Девочка, сделав некоторое усилие, повела взглядом по сторонам. На щеках вспыхнул густой румянец, а затем разлилась матовая бледность. Глаза Даши болезненно расширились, взгляд ушел в никуда. Затем она скривилась, будто у нее заболели все зубы одновременно, и отвернулась.
Хочешь отдохнуть? спросила ее Вера, поправляя подушку.
Девочка кивнула, и мы удалились.
Вера напоила меня чаем и принялась варить суп. Ее водянистые глаза казались наполненными слезами.
Вера, если вам что-нибудь надо, вы говорите, не стесняйтесь. Может, я могу вам чем-то помочь? Лекарства для Даши купить?
Лекарства? в уголках ее глаз собрались морщинки. Спасибо большое. Вы и так помогли нам.
Лицо Веры оросилось обильными слезами.
Просить помощи у других самая страшная и неприятная вещь. Вы уж мне поверьте. Я не от хорошей жизни просила милостыню. Вся пенсия на лечение дочки уходит. Даже не хватает. Даша не может ходить, плохо говорит, часто болеет. Ей нужен постоянный уход. Я даже не могу устроиться на работу. Иногда выбегаю на пару часов в центр, как сегодня. По ночам мою полы в организациях, докупаю лекарства. Муж бросил нас, когда узнал о диагнозе Даши. Со временем и все близкие отвернулись. Я не просила для себя такой судьбы, она сама меня настигла, истончившиеся, увядшие губы Веры дрожали.
Слезы подступали стремительно, но я не дала им пролиться. Вера вызывала одновременно безмерное восхищение и сострадание. Она не роптала, не сдавалась, даже когда становилось невыносимо тяжело и когда, казалось, силы покинули ее.
Я заметила, как подергиваются ее веки от постоянного недосыпания и усталости. Вера хотела одолеть неодолимое. Бралась за любую работу лишь бы спасти своего смертью зацелованного ребенка. Она изголодалась по смеху, радости, обычные вещи повседневной жизни обошли ее стороной. Но у Веры была цель, ради которой она жила.
Я оставила Вере свой номер телефона. Она пообещала позвонить, если потребуется помощь.
Когда я покинула дом Веры, небо было чистым, ярким, подсвеченным золотом заката. Дождь прекратился, отмытые им мостовые и тротуары блестели, пахло приятно и свежо.
Всю дорогу до дома Вера с дочерью не выходили из моей головы. Оскорбленные и обиженные судьбой, они все же были друг у друга. А я чувствовала себя одинокой, брошенной.
Я повертела в руках направление на прерывание беременности и разорвала его пополам.
«Не родишься свет не увидишь, а родишься столкнешься с трудностями жизни», я провела ладонью по животу и улыбнулась светлому будущему. Именно таким оно обязательно будет.
Чертово колесо
Даша Берег @bereg_dasha
Но я ле-чу с то-бой сно-ва, я ле-чу пел Магомаев из колонки.
Эх! кричали малыши и приседали на одно колено.
И о-дно сло-во я кри-чу
Вика вместе со своей труппой четырехлетних артистов повторяла движения, попутно делая замечания отстающим. До итогового концерта оставалось всего ничего, а ребятня все равно сбивалась к концу песни и начинала хаотично скакать. И костюмы не готовы. И аренду за зал подняли, а мамочки платить на 500 рублей больше за месячный абонемент отказались. Мама Славика Кузнецова даже назвала Вику бесстыжей, а шепотом крохоборкой. Но дети так ждали весеннего концерта, что Вика пожалела малышей и решила доработать до него практически себе в убыток. Потом надо будет подыскивать новый зал, лучше рядом с домом, чтобы не тратиться на проезд.
В общем, работала Вика на голом энтузиазме.
Кружимся, кружимся, приговаривала она, хлопая в такт, когда в стеклянной двери замаячил Родя.
Раньше Вика работала в команде Роди аниматором. Иногда он просил ее выйти на заказ по старой дружбе. В последнее время только это и выручало.
Через полчаса выезжаем, прошептал Родя, приплясывая за Викиной спиной, я костюмы принес, тут переоденемся и поедем.
Мы уже заканчиваем. Приготовились! И я ле-чу с то-бой
Най-на-на-на!.. закружились дети, выставляя коленца и взмахивая руками.
А что у вас за ретро-вечеринка будет? спросил Родя, когда всех детей разобрали мамы. Почему под Моргенштерна им танец не поставишь?
Дети, когда совсем маленькие, любят старые песни, ты не замечал?
Неа. Мне за это не платят. Но эту песню я знаю. Она еще в «Ну, погоди!» была. Я сразу Волка представляю, когда ее слышу.
Волка дети точно не представляют, задумчиво проговорила Вика, и «Ну, погоди» они как раз и не смотрят Знаешь, кажется, что все хотят сесть мне на шею.
Перед уходом Славик Кузнецов сказал, что пропустит следующую репетицию, потому что они с мамой летят на «Сышилы». Вика не любила считать чужие деньги, но обвинение в крохоборстве вдруг стало особенно обидным. Настоящая крохоборка вряд ли бы продолжала танцевать с ребятней под Магомаева за копейки, с такой-то арендой.
Характер у тебя такой, сказал Родя, доставая костюмы из рюкзака. Тут есть утюг? Платье твое помялось. И мне плащ заодно гладани.
Через полчаса в виде Дарта Вейдера и принцессы Леи они вышли из здания. Чубакка уже ждал их в такси.
И это у меня еще ретро-вечеринка, пробормотала Вика, приподнимая белое платье, чтобы то не запачкалось в придорожной слякоти. К кому мы вообще едем?
Родя засмеялся:
День рождения у двух сестер. Им три и шесть лет, а родились в один день. Папаша ювелир, блин.
Зачем маленьким девочкам Дарт Вейдер на празднике? Девочки любят принцесс.
Поэтому ты принцесса Лея, Родя довольно щелкнул ее по корзиночке из фальшивых кос. Залазь давай.
Привет, Виталя, поздоровалась Вика с Чубаккой, сидевшим на переднем сиденье.
Да какой из Витали Чубакка, он же до пупа ему только достает! хохотнул Родя. Сначала договорились на Оби-Вана, но в последний момент «ювелир» затребовал эту псину с винтовкой. Я костюм вчера всю ночь проветривал, он непопулярный, завонялся весь. Так что Виталя оказался в пролете. Фактура у него не та.
Таинственный Чубакка так и не представился. Вика хмыкнула и стала смотреть в окно. Таксист не мигая пялился на всю компанию.
Я один раз вез Спанч Боба с Патриком, сказал он, но вы, конечно, круче. На Звезду Смерти поедем?
Начнем с ресторана «Пеликан», бодро отозвался Родя и ткнул Вику в бок, а там посмотрим.
Праздник был странный. Младшая именинница испугалась и сидела у мамы на руках. Старшая в ужасе смотрела на арбалет Чубакки, перекинутый через плечо. Папаша-ювелир был пьян в дрова и без конца фотографировался со всеми артистами по очереди.
А ты кто? шепотом спросила у Вики в середине представления младшая девочка и потрогала ее прическу.
Принцесса Лея.
Папа обещал нам Анну и Эльзу, сказала старшая, глядя, как счастливый папа лупит Дарта Вейдера по спине световым мечом.
А собака не кусается? снова спросила младшая, показывая пальцем на Чубакку, лихо крутящего фигурки из воздушных шаров. Движения его рук показались Вике смутно знакомыми, но она только сказала:
Не бойся, это добрая собака.
Заморозь ее на всякий случай, посоветовала девочка, но сестра сердито поправила:
Это принцесса Пея, а не Эльза, она никого не морозит.
И обе девочки обреченно пошли участвовать в новом конкурсе. На Родю тем временем снова пер «ювелир»:
Я хочу померить шлем!
Шлем дорогой, пытался отстоять головной убор Родя.
Ваши дети даже не знают, кто мы такие, прошептала Вика «ювелиру», аккуратно отодвигая его от Роди.
Они хотели какихто баб и снеговика. У меня вот в детстве не было аниматоров, только видюхи «Звездных войн» с говенным переводом, сказал тот. И вообще, я здесь банкую, я что, не заслужил праздника?
Родя сдался и отдал банкующему родителю шлем.
А я еще думал, почему он требовал, чтоб Лея была в золотом купальнике, как в «Возвращении Джедая», прошептал он Вике, когда «ювелир» отошел.
Нормально так.
Да ладно тебе. Видишь, я отстоял платье. У меня и купальника-то не было. Не злись. Сейчас мы с Чуи покажем химическое шоу и все.
Шерсть ему не подпали, вздохнула Вика.
Но все прошло как по маслу, а счастливый от встречи с героями детства ювелир даже отсыпал чаевых. Родя и Вика, еще в костюмах, складывали реквизит в узкой комнатке для персонала. Попутно Родя курил, а Вика покашливала от дыма.
Ну и семейка, впервые пробасил человеческим голосом вошедший Чубакка.
Вика замерла с банкой мыльных пузырей в руках. Этот голос она бы узнала из тысячи.
Привет, сказал Дима Троян и снял чубачью голову.
Краска хлынула Вике в лицо.
Ты обещал, что его никогда и ни за что не будет! закричала она Роде и бросила в него пузыри. Их с Димой год вместе каруселью пронесся у нее перед глазами, а потом вспомнилось, как все кончилось, и захотелось бежать прочь из прокуренной каморки, дурацкого лицедейства, прошлой жизни.
Вик, ну ты же знаешь, я бы никогда, начал оправдываться Родя, но Димка только что приехал, а где я еще найду двухметрового Чубакку?
Вика всхлипнула и вышла из комнатки.
Куртку хоть возьми! крикнул Родя ей вслед.
Вика ускорила шаг, но от расстройства перепутала черный ход с белым и снова оказалась в зале, где еще продолжался праздник. Дима бросился за ней, натыкаясь арбалетом на косяки.
Пея, собака идет за тобой! закричала Вике младшая именинница. Беги от нее, Пея!
И Вика побежала.
На улице уже начало темнеть, зажглись фонари. В парке через дорогу праздновали Масленицу. Вика бросилась туда. Холодный воздух кусал лицо, обжигал горло. Ноги то и дело проваливались в снег, пачкался подол платья.
Да подожди ты! кричал догонявший Дима.
Вика припустила. Над парком глыбой возвышалось колесо обозрения с застывшими в высоте кабинками, и Вика невольно вспомнила Волка, а в голове сразу запело:
И од-но сло-во я кричу
Дура! орал Дима.
Вот они летом купаются в речке и любят друг друга до темноты в глазах.
Кричу: «Люблю» и лечу я к звездам
Вот они хотят подать заявление в ЗАГС.
Кричу и вновь лечу
А вот доброжелатели говорят Вике, что Дима с ней только из-за жилплощади и ему удобно жениться на россиянке. Вот Вика его выгоняет, тайно желая простых объяснений, а Дима собирает вещи и пропадает на год.
Най-на-на-на-на-на
Танцуют дети и выбрасывают коленца, а Славик Кузнецов танцует лучше всех, а вечера такие одинокие, что хочется утопиться.
Най-нана-на-на-на
А вот Дима вернулся и как ни в чем не бывало отыгрывает Чубакку, и Родя тоже молчит, покрывальщик чертов, а мама Славика называет Вику крохоборкой и тут же давит на жалость грядущим концертом, а Роде надо гладить плащ, и шея сейчас сломается под вселенским весом
Девушка, вас преследуют? раздалось над ухом, когда она с разбегу влетела в двух омоновцев, патрулирующих парк.
Да, выдавила Вика, и подбежавшего Диму ловко скрутили.
Чубакка, отбивайся от ментов арбалетом, пьяно закричали откуда-то сбоку и заржали.
Подождите, я не в этом смысле!
Омоновцы, явно потешающиеся над ситуацией, отпустили Диму. Тот недовольно отряхнулся и поднял чубачью голову, упавшую в снег. В другой руке он сжимал Викину куртку.
На, оденься.
Спасибо.
Не шалите, а то Хан Соло вам по шапке надает, засмеялись омоновцы и пошли дальше.
Тут из парковых динамиков действительно заиграла громкая музыка и небо озарилось фейерверками, похожими на пьяных птиц. Со всех сторон закричали: «Ура-а-а!»
Ну че ты бегаешь от меня, как дура?
Ты пропал на год! выпалила Вика.
Ты наслушалась всякой херни и выгнала меня без объяснений! А я тебе кольцо в тот день купил.
Это подруга моя, а не херня!
Такие друзья у тебя! Купальников у них просто нет золотых, а так норм бы было.
Ты мне даже не звонил, тихо сказала Вика. У нее кончился воздух и аргументы.
Так ты меня заблочила везде! перекрикивал музыку Дима, так знакомо жестикулируя, что Викино сердце ухало вниз, к грязному подолу принцессиного платья. Мне надо было срочно вернуться в Брест, ты же знала, что у меня мама болеет!
А можно с вами сфотографироваться? к ним подошла девочка лет десяти.
Нет! заорали оба.
Идиоты ряженые, бросил девочкин папа и оттащил ее в сторону.
Ты купил мне кольцо?..
И снова то ли почудилось, то ли действительно запело из динамиков:
Только черт заводит снова колесо, колесо, колесо и летит твое лицо
И колесо обозрения подмигнуло, заиграло огоньками и завертелось, сливаясь в огромный огненный шар.
Ты косу потеряла, сказал Дима, подходя к ней вплотную.
А от тебя воняет псиной, прошептала Вика, глядя на огоньки, отражающиеся в его глазах.
Все вуки так пахнут, и губы встретились с губами, а колесо фейерверком полетело в небо, и
Кричу: «Люблю!» и лечу я к звездам,
Кричу и вновь лечу
Друг Другу
Элла Чак @ellabookwriter
Суставы и их соединительная ткань разрушены. Случай неоперабельный. Остеоартроз поразил уже более двухсот хрящей.
Таков вердикт.
За год в моей карточке врачи корябали новые строчки. Вклеивали дополнительные вкладыши. Подкладывали снимки рентгена, УЗИ, МРТ и прочие аббревиатуры, что оставались для меня пустым звуком. Я не могла говорить, о чем сожалела больше всего на свете. Как бы хотела рассказать Павлу, что он для меня значит!
Болезнь отняла право бегать, ходить, стоять, лежать и даже спать. Обезболивающее не помогало. Ночами терпела, утыкаясь в подушку. Только бы не заныть, только бы дать Павлу выспаться. Он и без того мучается со мной. Мы собирались еще долго жить в радости друг с другом. Путешествовать зимой по горам, а лето проводить в селе Весёлое.
В нашей желтой палатке на дежурстве в горах я впервые почувствовала тянущую боль в коленях и локтях. Подумаешь. Все из-за холода и сырости. Вернемся в город, пройдет. Павел заметил, что со мной что-то не так.
В горах Эльбруса нет привычной телефонной связи. Сообщения оставляют в красных сигнальных ящиках, примотанных высоко к путевым столбам. Он записал послание на клочке какой-то визитки, а я как могла уверяла, что никто не придет в горы в такую погоду. Надвигался буран, снегопад шел пятые сутки, каждый день сходили лавины.
Но он все равно пытался. Всегда. Павел боролся за меня с того дня и до самого последнего.
На лето мы спустились с гор. Обратно в город. Проходило время, но не мой дискомфорт. Началась неконтролируемая хромота, которую я уже была не в силах скрыть. Павел не стал слушать мой протестующий вой и отвез в клинику.
С тех пор мы отдыхаем в приемных отделениях вместо дачи и нашей желтой палатки. Я не уверена, но кажется, она была именно желтой. Помню запах подсолнухов, в поле которых мы с Павлом сбегали в Весёлом.
Вместо веселья нам достались смирение, принятие и покорность.
Спустя неделю, что я провела без сна, питаясь обезболивающими кругляшками, Павел притащил в дом что-то странное. Что это он еще удумал?
Два часа пыхтел над каким-то огромным корытом, давя ножной насос. Я не отводила взгляд с его коленки. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Как ловко, легко, незаметно и буднично. Я радовалась. Любовалась его здоровьем и подбадривала морганием глаз. Пусть они и стали красными от лопнувших сосудов недельного отсутствия сна.
Готово! Сейчас, подожди чуток.
Из ванной донесся звук включенных кранов. Загремели ведра и тазики. То, что Павел накачал насосом, оказалось детским бассейном. Полчаса он таскал воду, пока не набралось до края.
Все будет хорошо, опустился он возле меня. Вода это невесомость. Твои суставы перестанут давить на хрящи и связки. Как по небу лететь! Я буду держать, а ты сможешь просто поспать.
Я вздохнула и дернула уголком рта. Пока Павел брал меня на руки, терпеливо сжимала зубы. Стоило оказаться в воде, стоило только почувствовать невесомость, как боль отступила. Перестало ныть. Перестало дергать. Перестало простреливать.