Какое-то неуловимое чувство коснулось души, словно на обожженную кожу нанесли прохладную смягчающую мазь. В самом деле, мне люди кажутся всегда намного проще, чем они есть на самом деле. Неделю назад молодоженов обокрали на городском пляже, унесли портмоне, в котором были все деньги и билеты на обратный путь. В ожидании почтового перевода из Москвы они попросили меня немного пожить в долг. Разве я мог отказать?
В то утро Валерий Петрович, мой самый богатый постоялец, который снимал двухкомнатный номер, по своему обыкновению появился во дворе кафе в белых шортах и майке цвета морской волны. Я думал, что он, как всегда, направится трусцой по безлюдным тропинкам, орнаментом вьющимся вокруг заброшенных археологических раскопок. Но Валерий Петрович сел на пластиковый стульчик и взглянул на меня.
Как настроение? вкрадчиво осведомился он.
Ничего.
Кошмар! Кошмар! воскликнул он, сунув крепкие волосатые руки в карманы шортов. Так я и думал! Весь ваш сервис ограничивается чистым бельем, вымытым полом и, так сказать, снедью, выложенной на вшивых общепитовских тарелочках.
Он, безусловно, чем-то возмущался, но тон его был настолько театральным, настолько пафосным и насыщенным, что складывалось впечатление, будто Валерий Петрович меня хвалит.
Ведь вы даже не соизволили узнать, в чем причина слез моих соседей, этой прекрасной юной пары. Или сделали вид, что не заметили?
Я изо всех сил пытался понять, что Валерий Петрович от меня хочет, но у меня ничего не вышло.
Ольга и Олег появились во дворе беззвучно. Молча сели за крайний столик. Официант Сашка перестал поливать из шланга бетонный пол, закрутил вентиль и смотал резиновую трубку, которая удавом обвивала ножки столов и стульев.
Безрезультатно? спросил Валерий Петрович Ольгу. А на пляже искали?
Девушка молча покачала головой, а Олег неожиданно громко и зло сказал:
Ну что тут искать?! Что тут искать?! Бумажник украли! Все! Его нет и уже никогда не будет!
Четыреста двадцать долларов, с тяжким вздохом сказала Ольга и вопросительно посмотрела на меня. И билеты на самолет.
Я понял смысл ее взгляда. Два "О" внесли за свое проживание в номере люкс лишь аванс, и пришло время выложить остальную сумму.
Валерий Петрович вскоре потерял к молодоженам всякий интерес, взял меня под руку и отвел в строну.
Вы переживаете? спросил он.
Неприятная история. У людей испорчен отпуск!
Валерий Петрович усмехнулся и смерил меня взглядом.
Вам больше не о чем беспокоиться, кроме как об испорченном отдыхе своих постояльцев? На вашем месте я бы побеспокоился о том, чтобы эти прекрасные молодые люди вовремя вернули долг. Кто их знает, вдруг какой-нибудь тихой ночью они дадут деру?
Прошло три дня, но Олег ни словом не обмолвился, когда намерен рассчитаться со мной. Валерий Петрович, встречаясь со мной, непременно спрашивал:
Ну, как поживает наша юная чета? Заплатили вам деньги? Нет? Смотрите, как бы они скоропостижно не испарились. Пшик и нет их!
Подводная экскурсия входила в стоимость проживания, и о предстоящем мероприятии я оповестил всех жильцов гостиницы. Валерий Петрович отказался, сославшись на то, что никогда не был любителем организованных пионерских заплывов; опекун Марины, отец Агап, в миру Михаил Иннокентьевич, в этот день встречался с местным богомазом из Грушевки и тоже не смог составить нам компанию. Так мы оказались у безлюдных скал бывшего заповедника Караул-оба вчетвером.
3
Высадите меня на берег, попросила Марина. Она облачилась в черную юбку и кофту, зачесала волосы на затылок и связала тугим клубком.
Зачем? Я тихо греб одним веслом, медленно продвигаясь вдоль скальной стены и всматриваясь в зеленую бездну бухты.
Мне страшно. Здесь пахнет утопленниками.
Когда же ты прекратишь каркать?! прикрикнул я, замечая, что мой голос совсем ослаб, и даже при всем своем желании я не могу казаться спокойным.
Вы держите грех на душе. Вам надо идти пойти к батюшке и покаяться.
Я ударил веслом по воде. Брызги попали Марине на лицо. Она медленно приподняла подол юбки и вытерлась.
Бог все видит, прошептала она.
Бог видит, что эта девчонка выводит меня из себя. Я с грохотом кинул весло под ноги.
А я не верю! громко сказал я, нависая над девушкой и крепко сжимая ее худенькое плечо. Не верю, что двое здоровых молодых людей погибли оттого, что легочник стал слегка подсасывать воду! Так не бывает! Ты же не утонула? Почему ты не захлебнулась и не пошла ко дну?
Они были глубже и не успели выплыть.
А мне кажется, что они выплыли, но только в другом месте.
Марина смотрела на меня и моргала своими белесыми ресницами.
Что вы такое говорите? Зачем им выплывать в другом месте?
Мне очень хотелось рассказать Марине о том, что на свете еще не перевелись мошенники и ловкачи, но промолчал. Хорошо, если молодожены действительно таким странным способом унесли ноги, не расплатившись за жилье. А если, не дай бог, в самом деле нахлебались соленой водицы и сейчас лежат на дне?
Я сел за руль, запустил мотор, сделал прощальный круг по бухте и взял курс на Судак. Прошел час с того момента, как молодожены скрылись под водой. Ждать их появления на поверхности воды уже не было никакого смысла. Либо они сейчас дышали чистым морским воздухом, спрятавшись где-то среди каменного хаоса, либо не дышали вовсе.
Марина, перешагивая через акваланги, подошла ко мне и села рядом.
Ведь вы не виноваты, правда? громко спросила она. Это несчастный случай?
Я мельком глянул на нее. Она меня жалела и успокаивала?
Мне кажется, это из другой области.
Из какой из другой?
Кто-то нарочно подрезал нам с тобой мембраны, ответил я, перекрикивая рев мотора и шум ветра.
Но зачем?! удивилась девушка. Нас тоже хотели утопить?
Нас хотели загнать в лодку, и чтобы мы больше не опускались в воду.
А зачем?
Пошла череда детских вопросов, которые так любила задавать Марина. Но сейчас эти вопросы меня не раздражали. От того, насколько точно я отвечу на все "почему" и "зачем", зависела моя дальнейшая судьба.
Чтобы мы не смогли следить за Ольгой и Олегом.
А разве мы собирались за ними следить?
У этой девочки конкретное мышление математика, а не абстрактное теолога, подумал я. Ей во всем хочется разобраться детально.
Ольга и Олег не хотели, чтобы мы плыли за ними, пояснил я.
Почему?
Потому что они должны мне семьдесят долларов.
Мы обогнули мыс Пещерный и погнали напрямик к гроту Голицына.
Ничего не понимаю, после недолгой паузы сказала Марина и откинулась на спинку сидения.
Поймешь, когда мы заглянем к ним в комнату, ответил я.
В чужую комнату без разрешения?! воскликнула Марина, словно я предложил ей заняться грабежом отдыхающих на вечерней набережной. Нет, я не стану туда заглядывать.
А знаешь, для чего нам надо туда зайти? спросил я, стараясь скорее снять с себя подозрения в моральной нечистоплотности.
Не знаю.
А ты подумай!
Я не хочу думать про ваши грешные замыслы! звонко крикнула Марина и отвернулась, глядя в море.
Мои замыслы чисты аки деяния апостолов, выдал я и покосился на девушку не оскорбил ли ее чувств. Марина нахмурилась, сложила ладони лодочкой на коленях и поджала губки. Про апостолов я, конечно, зря ляпнул. Богохульство для ее нежного слуха хуже, чем матерная тирада.
Мы с тобой должны убедиться, поспешил объясниться я, что в номере нашей сладкой парочки нет личных вещей.
Нехорошо так говорить об усопших, ответила Марина.
А про лукавых можно так говорить?
Марина не ответила, а я почувствовал, как гнетущая тяжесть спала с души. Самовнушение великая вещь. Я нашел логическое объяснение случившемуся, и в нем не было ни одного изъяна. Разве что способ, при помощи которого молодожены решили улизнуть, был излишне сложен. Зато у них появилась возможность психологически надавить на меня: жаловаться в милицию на "утопленников", не заплативших за проживание, я не буду, это точно.
Я пристал к берегу под Крепостной горой, недалеко от старой рыболовецкой фермы, хотя всегда причаливал к спасательной станции, на которой работали мои знакомые. Я сам не мог дать объяснение этому поступку. Казалось, что включился и заработал на полную мощь инстинкт самосохранения, который вопреки здравому разуму уже вынуждал меня таиться и выбирать безлюдные места. Марина, рыжая бестия, не преминула обратить на этот факт внимание:
Да, здесь лучше. Здесь моторку не сразу обнаружат.
Она сняла босоножки, взяла их в руку, соскочила с бака на песок и быстро пошла по пляжу на набережную.
Я догнал ее и схватил за руку.
Ты куда?
В церковь, ответила девушки и потупила взор. Поставлю свечу Чудотворцу за упокой душ усопших
Вот что, Маринка, сказал я, обнимая девушку за плечи и подводя к лодке. Ты мне ямку не рой, по-хорошему прошу тебя. Пока что еще ничего страшного не случилось. Мы с тобой утопленников не видели. У Ольги с Олегом была веская причина таким подлым способом удрать от меня. Можешь быть уверена, что они успели вынести из своей комнаты вещи.
Отпустите меня! крикнула Марина. Вы не имеете права прикасаться ко мне!
Не надо привлекать внимание и делать вид, что я держу тебя силой, сказал я, еще сильнее прижимая девушку к себе. Но раз ты стала свидетелем, то должна пойти со мной и осмотреть комнату Олега и Ольги.
Она притихла, раздумывая над моими словами. Я отпустил ее. Марина сделала несколько шагов и села на песок, загребла горсть, выпустила тонкую струйку через пальцы. Я задал ей серьезную задачку.
Я не свидетель, сказала она и тотчас скривилась.
А кто ты?
Марина пожала плечами.
Я ничего не видела.
А разве господь бог разрешает лжесвидетельствовать?
Сначала мне казалось, что я видела, как Ольга срывает загубник, поспешила исправиться Марина. А сейчас мне кажется, что этого, вроде бы, и не было.
Ты лукавишь, девочка.
Марина никак не отреагировала. Задумавшись, она нервно перебирала песок. Она не могла решить, какую позицию занять по отношению ко мне. Слово "свидетель" ее пугало, похоже, в ней сидел врожденный страх перед следователями и допросами. К тому же, если она согласится осмотреть комнату молодоженов и убедится, что вещей Олега и Ольги нет, то ей придется принять мою версию и признать, что мы имеем дело с ловкими мошенниками. А вдруг потом выяснится, что ни в чем не повинная пара погибла из-за моей халатности?
Вы идите первый, а я за вами, медленно произнесла Марина.
Хорошо.
Я слишком легко и без всяких предварительных условий согласился, и это, как мне показалось, несколько озадачило Марину. Доверие привязывает человека надежнее поводка и наручников. Не оборачиваясь, я пошел на набережную, зная, что Марина проследует за мной. На лестнице, ведущей в Уютное, она догнала меня и пошла, едва не касаясь меня плечом. Я почувствовал, что она стала мне доверять.
Что теперь будет? спросила она, пропуская необходимое в этой фразе "с вами".
Все обойдется, ответил я.
Вам страшно?
Она пытливо заглядывала мне в глаза. Я стал перешагивать через ступени, чтобы девушка отстала и не видела моего лица. От мощных каменных стен струилась прохлада.
Молитесь богу, посоветовала она.
Это что-нибудь даст?
Обязательно даст. Научить вас молитве?
Научишь, когда мне уже ничего другого не останется. А сейчас скажи: ты видела, куда я вчера вечером сложил акваланги?
Акваланги? переспросила Марина, оттягивая время и, вопросительно взглянув на меня, предположила: В коридоре?
Правильно, ответил я тоном нетерпеливого учителя, которому хочется, чтобы ученица отвечала решительнее и быстрее. Акваланги стояли в конце коридора, у торцевого окна, то есть, рядом с твоей комнатой. Еще не было девяти часов, когда я вместе с Сашей затащил их наверх. Ты это хорошо помнишь?
Вроде да.
Акваланги стояли там весь вечер и всю ночь. Именно в эти часы какой-то хулиган развинтил легочники и порезал мембраны. Чужой в гостиницу не зайдет, значит, это сделал кто-то из моих постояльцев.
Что вы говорите! с деланным изумлением ответила Марина, внимательно глядя на ступени. Кто же это мог сделать? Ведь это большой грех!
Большой, согласился я. А потому я прошу тебя, как человека честного, почитающего божьи заповеди, припомнить, не видела ли ты кого-нибудь рядом с аквалангами.
Рядом? Марина наморщила конопатую переносицу и даже приставила пальчик ко лбу. Отец Агап стоял у окна Да, он стоял у окна и читал Новый завет. Уже было темно, но напротив окна большой ночной фонарь, как луна Отец Агап всегда в это время читает Евангелие.
Что-то раньше я не замечал за ним такой привычки. Что ж ему мешает читать Евангелие во дворе, за столом?
Марина пожала плечами.
Не знаю. Может быть, ему нравится читать и смотреть на море и лунную дорожку. Из двора ведь ничего не видно, и музыка очень громко играет.
Разве вчера в пансионате были танцы?
Да, там по нечетным числам танцы. А вчера как раз девятнадцатое число было.
А что ты делала в это время? Ходила на танцы?
Что вы! на этот раз искренне возмутилась Марина. Я на танцы не хожу.
Это почему же так? Отец Агап не разрешает?
При чем здесь отец Агап? Марина искоса взглянула на меня. Взгляд был неприятным. Священник всего лишь мой духовный наставник. Он мне не начальник.
А кто же таком случае не разрешает?
Было заметно, как Марина покраснела.
Вы, знаете, такие вопросы задаете, что даже неудобно как-то С чего вы взяли, что мне кто-то запрещает?
По глазам видно, ответил я, глядя куда-то в сторону.
По глазам? переспросила Марина и натянуто улыбнулась. Вы, конечно, человек опытный, частным детективом работали, и все же не думаю, что самое сокровенное можете прочесть по моим глазам.
И самое сокровенное можно. Глаза зеркало души, так ведь?
И что, интересно, вы еще прочитали в моих глазах? осторожно поинтересовалась Марина, неожиданно открыто посмотрев на меня.
Мы остановились. Я тронул подбородок девушки, слегка приподняв лицо.
Мастерство цыганского мошенничества нарабатывается годами. Я так не умею полным экспромтом и скороговоркой нести ахинею про дальние дороги, болезни, недавние беды и радости, случайные знакомства и влюбленности, по глазам угадывая попадания в цель, и ловко разворачивая верные темы. Но кое-что выпытать у Марины можно было.
Во-первых, ты со мной не до конца откровенна, сказал я, пристально глядя в глаза Марине и не позволяя ей опустить лицо.
Ну и что? тотчас ответила она. Девушка имеет право иметь тайны от мужчины.
И даже во время исповеди?
Но вы же не священник, чтобы я перед вами исповедалась!
Исповедь сыщику иногда бывает намного полезнее, чем исповедь священнику.
Ну, ладно! Марина усмехнулась и отвела мою руку в сторону. Телепата из вас не получилось. Не старайтесь вытянуть из меня то, что вам не положено знать.
Значит, ты не хочешь помочь ближнему?
Я была бы рада, да не в силах этого сделать. Если вы чувствуете на душе тяжесть греха, то, в самом деле, лучше исповедуйтесь у батюшки.
Это был ответный удар. Ей был неприятен мой случайный вопрос о танцах, может быть, я невольно затронул ее чувства, и теперь Марина мстила мне.
Так я и сделаю, спокойно ответил я к неудовольствию девушки, которой явно хотелось увидеть в моих глазах страх. Завтра же исповедуюсь.
А почему завтра?
Потому что сегодня я хочу убедиться в том, что это не глупый розыгрыш, а несчастный случай.
Оставшуюся часть пути мы шли молча. Я пытался логически разобраться в том, что случилось и понять, кому надо было совершать пакость с дырками в мембранах, и чего пакостник добился этим негуманным актом, но ни к какому разумному выводу так и не пришел. Выходило, что это было делом рук какого-то дебильного маньяка, который навредил без всякой меркантильной цели.