Разве тебе не говорили, что вторгаться в чужое жизненное пространство, по меньшей мере, бестактно? Так не поступают воспитанные мальчики. Если они конечно воспитанные, холодно спросила быстро подошедшая женщина, черты лица которой, (не все, но некоторые), были сильно похожи на черты лица этого странного мальчишки, выхватив таймер из его руки.
Что у него с плечом? глухо спросил Игорь, чувствуя себя крайне неловко.
А что у моего сына с плечом? вместо ответа гневно переспросила родительница, уперев руки в бока и Землянский, чувствуя, что краснеет, ответил, уже жалея, что затеял этот разговор; в конце концов, ему могло просто показаться: У него нет капсулы.
Землянский подумал, сейчас женщина пригвоздит его к месту доказательством того, что он ошибся в конце концов, капсула для инъекций могла быть на левом плече, да и не только на плече, а в любом удобном для человека месте, просто в Москве их шаблонно ставили на правое плечо. Но вместо этого, увидев, что сын вышел из раздевалки, она прошептала, склонившись к Игореву уху:
Если у моего сына нет капсулы, значит, она ему не нужна, странная семейка ушла, а он сидел ещё на лавке в одиночестве с одним носком в руке, раздумывая чтобы это всё значило, пока раздевалку не начали заполнять вышедшие из симуляции дети.
На следующей игре Землянский этого парня не увидел. Он пропал, растворился в огромном городе, в котором можно не знать людей, с которыми прожил всю жизнь в одном подъезде. Игорь думал, что больше не увидит его, но оказалось, что ошибался.
Он любил метро, побывав на всех пяти сотнях станций Московской подземки. Это была не просто рельсовая железная дорога, а целый подземный мир, в котором люди проживали жизнь, не выходя на поверхность. Под метро проложили тоннели автомагистралей, куда переместился весь наземный транспорт. Город был изрыт тоннелями как головка сыра, каким-то чудом до сих пор сохраняя целостность. И вот однажды Игорь ехал из Сокольников, где проходили тренировки домой на Юго-Запад. На одной из станций рельсовые колеи шли друг напротив друга, а не через перрон и в окне остановившегося напротив вагона он вдруг увидел того, странного мальчишку, с его не менее странной родительницей.
С ними был ещё третий, худощавый мужчина высокого роста, лицо которого Игорь разглядеть не успел. Мальчишка что-то сказал и мужчина быстро отвернулся. Женщина же не стала этого делать. Они с сыном молча смотрели на него. Во взгляде ребёнка была обида, а во взгляде женщины явно читаемое сожаление. Но жалела она не себя, а его.
***
Как обычно, Игорь решил сделать обязательную вакцинацию перед работой. Вообще-то на государственных предприятиях за это полагались два оплачиваемых дня отгулов. Так предписал ещё Путин, и предписание это неукоснительно соблюдалось, но на государственных предприятиях. Землянский же где работал у частника, и всё на что мог пойти хозяин, это закрыть глаза на часовое опоздание.
Возле почти каждой станции метро был стационарный пункт вакцинации, что избавляло от необходимости идти в поликлинику. Дождавшись очереди, человек заходил внутрь, набирал на табло свой регистрационный номер и шёл в герметичную кабину, где прислонив плечо к специальному приспособлению, получал годовую дозу антивирусного препарата.
Город стимулировал вакцинацию бесплатными напитками из аппарата, мороженным для детей, если было лето и что особенно нравилось Игорьку капсулами, что сутки транслировали городские радиостанции без надоедливой рекламы, которые ты мог переключать силой мысли, просто представив плейлист.
Музыка звучала внутри твоей головы, не нужны были наушники и смартфон. Казалось, ты сам рождаешь радиоволны и способен транслировать любимые ритмы тем, кому они тоже по нраву. Эффект был удивительным, одни говорили это военная разработка, другие внеземные технологии. Игорь не знал, кому верить и потому не обращал на слухи внимания, просто наслаждаясь удивительным изобретением. Музыкальные капсулы стоили недёшево, но в день вакцинации московские боссы не скупились на подарки.
Возле пункта собралась небольшая очередь, тихо гудящая слухами о заражённых вирусом в городе. Кремль по этому поводу молчал, по крайней мере, Игорь ничего не слышал. Случаев инфицирования в Москве не было больше ста лет, разорвав все связи с внешним миром, москвичи настолько уверовали в свою неуязвимость, что если раньше смешно шутили на эту тему в «Камеди Клаб», то теперь просто не замечали того, что творилось за городскою чертой.
Восемь случаев за месяц, и все в гетто, тревожно шептала моложавая блондинка лет пятидесяти с короткой стрижкой обращаясь к полной даме примерно её возраста. Потрясённо вздохнув, та неодобрительно закачала головой, а стоящий рядом мужчина среднего возраста в старомодных очках вклинился в их разговор, огорошив фразой: Восемь только умерло. У меня информация из очень надёжного источника.
Это Вам по телеку такое сказали? с саркастической усмешкой полюбопытствовал у него молодой человек в одетых по случаю тёплой погоды лёгкой рубашке и шортах.
Нет, не по телеку. У меня друг в Коммунарке, он сказал мне о том, что видел своими глазами, с вызовом ответил мужчина. Вообще-то зрение сейчас корректировалось за несколько минут в любой аптеке, и необходимости носить очки не было. Новость была так себе и стоящие у пункта люди приуныли. Но тут дверь открылась, на улицу вышла статная дама, прижимая ватку к правому плечу. Поскольку очередь была живой, а Землянский регистрировался заранее через сайт «Здоровый город» на это время, то приложив свой биометрический паспорт к магнитному замку на закрывшейся двери, он вошёл внутрь.
Этот пункт выглядел, так же как и все остальные. Крохотная прихожая, в которой можно было оставить вещи да герметичная капсула для укола. Игорь вошёл внутрь, приставив глаз к окуляру, идентифицирующему по сетчатке глаза его личность и подняв короткий рукав футболки, приставил плечо к инъекционному аппарату. Сейчас тонкая игла войдёт в его тело, впрыснет антивирусную смесь, защищающую не только от вируса, но и от обычной простуды и всё, можно будет идти глотать свою радиокапсулу.
Время шло, а игла не пронзала кожу. Наверное, кончилась инъекция, теперь жди, пока привезут, с досадой подумал Землянский, нажимая на ручку двери в капсуле. Дверь не открылась, а на табло регистрационного аппарата высветилось: «Оставайтесь на месте! С аппаратом возникли проблемы. Починка потребует времени. Оставайтесь на месте!»
Игорь не страдал от клаустрофобии, но времени у него как раз не было если он в течение часа не окажется на рабочем месте, у него будут проблемы. Нужно было отсюда выбираться, а вакцинироваться уже вечером. Несмотря на хлипкий вид, дверь не поддавалась, как он не пытался её открыть. Табло пищало предупреждающими надписями, но Игорь больше не обращал на них внимания, стараясь ногой выбить дверь. Грохот стоял тот ещё и, пожалуй, собравшаяся к этому времени толпа зевак и желающих вакцинироваться с тревожным любопытством снимала происходящее на свои телефоны, тут же выкладывая с комментариями в интернет.
Игорь Геннадьевич, аппарат починили. Прекратите ломать дверь вы всё равно этого не сможете сделайте, наконец, вакцинацию и убирайтесь к чёртовой матери на свою работу. Счёт за ремонт придёт в конце месяца, раздалось откуда-то из динамика над ним. Землянский завертел головой, пытаясь определить источник звука, увидев стержень следящей за ним миниатюрной камеры. Голос был женским, но отнюдь не мягким, да и женственности в нём было ноль целых шиш десятых. Этот голос подходил офицеру спецслужб, но ни как ни диспетчеру метрополитена. Компьютер знал о нём всё, и выяснить его подноготную, вплоть до того, какое порно он смотрел вчера перед сном, труда не составляло.
Игорь не понимал что происходит, по крайней мере, точно ничего хорошего; он впутался в какую-то историю, и якобы починенный аппарат была лишь уловкой, возможностью сделать ему усыпляющий укол и поэтому он продолжил методично лупить ногами в прогнувшуюся, но всё ещё державшуюся дверь.
Да что, чёрт возьми, происходит, прорычал он, обращаясь непонятно к кому и это было последним, что он успел сказать. Усыпляющий газ, поданный сквозь вентиляционное отверстие под крышей, обволок всё вокруг едким туманом, сперва превратившись в вату, а потом стал похож на стену капсулы, по которой съезжало обмякшее тело и затем на пол.
***
Он очнулся не сразу. Вначале услышал чьи-то голоса, раздавшуюся над ним какофонию многоголосья; казалось, эти люди о чём-то жарко спорили, потом ощутил запахи, и лишь затем вернулось зрение вместе с ярким дневным светом. Одетые в защитные скафандры люди склонились над ним, внимательно разглядывая, словно он был редким и крайне ценным экспонатом, но увидев, что Игорь очнулся, отпрянули. Многозначительно посмотрев друг на друга, они гуськом вышли из комнаты и Землянский остался один в просторной светлой палате, что стало редкостью из-за дороговизны квадратных метров. Вдруг совсем рядом послышался шорох и, повернув голову, он увидел лежащего на соседней кровати мужчину лет сорока.
Судя по прилично отросшей бородке и запущенной шевелюре, тот находился здесь уже довольно долго, но эскулапы почему-то не проявляли к нему интерес. Мужик взял печенье из пакета на тумбочке у изголовья и вернулся к прерванному чтению планшета. Вся информация теперь подавалась в электронном виде, больше не было книг, газет и журналов, а древний библиотечный фонд представлял собой один большой музейный экспонат.
Что пишут? спросил Игорь, успев заметить логотип новостного сайта, и товарищ по несчастью туманно ответил, потянувшись за новым печеньем, (ему он, кстати, не предложил): Разное.
Наверное, в основном про то, как меня утром газом накачали?
Нет.
Что, ни слова? удивился Землянский. Он был уверен, этот инцидент теперь на первых полосах.
Нет.
Игорь встал с кровати и едва не упал, успев схватиться за деревянную кроватную спинку. Он ещё не полностью отошёл от усыпляющего газа, которого для него не пожалели, но и просто так лежать здесь не собирался. Подойдя к окну, он увидел далеко внизу текущую реку, густо усыпанную перевозящими людей и грузы катерами. Торговые беспилотники доставляли заказы из закусочных и магазинов, а рекламные дирижабли размеренно плыли вдоль окон над лежащими внизу дорогами, по которым сновали на электро-самокатах и гироскутерах люди; там шла обычная жизнь, которую ещё пару часов назад он воспринимал как беспросветную обыденность и вот теперь о ней уже мечтал. Неведение угнетало его, и пленник решительно направился к двери, поймав неодобрительный взгляд соседа: Не советую, проворчал тот, дожёвывая печенье. Если начнёшь сейчас тарабанить в дверь, чего доброго тебя определят к буйным.
Но я хочу знать, когда меня выпустят? У меня дом, семья, работа я просто не могу здесь находиться! Не имею права, срываясь на крик, воскликнул Землянский и мужик ответил равнодушно, возвращаясь к чтению, напоследок указав пальцем с явно обгрызенным ногтем на приклеенную к тумбочке табличку:
Никогда. Не с твоим диагнозом, Игорь прочёл, и ноги его подкосились, с трудом он снова сел на кровать глядя безумным взглядом в стену. У меня просто Омикрон, я бессимптомник и меня держат здесь уже месяц как подопытную крысу. А у тебя QX10.
Омикрон QX10 это штамм, от которого не лечится, он случается в одном случае на миллион. У его носителя нет обычных вирусных симптомов, человек внешне совершенно здоров, но находясь вместе с другими, сеет смерть. Как заражённая Эболой летучая мышь среди людей.
У тебя ещё инкубационный период и ты почти не заразен, даже для меня. Но со временем превратишься в серьёзную проблему, и поэтому долго тебя держать здесь не будут. По крайней мере, вместе со мной.
И что со мной сделают? глухо спросил Игорь; того что он узнал за последние минуты было слишком. Его мозг отказывался верить, но всё происходящее с ним говорило, что это реально.
А что бы сделал ты с заложенной в центре города атомной бомбой?
Я бы её обезвредил. Если бы смог. Меня что убьют? сосед не ответил, вернувшись к чтению. Может, не хотел добивать его окончательно, а возможно просто не знал ответа. Но Игорь не собирался просто так от него отставать:
Откуда ты всё это знаешь? Всё о чём говорил?
Я был врачом, вирусологом. Когда-то в прошлой жизни. Окончил аспирантуру, защитил докторскую, а потом увлёкся идеями, противоположными всему чему учился. Я и ещё с десяток моих единомышленников ушли в пустошь, желая доказать, что всё, что нам говорили об апокалипсисе ерунда. Но реальность оказалось гораздо страшнее, чем даже рассказывали в новостях. И я вернулся. Выжив один из всех.
Так ты из гетто?! Из этого чёртового гетто?! с неожиданной злостью воскликнул Игорь. Так это из-за вас, живущих на этой помойке, начались проблемы в моём городе?
Этот город и мой. Я в нём родился, как и все мои родственники, возразил визави, понимая его состояние. А проблемы начались из-за того, что люди перестали воспринимать опасность пандемии всерьёз, относясь к ней как к чему-то, что может пройти само собой. Но не пройдёт. Поверь мне, человеку, всерьёз занимавшемуся этой проблемой.
Но почему? Почему я носитель этого штамма? Именно я?
Я не знаю, просто ответил отставной врач. И поверь, не знает никто, откуда это взялось и когда, наконец, закончится. Что бы там ни говорили по этому поводу. Светила науки. Можно лишь строить догадки и если в двух словах касательно твоего случая, то вырисовывается приблизительно такая картина. Подавляемый вакцинами вирус а вакцина это и есть вирус, только мёртвый с годами мутировал. Причём мутация началась, думаю во время твоего зачатия. Твои родители выбрали для этого крайне неподходящий момент они не подходили друг другу по иммунитету и ты родился с врождённой патологией, которая не проявлялась
До сегодняшнего дня, перебил его Игорь.
Не совсем так. Что-то послужило спусковым крючком, какой то маркер запустивший мутацию. Мутация легла на мутацию. Думаю, это произошло в течение двух трёх недель, самое раннее месяца. Ты молод, здоров. Иммунитет боролся с недугом, пока у него были силы, но теперь всё пойдёт гораздо быстрее. Что-то вроде снежного кома катящегося с горы.
И сколько мне осталось, прежде чем я стану разорвавшейся атомной бомбой?
Боюсь, это дело нескольких дней. Самое позднее.
Два, максимум три дня и он превратится в сеятеля смерти, такого себе всадника апокалипсиса, которого будет вполне достаточно, чтобы стереть Москву с лица земли. Город, первым оправившийся от пандемии и уже успевший обрасти солидным жирком. Выросло несколько поколений, для которых вирус это только страшилка из прошлого, железный аркан которым удерживают в уготованных рамках власть имущие. Тот же Путин. Кто знает чьё тело лежит в криокамере? И вот воцарившееся равновесие нарушает он, которому ещё жить да жить. Все кто, так или иначе, столкнётся с ним, обрекают себя на тяжкий выбор, как в русской рулетке. Жить или умереть? Жить или умереть? Жить, погрузив его в долгий сон, когда, наконец, будет найдена вакцина и против этого штамма.
С трудом отдавая себе отчёт, что делает, Игорь рванулся к окну. С неожиданной для себя ловкостью он вскочил на подоконник и, обернувшись, бросил прощальный взгляд на соседа, имени которого так и не узнал. Бывший доктор смотрел на него поверх планшета абсолютно будничным ничего не выражающим взглядом, и если бы сейчас вдруг зевнул, ему стало бы по-настоящему обидно. Но тот просто вернулся к чтению, и тогда развернувшись лицом к трёхсотметровой бездне, Игорь шагнул вперёд, расставив в стороны руки.