердце.
Кроме того, откуда герцогу знать, что ты здесь, добавила Женевьева, Он может подумать, что кто-то пытается выдать себя за вас.
Он... он увидит знак нашей любви, неуверенно ответила Джульетта.
Может быть, кивнула Женевьева, А может и нет. Ты не думала, что Тимоти мог остановиться по другому поводу?
Например? насупилась Джульетта.
Тень легла на лицо задумывавшейся Женевьевы, но вскоре оно снова посветлело.
Например, он мог услышать интересный щебет, и сейчас старается вспомнить, какая птичка так поет; или может одна из лошадей решила ненадолго задремать, и сейчас он объясняет ей, что скоро они попадут в место, где ее выпрягут из экипажа, и которое больше подходит для отдыха (к тому же там есть вода и сено).
Джульетта задумалась.